ГЛАВА 6
…Я проснулась - или очнулась? - от ощущения, что меня закрыли в раскалённой духовке. Вокруг царил полумрак. Странно: едва открыв глаза, почувствовала холод, но не жар. Сквозило от окна. Задёрнуто снизу на четверть плотной занавеской, по открытой части, словно мазнули матовой краской.
Я лежала в кровати, утонув в нечто мягком... Если не ошибаюсь, это перина. Одеяло скомкано в ногах. Тяжёлое, ватное.
Опять новое место?! Кто я на этот раз? Что за дурацкие шуточки?!
Спокойно, Варя, спокойно. Что было до пробуждения?
На этот раз я помнила всё, до мельчайших подробностей. Последнее, что отпечаталось: весьма удивлённые лица, то есть мордочки котов. Особенно глаза, почти детские.
Где-то далеко закричал петух, ему разноголосо ответили другие, совсем рядом, левее от окна.
Я в деревне?! Какая-нибудь доярка-телятница? Не хочу!!!
Пулей вылетела из кровати, зашлёпала босыми ногами по стылому дощатому полу.
За окном сад, угол бревенчатой постройки. Видимость ниже среднего: туман. В приоткрытую форточку сквозил холодный сырой воздух, и заглядывала пушистая ветка, тревожно шуршала листочками.
Петушиная перекличка превратилась в хор. Стройность нарушали писклявые выкрики, должно быть, молоденьких петушков.
Нет, нет и нет! Мне это решительно не нравится! Придётся, поди, корову доить, или козу... Как представлю - в дрожь кидает...
Не подумайте: я не белоручка, не лентяйка... если очень нужно, я смогу... постараюсь смочь... Но в данное время... нет острой необходимости. На лицо элементарное насилие... ущемление моих прав... Эй, ау?! Кому выразить протест?
За спиной скрипнули половицы, я быстро развернулась: приоткрытая дверь, в проёме женский силуэт.
-Зоя, ты?
-Спит твоя Зоя,- приглушённый густой бас, почти мужской.- На печи. А ты чего в таку рань вскочила?
-А сколько сейчас?- машинально спросила.
-Шесть, седьмой.
Боже, это сколько ж я продрыхла?! Мы с Зоей вышли в город сразу после обеда, кажется, в половине первого. Вся эта воронья катавасия длилась не более получаса... Допустим, со всеми натяжками, всё завершилось в два часа дня... сейчас седьмой утра... Выходит, я продрыхла 16 часов, плюс-минус?! Ничего себе коврижки! Сколько себя помню, максимум семь часов спала, а тут двойная норма...
-Где я?
-Погодь с расспросами. Накинь вон халатец, на спинке кровати. Твою одёжку я простирнула, шибко загажена была. Прогладить надобно.
-Я сама.
-Воля твоя. Приходь на кухню, я соберу червячка заморить. Завтракать попозже будем.
Женщина бесшумно ушла, оставив дверь открытой.
На мне была чересчур широкая ночная рубашка и длинная, как старинное платье у дворянок. Таким же оказался и "халатец". От него исходил вкусный запах чистоты и аромат цветов. Натуральный, а не искусственный, как от духов.
Завернувшись поплотнее, стянула "халатец" поясом. Под кроватью, как и ожидала, нашла пару шлёпанцев, которые, разумеется, были велики для моих пигмейских ног. Ладно, потерплю: не век же буду в этом... Чёрт возьми, что за идиот швыряет меня, как мячик? И, главное, зачем?
Кухня абсолютно ничем не отличалась от современной городской. У меня дома такая же, разве что по метражу поменьше. И менее уютная. Так же в левом углу от окна стоит холодильник, рядом с ним кухонный гарнитур, включающий плиту и мойку. В правом углу обеденный стол, две табуретки и небольшой диванчик, а сразу за ним тумба с телевизором. На широком подоконнике керамические горшочки с комнатными растениями. Некоторые пышно цвели, наполняя помещение стойкими ароматами, забивавшими характерные кухонные запахи.
Эта кухня, пожалуй, отличалась от нашей одним: имела углублённую нишу, в которой стояла настоящая русская печь, белённая известью, с лежанкой. Я такие только в кино видела. На общем фоне кухни печь смотрелась, как антиквариат.
На свободной стене, среди поделок из корешков и соломки, висели роскошные оленьи рога, концы которых завершали лампочки в виде свеч. Сейчас они горели, и на кухне было светло, как в ясный солнечный день.
