…Получив в студенческом комитете путёвку в горнолыжный лагерь, Костя поехал на Кавказ, в Домбай. Все его вещи были упакованы в большой рюкзак, к которому он привык в предыдущих своих поездках в альплагеря. Добравшись до места по железной и шоссейной дорогах, Костя стал начинающим горнолыжником. Тяжёлые горные лыжи управлялись на склоне довольно легко, тренер оказался терпеливым и неназойливым. Учебный склон оказался пологим, подъёмника не было, наверх поднимались с лыжами на плечах, новички скатывались, держа ноги в жёстком «плуге», а бывалые лыжники извивались рядышком, обгоняя обучающихся. Костя был в неплохой форме, и овладевал навыками удовлетворительно, зима выдалась мягкая, снега как раз столько, сколько нужно. Жили новички в комнатах по пять человек, мальчики в мужском корпусе, а девочки – в женском. Косте в комнате запомнился ленинградец Лёва, он всё повторял частушку:
Я – молоденький парнишка,
Работаю на дизеле.
У меня, у разгильдяя,
Все ключи поп…..ли.
Он так хотел этой частушкой стать «ближе к народу», что у него это даже получилось.
В столовой все блюда обучающихся устраивали, трёхразовое питание и распорядок дня приводили их, почти сплошь студентов, в умиротворённое состояние духа. Жизнь была небогата событиями: тренировки до и после обеда, бедная библиотека, знакомства с девушками после «трудового дня», лёгкий трёп перед засыпанием, лёжа в койках в палатах. Санаторий, да и только.
Яркое солнце днём, даже загорать можно, раздевшись до пояса, несмотря на зиму, только поворачивать надо к солнцу остывшие в тени бока. Срок пребывания Кости в лагере подходил к концу, и вдруг появилась Она. Прежде Костя не обращал на неё внимания, а знакомство призошло в столовой при, конечно же, случайном столкновении возле кассы: Костя подходил, Она уходила. Лёгкое смущение, улыбка, извинение – и Костя знает, что её зовут Марина, и он уже захвачен в поток встреч, обещаний, разговоров по душам, про искусство и литературу, кино и песни. Она была невысокого роста, с бледным лицом, светлыми волосами, тяжело спадающими на плечи, и Косте показалась похожей на девушку с прялкой со старой картины русского художника. Вечером первого из оставшихся её двух дней в лагере они вдвоём гуляли под луной между домиков, а сверху, откуда-то с луны падал лёгкий серебристый снежок, припорашивая непокрытые длинные светлые волосы, превращая их в серебрянные пряди, а Её – в сказочную фею.
Нагулявшись, промёрзнув и нацеловавшись, Костя и Марина пошли в её комнату, где уже был выключен свет, хотя девушки ещё не спали. И долго ещё Костя и Марина вначале сидели на её кровати, отогреваясь, потом легли, не раздеваясь, укрывшись одеялом, и шептались и продолжали целоваться, а отогревшись и отогрев ледяные руки, Костя начал вначале робко, затем всё смелее гладить тело Марины, живот, всё чаще, словно случайно, задевал небольшие груди, упрятанные под свитером, блузой и лифчиком. Марина отводила слишком нескромные руки от чувствительной груди, но они искали новые точки притяжения на теле лежавшей девушки, забирались под блузку, пытались пробираться ниже, в область её промежности. Руки были быстрее мыслей Кости, они гладили живот Марины, но едва достигли резинки от её трусов, чтобы их снять, как девушка стала отчаянно сопротивляться этим рукам Кости, которые старались приручить, покорить, забраться в абсолютно запретные места, лищить её защитного покрова. Костя чувствовал, что приязнь девушки быстро тает, и его действия стали как бы наглым нападением, нарушением молчаливого договора о недопустимости половых отношений между ними, ещё ни разу не сказавшими за эту неполную неделю их знакомства ни слова о любви, о том, что их отношения могут стать чем-то большим, чем обычный роман двух туристов, вынужденных ночевать в одной палатке. Остальные девушки в комнате напряжённо вслушивались в сдержанные звуки, доносящиеся от кровати их подруги Марины, и Костя почувствовал затылком, что он мешает спать приютившим его девушкам. Немного прохладно он поцеловал Марину в полураскрытый рот, снова ощутив на языке какие-то крупинки, как от неразваренной манной каши, которые он замечал и раньше при поцелуях с Мариной на улице. Девушка, радостная оттого, что она устояла, прошептала ему на ухо пожелания хорошо выспаться, и Костя, чувствуя необычное напряжение и даже боль не только в члене, но и во всём низу живота, с трудом переставляя занемевшие ноги, вышел из комнаты. Лёг он спать после того, как долго находился в туалете, безуспешно пытаясь отлить, или испражниться. И когда он, уговаривая себя, что спокоен, абсолютно спокоен, всё же помочился, то ни боль, ни напряжене его не отпустили. Заснул Костя не сразу, а во сне к нему, наконец, пришло блаженство, но лица своей подружки он не видел.
