А вот чье захоронение известно, но нет самой могилы, это захоронение Всеволода Константиновича Смысловского. Родился он 24 марта 1879 года в Москве. Уже традиционно, как и его старшие братья, он обучался в 1-м Московском кадетском корпусе, закончил Михайловское артиллерийское училище и был направлен для дальнейшего прохождения службы в 3-ю гренадерскую артиллерийскую бригаду. Затем переведен в 1-ю гренадерскую генерал-фельдмаршала графа Брюса артиллерийскую бригаду и зачислен в 5-ю батарею. 28 августа 1900 года получает чин поручика, а после сдачи экзаменов в августе 1903 года, зачислен в число штатных обучающихся в Михайловскую артиллерийскую академию. За отличные успехи в науках уже 28 мая 1905 года он был произведен в капитаны. В 1906 он переведен в 3-ю батарею, а уже в сентябре 1912 года по выслуге лет произведен в подполковники с назначением командиром 5-й батареи 1-й гренадерской генерал-фельдмаршала графа Брюса артиллерийской бригады, а в ноябре назначен командиром 6-й батареи 33 артиллерийской бригады.
До начала 1-й Мировой войны Всеволод Константинович был награжден орденами Св.Станислава 3-й ст. и Св.Анны 3-й ст.
Уже во время войны, в которой он принимал участие с первых дней, он «за отличие в делах против неприятеля» награжден был орденом Св.Станислава 2-й ст. и орденом Св.Владимира 4-й ст. с мечами и бантом.
11 мая 1915 года в бою у местечка Радымно /Галиция/ Всеволод Константинович получил тяжелое ранение в ногу с раздроблением кости в связи с чем, 23 июля 1915 года приказом командующего 3-й армией Юго-Западного фронта награжден орденом Святого Георгия 4-й степени «за редкое спокойствие, энергию, твердую решимость и храбрость в семичасовом бою у деревни Дзибулки, окончившимся полным поражением противника»
Не смотря на тяжелое ранение, Всеволод Константинович продолжал находиться на фронте и уже 2-го августа 1915 года вновь был награжден – орденом Св.Анны 2-й степени с мечами.
К сожалению, ранение давало о себе знать и 1 сентября 1915 года он был отчислен в резерв чинов Двинского военного округа. Уже находясь в лазарете его «догнал» приказ по войскам 3-й армии Юго-Западного фронта от 11 октября 1915 года о награждении за бой при местечке Радымно «командуя батареей, и находясь сначала на наблюдательном пункте, под действенным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем неприятеля, огнем своей батареи сдерживал наступающие массы германцев, а когда наблюдательный пункт был разрушен и телефонная связь прервана, то перешел на батарею и картечным огнем продолжал поражать неприятеля, пока не был ранен в ногу с раздроблением кости. (беззаветная храбрость и искусное управление огнем батареи обеспечило переходу пехоты на правый берег реки Сан)» - был награжден Георгиевским оружием.
1915-1916 год находился на излечении в Москве. В марте 1916 года получает чин полковника и получает назначение на должность штаб-офицера для поручений при инспекторе артиллерии Юго-Западного фронта.
1 сентября 1916 года назначен командиром второго дивизиона 33-й арт. Бригады и уже в январе 1917 года «за отличия в делах против неприятеля» награжден орденом Св.Владимира 3-й степени с мечами.
В апреле 1917 года Всеволод Константинович был вызван в распоряжение Главного штаба для формирования минометных и артиллерийских частей и создания минометной школы в г. Луга… Впоследствии, в ноябре 1917 года он был назначен начальником этой школы. Назначение было «подтверждено выборным комитетом» в декабре 1917 г.
Как же встретил заслуженный офицер, Георгиевский кавалер и просто дворянин , февральскую, а затем и Октябрьскую революцию?
Лучше, чем он сам об этом сказал, уже находясь в тюрьме, я не скажу и потому привожу здесь его собственноручное высказывание на эту тему:
ПОКАЗАНИЕ
Обвиняемого Смысловского В.К. – 18 марта 1930 года
«Я Смысловский Всеволод Константинович в момент Октябрьской революции формировал минометные артиллерийские батареи в г.Луге. Я было с радостью встретил февральский переворот, так как прямо ненавидел Николая 11, его политику. Но к большевикам относился враждебно в виду проведения ими в жизнь отрицания частной собственности и национализма, а так же уничтожения класса, из которого я происходил.
