Социальная оппозиция в истории евреев 6

111.

Западноевропейский
         центр.
         
   (Х1– ХVIII  столетия).





I.     Экономическая  структура евреев.
II.    Социально-экономический фундамент гетто.
III.   Классовая основа  погрома.
IV.   Торгово-крестовые  походы и конфискующая  инквизиция.   
V.    Основные социальные группы еврейства..
VI.   Общественно-политические течения:      рационалисnы и раввинисты.
VII.  Каббализм теоретический.
VIII. Каббализм практический.
IX.   Пантеизм  –  Спиноза.
X.    Мессианские движения  – Саббатай Цви  и Франк.
         
    





                I.

     Начиная с Х-го столетия, центр  еврейства начинает передвигаться с Востока на Запад: через Испанию, Италию –  во Францию, Германию и Англию.
     В    западной    Европе     к   тому   времени   происходил  интенсивный распад натурально-хозяйственного  уклада,  а  вместе   с   этим –  процесс    роста  города  за счёт деревни.   
Благодаря целому ряду причин, параллельно с нарастанием  городов  и  усилением    антагонизма    между  городом   и деревней  шло также сосредоточение евреев   в  городах.
Обезземеление    сельского    населения   светскими   и духовными феодалами  коснулось в первую очередь евреев,  как  иноплеменного  и иноверного  меньшинства, которое  вскоре и оказалось совершенно  вытесненным, как из землевладения, так и из  земледелия.
   Потеряв   свои   позиции   в   средневековом   сельском хозяйстве, евреи  были шаг за шагом оттеснены  и от других  отраслей  Urproduktion, так или иначе  связанных с землей,  и   всё   более сосредоточивались   на  городских  занятиях.
С   другой   стороны, благодаря   массовому   отчуждению еврейских    земель,    в   руках   евреев   накоплялись  значительные денежные капиталы, в свою очередь толкавшие их  на путь торговых и финансовых операций.


100.
Это естественно ещё более загоняло евреев в города. Евреи становятся почти исключительно  населением городским,  притом с функциями преимущественно посредническими.
     С ростом городов, достигающим наиболее быстрого темпа  в VIII  столетии,  в них  происходит также всё более  резкое разграничение социально-экономических функций уже по линии национально-религиозной. Дело  в  том,  что  руководящие   светские    и   духовные    верхи,  а   равно трудящиеся     крестьянские   и    ремесленные    низы, принадлежат к местному христианскому   населению.   Торговое   же   и   кредитное    посредничество   всё более  сосредоточивается    в   руках    еврейского   меньшинства.
Начиная с Х11-го столетия,  источники сплошь и рядом употребляют термины «еврей»  и «купец»,  как  синонимы.
Это отождествление бесспорно является   преувеличением,  так как во всех центрах массового  еврейского поселения  к тому  времени были и значительные группы  трудящихся  различных  отраслей.  Во   всяком   случае    упомянутое  отождествление  характеризует    основную   тенденцию  социально-экономического развития  западного еврейства  этих веков.  Это в особенности применимо  в отношении
Англии, Северной Франции и Германии, где основное ядро
евреев   в   Х11   и   Х111 столетиях    занято    ссудными операциями. Недаром исторические памятники этой эпохи сплошь и рядом  отождествляют «еврея» и «ростовщика».


101.
       Сдвигу еврейского посредничества в сторону денежных операций      содействовало    и   то, что  в сфере  торговли, особенно мелкой и  средней, ему приходилось выдерживать сильную  конкуренцию со стороны  нееврейских купцов.  Сфера еврейской торговли   значительно суживается. Так,  в Германии евреи торгуют преимущественно вином,  лошадьми,   специями,  а   значительные   массы   мелких ярмарочных торговцев  заняты  куплей-продажей платья,  живности  и  коробейничеством.
     Из мелкой     м е с т н о й     торговли  евреи были в значительной   степени   исключены    нееврейскими  мещанско-торговыми  объединениями, которые носили  локальный характер  и поэтому не могли распространять   своих  воспретительных  мероприятий  на  ярмарки и   сельское  коробейничество.*)
     Тем интенсивнее хозяйственная  деятельность евреев сосредоточивается  на ростовщичестве.  Они снабжают  деньгами всё и всех :   государство, церковь, рыцарей,  мещан  и крестьян.
     «Простолюдин отдает еврею процентами  всё, что он  приобретает тяжёлым потом…Бедному крестьянину в селе, где живут евреи, не принадлежит даже гвоздь в телеге,– всё перезаложено у ростовщика». (H.W.Kirchhof)
_________________________
*) См. Kulischer. “Warenhandler und “Geldausleiher”– “Zeitschrift   fur   Volkswirtschaft   und   Verwaltung.“   B.XVII. H.1,2.
Срв. также  Belov. “Grosshandler  und  Kleinhanler im deutschen Mittelalter”-“Jahrbucher  fur Nationalokonomie.” Folge III,D.XX.


102
       Власти делают всё, чтобы загнать еврея  в этот заколдованный круг. Мюнхенский магистрат  постановляет в 1400 году: Евреи ничем другим не будут заниматься, кроме денежных ссуд и ростовщичества, на что они имеют право.(Gudeman  p. 125). Недаром Максимилиан 1 цинично приравнивает  евреев к курицам, несущим золотые яйца.  Сознают это и сами евреи. Современник р. Исерлин пишет:  «Мы живём от ростовщичества, но всё, что власть имущие  от   нас   требуют,  они   требуют,  зная   и  одобряя   наше  ростовщичество» .(Gudeman  p. 129).
     В   литературных    памятниках   средних    веков ростовщичество имеет специальное наименование –
« J u d e n s p i e s s»  –  «е в р е й с к о е    к о п ь ё».
Высокий ссудный процент  в руках еврея–ростовщика,
повидимому, уподобляется железному копью в руках его покровителя – рыцаря.   Для   поэта   этой   эпохи,
 Гуго ф.Тримберга  стать ростовщиком значит – стать  евреем. Там, где народ в своих литературных творениях жалуется на тяжёлую участь свою и на гнёт сверху,он всегда ставит рядом  «господ и евреев». Народная песенка XV века из Нижней Саксонии сетует на «попов и евреев, обирающих  бедный народ».
    В этом отношении раввины показывают  себя верными  идеологами  имущих классов. Они не только признают


103
ростовщичество  главным источником существования  евреев, но цинично  создают идеологическую апологию,  поют панегирик ростовщику.
    По словам видных раввинистичнеских авторитетов эпохи (р. Иссерлин и р.Шалом) дело представляется следующим образом : «Если Тора в Германии лучше сохраняется,чем в других странах, то это потому, что евреи берут проценты с неевреев и не должны работать, имея поэтому время изучать Тору. А кто  сам не изучает её, тот помогает другим  из  своих прибылей».
     Тут мы имеем тесное  идеологическое сплетение Торы и ростовщичества, как  причины  и следствия.  Чем выше ссудный процент, тем  больше Торы и наоборот. Двуликий  Янус – Тора = деньги.
     Среди людей феодального властвования  и кулачной  расправы,  почвенного, мозолистого  труда, оседлых  и ограниченных горизонтом своей оседлости,  образовали  своеобразные островки  подвижные  евреи, с портативным отечеством своим – Торой, обращённой к внешнему миру вторым   ликом   своим – деньгами.      В натурально-хозяйственном   мире    эти   островки   постепенно  стали нервными   узлами    товарного   и денежного обращения.  История    евреев   средних   веков    это  –  история   их  превращения  в носителей товарно-денежного  обращения и денежной идеологии в первую очередь.