Наутро Костя проснулся свежим, боль и тяжесть ушли, он снова был самим собой.
Марина уехала в тот же день после обеда, Костя провожал её до автобуса, и она дала ему свой адрес и фамилию, написав их на листик бумаги. Костя тоже дал ей свой адрес; они договорились, что напишут друг другу письма, в последний раз наспех поцеловались, Марина вошла в автобус, сразу закрылась дверца за ней, автобус выпустил струю удушливого газа, и поехал, увозя навсегда эту девушку со светлыми длинными волосами, Костя всё ещё ощущал словно бы крахмальные зёрна на губах, оставшиеся после поцелуя с Мариной, её прикосновение, когда она своими грудями прижалась на секунду к его груди, что взволновало его. Но в нём уже началась мыслительная работа, идущая словно без его участия, размывающая образ Марины, принижающий этот образ. Это ощущение неопрятности, оставленное её длинными, слишком жирными волосами, этот не совсем чистый рот с крупинками на языке, которые при поцелуях взасос попадали Косте в рот, не давали ему ощущения, что именно эту девушку он бы выбрал в любом случае. Теперь ему казалось, что это Марина нацелилась на него, нарочно столкнулась с ним в столовой, чтобы познакомиться с ним, а затем постоянно находила и темы для разговоров, так как обычно дичившийся чужих Костя предпочитал поддерживать чужой разговор, а не предлагать другим свои темы для общения.
Вечером того же дня, после итоговых соревнований по горнолыжному спуску, к Косте подошли девочки из комнаты, в которой вчера ещё жила Марина, и стали его утешать. По их мысли, вероятно, Костя был близок к тому, чтобы покончить с собой из-за отъезда их подружки. Среди этих девушек была Вита, с которой Костя занимался в одной и той же секции альпинизма в университете, и она по секрету передала Косте, что ленинградка Оля, тоже из их комнаты, очень заинтересована в знакомстве с ним, просит его адрес, телефон. Вита тут же намекнула Косте, что это очень выгодное предложение, ведь женившись на ленинградке, можно было и жить там, а не в их небольшом украинском городе. Да и москвичка Таня тоже была бы не прочь поближе познакомиться с Костей. Но ленинградка была некрасива, а москвичка – полная и приземистая, и Костя мягко ответил Вите отказом.
А ещё через день закончилась и смена Кости, они ехали часть пути домой вместе с Лёвой-ленинградцем, который фальшиво спел свою фирменную частушку, правда, всего лишь два раза.
После приезда домой Костя сразу включился в университетскую жизнь: занятия, библиотека, секция, товарищи, друзья, учёба дома. Вскоре он получил открытку от Марины, в которой она приглашала Костю к переписке. Немного подумав, Костя порвал эту весточку от Марины, и выбросил вместе с тем листочком, что Марина дала ему в Домбае.
15 июня 2010 г.