Жизнь семейная. Почти эротика (Лариса Бесчастная) / Проза.ру

         …Утро было солнечным. И каким-то уж слишком многообещающим. Может пора, наконец, начинать новую жизнь? Давно ведь собиралась. Да! Начну. Прямо сейчас!
         На часах семь. Надо будить своих охламонов.
         Вкрадчиво поглаживаю плечо мужа:
         – Дорогой! Пора подниматься!
         Ноль внимания, только руку мою с плеча сбросил. Так значит?! Провожу шоковую побудку:
         – Милый, тебе кофе в постель?
         Подействовало: перевернулся на другой бок – то есть лицом от меня. И пробурчал:
         – Не разыгрывай. Иди лучше займись апостолами…
         Ах, ты ...! Ну ладно! Упираюсь в него ногами и ладонями и спихиваю с кровати. Через секунду над постелью всплывает лохматая голова с заспанными, но уже открытыми глазами. Вроде бы, проснулся. Ну, конечно! Оживает прямо на глазах и, похоже, адаптировался:
         – А кофе где?
         Но я уже похоронила все благие намерения – вдруг выплеснулась глубинная обида:
         – А кофе надо было заработать!
         Щурится:
         – Ты о чём, жена?
         Начинаю свирепеть:
         – Вот именно, что жена!
         Захлопал ресницами: сообразительный, однако!
         – Ты же знаешь, какой у меня напряг… Едва доползаю до постели…
         Чувствую, уже булькаю, как забытый на плите чайник, вот-вот крышку снесёт, и пытаюсь взять себя в руки. Не получается – и я выпускаю пар:
         – Ой, только не надо со мной делиться своими проблемами! Я не кошка, а ты не сибирский кот, чтобы расписывать мне, как ты там, в Сибири, всё отморозил!
         Он хочет что-то сказать, но я уже хлопнула дверью, чтобы приступить к своим материнским обязанностям.
         В детской тепло и сонно. Всё ещё бухтя возмущением, я приваливаюсь к двери и смотрю на наших двойняшек. На подушках темнеют совершенно одинаковые «тыковки». Пока они не высунут из-под одеял свои разнокалиберные носы и не откроют голубые и карие очи я не возьмусь утверждать, кто из них Пётр, а кто Павел. Апостолы. А вернее, остолопы. Лежат себе, сопят… Сыночки мои… Кажется, я уже немного устаканилась. Но расслабляться не время. Поднимаю жалюзи и хлопаю в ладоши:
         – Эй, пацанва! Пора вставать и собираться в школу!
         Сдёргиваю для верности с них одеяла и спешу в кухню.
         Глаза деловито окидывают поле деятельности и застревают на раковине: да! Положение критическое – придётся мыть посуду… Как же мне всё настохренело! Перевожу взгляд на посудную полку: три прибора ещё есть. Ну, вот и славно. Разберусь с посудой на ночь. Это даже лучше: умотаюсь в усмерть и вырублюсь в один момент – не буду дурью маяться.
         С завтраком я управилась в аккурат к шумному сбору моих домочадцев. Поцыкала на мальчишек, накрыла на стол и, пожелав приятного аппетита, проворчала:
         – Достали вы меня, мужики. Совсем распустились. В доме бедлам, в раковине свалка. Ни одна сволочь за собой посуду не моет… А я, между прочим, не лошадь ломовая…
         Полюбовалась на три пары испуганно-изумлённых глаз и пошла прихорашиваться.


         Зеркало сегодня тоже было против меня. Ну что это за обозлённая мымра?! Растрёпа, зачуханная жизнью! Надо как-то ломать ситуацию. И я достала «парадную» косметику. Ну и костюмчик, разумеется, соответствующий.
         – Ты куда это нафуфыриваешься? – недовольно поинтересовался из-за плеча супруг.
         – Иду отрабатывать спонсорскую щедрость, – бесстрастно ответила я, – интервью буду брать. У Потапова. А после пяти на пресс-конференцию в «Фубус». С фуршетом…
         Муж нахохлился:
         – Шею вымыла, журналюга?
         – Всё вымыла, дорогой. Не волнуйся, я тебя не опозорю. В снятии интервью твоя жена мастер. Любого разговорю и уболтаю. Ты иди, разгребай свои напряги. И мальчишек уводи, подкинь их до школы. Я ещё нескоро намарафетюсь. Потом духаниться буду. Мне зрители не нужны, это дело тонкое, интимное. С крутыми мужиками всё-таки буду общаться…
         Кажется, ему всё это не понравилось. Хотя, может, я ошибаюсь: что там в зеркале разглядишь? Зато львиный рык хорошо слышен даже из-за спины.
         – Ну, ну… – и отрикошетил на сыновей: – Парни, на выход! Жду не больше минуты…
         – Я сегодня задержусь! – крикнула я вдогонку. – Ребят к бабушке тебе отвозить! Не забудь! И если хочешь, можешь заночевать у матери.
         А интересно: он услышал последнюю фразу? Должно быть услышал – вон как дверью шандарахнул – аж всё задребезжало. Ну и пусть!
         Всмотрелась в своё отражение в зеркале: Боже, как быстро бежит время! Ещё пару-тройку годков и покроюсь морщинами, как куриная задница…