104
  Однако, наряду с этим мы повсюду, в особенности же на Востоке и Юге Европы, находим значительные массы еврейские, занятые в различных отраслях труда. Но и тут параллельно с вышеуказанной эволюцией еврейских верхов происходит также  сосредоточение трудящихся  слоёв еврейства в некоторых определённых отраслях труда, обслуживающих в первую очередь  непосредственное потребление, и сравнительно отдалённых от земли  и от других связанных с ней производств.
     В том же направлении действовала   и   политика  господствующих    кругов.   Тонко  сплетённая  сеть ограничений   была специально   рассчитана на   то, чтобы воздвигнуть  средостение  между еврейским и нееврейским  населением, чтобы сузить сферу применения  еврейского труда и  в особенности не допускать  евреев в новые отрасли производства.
Многочисленные и неоднократно возобновлённые  декреты  королей, решения  магистратов и постановления  цеховых статутов  о воспрещении евреям заниматься  той или иной отраслью труда  являются косвенным, но весьма веским доказательством того, что  евреи фактически были заняты во многих отраслях ремесленного труда, где им однако  приходилось  выдержать систематическую досаду.
    Особенно часты  жалобы магистратов и цехов   на  конкуренцию еврейских   п о р т н ы х ,   с к о р н я к о в    и  м я с н и к о в, очевидно  составлявших вместе с пекарями

105
Основное ядро трудовых элементов еврейства.  И действительно, источники этого периода подтверждают,  что главные  кадры трудящихся  евреев были заняты именно в этих отраслях труда  по непосредственному обслуживанию  питания и  изготовлению одежды.  Королевский   декрет (1600 г.), относящийся к  Кракову, запрещает  евреям   заниматься каким бы то ни было  ремеслом, кроме убоя  скота (параграф 16).*)
     В другом постановлении евреям  разрешается производство одних  лишь  чепцов и воротников.  Подобными постановлениями  нееврейские власти и цехи  стремятся ограничить поле деятельности еврейских портных определённой узкой специальностью, что им, однако   фактически    не   удаётся.   Правда, евреям-ремесленникам  приходится  с огромными усилиями  отвоёвывать шаг за шагом каждую отрасль   труда.  Но в результате мы всё же встречаем в источниках   упоминания не только о еврейских петельщиках ,  вышивальщиках  и  позументщиках, но и о евреях шапочниках , сапожниках, булочниках, пивоварах и проч., а с ХV- го  века  и печатниках евреях и даже еврейках.Особенно славились еврейские шмуклеры и кружевщики в Кракове и шапочники во Львове. Сосредоточение   денежных   операций  в еврейских   руках    косвенно   содействовало    также  увеличению   числа   еврейских   золотых   дел  мастеров.
*) М.Балабан.Ремесленные цехи  в Кракове 16-17 ст. Евр.Старина 1911 т.1V.


106
Встречаются указания и на существование  евреев- котельщиков.
     В списке, касающемся  пражских евреев, и относящемся   к 1546 г.,  мы встречаем  кроме указанных выше целый ряд других   еврейских   ремесленников,   как   стекольщиков,  шлифовальщиков, токарей,  коробочников, мышеловщиков.  В другом  перечислении мы находим: маляров,  дубильщиков,  кузнецов,  корабельщиков,  печатников, переплётчиков, точильщиков,  монетчиков.
     Из   т. н.   интеллигентных   профессий   чаще   всего встречаются   упоминания  о   евреях:   врачах, фельдшерах, а   также   музыкантах,  –  занятия,  к   которым   евреи, повидимому,   с первых веков диаспоры стали проявлять  значительный интерес и способности.
     Таким образом почти все отрасли труда  были так или иначе представлены  среди еврейского населения этой эпохи, характеризующейся  в  общем бесспорным преобладанием в еврействе элементов нетрудовых.
     А на самом дне гетто  –  мы встречаем   обычный  густой осадок  деклассированного люда, шнореров и нищих всех видов и калибров. –
     К этой эпохе относится  начало организации трудовых элементов  внутри еврейства в виде ремесленных цехов.
     Возникновение обще-цеховых организаций ремесленников в Европе  относится к Х11 – Х111 стол.

107.
Цех носит  характер замкнутой  национально-церковной  организации. Еврей – как иноверец – туда доступа не имеет.  Уже благодаря своей национальности, он  «партач».И тем не менее  ему удаётся конкурировать – нередко с успехом – с нееврейскими ремесленниками , в неустанной и упорной борьбе  за право трудиться.
     Начиная с Х1V столетия, еврейские  ремесленники объединяются  в свои собственные цехи и братства,  организованные по типу нееврейских  ремесленных цехов   вокруг синагогальных учреждений.  При этом между нееврейскими и еврейскими цехами  с самого начала устанавливаются  определённо  враждебные отношения,  принимающие нередко форму  открытых столкневений ,   особенно начиная с ХV1-го столетия.
     Внутренние  отношения цеха построены  по принципу  патриархальности,    призванной    прикрыть   крайнюю   эксплоатацию  подмастерьев  и учеников со стороны  цеховых мастеров.  Ученик получал за свой труд  скудное  пропитание, обильно приправляемое побоями, а подмастерье – кроме стола  и угла –  небольшое годовое жалование.   Взаимоотношения между мастерами и   подмастерьями  нормируются специальными рабочими договорами,   над   исполнением   которых   наблюдают  специальные  «дайоним».  Мы находим в «пинкосах»  даже  указания  на существование специальных  организаций евреев-подмастерьев ( Poalim),  призванных защищать их  интересы против эксплоататорских поползновений мастеров.*)
________________
*) Др.Вишницер. Еврейские ремесленные цехи в Польше и Литве.

108.
     В общих условиях эпохи  и в специальных условиях  еврейского уклада еврейские ремесленники должны были приспособлять свои цеховые организации к синагогальной  конституции еврейской жизни.  Каждый цех группируется вокруг   своей   собственной   синагоги   или   молельни:    портновской,  сапожниковской  и проч.  Где цех был небольшой,  он  довольствовался пристройкой при другой синагоге. В крайнем случае он имел в общей синагоге  свой  подсвечник при встрече субботы.
    Всё это характеризует социальную приниженность   еврейских ремесленников этого периода.

       11.

