*Фото из Интернета.
Лиза отвела ребёнка в детский сад и поехала на работу. До вечера можно было заниматься любимым делом. Несколько лет она вынуждена была сидеть дома с ребенком, и потому скучала по профессии, по коллективу интересному и доброжелательному. Конечно, её радовало рождение малыша, она с удовольствием занималась воспитанием, но замкнутое пространство квартиры давило и действовало на нервы. Кухня не была её призванием. А в семье, куда волею судьбы она попала, культ еды процветал.
Свекровь несла с работы деликатесы, свёкор тащил с рынка тяжёлые сумки, а муж большой любитель рыбалки, приносил огромных сомов. Все это нужно было переработать и подать на стол, а потом перемыть посуду и начистить кастрюли. Свекровь, женщина аккуратная, не допускала беспорядка в доме.
Лиза располнела и не влезала в старые платья.
-Вот выйду на работу, сяду на диету, ничего не буду кушать,- утешала себя, замученная изобилием еды женщина.
Но ее желание поскорее выйти на работу нервировало и раздражало свекровь, замкнутую, избегавшую общения с людьми, по казавшейся ей важной причине
Много лет назад, молодая, красивая казачка, очень похожая на актрису Быстрицкую, она долго не отвечала на ухаживания служившего в ставропольских краях солдата из Тбилиси. Одна мысль, что придется расстаться с любимой родиной, делали этот брак недопустимым. Но смелость и пылкая любовь юноши сломили её сопротивление.
Когда гордый супруг привёз-таки Елену домой, со всех дворов сбежались соседи посмотреть на необыкновенную красоту юной казачки. Мужчины восхищались, а многие молодые барышни, втайне вздыхавшие по соседу, невзлюбили её. Она была совершенно другая, чужая – и не пыталась никому угождать и тем более менять свои привычки.
Независимый характер её не нравился окружающим, и не раз бывал поводом для обид и злости. Она замкнулась, неохотно откликалась на приглашения, и редко приглашала к себе. Полностью посвятила себя дому и детям, находя смысл жизни именно в этом.
Дети выросли, один из соседей, ценивший её за трудолюбие и редкую чистоплотность, доходящую порой до педантизма, предложил работу кастеляншей в правительской резиденции. Она вначале отказывалась – слишком ответственно, потом, оценив все преимущества, согласилась, что принесло семье мощное материальное подкрепление.
Дочь вышла замуж, сын привёл в дом жену, однако по-прежнему бразды правления были в её руках. Дом для неё всегда был на первом месте, и, подозревая, что невестка думает иначе, она злилась и выговаривала сыну, но тот спокойно выслушивал и ничего не предпринимал.
Влад понимал стремление Лизы. Окончив политехнический институт на красный диплом, она желала найти применение полученным знаниям, «сказать своё слово в науке и технике». Глупо было на это обижаться и уж тем более не пускать на работу, как хотелось бы его матери.
На работе жизнь била ключом. Масса новых идей и их воплощение заставляли думать, искать перспективные решения. Начальник отдела Леонид Петрович сумел собрать людей талантливых, искренне любящих своё дело. Несмотря на кажущуюся мягкотелость, он умел заставить выполнять задание качественно и в срок. Коллектив был дружный, если не считать старой девы, безнадёжно влюблённой в главного инженера проекта. Как наседка она крутилась и хлопотала вокруг него, оказывая незначительные услуги, раздражая уже тем, что смела претендовать на взаимность. Он же, иногда не выдержав, бросал ей вместо благодарности резкие и даже ядовитые слова, и она, молча глотая слёзы, уходила и на время оставляла его в покое.
Но, если к нему подходила женщина, вся напрягалась и смотрела с такой яростью, что становилось не по себе. Общалась только с новым сотрудником Мишико, недавно окончившим институт. Ни город, ни институт не наложили на него городского отпечатка, он так и остался угловатым, безвкусно одетым деревенским парнем.
Она опекала его и считала единственным достойным её дружбы.
Самой яркой личностью был Борис Николаевич, главный специалист. Не было ни одной области науки, которая была ему не знакома. Эрудиция энциклопедическая. Любую сложную тему мог упростить до степени, понятной любому собеседнику. Вежливый и обходительный, напоминал интеллигента прошлого столетия. Высокий, худощавый с густой копной волос, походил на Станиславского без пенсне. Любой спор разрешал с такой обезоруживающей улыбкой, что обе стороны уходили довольные и умиротворенные.