         Домой я возвращалась после одиннадцати вечера. Не потому, что уработалась – у подруги засиделась. Посплетничали, вспомнили молодость, поскулили о рыночных отношениях, о дефиците мужской ласки… ну и расслабились маленько красненьким… Так что в своё гнёздышко я ехала в лёгком опьянении и с обострёнными чувствами.
         День сегодня какой-то несуразный… Правильно говорят, что как начнёшь день, так его и проведёшь! И чего это я с утра взъершилась? Завелась ни с того ни с сего с самого ранья и поскакала по делам на взводе. С Потаповым поскандалила и с главным поскубалась не на шутку. А всё из-за того, что не хватило терпежу выслушивать потаповские пошлости и открытые приглашения к амурам. В ресторан зазывал меня павлин облезлый, намёки на повышение благосостояния делал. Пришлось поставить его на место. В результате интервью моё получилось полумёртвое, да и пожаловался гад, видать, главному на мою заносчивость. Тот набросился на меня: ты, говорит, Лагутина, раз уж взялась пиарить спонсора, так работай без соплей и дамских капризов! Он что думает, я жертвенная овца? Я ему так и сказала, мол, нечего на чужой жене в рай всю редакцию тащить…
         Кстати, о жене. Похоже, и жена из меня такая же никудышняя, как и журналистка…
         На этой пессимистической ноте таксист высадил меня у моего дома. Заметив, что в окнах квартиры темно, я понеслась к лифту.
         И хорошо, что сообразила не испускать вопли с самого порога, а провела партизанскую разведку! Быстро нашла своего супруга заснувшим на диване перед беззвучно мерцающим экраном телевизора. Я осторожно укрыла его пледом: пусть спит. Я же понимаю, что он ухайдокался со своей новой программой, всё понимаю… А только жизнь проходит… А жизнь это не одна лишь работа… И так хочется ласки…
         Эй, хватит тут нюни распускать! Марш в постель, Лагутина! Сейчас, сейчас, только похмелюсь минералкой, да душ приму! О, да мои орлы посуду вымыли!! Кажется жизнь налаживается…
         Настроение моё приподнялось и спать я улеглась без тоскливых прелюдий сну.


         Утром меня разбудил озноб. Я пошарила рукой в поисках одеяла и, найдя его край сбоку, поняла, что некто крепко держится за второе «крыло». И, кажется, я знаю, кто этот «Некто»…
         – Что, не насмотрелся на обнажёнку за двенадцать лет? – поинтересовалась я, не открывая глаз. – Немедленно укрой меня. Холодно.
         – Не хочу, не буду! – заартачился муж и начал меня удивлять: – Смотрю и буду смотреть на свою красавицу жену сколько захочется! Имею право! И потом я принёс тебе завтрак в постель.
         – Да? И что там у тебя на завтрак? Крутые яйца?
         Он сдержанно хохотнул:
         – В самую точку! Жутко крутые! Аж звенят!
         А вот это уже интересно! Я развернулась на спину и открыла глаза. Взгляд уткнулся в стакан с соком.
         – Сначала попей соку, милая… – я потянулась к стакану, но муж отдёрнул руку: – Только из моих уст!
         Пришлось подчиниться – и признаюсь, без какой бы-то ни было борьбы над собой.
         Губы у него были сладкими и жадными, руки ласковыми и быстрыми, а язык горячим и старательным – это я поняла, когда супруг пролил сок мне на грудь. Нечаянно, конечно… Позволив своему трудяге облизать меня до самого пупка, я обняла его покрепче…
         – Подожди, я ещё не облачился в защитный доспех… – возбуждённо прошептал он.
         – Не пущу!!! – зажала я его в тиски коленями. – К чёрту «доспех»! Всё к чёрту!!!