     В   силу   своей   экономической    и   политической зависимости   от властителей-феодалов житель гетто превращается в раба фиска(Kammerknecht), в объект  покровительства либо преследования, в зависимости  от кредитной коньюнктуры  (“Schutzjuden”).Еврей возводит   эту изоляцию, свою крайнюю нужду, в высшую добродетель, окружая себя всё  более высокой и давящей китайской стеной – талмудической оградой.
     Взамен  давно утерянного древнего Сиона  евреи таким образом создали  волей-неволей сотни новых Сионов среди народов Востока и Запада. Стены гетто росли органически. Вначале –  эмпирический факт, гетто затем

109

становится юридическим институтом, извне навязанным  евреям.   Центр,   на    котором    систематически сосредоточиваются все  протестантские и оппозиционные стимулы  угнетённого населения.  Ограда  физическая  скрепляется  сетью правовых и  общественных преград :
воспрещается проживание еврея и  нееврея  под  одной   крышей, еда, купание с евреем, работа у еврея, работа  еврея    для    неевреев.   Заперев    еврея    в    гетто,  господствующие   круги   установили, с одной стороны,   для всех городов и селений право не  допускать в свою среду евреев  –  «jus de non tolerandis judeais», а с другой стороны, воспретили  неевреям  жить  в пределах гетто под   соусом  «privilegium  de  non  tolerandis christianis», как бы дарованной гетто. Еврей обязан носить особый  головной убор  и другие знаки отличия. Обо всём этом  больше всего заботятся власти,  светские и духовные.
     Мы  уже констатировали, что с особенной энергией  ограничивался круг трудовой  деятельности евреев, где  было бы неизбежно  солидаризирующее общение их с  соответствующими  кругами местного большинства.Зато  всемерно поощряются  их кредитно-ростовщические функции.  Евреям местами предоставляется  монопольное  право торговли рабами. А в придачу –  тут  же, в стенах гетто, водворяются и публичные дома для общего пользования, Всё это было рассчитано на то, чтобы

110.
всячески     сосредоточить   на    обитателей гетто ненависть   и   презрение    всех   слоёв    общества.           И    если    раньше травля   евреев   часто   вызывала   протест   со   стороны более    просвещённой      части      общества ( срв. Бернгард Клервосский и Бертольд Регенсбругский ), то в Х1V – ХV ст. систематическая травля евреев церковью  и государством не встречает   уже и этих протестов.
     Этой    внешней    ограде,   тщательно возведённой власть    имущими      неевреями,   вполне соответствовала  ограда    в н у т р е н н я я ,  столь   же      усердно построенная      еврейской     плутократией     и  их идеологами – талмудистами.
     Мы  видели, что значительное большинство еврейского населения  оказалось в экономической изолированности    от  окружающего большинства.  Еврей-ростовщик, еврей-купец,еврей-ремесленник – все они в силу экономической обособленности  и связанных с ней социально-политических ограничений выделяются всё более и более  не только  в  общественном,но и в территориальном отношении  из среды окружающего населения, замыкаются  в стенах  гетто.
     Евреи в каждой стране  в отдельности, а во всей  совокупности своей  и подавно не составляли единого, хоть в малой степени  самодовлеющего – не говоря уже  самостоятельного –  социально-экономического целого.
Они почти повсюду были в течении этого периода как бы

111.
гайкой, привинченной к экономике окружающего большинства. Они были частью этой экономики с определёнными функциями, чаще всего посредническими,   реже – производительно-моторными. Поэтому в моменты   исторических кризисов, когда  по тем или иным причинам   еврейская часть общественного организма  теряла свои полезные  для большинства функции, – гайка ослаблялась,
а порою и совсем отвинчивалась, и  еврейский придаток    повисал  в экономически безвоздушном  пространстве.
Случалось, что гайка совершенно отваливалась, выбрасывалась за борт.
     Спорадические преследования евреев во второй половине    средних    веков  являются    продуктом экономических трений, как это несомненно вытекает
прежде всего из  поводов,  вызвавших эти гонения, а  равно из их хода и их общественно-экономических последствий. «Многие преследования евреев во второй половине средних веков, при которых преимущественно уничтожались  их заёмные письма,  следует понимать, как кредитные кризисы  самого варварского характера, как  средневековую форму того, что в настоящее время именуют социальной революцией.»*)
     В такие моменты окружающий мир конкурентов, должников и прочих недругов естественно извлекал на свет  божий из затхлых уголков исторического архива все вольные и невольные прегрешения еврея-посредника,
___________
*)Roscher.Ansichten der Voklswirtschaftslehre.Band 11,p.385

112.
всю быль и небылицу, способную облегчить борьбу с конкурентом, прикрыть голую  волчью суть её и дать некое подобие морального оправдания противоеврейским  преследованиям и изгнаниям.

Ш

     Классовая структура общества – основная реальная причина погрома.  Кристаллизация  всех элементов мысли, чувства и воли народных масс вокруг основной оси исторического процесса – экономических антагонизмов –  неизбежно ведёт к таким  сопутствующим классовой борьбе  явлениям, как шовинизм, а в отношении  евреев – антииудаизм, этот общий знаменатель
шовинизма   всех   времен   и   народов, среди которых
евреям   приходилось   жить. Историческая    судьба      еврейского    меньшинства,    притом   ещё   социально привилегированного, нетрудового, превратило евреев в мишень  человеконенавистнических  стимулов, которыми   кишит   классовое   общество. Поэтому   все известные истории    разновидности  реакции эмоционально черпали  в своей борьбе с   эмансипационными  стремлениями  общества  именно из этого резервуара ненависти, особенно щедро использовывая  его в критические  моменты.  По той же причине реакция с такой легкостью  добилась широкого и повсеместного  распространения такого    в    корне   абсурдного  обобщения,   как    «евреи=носители революции», или  ещё более абсурдного: «евреи=носители социализма».Необоснованность этих

113.
обобщений  с  несомненностью  вытекает    уже из одного   их   сопоставления   со   столь   же распространёнными     обобщениями      прямо      противоположного      характера:     «евреи – они же капитализм»      или     «евреи – они же консерватизм».
     При классовых антагонизмах еврейские меньшинства  были и остались фокусом, где собирались все виды социально обусловленной неприязни: экономической, политической, религиозной, расовой. В эту же сторону  сознательно и всемерно  направлялись власть имущими   все оппозиционные и бунтарские стимулы низов. Только  на этом фоне и могли получить своё сакраментальное   значение «еврейские деньги», «еврейский  нос»,  «еврейский ум»  и прочие атрибуты расовых теоретиков.
     А  в критические моменты  исторических переворотов  вся эта веками культивируемая  ненависть использовалась  реакцией для своих конкретных целей,  под лозунгами-близнецами, обращаясь к верхам : все евреи – революционеры, а к низам : все евреи – эксплуататоры. Содействовали этой погромной  вакханалии не только  официальное покровительство властей и фактическая  безнаказанность, но и  обычное отсутствие сопротивления   со стороны  погромленных. Хроники средних веков,   повествуя о погромах, наивно рассказывают, как евреи
«протягивали шеи»   под   нож,   как   матери  сами  в предсмертной тоске  убивали своих младенцев, как целые  общины  взаимно убивали друг друга на глазах осаждавших их громил*).
_________
*) Срв.”Edom”. Berichte judischer Zeugen u.Zeitgenossen  uber die Judenverfolgungen wahrend der Kreuzzuge. Jud.Verlag Berlin 1919.