Женщины просили у него совета при сложных семейных обстоятельствах, девушки доверяли тайны, а мужчины не могли обойтись без него в технических вопросах. Все ценили этого бескорыстного, светлого человека, любителя остроумных анекдотов и розыгрышей.
В перерыв Лиза спускалась в технический отдел, где работали её любимые подруги. За чашкой кофе они оживленно обсуждали все насущные проблемы, порой забывая о времени и грозном начальнике. Начальник делал с показной строгостью внушение, но на следующий день всё повторялось.
В последнее время в отделах началось брожение. Занятая работой и домашними проблемами, Лиза не сразу заметила, что в институте формируются группировки разных политических направлений. Заходя по делу в смежные отделы, не раз с удивленно замечала, как разговоры умолкают, и сотрудники с отсутствующим видом принимаются за работу. В её отделе жизнь шла по старой проторенной колее. Лёня (как сотрудники за глаза называли шефа) заключил очередной выгодный договор и, как всегда, вызвал Лизу, чтоб обсудить некоторые условия. Он ценил её способность вести дипломатические переговоры и потому чаще других посылал в командировки.
Предстояла срочная поездка в Москву, и её отпустили с работы пораньше. Было время заехать в кассы предварительной продажи билетов и забежать к сестре.
По улицам шли люди с плакатами, призывающими к Свободе и Независимости. Около касс собралась толпа. Митингующие сменяли один другого, призывая к свержению существующего строя. Потрясённая увиденным и услышанным, она спросила у сестры
-Ты что-нибудь понимаешь?
Сестра, смущенная происходящим, растерялась
-Приходится слышать такое, что уши вянут. Мы с тобой, дорогая, дети оккупантов и заслуги наших родителей, защищавших Кавказ, не только забыты, но считаются, чуть ли не преступлением. Надо уезжать, судя по всему.
-Господи, куда уезжать, ты забыла, что произошло с нашими родителями в России?
Родители долго скрывали свои семейные трагедии, чтоб не доставлять неприятностей детям, оказавшимся в мире безбожного материалистического мышления. Но, когда девочки подросли, а пафос коммунистического превосходства стал затмевать другие истины, отец напуганный образом Павлика Морозова, рассказал всю правду.
Родители встретились в Тбилиси. Мама была из раскулаченных казаков. Ей помнилось, как на рассвете холодного снежного дня увели из станицы неизвестно куда отца, заставив предварительно снять добротные сапоги, а мать, оставшуюся с тремя дочерьми вышвырнули из дома. На следующий день она скончалась, остановилось сердце. С трудом они вырыли в поле могилу и похоронили мать.
Старшая сестра сумела продать золотое колечко и чудом вывезла сестёр.
. Отец происходил из обедневшего дворянского рода. В своё время семья радостно приветствовала революцию. Но события развернулись так, что скоро пришлось пожалеть об этом. Прекрасный по тем временам, «буржуйский дом», в котором жили три семьи, понравился красному командиру.
В те времена понятия добра и зла невозможно было отличить. Факт проживания «недорезанных буржуев» в большом светлом доме, в то время, когда герой революции ютится в бараке, означало признание социальной несправедливости.
Как честный борец за правое дело Коммунистической партии, командир написал письмо куда следует. По липовому доносу о якобы антисоветской деятельности жителей дома их, как и многих таких же ни в чём не повинных людей вывезли в эшелонах и расстреляли за городом.
Подростка-отца не было тогда дома, он ушел с ночевкой к друзьям и когда наутро возвращался домой, сердобольная старушка рассказала обо всём и посоветовала изменить фамилию и побыстрее уезжать из города, так он и сделал.
Изменил первую букву фамилии, бродяжничал, попал в детский дом и снова бежал.
Прошёл конкурс в лётное училище, и с последнего курса ушёл на войну.
В сражение за Кавказ был ранен, лежал в тбилисском госпитале, где и познакомился с матерью, сестрой милосердия.
Сестры угрюмо молчали.
-Никуда мы не поедем, нам просто некуда ехать. Здесь пусть неласковая, но всё-таки родина,- сказала Лиза и, не оставшись обедать, поехала домой.
Бесшабашный героизм толпы, безоглядная решительность митингующих заставили её остановиться и послушать. Затем осторожно, с необходимой долей естественной боязни, пробралась по запруженной людьми площади и вошла в метро.
