Командиром роты связи, где я числился, был Иван Епифанович Комиссаров. Уникальный в своем роде офицер. Имея четырехклассное образование, он семнадцатилетним мальчишкой ушел на фронт. Попал в морскую пехоту. Три года фронтовых дорог. Как он сам рассказывал, остался жив, благодаря фронтовому правилу: при бомбежке прятать голову в окоп, при атаке бежать по кривой. Награжден боевыми орденами и медалями, пройдя путь от рядового до лейтенанта. После войны окончил курсы офицерского состава, дослужился до капитана и в 1971 году должен был уволиться из армии по возрасту.
Солдаты его уважали и прощали ему некоторые странности. Ну, например, когда был зол на военнослужащего за проступок, хватался за кобуру, кричал:
– Порешу, твою… мать!
Это выражение он не считал матерщиной. А когда был подшофе часто приходил в расположение части и строго спрашивал у дневального, чем занимается личный состав. Затем объявлял учебную тревогу, и когда воины спешно строились, придирчиво рассматривал их прически. Объявлял, что они не по уставу, и начинал всех стричь самолично наголо. А уж если объявлял солдату наряд на работу, то тут же определял, какого рода она: «Вычерпать туалет пилоткой и побелить до 14.00». Туалеты находились на свежем воздухе, черпать, конечно, не черпали, но белили регулярно.
…Служил я на передвижной радиостанции, на базе автомашины ЗИЛ-157. Командиром отделения был сержант Вотюков, который через пару месяцев должен был уволиться в запас, поэтому, находясь на дежурстве, в основном, валялся на топчане и слушал «вражьи голоса» по радио.
Так вот, лежит он, значит, вдруг заходит Иван Епифаныч:
– Почему лежишь?
Вотюков в ответ:
– Товарищ капитан, вы дембель – я дембель, давайте отдыхать вместе.
От такого предложения офицер опешил:
– Да ты, ты…– он не находил слов, и вдруг посмотрел на пожарный щит, – а где топор?
– Так спер кто-то, – развел руками сержант.
– Ничего не знаю, прояви солдатскую смекалку, но чтобы к утру топор был на щите.
– Где я возьму его? Если только у вас в сарае, – усмехнулся Вотюков.
– Попробуй, но поймаю на воровстве, этим, же топором башку тебе отрублю, – взвился комроты.
Поздно вечером командир отделения приказал мне:
– Пошли к капитану в сарай (тот жил неподалеку в двухэтажном доме, в квартирах стояли водяные титаны, для которых мы частенько кололи дрова по просьбе жены капитана).
Короче, утащили мы топор, покрасили в пожарный красный цвет и повесили в машине на щит.
Утром Иван Епифаныч первым делом подошел к пожинвентарю, убедился в наличии предмета раздора и удовлетворенно сказал:
– Вот видишь, проявил смекалку, выполнил приказ…
Тут он вспомнил о вчерашней угрозе Вотюкова и рванул домой. В общем, капитан долго впоследствии искал с жердиной в руках сержанта в автопарке, чтобы рассчитаться за солдатскую смекалку.