Для тебя тысяча лет как один день. И один день – как тысяча лет…
Ты не всегда жива, но никогда полностью не мертва.
Ты – есть. Ты – красная нить веков.
Мы всегда вместе. Иногда, правда, разминаемся по времени в этом мире. И тогда обычно ты меня ждешь в любом другом мире. И неважно, в каком именно. Ведь все равно мы встретимся.
Призрачные паутины снов, призрачные образы из видений, призрачный дым из трубы, призрачный трубный зов…
Но я всегда чувствую, когда ты появляешься в этом мире. Чувствую чем-то необъяснимым, наверное, душой. И появляется сухой напряженный жар в висках, заставляющий присматриваться к чуть дрожащей картине действительности и принюхиваться к еле различимым запахам тебя (мы их шутя назвали ферамонами твоей души). Чтобы, не задумываясь, не собираясь, встать со стула, обуться, закрыть дверь на два оборота и пойти за тобой. К тебе. С тобой.
А однажды мы так встретились в Вене. Ты тогда была певицей. Боже, какой это был чистый и проникновенный голос! Казалось, даже ангелы затаили дыхание, погрузившись в твои песни.
Помнишь лица этих просвещенных и закованных в мораль простушек? Тогда в моде была экзальтация, этакая напускная душевная хрупкость. Но твое пение делало их искренними: они впадали в транс, они искренне млели, искренне закатывали глаза, искренне подносили дрожащие ладони к закинутым головам и искренне шептали ослабевшими голосами: «Браво!»
А горящие взоры восторженных юнцов? Боже, ты для них была Дивой, роковой и самой прекрасной Богиней. Они готовы были готовы ради одного твоего взгляда и нежной улыбки на все, на любые безумства. Готовы были умереть ради букета таких любимых тобой тогда роз.
А помнишь, мы с Рене стояли под сценой и бешено аплодировали твоему таланту и твоему успеху. Даже Рене, неистощимый шутник, парадоксально соединивший в себе философский склад ума с безудержным темпераментом – даже он попал под твои чары и всю ночь (даже когда ты ушла, сославшись на усталость) громкими, страстными словами провозглашал тосты, поднимая кружки с вином в честь Богини своего сердца.
Да, тогда мы были вместе…
А еще один раз (помнишь?) мы встретились в революционном Париже. Я тогда был в сером офицерском мундире.
Помню твое широко развевающееся зеленое платье. Помню порванный левый рукав. Помню твои волосы на ветру…
А потом помню, как эти революционные баррикады, этот французский символ свободолюбия, вдруг стал сценой для любви в самом сердце Города любви. Как сами собой стихали уличные бои. Как люди, расправляя плечи, выходили из подворотен. Как разглаживались человеческие лица. Как светлели человеческие глаза.
Как тишина нашей любви стала тишиной всего мира. Как твои глаза заслонили весь мир. Как ты стала всем миром.
И как случайная пуля расставила правильные акценты в лучших традициях драматических подмостков…
Но это – не страшно.
Мы все равно еще много раз встречались.
И еще много раз встретимся.
Вот только… Виски… Как-то давит… Будто жаром…