Стараясь ничем не привлекать внимания, она слушала разговоры и поражалась, сколько ненависти, сколько негатива. Нетерпимость и жажда крови рвалась наружу. Озлобленные люди могли на месте разорвать инакомыслящего, устроить самосуд. Ненависть к врагу (России) сплотила нацию.
Уже недалеко от дома на другом митинге, среди выступавших увидела своего однокурсника. Он заявлял в микрофон, что ненавидит и презирает всех фашиствующих патриотов, всякое проявление шовинизма.
Поднялся страшный крик. У него вырвали из рук микрофон и пинками скинули с трибуны. Спасибо, что не убили.
Домой она пришла расстроенная и обессиленная. За ужином сообщила о командировке и показала билет. Свекровь чуть было не вспылила, но Влад вовремя сменил тему.
В Москве тоже было неспокойно, Лиза торопилась домой и, несмотря на то, что оставались свободные от работы дни, которые обычно посвящались друзьям и музеям, вылетела досрочно.
Утешала мысль об удачно проведенных переговорах. Без проблем был подписан предварительно обговоренный документ, и к тому же заключены два договора на строительство крупных объектов, что давало возможность спокойно работать в течение года.
Влад встретил Лизу в аэропорту и сообщил
-Меня уволили. Теперь оставляют не по возрастному или профессиональному признаку, а по национальному, судя по всему, и производство скоро закроется.
Спустя несколько месяцев так оно и случилось.
Влад начал меняться, всё чаще приходил пьяный, говорил в повышенных тонах. Лиза старалась не спорить, прекрасно понимая причину такого поведения. Чувства, когда-то владевшие ими переросли во взаимную терпимость и всепрощение, что придавало их отношениям большую стабильность. Им не нужны были слова, чтобы отлично понимать друг друга.
Круг их друзей катастрофически сужался буквально с каждым днём. После очередных проводов, подавленные и опустошенные, они понимали, что простились навсегда еще с одним верным, преданным другом.
Когда степень неудовлетворения и раздражения зашкаливала, Влад начинал материться так, что уже исчезали и смысл и сюжет повествования, оставался один мат, а физиономия застывала в неподвижном и беспощадном выражении.
-Сегодняшняя норма жизни включает в себя подлость, жульничество, показной патриотизм, предательство и обман. Если хочешь выжить в таких условиях, надо действовать соответственно. Кто этого не делает – нищие, слабоумные люди, - говорил он, вперемешку с матом. Ты, Лизок не боись, мы прорвёмся!
Порой он метался всю ночь, и подавленная бессонницей Лиза отправлялась на работу с трудом.
В институте сложилось множество группировок. Каждая со своей программой и лозунгом. Разобраться во всех хитросплетениях политической жизни было практически невозможно. Разновидность высокообразованных умных, талантливых и порядочных существ под общим названием «интеллигенты» составляли самую малочисленную часть Они были непохожи на окружавших их коммунистов, звиадистов, монархистов, лейбористов и прочих истов,- эта тончайшая прослойка одинаково раздражала, возомнивших себя правителями жизни недоучек , которые во все времена и при всех режимах старалась избавиться от такого невыгодного для себя сравнения, путём физического уничтожения этих самых интеллигентов.
Теперь большинство сотрудников института ежедневно стройными рядами отправлялись на митинг. Мишико стал ярым антикоммунистом, звиадистом, . Юра с Лией входили в коммунистический блок. Лиза и Борис Николаевич оказались демократами. С утра в отделах начинались политические дебаты, с каждым днём всё более ожесточенные.
Казалось, все забыли, зачем ходят на работу. Интерес к происходящим событиям вне стен института сильно преобладал над собственно проектированием. Лёня всё чаще устраивал совещания по накипевшим научным проблемам, но сотрудники смотрели на него, как на чудака, не понимающего важности момента. Впервые за свою долгую, жизнь крупного руководителя, он столкнулся с четким пренебрежением всеми административными правилами.
Лиза, прежде находившая понимание у подруг, теперь и в их отделах чувствовала напряженность, а потому реже спускалась к ним. Борьба группировок заставляла следить за каждым словом, лишала смысла их откровенные беседы.
С каждым днём всё тревожнее было идти на работу.