114.
     И как человека тень его, так еврея гетто повсюду сопровождает «погром».Квинт-эссенция всех видов  человеческого страдания, социально-обусловленного.  В погроме, как в фокусе, собраны, с одной стороны, все  импульсы   в н у т р и к л а с с о в о й   конкуренции нетрудящихся верхов, обрушивающихся на еврейское  меньшинство, а   с   другой   стороны –  все вспышки
м е ж д у к л а с с о в о й   ненависти и борьбы трудящихся
низов, направленной в первую очередь и с особой жестокостью   против   социального   антагониста, окрашенного в иной национальный цвет.
     Поэтому погром, уничтожение беззащитного  меньшинства со стороны  окружающих верхов и низов всеми средствами господства  и мятежа, является в истории самым подавляющим и деморализующим видом социально-обусловленного страдания. Поэтому погром –  явление  постоянное в классовом обществе, где евреи в  большинстве своём – ненавистный посредник, участник  в  дележе нетрудового дохода. Общая функция погрома : для  верхов – держать  еврея в «рамках», систематически создавать из еврея козла отпущения на случай всякого рода социальных и политических потрясений. Для низов–   время от времени излить накопившуюся бессильную

115.
Злобу против социальных поработителей, а порою использовать еврея, как трамплин для постепенно разгорающейся борьбы за власть, которая всегда и повсюду начинается  с пункта наименьшего сопротивления (срв. «Народная Воля»).  Отсюда вытекает и целый ряд частных , частичных функций погрома, обусловленных конкретными социально-политическими  условиями исторической обстановки.
     Классовое общество  ни на один миг не выпускало  еврея из атмосферы погрома, создавая и укрепляя  для этого  сложную систему погромных мероприятий, начиная  от  незаметной общественной изоляции, через целый ряд правовых ограничений и кончая физическим истреблением целых общин среди бела дня.
     Время и место давали погрому мотивы и формы, повод и содержание, но повсюду и везде погром – дикий шабаш всех низменных страстей. И плетёт разнузданная фантазия, обострённая классовыми трениями, свою ткань  вокруг погрома, уродливо-лживую, чёрно-кровавую.
     Само гетто – погром: Его уродливо скомканные, трусливо сгрудившиеся строения, изъеденные зубами  времени, являются знаменем погрома, вечно зовущим  окружающее на поток и разграбление обособленных,  избранных для безнаказанного – нет, для поощряемого – насилия над беззащитным «Schutzjuden».

116.
      И было гетто особым миром. Отделённое от окружающего мира  толстыми стенами, гетто не защищало еврея,   а,   как   громоотвод,   привлекало   к   нему   всё накоплявшееся  в обществе грозовое электричество.
Вокруг гетто  беспрерывно шла борьба классов  за власть,
которая в критические моменты разыгрывалась на головах евреев. И не было существа более беззащитного, чем житель гетто. Кругом враги, ничем не ограниченное  кулачное право. А между разящими друг друга кулаками
где-то  барахтались они, эти  разрозненные кучки  чужеродных евреев, столь далёких от всех по быту, религии и социальной функции своей. Бессильное орудие угнетения народа  в руках господствующих классов, евреи  неизбежно вызывали к себе презрение сверху и ненависть  снизу. Долгими поколениями накоплялись  и углублялись  эти враждебные  стимулы. И когда вокруг гетто ярче разгорались  социальные страсти и наступал решающий момент борьбы, наиболее уничтожающие удары обрушивались на трусливо притаившееся гетто.
     В мире насилия вокруг гетто и в бессильном  мирке  самого гетто накоплялось множество легенд – лживых и бесстыдных; правдивых и творческих.
     Еврей-посредник, еврей-ростовщик, перекачивая ценности снизу вверх,  накоплял их сам в значительных

117.
размерах. Мобильная ценность –  д е н ь г и ,  стали воистину новым отечеством еврея, светским богом Израиля. И стали денежные сокровища гетто  одним из  наиболее могучих  стимулов погрома,  магнитом, притягивавшим  к себе все подонки верхов и низов, разряжавшим сгущённую социально-политическую атмосферу. Погром –  спорадический грабёж еврея – обратное перемещение ценностей, окристаллизовавшися  вокруг своего избранника – еврея. Это – опять таки один из общих знаменателей погромной стихии.
     А благочестивое иудео-христианское лицемерие гнусаво плетёт свою отравную канитель вокруг погромной  свистопляски : кто – за,  кто – против. Вот они некоторые перлы этой за -  и противопогромной мифологии.

1V.

     С Х ст. начинается интенсивный  распад  натурального хозяйства. Всё более значительные и многочисленные группы  нееврейского населения  втягиваются в торгово-посреднические  сферы хозяйственной деятельности.
    Местная внутренняя торговля уже не в состоянии  вмещать  все эти элементы разрастающегося  городского населения.    Поэтому    именно   с   этого   времени  замечается усиленное  стремление нееврейских  торгово-посреднических кругов перенять в свои руки и внешнюю торговлю, в особенности с Востоком. Ибо с ростом городов эта внешняя   торговля, находившаяся доселе

118.
главным образом в руках евреев,   приобретает всё более крупное значение.
     На этой-то основе борьбы за внешнюю торговлю и выросли так называемые «крестовые походы», которые по исторической функции своей  бесспорно заслуживают скорее название походов   т о р г о в ы х . Ибо реальная  цель   их   была – завязать   непосредственные торговые сношения между Западом и Востоком без посредничества
евреев. Только на этом фоне становится понятной    неразрывная внутренняя  и внешняя  связь  между крестовыми походами и антиеврейскими погромами, и в особенности ясно  выявляется причина того, что крестовые походы почти повсюду имеют своей обычной увертюрой  - беспощадную резню евреев*).
     Скопища деклассированной черни, руководимые светским и духовным начальством,  устремлялись на Восток, разграбляя по пути гетто, освобождая себя сами от безмерно  разросшихся ростовщических долгов,  а  христианские торговцы  – от конкурентов. И был это – специально погромный   бургфриден   верхов и низов  на едином фронте против  –   сокровищ гетто.
     А гнусный цинизм  святых отцов церкви  выдвинул впереди  этой черни прикрытие – приманку : распятого иудейского плотника из Назарета. И столетия церковного
______
*) Срв. Stobbe.Die Juden in Deutschland warend des Mittelalters.1865.p.102 ff.


119.
ханжества  будут славословить героев, самоотверженно устремившихся на освобождение от «неверных» гроба
Господня, гроба евреями, – вот этими самыми евреями-ростовщиками! – распятого и турками пленённого Господа.
     Н а в е т ы.  Когда кулачное право творило суд и расправу, кровь в изобилии и повседневно лилась.  Убийство из-за угла было общим методом борьбы:  соперник в борьбе за власть, за богатство, за любовь устранялся  наёмным убийцей.  Росло и клокотало море  кровавое под общественным зданием, в подсознании народном. Искала бурлящая кровь выхода из подземелья,  из подавленной психики масс. И снова изысканная мучительская хитрость господствующих нашла   дьявольский выход  этому кровавому кошмару: Евреи – ими же запертые за таинственными стенами гетто, эти зайцы, трепещущие от одного вида крови, –  вот эти-то евреи  и пьют кровь христианскую, свежую, детскую кровь, пьют все от мала до велика, богатые и бедные,  пьют каждый год, каждую пасху, едят её с таинственно  священной мацой своей.
     И всё это в конце концов – в погоне за священной собственностью , в гнусной борьбе за талеры. «Евреи в Англии и Франции в Х11 ст. только тогда  обвинялись в ритуальных убийствах, когда  Schutzherr   нуждался в деньгах» (Шипер р.71).

