Ранняя весна. Вечерняя зябкая электричка на Питер. Через скамейку от меня пара пожилых людей. Она в старенькой цигейковой шубе и белой шали, он – в старомодном, но опрятном пальто и шапке. «Ленинградцы!» - думаю я. Лиц их невидно, так как сидят ко мне спиной. Судя по оживленной мимике женщины, сидящей напротив них, о чем-то неторопливо и негромко с ней разговаривают.
Кажется удивительным, что приметная, лет тридцати пяти женщина, «кровь с молоком», одетая как-то очень по-сельски, словно только-только вышла из коровника или из-за прилавка колхозного рынка, держит себя с каким-то подчёркнутым не деревенским шармом. «Прямо Элен Безухова!» - радуюсь я за приметную попутчицу и, немного погодя, переключаюсь на скучные виды за окном.
Перед самой остановкой в Купчино «селянка» вновь приковывает к себе внимание: внезапно вскакивает с раскрасневшимся лицом и большими глазами и громко, на весь вагон, как в финальной сцене постановки, выпаливает: «Да ты – дура! Я в три раза больше тебя получаю!» и, схватив баул, гордо выносит себя из вагона.
Парочка тогда даже не пошевелилась – так и ехала до самого Витебского вокзала, а я подумал, почему-то, что теперь все стало на свои места.