На дворне полноте кур. Гуси упрямо мнут за траву. Свин Фан-Фан крутит то хвостом - то прямо не отрываясь от чужого корыта.
Его величество Джульбарс, высоко вытянув нос обитает на дворе в телогрейке и крендюшиных сопатках, натянутых поверх грязных крокодильих стУпень.
Он то и дело ввинчивает в бороду чучела, зачищенный только что насадкой хрен. Хрен не лезет. И его величество розовеет от глупости, пытавшейся досадить этой чумазейной кукле, не спасшей весь егойный урожай от лесных баранов, и...
- Жри, паразитик! Жри хрен!
Чучело, воротит ненароками хворост бороды соломенной и под сдавленными обмылками пакш, будто вспотевшего Джульбарса, тяготеет и трескается на две части.
Его величество Джульбарс в панике.
Его величество каменеет, разглядывает сущим беспорядком в обейх руках по куску чучельных остатков, жуёт что-то и пытается произнести одно слово.
Грусть накатывает на его величество. Саданув куски в разные стороны, распугав тем самым всю дворовую живность, Джульбарс знатно прохаживается за забор размеренными папугайскими препыгами.
Сымает штаны, заваливается на корточки, и широко вздыхает в тельник двумя полными гребками.
Воздух наполняется многозначительностью, и комары впиваются в еще поддергивающегося Джульбарса с прелестным воодушевлением и невменяемым фарсом.
Джульбарс лупит достающих кровососов, давит пальцами их, лупцует себя, их, по шее хлестким хлюпком, по морде - по шее, - и неудержавшись накарачках, вживляется в продажную кучу, как новенький кирпич в пакостный раствор для кладки.
Глаза начинает выпрыгивать от дури у его величества. Комары бешено атакуут: приходится изворачиваться, но вновь и вновь втапливаясь в крап, падая, то случайно, то так, получается только изваляться в этом самом и уже ничего не хотеть совсем.
А меж тем, чучелу уже не поможешь...
Так вот...