120.
     Из той же мифологической серии:отравление колодцев.  Это   было   время,   когда  грызня   за   власть среди господствующих   клик   повсеместно  и  ежедневно сопровождалась братоубийством, изменой, и тайно  подсыпанный   яд   нередко служил орудием в этом кровавом шабаше вокруг власти и призраков её.А в сознании  народных   масс   этот   яд смертоносный  накоплялся бездной отравы. Беспокоила душу народа,   алчущую возмездия.И снова был уготован  властвующими выход  погромный: евреи – отравители, отравители колодцев, воздуха, тела и души народа,  виновники чёрной смерти.  Евреи – носители чумы и холеры, виновники всех таинственных   смертей.  И на них,  придушенных, терроризированных, трусливо обходивших  муху на стене христианской, на них направлялась вся злоба истерзанной черни.
     Всей этой погромной практике  и мифологии был
венец –   с в я т а я    и н к в и з и ц и я.  Систематическое  выкачивание из еврея –  и мытьём и катаньем накопленных им ценностей в карманы светских и духовных феодалов. Была душа инквизиции – «конфисковать» имущество, конечно, неверных.А был неверный кто?  Б о г а т ы й  еврей. Легко порою принимал этот еврей мнимо навязанное ему христианство, чтобы спасти имущество, жизнь: неохристиане, мараны. Но не этого хотела святейшая инквизиция – и нередко гнала марранов обратно в иудейство, чтобы снова и снова  насиловать, поджаривать, а главное – конфисковать.

121.
     Недаром Григорий Х  поручает  инквизиторам с   особенной тщательностью  наблюдать за крещёными евреями и с сугубой суровостью  преследовать тех из  них, которые проявляют ещё склонность к «иудаизированию».
А   кто   из   неохристиан   может  отклонить  от  себя подозрение в  этой  склонности, которую можно толковать  с расширительностью каучука? И действительно, преследования марранов отличались особым изуверством.
     И спасались от ауто-да-фе богатейшие – подкупом, выкупом, с чёрного крыльца у королей,пап,инквизиторов.
А   через короткое   время  всё же  пылало  жертвенное ауто-да-фе  вокруг алтаря священной наживы. И святая чернь – толпы конкурентов и ограбленных – вдохновенно упивались запахом жаренного еврея, в восторженном  предчувствии  освобождения от долгов, легкой наживы,  увеличенной прибыли.
     А   пока ещё   горели костры,  отряды   инквизиции поспешно  прибирали к рукам имущество «спасённых для вечной  жизни  неверных».   А  законным  наследником замученных  инквизицией, – конечно, только в их активе, –  является   король,   высший «покровитель»    с в о и х   евреев    и  светский вдохновитель инквизиции.
     И всё это совершается под священный звон церковных  колоколов, под пение гимнов распятому иудею. – И должен  был    верховный   патрон инквизиции, папа Сикст 1V     c   воистину   фарисейским   лицемерием
 
122.
всплакнуть о «жадности к земным благам», заслоняющей -  неужели? – «истинную веру и богобоязнь» у ревнителей  инквизиции.
     И  уж  куда   честнее   захлёбывающийся   восторг богемского   народного   хрониста,  повествующего   о подвигах  инквизиции в Праге : « О, сколько добра было отнято в тот день у несчастных евреев !  Даже из горящей
Трои не было вынесено столько сокровищ!» (Caro,p.216).
     Весь  этот   комбинированный   напор   конкурентов заставил еврейских посредников  сплотиться, замкнуться  в себе, поднял до высшего напряжения фанатическую  верность – преданность своему коллективу, своей Торе,  своему   Богу.  И   велась   вся   эта   грызня   в   рамках религиозных, облекаясь в формы крайней религиозной  нетерпимости, с одной стороны, и не менее крайнего  религиозного фанатизма, с другой стороны.
     На этой раскалённой почве конкуренционной грызни  естественно   широко   распускались    всевозможные религиозные  психозы.  В сознании «одержимых» внешняя  религиозная  оболочка превращалась в самодовлеющую суть этих явлений, в последнюю решающую причину  мученической смерти  «во славу Божию». На этом фоне  неизбежно  должна  была пышно расцвести  апология  мученичества.  Это мученичество  нужно было не только  оправдать, но и всемерно восхвалять,как верх преданности

123.
интересам своей национальной наживы. – Именно этот путь навязанного ему мученичества привёл  еврея, – до сих пор закоренелого отрицателя потусторонних миров, –  к догмату бессмертия. И талмудические идеологи посредничества запечатлели этот опыт в своём изречении:  «Те, которые   у м и р а ю т   за Бога,  ж и в у т   для Бога».
И уж, конечно, не столько за Ягве,  сколько за Молоха.
     Пылали   костры.  Зажигала    их   алчность иудео-христианская: иудея-стяжателя и христианина-завистника.  Горела   вокруг   костров   дикая   жажда   легкой  наживы, иудео-христианская.      Погромно-инквизиционная мифология   «спасала»   души   неверных   конкурентов   ad majorem dei gloriam. И  в унисон с этим  хором святых грабителей  звучали из гетто  синагогальные  причитания-напутствия мученикам служения Молоху.
     Да, это были страдания безмерные, но и низменно-бесплодные. Мартиролог алчности  и хищничества. Муки, причинённые и принятые при бешеной пляске вокруг золотого тельца. И остались  эти страдания исторически  «неискуплёнными», ибо – ценой наживы «купленные». И оставили после себя –  пустое место.
     Но звучит через ряд веков по сей день эта  теологически-торгашеская фальшь  в напыщенных отзывах потомков и наживопреемников той пляски  вокруг Молоха, в трудах  и песнопениях, славословящих

124.
«избранное»   мученичество   еврейское. Учёные экономисты,   идеологи   стяжательства, усердно пережёвывают жвачку о том, что  «противоречия, расколовшие городское население, было не экономического, а   религиозного  характера, ибо это религия  вызвала  социальное деление на классы» (Caro,1.c.p.213).А спиритуалистические историки легкой наживы, усматривающие в истории народа еврейского  одну сплошную цепь избранного страдания, со смирением  побитой собаки лижут плеть божеского взыскания,  проливая многотомные «книги слёз»*).
     И так поколения эпигонов,  благочестивых торгашей столетиями смакуют  мученичество ревнителей богоугодной собственности, насчитывая сложные  проценты на капитал священной смерти во славу божью.
     А ведь знают, знают уже все, что шла   грызня  священно-волчья    за   металл  презренный.  Как  чуял
Г е й н е   в   периоде   своего   тираноборческого и  богоборческого расцвета, что  «  der Rabbi und der Monch stinken beide».
                V.
     Несмотря на сравнительное  обеднение  еврейской  экономической структуры, всё более свертывавшейся в течение этих веков вокруг  посреднических функций, –  мы  тем не менее можем констатировать даже некоторое поднятие  социального уровня еврейского населения: центр  тяжести среди   имущих   классов   еврейства
___ 
*) Срв.S.Bernfeld. «Sofar Hadmoot» Berlin 2 т.