Особенно свирепствовала партия зелёных, грозилась закрыть институт, как рассадник радиации. Лёня в ответ громко кричал
-Плевать, мне не страшны ни зелёные, ни красные. Этих зелёных коршунов нужно стрелять, как ворон. Бездельники, нашли себе занятие – преследовать учёных, приносящих пользу стране. Ничего я не боюсь, и думать о них не хочу.
А Борис Николаевич тихо шептал
-Ничего не боятся и ни о чём не думают одни идиоты.
Ходил глубоко потрясённый.
Пошлость, полуобразованность, хамство проявлялись на каждом шагу. Наивно полагавший, что хам пережиток прошлого, он вдруг отчётливо понял, что духовные ценности каким – то непостижимым образом обесцениваются. Побеждает бескультурье. Теперь он жалел о неиспользованном шансе уехать в Америку, читать лекции и получать достойные деньги. Утешало, что не он один из миллиона людей имеющих таланты и выдающиеся способности, не сумели оказаться в нужное время в нужном месте.
Как-то Лизу позвали к телефону, взволнованный голос подруги просил
-Приезжай скорее, случилось ужасное.
Ничего толком не объяснив, она выскочила из здания, схватила такси и через полчаса была у Шенгольцев. Валя была одной из самых близких подруг, с которой связывала многолетняя дружба. Супруг ее хоть и был похож на рабочего из знаменитой скульптурной композиции «Рабочий и колхозница», слыл парнем эрудированным и добрым. Много раз в литературных спорах он удивлял окружающих глубоким знанием предмета. До замужества Лиза часто у них бывала. Увлеченная интересными беседами, опаздывала на последний автобус и с удовольствием оставалась ночевать.
Хозяин дома после нескольких бокалов отличного вина (ко всем остальным достоинствам справедливости ради, следует прибавить его коллекцию вин, которой он не без основания гордился) любил пофилософствовать:
- Всё познаётся в сравнении. Возможно, с точки зрения французских и немецких благополучных инженеров, я живу ужасно, но с точки зрения афганских или, ещё хуже, зимбабвийских, просто процветаю. Нашим людям всегда кажется, что есть дивная страна под общим названием Запад, где царят справедливость, и практически нет несчастных, замученных бытом людей. Вот причина повальной эмиграции. Многие тбилисские евреи, армяне и русские накупили липовые еврейские документы, не имея даже шапочных знакомств там, на Западе, послали ко всем чертям великий могучий Советский Союз и укатили в Германию. Наивные, они полагают там рай. Меня на эту удочку не поймать. Эмиграция - миф, который рассеется, сразу по прибытии туда. Никому мы не нужны.
Немец, по происхождению, он считал себя русским, и ни на какую историческую родину ехать не собирался, но случившаяся беда заставила его резко изменить планы.
Валина сестра с супругом и двумя детьми, собирались лететь в Москву самолётом. Супруг её, прекрасный программист, известный своими разработками, был приглашен работу в процветающую фирму. Номер в гостинице уже был забронирован фирмой на первое время, с последующим обеспечением московской пропиской и предоставлением квартиры.
Свою тбилисскую квартиру они продали, вещи были отправлены контейнером.
В тот злополучный вечер у их двухлетней девочки поднялась температура. На беду в корпусе не было ни газа, ни отопления, что в последнее время было привычным явлением. Он пошёл в соседний корпус с термосом для чая. Было одиннадцать вечера, в окнах друзей был виден свет,. Пятилетний малыш упросил отца взять его с собой. Они ушли и больше не вернулись. Утром нашли два трупа.
От этой леденящей душу истории Шенгольцы так и не отошли. Вова поседел и через месяц они уехали неизвестно куда. Только через год Валя сообщила по телефону, что купили дом в Краснодарском крае и обзавелись хозяйством.
Случаи грабежей и убийств стали повседневным явлением.
Люди боялись выходить на улицу. Жизнь в городе после шести вечера замирала.
Начались проблемы с транспортом. Всё сложнее было добираться до работы.
Всё реже заключались договора, и соответственно стало меньше работы. И когда за два месяца не выдали зарплату, вещь совершенно не допустимая при коммунистах, все поняли, - крах не за горами.
В актовом зале проходило общеинститутское собрание. Старый директор был снят с работы, по-видимому, за свои коммунистические убеждения. Профессионализм и большие заслуги перед Стройиндустрией не учитывались. Выборы нового ничего хорошего не предвещали.
