Рыбацкие будни друга Васи

Сербский
Светало.
Морщась, полковник Саяпин пил чай.
Огромная  кружка, дымясь бергамотом,  обжигала руку,  однако озноб не отпускал.
Было грустно и пусто, а зябкое утро, сговорившись  с похмельем,  ледяной рукой лезло за шиворот, дыбарем поднимая шерсть на спине.
Теплый весенний полдень еще только предстоял в далекой туманной перспективе,  и сонный рассвет, не в силах согреться,  это понимал, дрожа голым телом вместе с Саяпиным под малиновым парадным пиджаком.
Ниже пиджака на полковнике  ярким пятном краснели трусики, мелкие, прозрачные,  но не было сил вспомнить, откуда они взялись. Вместо этого в голову лезли надоевшие картинки из утренней маршрутки,  где по дороге на службу он ежедневно наблюдал разнообразное нижнее белье у выходящих девушек.
Современная мода каждую полусогнутую красавицу, независимо от комплекции, заставляла  демонстрировать оголенную спину, ягодицы и трусы. Чаще всего они, трусы,  были красные. Как на полковнике.
- Но ведь я же не девушка! - подумал Саяпин неуверенно, - Щетина колючая... Ноги волосатые... И татуировка! Разве дамы делают это на руке? Обычно у них тату на той части тела, что видна в маршрутке...
Полковник отставил длань, дальнозорко вглядываясь, и на растопыренных пальцах зашевелились буквы, складываясь в слово «Люся».
Сердце Саяпина обмерло:
- Блин! Так я Люся?! Ну ни фига себе...
Дрожащими руками он набулькал в стакан, выдохнул и, давясь, влил реанимацию в себя. Сразу стало легче, в голове несколько просветлело.
Запил из кружки. Крепкий чай не избавил от мерзкого вкуса во рту, а только оттенил аромат, сделав его еще ярче и насыщеннее.
Картина вчерашнего вечера из мутных кусков,  ускоряясь, принялась формироваться  в блеклые, пока еще отрывочные воспоминания с частичным звуком. Процесс пошел, но тут в углу зашевелились бушлаты, и показалась взлохмаченная голова.
- Ну какая ты Люся?  – сказала голова, - Ты Вася!
Полковник отшатнулся, лихорадочно нашаривая кобуру на трусах.
- Изыди! - пробормотал он, - По пьяни могу и вмазать!
- Прикольно! - сказала голова, - Да ты уже столько вмазал!  Не сосчитать…  Запомни, Вася,  пиво – не дижестив, так же как водка – не аперетив! Тем более, если все это постоянно мешать с абсентом и текилой…  Фирштейн?
- Нихт… - ответил Саяпин по-фински, - Майн гот!  Хильфе…  Гебэн зи мир биттэ айнен зигаретн… Ихь хабэ михь фэррирт!
- Поздравляю, но не от души,  - сообщила голова, - Допился до ручки. Меня хоть помнишь?
- Найн. То есть плохо, - признался полковник, - А ты кто?
- Конь Пегас без пальто! – заржала голова, - Не тормози, Вася! Я,  в натуре, обычная фея. Когда  приметила тебя у реки, то переквалифицировалась в нимфу рыбалки. Позже ты заделался писателем, и я стала твоей музой. Крылья мои припоминаешь?
Голова в натуге покраснела, и бушлаты,  судорожно дрожа, приподнялись. Под ними явственно и страшно шелестело.
- С перепоя трудно, - пыхтя, сообщила голова, - Требуется релаксация.
- Дневальный! – заорал вдруг Саяпин, - Где дневальный, каналья, в жопу якорь!  Почему посторонние на территории?!
- Я не посторонние,  – возразила голова, прекратив взлетные усилия,  - Я твоя фея! То есть муза.  В смысле, могла бы ей стать, если бы в конце вечера ты не нашел спирта! Зачем я  пила с тобой на брудершафт, Вася?!
Полковник затряс головой и потянулся за бутылкой. Вторая порция пошла по накатанной дорожке  как к себе домой, проясняя мозги окончательно. 
- Стоп! – сказал Саяпин, - Ахтунг! Вечером нас тут было двое, я и Сербский! Никаких нимф мы не заказывали! Это же не баня, а рыбалка, черт возьми!
- Ты гонишь, Вася?  – обиделась голова, - Меня не заказывают. Я муза, сама прихожу! Когда захочу.
- Конечно, сама… Кто ж такую закажет…  - пробормотал Саяпин, и повысил голос:  -  Почему без подружки пришла?! Сербский тоже человек… Кстати,  где он?
- Не знаю! – быстро ответила голова,  и погладила что-то под бушлатом, - Раколовки, наверно, пошел проверять… Или закидушки… Может быть…
И снова  что-то погладила под бушлатом.

Полковник  снял со спиртовки вторую кружку, мельком глянув в  обломок зеркала, косо прилепленного к оплывшей свече.   Ничего хорошего,  кроме тусклых  желчных  глаз, мутное стекло не отразило.
- Звать-то тебя как? – поинтересовался Саяпин, звонко помешивая чай ложечкой.
- Меня не зовут, я прихожу…
- Да слышал уже! –  с досадой перебил полковник, - Ты приходишь, когда хочешь! Имя у тебя есть?
- Муза…
- Вот заладила! То Нимфа, то Муза… Значит, так, будешь Зинка! – решил полковник, опркидывая третью, обязательную рюмку. 
Настроение стремительно увеличивалось в размерах.
- Ты вот что, Зина… Раз прибилась к нам… - добродушно, но со сталью в голосе бросил Саяпин, - Давай вставай. Нечего разлеживаться… Завтрак иди готовь. Яичницу с помидорами. Капустку помасли… Гуидак порежь… Да что тебя,  учить?! Сама знаешь. Не забудь пива из багажника достать...
Полковник похлопал себя по красным трусам:
- И Сербского найди, сигарет стрельни… Все, свободна,  выполняй…