125.
переносится вверх. Но опять таки, благодаря конкретным  условиям  еврейской жизни, этот подъём не сопровождается увеличением  общественного удельного веса этих еврейских кругов и стабилизацией их социально-политического положения. Дело в том, что  хозяйственная  эволюция   евреев  происходила не в  географической среде, не на основе относительно самодовлеющего хозяйственного организма еврейского,  а  в сложной  межнациональной и межсоциальной среде,
на   основе  эксплуатации   широких, преимущественно нееврейских    народных   масс   и   при   ожесточённой конкуренции со стороны  всё усиливавшихся   кругов  –  нееврейских же торговцев и ремесленников. Всё это неизбежно вело ко всё  более глубоким конфликтам  экономического и политического  порядка, делавшим общественные позиции евреев весьма шаткими.
     Таковы основные противоречия  исторического   развития  еврейства  средних веков  : с одной стороны,  сужение  сферы  экономической деятельности –  и все же подъем социального уровня. С другой стороны, поднятие социального уровня –  и все же усиление репрессий и  общественной неустойчивости.
     По мере того, как значительные кадры еврейских посредников пробирались всё выше по социально-экономической лестнице, происходило количественное и

126.
качественное сужение  круга   с р е д н и х   элементов  еврейства, которым  к  тому  же приходилось больше  всего страдать от конкуренции и вражды окружающего  мещанства.
     Это в особенности относится  к еврейской торговле, которой приходится выдерживать  организованную борьбу  с выросшим местным купечеством.
     Общественная иерархия внутри еврейской общины  по инерции  ещё облекается, сообразно условиям эпохи, в  традиционную духовническую оболочку.  Современник  Мейше Минц    делит    членов    её   на :  раввинов, учёных (lomdim), учащихся (bochurim) и – просто     мещан  (balebatim).Эта группа балебатим, которая не вмещается  в  раввинистическую иерархию, очевидно,  включает и состоятельных ремесленников. Чисто трудовые  и деклассированные элементы еврейства в этой  скале «учёности»  вовсе не фигурируют. Тем не менее из  сопоставления, а местами и противопоставления в источниках терминов  «Balebos» и «Amhoorez» видно, что не  балебатим являются четвёртым сословием, как полагает Гюдеман, а именно –  «Amhoorez», т.е. пролетароидные элементы.
     Вся эта богоугодная классификация в сущности  прикрывала  чисто имущественные и социальные различия  в еврейской  общине, ибо раввины и «учёные» («Lomdim»)  вовсе не жили от  чистой науки, а занимались  сами финансовыми операциями и принадлежали бесспорно к имущим гетто. При этом нельзя упускать из

127.
виду, что  из среды этих кругов к тому времени уже  выделился  кадр бюрократии гетто.
     О хозяйничании  этих элементов свидетельствуют отзывы современников вроде р. Якова Вейль: «Вследствие  великих  грехов наших,  мы наблюдаем падение  в большинстве наших общин. Старшины-заправилы угнетают народ и насилуют его  не во имя Бога, но для своего собственного блага. Они сбрасывают с себя иго  на  плечи  несчастных». (Gudeman,p.69.)
     Но и чисто религиозное  руководство общиной было перестроено в ХШ – Х1V столетиях  на новых началах.  Усилившаяся борьба за существование  гонит  евреев  из  города в город,  на поиски всякого рода заработков. Всё  становится тут  источником пропитания. Появляются в изобилии  странствующие проповедники, канторы,   меламдим, музыканты. Широко развивается одна из наиболее отвратительных отраслей посредничества –  сватовство, которым профессионально занимаются и видные раввины.  Наконец, и сама святая Тора  становится  источником  доходов.
     При общине вводится платная  должность  руководителя  религиозной и общественной жизни её членов, получающя титул «Р а в в и н».  Находясь в полной  зависимости от  состоятельных членов общины,  раввин во всём выполняет волю этих верхов. Он полномочный представитель общины, без которого не

128.
может быть предпринят ни один значительный шаг  внутри общины и вне её. Р.Вейль пишет:  «Часть раввинов  злоупотребляют  правом юрисдикции в свою пользу, налагая крупные денежные штрафы». Они пускаются на всевозможные уловки  и пилпулистические  ухищрения,  чтобы поймать народ в свои сети. Были случаи, что раввины злоупотребляли своим правом  налагать хейрем  с целью вымогательства (срв.Gudemman L.с.р.32).
     Естественно, что народные массы неприязненно относились  к  такого  рода пастырям. Р.Иосиф Колон  из  Ломбардии сообщает, что  народ весьма нелестно отзывается о раввинах: «Горе тем, кто изучал Тору,они творят одно лишь зло» (Gudemman,р.38). Сами раввины  современники жалуются, что «поколение испорчено,  издевается    над   словами  мудрых, насмехается   над ними» (р.40). Другой раввин Бруно рассказывает: «Во время   моей   проповеди    один   из    ничтожных           сих  («Reikanim»)  вышел, а за ним ушли многие другие».  Всё это с несомненностью  свидетельствует  о натянутых отношениях  между раввинами и общиной, горько  ощущавшей на плечах  своих  «иго Торы».
     Таким образом, через раввинистический аппарат  имущие классы осуществляли  своё господство над еврейскими массами.
    Во всех представительных учреждениях средневекового  еврейства – ландтагах и имперских собраниях – верховодили объединённые клики плутократов и

129.
раввинов. Одними из наиболее важных предметов  обсуждения на этих собраниях были раскладка и сбор  налогов, необходимых для систематического подкупа всякого рода властей, начиная от стражи и кончая  королём,  а равно для умилостивления  судей и духовенства специальными дарами в случае очередных наветов и гонений. Сборы  эти, которыми еврейские  олигархи бесконтрольно хозяйничали, ложились  главной  тяжестью своею на народные низы.
     Такое соотношение сил внутри гетто ясно намечает  и  социальное положение  трудящихся низов еврейства,  находящихся    в    беспрекословном    подчинении у руководителей   общины.  Еврейская   олигархия накладывала   свою  тяжёлую  руку   и   на   цеховые организации. Так, на всех рабочих договорах цеха должна была   быть   подпись   раввина.   Цеховые  старшины подлежали    утверждению   со   стороны   общинного  правления, которому принадлежало также  право  постоянного контроля  над деятельностью цеха. Правление цеха не имело права принимать  какие бы то ни было решения, а равно устраивать денежные сборы без ведома общинных старшин. Во многих местах община посылала своих представителей в цеховое правление. В общинах Литвы половина цеховых старшин выбиралась цехом, другая половина – общиной.

130.
     Общинные заправилы оказывают всяческое давление  на цех – усиленными  налогами, воспрещением строптивым членам  цеха заниматься своим ремеслом,  вплоть до заключения в тюрьму.
     Терроризируя подобными мерами  цех извне, община, с другой стороны, стремится деморализовать цех и изнутри.  Она всемерно окутывает жизнь цеха сетью религиозных   предписаний и  «моральных»  ухищрений. Так, члены  цеха обязаны были ежедневно посещать молельню. А по субботам   и   праздникам – обязательно    выслушивать   проповеди  раввина, «дабы набраться мудрости и морали»,
(«sich onzunehmen mit Chochme un Musser»), как гласит устав   одного  из   цехов, явно   носящий   на   себе  все признаки раввинистической редакции.
     При таких условиях  естественно, что  с течением  времени  цехи начали бороться  против давящей опёки имущих.  Всё ячее разгорается борьба  между общиной и цехом, причём каждая  из сторон стремится в своей борьбе  опереться на общие органы власти.
               