Хозяйка, высокая плотная женщина, стояла у плиты, где что-то шипело и скворчало.
-Проходь, там все удобства,- сказала хозяйка негромко, показав рукой в сторону печи.
-Здравствуйте.
-И ты будь здрава. Поспешай: у меня всё готово.
Я шагнула в нишу и увидела узкую дверцу правее печи. За дверцей действительно были все удобства: туалет, душевая и, отдельно, умывальник с овальным зеркалом.
Хотела принять душ, но едва взялась за пояс халата, почему-то передумала. Просто умылась, причесалась.
Вскоре я сидела за столом перед широкой тарелкой, а на ней солидный кусок омлета с кругами домашней колбасы.
-Кушай. Вопросы-распросы опосля,- сказала хозяйка, окинув меня пристальным взглядом больших голубовато-зелёных глаз. Крупное лицо с резкими чертами, казалось, некрасивым. Но это на первый взгляд, а на второй-уже захватывали внимание глаза и добродушная улыбка пухловатых губ. И под их чарами всё лицо становилось милым, симпатичным. На вид женщине было чуть больше сорока. Возможно, ровесница моёй мамке, только выглядит много свежее. Если б мамка не пила, да не курила...
К своему удивлению, я лихо умяла омлет, и запила кружкой прохладного и вкуснейшего молока. Хозяйка тем временем бесшумно копошилась у стола: чистила картошку, лук, морковь, шинковала капусту. На завтрак, сказала, будет овощное рагу. Хотелось мне возникнуть: какой завтрак, да мне омлета хватит до обеда! Но осекла себя, вспомнив, что я не единственная гостья.
Кстати, Зоино похрапывание временами покидало территорию лежанки и рассыпалось по всей кухне.
-Теперь я могу спрашивать?
-Что ты хочешь знать?- Хозяйка замерла, глянула на меня через плечо.
-Всё! Почему я здесь? Почему... нет, кто швыряет меня с места на место? Зачем?
Хозяйка положила нож, взяла полотенце, задумчиво вытерла руки, затем села напротив. Продолжая пристально смотреть мне в лицо.
-Всё, милая, ты не можешь узнать... поскольку, всё не знамо и мне. Почему ты здесь? Думаю: так надо...
- Кому?
- Тебе. Потому как сама себя... швыряешь...
- Ага, делать мне больше нечего! У меня контрольная на носу, реферат...Что всё это значит?
Женщина глубоко вздохнула, взгляд стал нежным, сочувствующим: так смотрят на больного, желая его приободрить, вселить надежду на скорое выздоровление.
-Ты ничего... ничего не помнишь?
-А что я должна помнить? Шла себе со свадьбы... и раз! чёрт знает, где оказалась...
-Про свадьбу не ведаю... А забыла ты, милая, про то, что бежишь от погони...
-Чушь, какая! Вы о ком говорите?
-О тебе, Ладушка, о тебе...
- Меня Варькой зовут! Варварой. Ошибочка вышла. Так что... Как мне вернуться домой?
Женщина вновь тяжело вздохнула, нахмурилась, нервно вытерла вспотевший лоб.
-Вы что-то скрываете от меня? Я же вижу! Почему?
-Не то... Я в растерянности... не ведаю, что и думать... Мне сказали: ТАМ за тобой охотятся. Стало быть, домой никак нельзя...
-Кто? Кто сказал?
- Твои друзья. Добран и Зевана...
-Нет у меня таких друзей! И не было! Я не ваша... эта... как её?.. Ладушка... Вы понимаете?
-Но мне сказала... сама Ладанея.
-Вас обманули! Я не та... Как мне увидеть этих... моих друзей?
Женщина долго молчала, опустив глаза, и теребила полотенце.
Наконец, я не выдержала:
-Почему вы молчите?
-Не знаю... не знаю, как мне быть...- подняла лицо, на меня глянули растерянные полные слёз глаза.- Помогать или препятствовать... Помогать... значит, толкнуть в руки лиходеев...
-Каких лиходеев? Ладно, успокойтесь, пожалуйста... И расскажите подробно, что к чему. Что я забыла...
Услышанное не просто поразило меня, а буквально оглушило до состояния временной невменяемости. Бред какой-то, сказка для малых деток...
В голосе женщины было столько уверенности, убеждённости, что невольно заставляло верить в то, что она говорит чистейшую ПРАВДУ, а не пересказывает роман отца Варвары Фёдоровны. И эта ПРАВДА потрясала, как говорится, до основания...