Кандидатуры одна слабее другой, без стоящих программ и надлежащего уровня знаний, рассматривались по принципу: «очень симпатичный, но совсем не организатор…, знающий, но слишком молод…, уродлив, зато умный… а если умный и красивый, то пьёт…; если умный красивый и не пьёт – непременно, тиран и садист». Смотреть на кандидатов без иронического сострадания было невозможно.
Лиза спросила Бориса Николаевича
-Что происходит? Они понимают, что губят институт?
-Ничего не поделаешь, провинциализм и надувательство выявили в несостоявшихся ученых такую спесь, что борьба бесполезна. Они погубят институт,- спокойно ответил Борис Николаевич.
В последнее время с кем бы ни столкнула Лизу судьба, все искали смысла жизни. С экрана телевизора, на площадях, в скверах, на транспорте, везде слышались громкие призывы и уверенья, что именно Он и его Партия смогут принести счастье и процветание горячо любимой стране.
Враждующие политические группировки обвиняли друг друга во всех смертных грехах. Всё очевидней становился смысл политических турниров: войти на волне революции в большую политику, чтобы приобрести большие возможности, а большие возможности – это всегда большие деньги. Всё остальное словесная шелуха, прикрывающая истинный закон джунглей: «выживает сильный».
Порой взаимоисключающие призывы несли такой негативный заряд, что становилось трудно дышать, и Лизе хотелось громко крикнуть
-Не ищите смысла всей жизни, попробуйте найти смысл сегодняшнего дня!
Всеобщее озверение наступило оттого, что жизнь становилась всё кошмарнее, и каждый искал виновного не в себе, а в ком-то другом.
Как во всех предыдущих революциях, со дна поднималась тёмная масса, завидующих гордым и независимым, благополучным людям, сумевшим, благодаря таланту и трудолюбию, занять достойное положение в обществе.
Такие - независимые и гордые - всегда интернационалисты. Судорожное цепляние за «превосходство своей нации»- от бездарности, зажатости и отсутствия душевной широты.
С каждым днём всё бессмысленнее становилось приходить на работу, просто работал колоссальный механизм, запущенный коммунистами, и резко остановить его было невозможно. Все прекрасно понимали, – спустя непродолжительный отрезок времени он остановится сам.
В отдел вошёл Нодар, из топографического отдела. Убежденный коммунист и сторонник сохранения Советского Союза, он постоянно подвергался нападкам. Не раз, выведенный из себя, кричал
-Сталина не хватает. Устроил бы вам, зажравшимся идиотам 17- й год, чтобы знали цену благополучию. Вам, деревенским олухам, дали образование, прекрасную работу, квартиры, наконец. А вы вместо благодарности режете сук, на котором сидите. Поставить бы парочку таких к стенке, сразу наступит мир и благоденствие. Мир и дружбу нужно укреплять всеми дозволенными и недозволенными способами, вплоть до применения грубой силы, чтобы не дать самодовольным бандитам от различных партий разрушить то, что не ими с такой любовью строилось.
После этих слов, звиадисты бросались на него чуть ли не с кулаками, но до драки, к счастью не доходило
Он подошел к Лизе, с которой были дружеские, доверительные отношения, и рассказал:
- Пришёл домой, уставший, взвинченный всей этой кутерьмой, немного отдохнул и погрузился в работу. Нужно было закончить левый проект, сама знаешь на зарплату не проживёшь, приходится брать халтуру. Собственно она меня содержит, посылает на курорты, даёт интересное людское общение. Потому я не жалея сил вкалываю, и всегда сдаю работу в срок.
. К половине одиннадцатого закончил и пошёл спать. Сквозь сон слышу шум, крики, выстрелы. Вскочил, ничего не соображаю, жены рядом нет.
-Ну, думаю, началось! Пришли за мной!
Подбежал к стене, схватил охотничье ружьё.
- Пусть берут меня, но прежде уложу дюжину этих сволочей!
Входит жена и от удивления роняет чашку.
-Что с тобой? Что случилось?
-Как, что случилось? Ты не слышишь, что идут за мной? Я им покажу, всех перестреляю!
Тут она начала хохотать, и я решил
-Бедная, сошла с ума.
Нахохотавшись, сказала
-Дурачок, ты со своей работой забыл всё на свете. Люди празднуют Старый Новый Год! Раз проснулся, выпьем по бокалу шампанского.