         – Мы совсем потеряли голову, – констатировал довольный и изрядно притомлённый мною супруг, – разбушевались без мало-мальских мер предосторожности…
         – А мне сейчас всё по барабану! – честно призналась я. – Залетела, так залетела. Будем рожать дочку…
         – Ты хочешь третьего ребёнка? – без особого энтузиазма уточнил муж.
         Будучи лёгкой, как лебединое пёрышко, я изрекала такие же легковесные мысли:
         – А почему бы и нет? Должен же у нас в семье, в конце концов, установиться паритет? А то я тут в одиночку с вами, мужиками, скоро совсем на нет изойду…
         – Значит точно снова будет двойня, – обречённо вздохнул он, – ты же ни в чём не признаёшь полумер…
         Моё благодушие улетучилось без сквозняка и ветерка – просто испарилось: само собой.
         – Значит я тебе не нравлюсь?! Не по нраву тебе моя неистовая душа? – супруг чутко уловил перемену моего настроения и попытался перекрыть провокационный словопоток поцелуем. Но не тут-то было. – Больно ты продуманный! Ещё ничего не известно, а ты уже о лишних ртах и заботах тужишь!
         Ему удалось таки закрыть мне рот в затяжном перехвате и я немного притухла. Он притянул меня к себе:
         – Давай не будем снова ссориться, милая. Ни о чём я не тужу. Пусть будут дочки. Вера и Надежда. Я всех вас в состоянии… выдюжить.
         Я продемонстрировала свою готовность пойти на мировую:
         – И если это вдруг случится, ты бросишься с благодарностями мне в ноги? – муж поспешил с верноподданническим поцелуем и я закрыла полемику: – То-то же! А то смотри мне: будешь охать, я найду для себя и дочек спонсора!
         Кажется, я переборщила с угрозами, потому как супруг заледенел как айсберг:
         – Кстати о спонсорах… Где ты вчера шлялась до полуночи? И главное: с кем? А может ты уже составила со своим Потаповым нужный тебе договорчик?
         Моё возмущение было безграничным:
         – Так значит!!! Так ты думаешь о своей верной и терпеливой жене?! Я изо всех сил отбиваюсь от поклонников, а ты…!!!
         Всё! Надо срочно охладиться!
         Я сорвалась с нагретого недавними ласками места и умчалась в ванную.
         Через минуту я уже стояла под душем. Дверь я предусмотрительно оставила приоткрытой: пусть он не думает, что я тут рыдаю! Я пою. Весёлую песню. Потому что мне всё по фигу… и насточертело!
         Своей независимостью я наслаждалась минут пять. Не выдержал мой благоверный, просочился в дверную щель. Я отвернулась и вполне внятно отчиталась:
         – Вчера я была у Наташки. Мы расслаблялись. Жаловались на своё омерзительное одиночество при живых мужьях…
         – Прости, – сказал он и отодвинул занавеску, – давай вместе купаться. Мы давно здесь не… тёрли друг другу спинки… А потом я тебя высушу и устроим праздник любви. Я там вина хорошего купил и кое-чего вкусненького…
         Он задрал ногу, чтобы переступить борт моего корабля, но я брызнула в него водой:
         – Катись отсюда! Не будет тебе праздника, муж мой! И дочек не будет! Ни Надежды, ни Веры. И ни Любви. Потому что ты безнадёжен и я не верю тебе! Ты давно уже разлюбил меня!..
         Супруг ловко запрыгнул в ванну и сграбастал меня своими ручищами:
         – Ну, жена! Сильно ты меня разозлила! Сейчас я покажу тебе, как перечить мужу! И напомню, кто у нас в семье мужчина!
         Это, пожалуйста, этому я не буду сопротивляться…
         Так я подумала, а вслух засмеялась:
         – А чего тут показывать? Мы же голые! Любому видно, кто тут…
         Договорить он мне не дал. И я не возникала больше до глубокой ночи…


         А потом мы отоспались и настало утро. Такое же сумбурное. Одним словом: среднестатистическое утро среднестатистической семьи среднего класса... Да, забыла! Надо дополнить – РФ… Вы уж сами расшифровывайте, мне некогда…

Иллюстрация: коллаж автора