VI.
      
     В раннем средневековьи общественное и идейное руководство еврейством сосредоточено  в руках талмудистов. В «ответственной оппозиции» к ним  находятся  рационалисты.  И лишь мессианистски-настороженные низы изредка тревожат покой власть имущих своими «безумными» порывами.
    
131.
     Вышеуказанное изменение в соотношении социальных  сил внутри еврейства,усилившее значение высших слоёв, еврейскгой  haute finance, несколько выдвигает  с ХШ  столетия на общественную арену  рационалистическую партию, или,  как   их   тогда   называли, «философов».
Основная тенденция этой группы –  экономически расширить стены гетто –  неизбежно ведёт её к борьбе против религиозной замкнутости  и националистической  исключительности.  Маймонид стал исходной точкой   и знаменем этой борьбы против талмудического застоя. Наиболее широкий отклик идеи  Маймонида нашли  в общинах свободомыслящей Южной Франции, где оппозиционная ересь альбигойцев  глубоко взрыхлила общественность, сделав её более восприимчивой  для  всякого рода  рационалистических идей.
     Дух   свободомыслия   протягивал многочисленные нити  между   гетто   и   нееврейским   миром. Одним       из   руководящих   центров   партии   просветителей      был      Монпелье,   где   Яков   Т и б о н (1245 – 312),  последователь  Маймонида, становится   во    главе   вольнодумцев,   получивших    поэтому    название  тибонистов. Основные цели этой партии привлекают в её ряды значительные группы еврейской молодёжи,  жаждавшей  светского знания, которое открывало им ворота гетто.
     Одним из виднейших  продолжателей идейного наследия     Маймонида   является  Г е р с о н и д
(1288 – 1344),   ещё   более   подорвавший    своим

132.
вольнодумством основы талмудического мировосприятия. По инерции века Герсонид  назвал главное из своих произведений «Milchamoth-ha-Schem» (Войны Бога), в котором   однако немало  еретических   мыслей  и о руководящей роли разума,  и о необходимости объяснить библейские чудеса путём рациональным, естественным, и о   Боге, как   метафизической   первопричине. Идеи, оказавшие немалое влияние  на  Спинозу. Недаром ортодоксы с ожесточением набросились на Герсонида,  назвав труд его  «Войной   п р о т и в   Бога».
     Продолжателями талмудических заветов в эту эпоху  являются   р а в в и н и с т ы .
     К этому времени раввины  представляют собою уже  не только  чисто идеологическую группу, но и социально-экономическую категорию, спаянную между собою общностью  материальных   интересов,     для      которой  Тора  становится   непосредственным    источником существования. Обслуживая средние имущие слои  еврейства, раввины в первую очередь  призваны всячески  оберегать  изнутри и охранять извне внутренний рынок,  устои традиционного уклада.
     Естественно поэтому, что всякая попытка «подрыва основ», не    говоря   уже  о   пробивании   бреши    в талмудической ограде, наталкивалась на отчаянный  отпор со стороны раввинистов.
     Во всеоружии консерватизма они выступают   против  ереси безбожников – философов. Как идеологи среднего  элемента в еврействе, элемента значительно ослабленного,

133.
а потому озлобленного нееврейской конкуренцией и гонениями, раввинисты в своём стремлении усилить социальные позиции этих кругов всемерно закрепляют вокруг них возведённую талмудистами ограду.  Они  стремительно  кидаются  заделать каждую брешь, пробитую в этой ограде вольнодумцами. К концу ХШ  и началу Х1V века борьба между свободомыслящими   и  правоверными принимает   ожесточённые  формы. Во  всех почти общинах происходит раскол по вопросу о допустимости светского образования.
     В том же Монпелье, где имели свой центр Тибонисты,  естественно находился и генеральный штаб самого крайнего крыла раввинистов  с  А б а – М а р и  во главе, который в приёмах борьбы с идейными противниками   целиком следовал примеру воинствующего христианского  клеруса. Умеренное же крыло раввинистов, возглавляемое   Б е н – А д р е т о м , имело своим центром   Барселону.
В процессе борьбы  в раввинистических кругах вскоре одержало  верх правое крыло, давшее партии своё наименование – Аба-Маристы.  К тому времени все реакционные силы гетто сплотились против вольнодумцев, «разрушителей   ограды,  попирающих  основы нравственности». При этом наиболее ожесточённая борьба  кипела вокруг вопроса о воспитании  подрастающего поколения, которое  каждый из враждующих лагерей естественно стремился привлечь на свою сторону. Центральным пунктом борьбы становится

134.
поэтому спор о допустимости изучения молодёжью  светских наук.  Раввинисты не без основания  опасаются,  что  «из-за этих мудрствующих юнцов вся земля покроется ересью и возненавидит она раввинское учение»*).
     Раввинисты хитроумно находили, что для  светских наук надо оставить час, «не принадлежащий ни дню, ни ночи».В своём стремлении искоренить ересь, раввины  не останавливались ни перед чем. В 1305 году был объявлен всеобщий херем против всякого, кто до достижения  двадцатипятилетнего возраста осмелится заниматься   естественными науками, а равно и против всякого,  кто  осмелится обучать таких лиц этим наукам. При этом
Аба-Мари,   верный   ученик    великой   инквизиции, наставляет  своих адептов : «Те, кто высказывают еретические мысли, заслуживают самых суровых кар: их следует   и с к о р е н и т ь,   ж е ч ь,  у н и ч т о ж и т ь»
(L.c.)
     Таким образом, инквизицию никоим образом нельзя считать «привилегией» христианской церкви. Она нашла  своих  приверженцев и в еврейской среде.  И   мы можем  констатировать трогательное единодушие, с  которым раввины и доминиканцы сжигали на святых  иудео-христианских кострах  труды Маймонида и других носителей свободной мысли в средние века.
________
*) Срв. С.Цинберг. Борьба против рационализма в начале  ХV1 в. в «Еврейской Старине».1918.

135.
    Тибонисты мужественно оборонялись против похода чёрных и не без успеха.  Они объявили контр-херем  против Аба-Маристов и прибегли к содействию  государственных властей, которые отменили раввинистический запрет обучать еврейскую молодёжь естественным наукам.
     Несмотря на свои успехи, свободомыслящие, конечно, не могли сломать господства раввинистов.  Отбивши  атаку  философов, раввинисты предприняли капитальный ремонт  в повреждённой талмудической ограде и произвели его так тщательно, что получилась новая стена, заслуживающая   уже   названия    ограды  обновлённой     р а в в и н и с т и ч е с к о й.
     Яков Бен  - Ашер  (1280–1340)  подводит итоги религиозному   крохоборству и  идейному   служению раввинизма   интересам   еврейского   посредничества  послеталмудического  периода. Составленный им новый религиозный кодекс  « Turim» пытается ещё больше чем до сих пор сузить  духовную ограду вокруг гетто, и вместе с тем и духовный горизонт  его обитателей.
     Раввинисты     до    конца   остались   верны   своему основному   заданию   консервировать   гетто   в духе посреднических слоёв его*).
___________
*)Для подхода еврейской историографии к этой борьбе между клерикалами и вольнодумцами в гетто характерно  отношение к ней Греца. Видя в борьбе между христианской церковью и государством  одну лишь  «грызню вокруг власти и Мамона», он в столкновениях между ортодоксами гетто и еврейскими защитниками светских начал видит только «борьбу вокруг идеальных благ».