-Представляешь, Лиза как меня достали, даже слуховые галлюцинации начались.
Мишико, услышав последнюю фразу, со злостью в голосе бросил
-Когда, наконец, люди поймут, что всё зло от коммунистов!
Нодар гневно взглянул на него, и молча вышел из комнаты.
-Слава Богу, обошлось без очередного митинга,- подумала Лиза.
По дороге домой, забежала к знакомой парикмахерше, заняла очередь на стрижку. В очереди молодая женщина громко оплакивала свою жизнь без принцев, без балов и, тем более, без чудес. Она театрально взмахивала руками и все пыталась доказать, что жизнь Золушки, не попавшей на бал – это о ней. И кому, спрашивается, нужна такая жизнь.
Лиза невольно улыбнулось, что не укрылось от внимания, жаждущей красивой жизни дамы. Её грузинский нос почувствовал в ней русофила, и, не меняя тональности, она стала поносить русских, обвиняя их во всех своих горестях.
Лиза поднялась, подошла к ней и в наступившей вдруг мёртвой тишине отчетливо произнесла:
- Бедняжка, вас, наверное, не научили в детстве, что, проклиная и ругая других, вы только себе делаете хуже. А ещё крест на шее!
Она шла к выходу при продолжавшейся полной тишине. Кто-то вежливо открыл дверь. Она вышла и вздохнула полной грудью.
«Хочешь красиво жить, сначала научись умирать», вспомнилась ей строчка из песни Гребенщикова и немножко из Новеллы Матвеевой
Поэзия есть область боли
Не за богатых и здоровых
А за беднейших, за больных.
Она шла и думала о своих уехавших друзьях, не выдержавших незаслуженных упреков и оскорбительных выпадов в адрес «понаехавших тут». Все они любили город, в котором прошло их детство и юность, и который вынуждены были её покинуть перед лицом непостижимой агрессии. Беспомощные и оклеветанные они покидали родину, чтобы никогда больше не вернуться.
Но ей, она знала точно, жить вдали от него, где ещё оставались близкие и родные люди, не дано. Даже в лучшие времена, отдыхая с семьёй на лучших курортах Крыма, уже через неделю её охватывала ностальгия. Никакие музеи и красоты не могли заглушить нестерпимого желания быстрее вернуться домой. Во всей поездке самым приятным было возвращение в свой дом, в свой город, к своим друзьям. Поскольку это было проверено неоднажды, Лиза и не помышляла об отъезде.
А раз уехать невозможно, - надо вести борьбу за право быть такой, какой она хочет быть, а не такой, какой её хотят видеть. Надо уметь защищать своё право на жизнь где и с кем тебе хочется.
Наступил праздник 8 марта, одинаково любимый и мужчинами и женщинами. После короткой официальной программы, поздравительной речи и незамысловатых подарков с неизменным букетиком фиалок, все разбрелись по отделам, чтоб в узком кругу повеселиться от души.
Стол был накрыт в лучших традициях застольного периода.
Расселись. Ждали начальство. Блюда аппетитно красовались на столе.
Появился Лёня. Большой поклонник женщин, независимо от их возраста, цвета глаз и волос и от национальности, он считал праздник 8 марта самым замечательным из всех придуманных человечеством. В нём была российская широта и безудержность, вызывавшие невольное восхищение окружающих. Работать, не покладая сил, пить без меры, волочиться без разбору.
-Каждая женщина хороша по-своему. Только в разнообразии прелесть жизни.
Связей своих он не афишировал, но все прекрасно знали с кем и когда он остается после работы.
Сегодня переполненный любовью к Женщине, одетый в лучший свой костюм, гладко выбритый и надушенный французским одеколоном, он подходил к свом сотрудницам, вручал подарки и чувственно припадал к ручке.
Несколько скованные в начале, дамы натянуто улыбались и благосклонно позволяли шефу рассказывать анекдоты, с несколько грубым юмором. Но, после пятого тоста за элегантных, независимых и самых обаятельных женщин в институте напряжение улетучилась, и возникло ощущение общности и полного благодушия.
Старая дева, тщательно скрывавшая свой возраст (как будто можно было что-то скрыть в стенах института), кокетливо улыбаясь сказала:
-Ах, если бы мне было двадцать лет, я вышла бы замуж за Мишико. Увы, мне скоро тридцать.