Как военный, я сразу возненавидел большевиков и за проведение в армии принципов противоречивших моим представлениям об армии (выборность начальников и др.)
Октябрьский переворот в минометных частях прошел относительно мирно, за исключением ареста ком.2див.полковника Цветова, которого я всячески старался выгородить. Я мало в чем изменил свое отношение к солдатам после переворота и хотя был избран ими на должность Нач.школы, но с удовольствием воспользовался своим правом быть освобожденным от военной службы и ушел в отставку в декабре 1917 года».
Такое высказывание человека, записанное собственноручно, находящимся под следствием и арестованным, может сделать лишь глубоко убежденный в своей правоте и честный человек. Да и как мог сказать он иначе, отдавший большую часть жизни армии. Воспитанный на лучших традициях Российской армии и преданный Родине, он не понимал «братания с врагом», выборность командиров. Не мог он принять и отречение Николая 11, считая его решение, слабоволием.
Итак, воспользовавшись своим правом быть освобожденным от службы по состоянию здоровья, Всеволод в декабре месяце ушел в отставку. Нужно было определятся в гражданской жизни. Не смотря на то, что еще в ноябре 1917 года его сослуживец по Главному артиллерийскому управлению Шафров предлагал ему уехать «на ДОН», где формировались отряды, он отказался, не желая менять свои убеждения. Аналогичное предложение делал ему и изобретатель миномета – Мехонин, но как пишет сам Всеволод, отказ от этих предложений был вызван тем, что «эти формирования поддерживались царствующим домом (Марией Федоровной) восстанавливать который, он не собирался».
Находясь в Ленинграде, он искал «частную» службу. Его брат Евгений рекомендовал его, как инженера-технолога, инженеру Михалевскому, а сам он пытался наняться издателю Березовскому, но из этого ничего не получилось. (кстати Всеволод Константинович прекрасно владел русским языком и был автором публикаций о М.Лермонтове.прим.автора). Тогда в конце января 1918 года он переезжает в Москву и стал проживать у матери (как указывал выше, Смысловские проживали на Б.Афанасьевском 25). В феврале он устраивается в Всероссийский Земский Страховой Союз, куда его устроил знакомый – В.Н. Шретер. Работа его, в принципе, устраивала т.к. там еще царила дореволюционная атмосфера. Проработал он там до августа, зарплата была маленькая и он, после уговоров брата Михаила, поступает на службу в Главное Управление Высших Учебных заведений (ГУВУЗ) начальником отделения артиллерийских курсов вместо брата, перешедшего в другое ведомство. Уже в сентябре этого же года он стал работать редактором артиллерийских изданий в арт.комитете ГАУ. ( у Всеволода имелось много публикаций на артиллерийскую тематику, как и у его брата Евгения прим.автора).
Еще, не маловажной причиной его перехода в ГАУ стало то, что в ГУВУЗе все больше вытеснялись специалисты, которых заменяли партийные работники, а ГАУ еще только формировался и состоял в основном из «бывших». Поэтому и царила там атмосфера враждебная советской власти. Но люди работали т.к. «есть что-то было нужно».
С марта 1919 года Всеволод Константинович работал постоянным членом технической комиссии Центрального Управления РККА. Цус было реаргонизовано и с июля 1922г. по декабрь 1923 работал в ГАУ постоянным членом арт.комитета. Окончательно уволившись от военной службы в декабре 1923 года он работает в качестве помощника начальника технического мобилизационно-планового отдела Комитета Мобилизации промышленности. Позже, эта организация называлась по разному ( на момент ареста – Мобилизационно плановое управление ВСНХ СССР). Как пишет Всеволод, на момент его ареста, у него на иждивении находились два племянника (Андрей и Кирилл - мой отец). Своей семьи у Всеволода не было.
