Нагретая солнцем набережная Сены.
Полдень. Без одной минуты.
- Дайнин! – И снова, как всегда, ужас: «она всё знает», укол совести: «когда ты это прекратишь?», я отворачиваюсь, а потом, чувствуя её внимательный взгляд, натягиваю улыбку и смотрю на безупречно-красивое лицо.
В руках у неё букет цветов. Печально-похоронных ирисов.
- Дайнин, ты думаешь о чём-то серьёзном?
- Да, наверное... – задумчиво отвечаю я, потом мне неожиданно становится смешно – А ты будто нет!.. Идёшь, опустив голову. Что-то случилось, Тина?
- Ничего, - Тина – единственная девушка, про которую я не могу догадаться, что у неё на уме. Её красота оттеняет только те эмоции, которые она хочет показать. – Я подумала... – она неожиданно смеётся, подбегает ко мне, обхватывает мою шею руками и шепчет на ухо: - Завтра, 6:15! Восход Солнца, на самом верху монпарнасской башни!
Убегает. Её радует моя кажущаяся растерянность. Но растерянность, к сожалению, не входит в ряд качеств, которыми одарила нас природа.
Как только Тина покинула меня, я расслабляюсь, и на меня снова накинулась совесть. Я чудовище. Если бы только быть сильным. Да. Нужно оттолкнуть её. Так не годится. Раз я люблю её, значит не должен быть эгоистом, должен заботиться о ней. А раз должен заботиться, значит должен оставить её, отпустить. Ей будет больно, но это лучший выход. Я и так дал зайти всему этому слишком далеко. Ведь я живу раз в десять дольше, чем она.
Я почувствовал головокружительную жажду. Так всегда происходит, когда Тина рядом – она будто пьёт мои силы. А вдруг когда-нибудь я не сдержусь и... Я закрыл глаза и сдался. На мгновение дал себе представить как пью её кровь. Потом дал сам себе пощёчину и снова погрузился в пучину самоедства.
Я вампир, морочащий голову хорошей, даже слишком хорошей девушке. Это даже не смешно, разве что малость романтично. Это постоянная мука, постоянная борьба с собой, чуть подслащённая волшебством настоящей любви.
Всё. Завтра. В 6:15, нет, в 6:16. Ладно, в 6:17, максимум в 6:18 на самом верху монпарнасской башни я скажу ей, чтобы мы больше не можем быть вместе. Что я уезжаю в другую страну или что-нибудь в этом роде, что обычно говорят в фильмах.
13-ый квартал Парижа.
Здесь неблагополучная обстановка, несмотря на то, что это фактически равно удачной охоте.
Вокруг меня темнота. Я весь окутан тьмой. Так и должно быть, я ведь вампир. Чудовище, пьющее человеческую кровь, тот, чьих родичей столько раз клеймили в разных литературных произведениях.
Я крадусь. Вдоль исписанной граффити стены. Жертву я уже наметил. Это женщина. Её лица я не видел, но сейчас мне не хочется особенно себя баловать.
Она не слышит, не может услышать, как за ней ступает моя тень. Именно тень – я неплохой охотник и увидеть меня невозможно.
Чёрт! Сейчас не время, но меня мучает совесть. А вдруг эту женщину кто-то любит так же, как я Тину?
Надеюсь, что это не так.
Ещё шаг. Я бесшумно отрываю ноги от земли и прыгаю.
В прыжке я обычно закрываю глаза. Привык уже, мне так больше нравится. Полёт происходит как в замедленной съёмке. Сейчас мои зубы вонзятся в её шею...
Мой нос аккуратно врезался в асфальт, а зубы вместо шеи лязгнули по камню. Я вскакиваю, вскакиваю быстрее, чем мог вскочить обычный человек и успеваю увидеть букет печально-похоронных ирисов. Моя жертва бессильно обвисла в руках вампирши. Такой красивой вампирши я ещё никогда не видел. Через мгновение образ ирисов и её красоты совместился и я завопил чуть громче, чем следовало: «Тииина!»
Она швырнула жертву на Землю и изчезла. Забрала букет ирисов и скрылась быстрее, чем я смог что-нибудь сделать. Даже не испугалась наверное. Просто исчезла.
Оставив меня а) без ужина б) в растерянности, это мягко сказано в) в ужасе, что для вампира не так-то просто.