Никто не стал с ней спорить по поводу выбора, но на счёт возраста она здорово загнула. Ни для кого не была секретом , что тридцатилетие она праздновала лет семь назад. Скрывать свой возраст она стала так давно, что и сама в это уверовала.
Мишико от удивления чуть не поперхнулся куском ветчины, а Нодар, воспользовавшись случаем, так двинул его по спине, что посуда на столе жалобно задребезжала.
-Помни, генацвале, я спас тебе жизнь, - сказал он ласково.
Начальник отдела попросил тишины.
-Дорогие мои! Мы всегда жили дружно, любили и уважали друг друга
Я, как руководитель никогда не нагонял на вас страх и не заставлял подчиняться своим прихотям, хотя вы все прекрасно знаете, что это практикуется в других отделах. Я всегда относился к вам с любовью, и, смею надеяться, пользовался взаимностью. Девизом моей деятельности было: «Люби своих подчинённых, и успех не заставит себя ждать. Они с радостью отдадут тебе свои знания и опыт».
Тут его речь была прервана громкими, продолжительными, как писали в нашей прессе, аплодисментами.
Лёня довольный столь оглушительным успехом, продолжал
-У нас много общего. Мы все дети одной страны под названием СССР. Мы жили и развивались под гимн Советского Союза, надеюсь, с этим никто не станет спорить.
Мы должны восхищаться друг другом, должны знать и помнить, что общими усилиями сделали для государства великое дело. И это не громкие слова. Мы претворили в жизнь мечту лучших физиков страны по использованию мирного атома. Как бы не ругали нас недоброжелатели, мы обеспечили народ дешёвым электричеством, а это великая заслуга перед Родиной.
Вдохновленные таким красноречием, все поднялись и дружно выпили за общее дело.
Борис Николаевич добавил
-Давайте относиться друг к другу с большей терпимостью и уважать происхождение и политические взгляды оппонентов. Надо уметь договариваться, а не лезть с кулаками друг на друга, а главное – уметь доказать свою необходимость там, где вы живёте, не происхождением, но наличием таланта и способностью приносить людям добро.
Пожалуй, это было громко сказано. Все переглянулись, не зная, как относиться к его словам. Послышались недовольные реплики. Чтобы не вызывать ненужных дебатов, Нодар предложил тост за начальника. Все с удовольствием поддержали его. Праздник завершился.
Прощаясь с Борисом Николаевичем на остановке автобуса, Лиза сказала с грустью в голосе
-Меня последнее время преследует тревожное чувство какой-то безысходности, ожидание большой беды. Такое же чувство, похожее на внутреннюю лихорадку, преследовало меня за несколько месяцев до кончины родителей. Так трясёт перед надвигающимся несчастьем. Произойдёт что-то ужасное.
-Успокойся, ничего страшнее, того что есть, уже не будет. Лучше посмотри-ка на этих двоих.
Навстречу им шла дама с собачкой. Сходство так бросалось в глаза, что казалось, идут две сестрички. Цвет волос, причесон и даже выражение глаз были совершенно одинаковыми, что вызвало всеобщее восхищение. Они важно прошли мимо, не удостаивая, праздную публику своим аристократическим вниманием, что вызвала в Лизе неудержимый хохот. И ещё долго в автобусе она продолжала смеяться, вспоминая эту комичную парочку.
От судьбы не уйдёшь. Через неделю Лизу вызвали к директору.
Кабинет был полон сотрудников. Заплаканные, грустные лица смотрят на неё с безнадёжным отчаянием.
-Вызывали?- негромко спросила она.
Вновь избранный директор жестом предложил подойти поближе
-Дорогая Лиза,- начал он, пытаясь придать голосу душевные нотки. Ты прекрасно знаешь, что мы ценим и уважаем твои знания и опыт, не раз отмечали твой вклад в развитие атомной промышленности, но, к сожалению...
Лиза молча, глотая слёзы поднялась в свой отдел, быстро собрала вещи и, ни с кем не прощаясь ушла.
Дельцы от науки увольняли сотрудников малыми партиями, чтоб избежать сильного сопротивления. Они давно разработали план по продаже институтского оборудования, а в дальнейшем и самого здания. Человеческий фактор только мешал. Через несколько месяцев институт закрылся. Директор и его помощники распродали всё и стали крутыми бизнесменами. И как истинные патриоты, выставили свои кандидатуры в парламент. Никого не волновала участь оставшихся без куска хлеба блестящих специалистов!