Арестовали Всеволода Константиновича сотрудники экономического отдела ОГПУ по месту жительства в ночь с 25 на 26 января 1930 года. Это был второй арест в квартире Смысловских. Первым был арестован Алексей, и к этому времени, уже отбывал наказание на «Соловках». При производстве обыска из квартиры ничего не было изъято, однако опись имущества была составлена (преступление, в котором его обвинили - экономическое и имущество подлежало конфискации) Ниже специально приведу эту опись, из которого видно , каким «богатством» обладали ВСЕ Смысловские. Сделаю это намеренно для того, чтобы показать некоторым «знатокам истории», каким богатством обладали дворяне.
Шкаф с книгами; стол письменный; книги разных размеров и различных авторов; пишущая машинка; стул мягкий; еще шкаф с книгами; 3 стула; 6 серебряных ложек; ложки обычные 8 шт.; еще пишущая машинка; арифмометр; комод для чертежей; кровать; сундук кожаный; чемодан кожаный; ящик с инструментом; зеркало-трюмо;
Как видно из описи, «богатство» дворян Смысловских было настолько велико, что и вывозить его не хватило транспорта у ОГПУ!!!
После ареста Всеволода Константиновича не допрашивали больше месяца (предполагаю что просто допросы не зафиксированы, его «ломали») и лишь 5 марта в деле появляется его «чистосердечное» признание. Привожу его здесь дословно:
В КОЛЛЕГИЮ ОГПУ
Обвиняемого Всеволода Константиновича Смысловского
ЗАЯВЛЕНИЕ
«Я Всеволод Константинович Смысловский заявляю, что принадлежал к контрреволюционной группе специалистов работавших в МПУ ВСНХ СССР. Я признаю, что своей преступной вредительской работой я способствовал,/в той части, которая лежала на мне/ тому, что промышленность до сих пор не имеет реального мобилизационного плана. Я сознаюсь, что не проявлял инициативы во что бы то не стало составить план, что я пользовался доверием, оказываемым мне моими руководителями или их неосведомленностью во вред делу, а в тех случаях, когда понуждаемый обстановкой, видя их непонимание или их ошибочные распоряжения высказывал им это, но получал распоряжения выполнения, я не осведомлял вышестоящих начальников, Председателя ВСНХ или РКИ или ОГПУ об истинном положении дела, о грозящей опасности, о могущих быть вредных последствиях, так как это сделал честно работающий специалист.
Я осознаю всю тяжесть своего преступления. Я глубоко и чистосердечно раскаиваюсь в совершении моего преступления. Мне особенно горько и стыдно раскаиваться потому, что я Всеволод Константинович Смысловский подло обманывавший Советскую власть за свою 12-летнюю службу, пользовался со стороны Советской власти полным доверием, заботами обо мне, привелегиями и всякого рода обеспечением и помощью в тяжелых условиях жизни всего Пролетарского Государства.
Принося чистосердечное раскаяние, я прошу Коллегию при рассмотрении моего дела смягчить мне суровое наказание, полагающееся мне за совершенное преступление.
Я прошу принять во внимание и ту часть моей работы, которая все же была полезной для Пролетарского Государства и тоже отмечалась (прик.по МПУ 1929г.№115) а так же и то, что я искренне, честно делился своими знаниями и опытом с моими партийными сослуживцами, о чем они могут засвидетельствовать.
Я обещаюсь приложить все свои силы, знания, опыт, чтобы находясь в заключении помочь начальству, честным специалистам и уже раскаившимся вредителям – специалистам в составлении плана, а затем готов пожизненно нести суровое наказание в самых тяжелых условиях работы, обещаюсь и там приложить все свои знания, способности, настойчивость, выносливость, чтобы заслужить оказанное мне смягчение и умереть честным работником Пролетарского Государства.
Москва 5 марта 1930
Всеволод Смысловский
Я здесь специально привел все дословно, чтобы, кто будет это читать, понял, что писал это послание под диктовку не Всеволод. Это не его стиль и не соответствует его убеждениям. Его просто сломали и затем продиктовали эту «чистуху». В деле сеть еще один допрос, более расширенный и тоже записанный под диктовку собственноручно сделанный через год.
Находясь вначале во внутренней тюрьме ОГПУ, а затем в Бутырской тюрьме, Всеволод Константинович не раз обращался за медицинской помощью, но в помещении его в больницу ему было отказано с указанием, лечиться в камере. Не знаю, как часто получал он передачи и от кого, но знаю, что ему даже не дали «резиновые наконечники» на палку, без которой он не мог ходить, а без наконечников ходить было опасно (скользкий пол). Ведь одна нога после ранения была короче.
