2412 Поселковый магазин в стороне от основной трассы.
Действующие лица:
Продавец (Blattella germanica) – господин Пру Су Сак
Разнорабочий (Rattus norvegicus) - Пасюк
Посетитель (Homo sapiens) - дядя Йопша
Его жена (Homo sapiens) - тетя Алла
Мотоциклист (Procyon lotor) - Берт
В зале трое. За прилавком хозяин заведения Пру Су Сак, напротив на стуле примостился постоянный посетитель дядя Йопша, увлеченный чтением свежей газеты, где-то среди рядов товаров расхаживала тетя Алла.
- Ну и где шляися этот Пасюк? – переднеспинка добродушного азиата негодующе встопорщилась, но, от непривычки, моментально села на место, - Когда-нибудь моя его уволить.
Дядя Йопша, не отвлекаясь от газеты, сокрушенно произнес, – Вы очень близко все воспринимаете. Мы с Вами уже немолоды, пора подумывать о покое и маленьких стариковских радостях, работа потянет булыжником Вас на дно, поверьте мне.
- Но и Ви на месте не сидите, дядюшка?
- Да была бы моя воля со мной, а не в стакане с зубами, из дома бы не выходил, вообще. Только Алла мешает спокойно умереть, - добавил он шепотом.
- Йопша, Вы еще имеете право что-то обо мне заявлять? - донесся глубокий баритон из недр павильона.
- Нет, нет дорогая, мы совсем не о тебе!
Колокольчик, закрепленный на входной двери, тренькнул и, в магазинчик вошел еще один посетитель, с виду байкер.
- День добрый, миряне! Меня Бертом кличут. Случайно самок в этот магазинчик в последнее время не заскакивало?
- Ви третий посетитель за день, остальные здесь же, - продавец сокрушенно развел всеми четырьмя лапками.
Колокольчик тренькнул повторно, ввалился поддатый Пасюк. Сбив капли дождя с плаща, он приветливо оскалился, еще более обнажив два передних резца, – Че, у тебя… движок барахлит? Чинить будем?
- Знаю, но сейчас времени нет. Друг, - обратился мотоциклист уже к продавцу, – Две банки крабов и пачку сигарет.
Торговец, переваливаясь, направился за искомым, скрежеща по кафелю церками. Гость нервно перетаптывался, поглядывая на наручные часы. Расплатился мешочком с хлебными крошками, и на прощанье сказал, – Вибриссы дергаются, давление меняется, будет ураган, вон крыс тоже чувствует. Но мне пора. Проклятый гон зовет, а не менее проклятая приспособляемость никак не дает сгинуть, – и вышел.
- А че он, эта, такой дерганный? У Эрни что ли перекусил? – Пасюк озадаченно почесал затылок.
Старина Эрни оставался последним представителем своего вида в округе. Каждое утро он волочил свой зеленый хвост в направлении ближайшего леса. Местные сторонились его забегаловки, приезжие же навсегда запоминали вкус коронного блюда – фосфоресцирующих опят.
- Не слышал что ли? Гон у него, вот и неймется, - промолвила тетя Алла, мечтательно подняв взор в направлении потолка и густо покраснев.
- Ну и дурак! Я от своей подруги не знаю куда деться, четвертый выводок с начала года. Ценить нужно свободу!
Дядя Йопша осуждающе поцокал языком и торжественно произнес:
- Сей молодой енот еще не нашел себя в этом бушующем мире. Когда-то и я…
- Нет, Вы послушайте его? Когда-то и он? В те времена мое юное тело еще помнило, что такое талия. Теперь же, эта баржа любви, - произнесла она, похлопав себя по массивным бокам, - уже забыла, где находится её ватерлиния.
А в это время по шоссе, оставляя за собой шлейф из брызг, удалялся мотоцикл, одного из последних представителей семейства енотовых на планете. В ту пору очередного витка эмансипации, женские особи его вида сторонились оживленных магистралей.
Нужно было успеть. Пока идет гон.