Тина вампир. Вампир. Она пьёт кровь. Господи, мой мозг просто отказывается это понимать. Если при ней я кого-то укушу, она не испугается. А быть может, посмеётся. А её я не укушу. Потому что она для меня не представляет интереса.
И это здорово, потому что проблема-то, в общем отпадает.
Ага, если бы.
Я умею находить на свою голову безвыходные ситуации.
Я не просто вампир. Я вампир-полукровка.
Тина бессмертна. А я живу около семисот лет.
И это снова, как ни крути значит, что мы не можем быть вместе.
Я неудачник. Круглый.
6:14. Самый верх монпарнасской башни.
Она пришла. Я в это просто не верю. Стоит и смотрит вдаль. И никакой трагичности на лице. Даже и неважно, что мы видимся, наверное, в последний раз.
- Дайнин.
-Тина. Я хочу тебе сказать...
- Брось. Прости, что так вышло. Мне кажется, историю можно замять и забыть.
Я выкатил глаза. Без театральности, ничего не скажешь. И никаких тебе: «Я чудовище». Забыть и замять. И это при том, что я, по её мнению, человек.
- Нет, Тина. Нельзя забыть и замять. Мы не можем быть вместе. Дело не в тебе, а во мне.
- Дайнин! – а вот и эмоции. – О чём ты говоришь? Даже если я вампир, что тут такого! Мы же любим друг друга!!!
Девочка, это для тебя ничего такого. Но я полукровка!
- Нет, Тина. Я давно собирался сказать. И даже то, что ты вампир не поможет, - что за чушь я несу, - мы должны расстаться. Навсегда.
Мне показалось, что она сейчас швырнёт мне букет печально-похоронных ирисов в лицо.
- Дайнин!
- Прощай навсегда, - сказал я и исчез.
Кладбище Пер-Лашез. Туманный вечер, как в фильмах ужасов.
Я сижу рядом с могилами. Вписываюсь в обстановку очень. Мне грустно. Здесь могила моего отца-человека.
Его кровь слегка подпортила мне родословную. Был бы чистокровным, был бы сейчас с Тиной.
Или может она права и я слишком большое значение придаю условностям? Может не стоит? Может...
Но нет. Я крепок в своих принципах. Вампиры с вампирами, люди с людьми, а полукровки в одиночестве. Так должно быть, так правильно и я не должен давать всему этому заходить слишком далеко. Так, кажется, я повторяюсь, а это значит, что я становлюсь занудой, а это, в свою очередь, означает, что я становлюсь скучным.
Но это неважно, ведь больше мы никогда не увидимся.
Чёрт побери!
Букет печально-похоронных ирисов.
Вон на той могиле, чуть правее, за сгустком тумана, между огромным монументом и старой разрушенной могилкой неизвестного писателя.
Я медленно встаю. Подхожу. Медленно-медленно, еле волоча ноги. Это просто ирисы. Какие-то ирисы, которые кто-то положил на могилу своему родственнику или другу.
Только дело в том, что мало какие ирисы кроме этих можно назвать печально-похоронными.
Я подхожу к могиле. Наклоняюсь. От ирисов пахнет её духами.
«Мама, я очень люблю тебя. Твоя дочь Тина»
Я готов застонать.
Она полукровка. Я упустил её.
Кажется, я говорил, что я круглый неудачник.
Я ошибался. Круглый неудачник я сейчас.
Кладбище Пер-Лашез. Туманное утро, как в фильмах ужасов.
- Дайнин!
Она выходит из-за какой-то могилы. Букета печально-похоронных ирисов в её руках нет.
-Тина! – кричу я.
- Дайнин, ты чудовище!
- Что?
- Ты круглый идиот. Теперь ты доволен? Чтобы позволить себе расслабиться, тебе понадобилось узнать, что я такая же, как ты, полукровка?
- Где ты купила букет таких печально-похоронных ирисов, Тина?
- Что? Вырастила на подоконнике. Они всё лето вбирали в себя солнышко и вышли такие радостные, что посмотришь и поднимает насроение! А как ты их назвал?
- Неважно.
- Дайнин, почему ты такой идиот? Не знаю, почему я так люблю тебя...
Я беру её за руку и мы вместе идём кататься на аттракционах в парк Тьюльри.