«20 мая 1931 года Заседание Коллегии ОГПУ вынесло судебное решение по уголовному делу №99020 в обвинении Смысловского В.К. и приговорила к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 23 мая 1931 года. Похоронен он на Ваганьковском кладбище ( если можно это назвать захоронением). Могилы НЕТ! Есть место, указанное мне рабочими кладбища, на 58 участке. Вот что они сказали, когда я долго «выпытывал» у них, где находятся могилы расстрелянных. Они вначале, не могли меня понять, о каких могилах я их спрашиваю, а потом рассказали, что на 58 участке, когда они копали могилы для «свежих» захоронений, они постоянно выкапывали человеческие кости. Никакого ограждения. Никаких табличек. Просто поверх этих могил, выкопаны новые. Похороны на костях! Ведь каждое захоронение на этом кладбище стоят ОЧЕНЬ ДОРОГО!!! А при чем здесь память?!!!!
Есть у входа на кладбище стелла, по невинно убиенным, но она места много не занимает, а тут целый участок с сотней могил! Вот так мое государство расплатилось с жертвами репрессий. Есть просто бумага о реабилитации. И ВСЕ!
Как я говорил, Всеволод имел ряд публикаций в области техники и тактики артиллерии, публиковал статьи в журналах «Военные знания», «Военный вестник», «Война и техника».
Он является одним из создателей первого устава РККА, им созданный командирский угломер и руководство к нему выставлено до сих пор в музее артиллерии.
Последним из этого поколения был – Александр Константинович, но родившись в 1881 году, он умер уже в 1882.
Так большевистская Россия, фактически катком репрессий, прошлась по поколению потомственных дворян Смысловских, как и по миллионам других, достойных и преданных представителей передовой части россиян, у которых на первом месте были ЧЕСТЬ,ВЕРА и ПРЕДАННОСТЬ своей Родине!!!
Можно было бы и закончить этот очерк на этих строках, но все же очень кратко скажу о следующем поколении Смысловских, которые родились до революции, но жили и мужали уже в СССР.
Только у трех представителей предыдущего поколения были потомки – Евгения, Веры и Алексея. Родная дочь Евгения Константиновича – Наталия прожила с клеймом «дочь врага народа» и поэтому даже не смогла получить высшее образование. Дети Веры Константиновны Тихоцкой (Смысловской) – Константин, Мария, Елена, Александра и Николай прожили жизнь обычных людей. Правда, Мария успела побывать в тюрьме, о чем я писал выше. Николай прошел две войны (Финскую и ВОВ) имел награды. Его дети живут в Москве. Дети моего деда – Алексея Константиновича Борис, Татьяна, Георгий, Вера, Игорь, Андрей и мой отец – Кирилл.
Георгий умер в молодости, Андрей умер тоже молодым (около 1935г.), Вера (1903-1967) – официально замужем не была. Работала педагогом-вокалистом в Большом театре СССР, в Гос. Театральном училище им.Глазунова, Секретарем парторганизации Союза Советских композиторов, участница вокальных конкурсов, должна была работать 2-м секретарем РК КПСС Свердловского района ,но не была избрана в связи с тем, что «скрыла от парторганизации что ее отец во время 1-й Мировой войны был в плену». Имеются публикации – воспоминания о ней Наталии Ильиничны Сац и актрисы Лидии Смирновой, о Борисе Алексеевиче подробно описано в книге написанной мной «Кто вы Борис Алексеевич Смысловский». Об Игоре Алексеевиче можно прочитать в книге «Игорь Смысловский – мемуары артиста». О семье Татьяны Алексеевны Голубцовой (Смысловской) и ее семье, можно прочитать в книге Сергия Голубцова «Сплоченные верой, надеждой, любовью и родом». Здесь скажу только о том, что ее муж – академик, историко-картограф Иван Александрович Голубцов, тоже трижды арестовывался органами ОГПУ и отбывал ссылку и высылку. Сейчас его потомки живут в Москве. Ну а моей семье можно прочитать в разделе «Воспоминания и размышления».