136.
       V11.
     К концу рассматриваемого нами периода гетто в большей части стран Западной Европы всё более теряло своё экономически полезное для окружающего большинства значение. Снова отвинчивалась гайка и наступала полоса новых кризисов. Кризисы эти, правда,  обусловливались прежде всего  взаимоотношениями верхних и средних слоёв еврейского меньшинства и нееврейского большинства, тем не менее они всей тяжестью своей обрушивались в первую очередь на еврейские народные массы.
     Как бы алчность и злоба конкурентов не отождествляли еврея с торгашём-ростовщиком  и как бы руководящие еврейские круги не были фактически вовлечены  именно в эти ненавистные большинству населения отрасли экономической деятельности, –  всё же значительная часть жителей гетто, как мы видели, жила в самых тяжёлых социально-экономических условиях. Даже кадры мелких посредников влачили  жалкое существование, не говоря уже о трудовых элементах, обслуживавших нужды гетто, а равно прислуживавших  плутократии и раввинизму.
     Экономическое положение этих слоёв – еврейских маклеров, старьевщиков, ремесленников всякого рода, подмастерьев, чернорабочих и всевозможного деклассированного люда, не изменилось к лучшему в течение рассматриваемого нами периода.

137.
     Принимая на себя главные и наиболее разящие удары преследователей, эти еврейские массы воистину являлись мучениками за  грехи своих верхов, громоотводом для властителей всех наций и религий, направлявших народное возмущение в русло антиеврейских эксцессов.
Это, конечно должно было вносить  шовинистическую струю   в психику самих этих еврейских масс, коверкая  социально-экономические перспективы в кривом зеркале  националистических и религиозных переживаний. Немало стараний приложили в том же направлении и идеологи имущих еврейских слоёв. И, если несмотря на это, мы   в еврейских народных движениях   того времени, вернее, в дошедших до нас отдалённых откликах этих движений, всё же можем ещё явственно уловить  оппозиционные  ноты, то это служит несомненным доказательством того, насколько  сильны были фактически  эти социально-оппозиционные стимулы.  Даже    века      уродливой иудофобской   и    иудофильско-апологитической  мифологии господствующих классов не могли заглушать этих элементов протеста.
     Социально-политические   угнетённые    группы  в еврействе и в эту эпоху  ещё не составляли класса в современном смысле слова.  И по  экономическим  функциям своим  и по социальному положению своему  эти массы были весьма слабо  дифференцированы , недостаточно обособлены  от посреднических элементов.

138.
Поэтому и тут ещё не могло быть речи о ясно осознанных классовых    интересах,    а    равно   о   методах   их целесообразной защиты.   Было,  прежде всего, и больше всего  глухое недовольство  существующим, которого  массы не могли осмыслить  ни в отношении социальных основ бедствий, ни  путей их преодоления. Основное  стремление этих элементов было и осталось  – вырваться из когтей нужды социальной, сплетённой неразрывно с гнётом национальным. Всё это вместе приняло форму уже знакомой нам  «синтетической»  тоски по  Мессии,  избавителе от всякого рода бедствий. В этом строе мыслей и   чувств несомненно имеются  все данные, как  для оппозиционных вспышек, направленных против власть имущих,  так и с другой стороны для того, чтобы  массы  эти в «нормальное»  время плелись в  хвосте раввинизма.
    Неудивительно поэтому, что вместо целестремительной  борьбы  с существующим социальным строем  были –  смутное брожение и ирреальная романтика социально-национальных утопий.
     И относится всё это отнюдь не  к еврейским только оппозиционным движениям, но ко всем вообще  социально-оппозиционным брожениям этой эпохи. Почти все они ставили проблему переворота идеологически в плоскости    р е л и г и о з н о й,  мистической. Все они

139.
получали своё общественное  выражение в виде  религиозных  сект, определённо враждебных с формальной стороны  господствовавшей религии, а по суще6ству – властвующим классам в целом. Религиозное  сектантство средневековья  является бесспорно одной из  форм классовой борьбы  в периоде слабой социальной  дифференциации  общественных групп, неосознанности корней  социальных бедствий , а потому и  господства идеологии власть  имущих над широкими народными массами. Сектра религиозная является тут поэтому классом  in nuce,  классом в религиозно-идеологической  обособленности, в смутном предчувствии грядущей  социально-политической обособленности. Именно  поэтому «религиозные»  войны этой эпохи  по ожесточённым формам своим  представляют собою не что иное, как гражданские войны за власть и владение.
     У территориально сплочённых народов эти социальные антагонизмы  имели гораздо более значительные возможности     п о л и т и ч е с к о г о   выявления, чем у евреев, где территориально-политическая сдавленность   лишала возможности всякого выявления происходивших в недрах народных  экономических процессов. В  стенах гетто социальная борьба по формам  своим неизбежно должны   была   ещё   более   спиритуализироваться. Господствующие классы всю силу  своего общественного  пафоса сосредоточили в гетто на  духовно-религиозном  порабощении   угнетённых масс. Последние поэтому в свою очередь всю силу  своего оппозиционного пафоса

140.
естественно сосредоточивали  на разрушение талмудической ограды, на щтурм её. Но с другой стороны,  все положительные, творческие порывы их тоже облекались преимущественно в религиозно- мистические формы. И были эти порывы направлены  не только против раввинистической  пильпулистики  и талмудического культа «священной буквы», но и против легковесного  интеллигентского рационализма еврейских верхов.
     Просветительные стремления последних редко достигали  еврейских народных масс и  не могли поэтому дать выхода накопившейся в массах оппозиционной энергии.    Своими    индивидуалистическими    и перебежническими  тенденциями  «философы» нередко  вызывали      в      народе    неприязненные   чувства, отталкивавшие народ от просветителей и побуждавшие    его нередко  даже на борьбу с ними, рука об руку с  раввинистами.  Тем не менее длительный союз с раввинизмом  был для оппозиции невозможен, так как духовно сковывающий  раввинистический догматизм  был ей в корне гораздо  более чужд  и враждебен, чем карьеристическое  просветительство интеллигенции.
     Масса народная всегда любит отчётливость и ясность,  когда ей доступны  причины социального зла и пути к его преодолению. Она вовсе не расположена     а  priori     к туманности   и всякого рода мистицизму.

141.
     Но когда   во   мгле   экономической    бедности, общественной неразберихи и политического бессилия массы не  видят ни  ясно  очерченных целей,  ни путей к ним,   их   активность   неизбежно  выливается    в иррациональные  формы. Символика поглощает политику. Социальный  враг выступает в подсознании народа в образе Сатаны, стремящегося задержать пришествие Мессии, не допустить царства его на земле. И так был соткан вокруг социальных бедствий  народных узор религиозно-мистических чаяний, составляющих  сущность  К а б б а л ы,    непосредственной  идеологической преемницы  оппозиционно- еретического движения  первого тысячелетия п. Р. Х.
     И снова мы замечаем  характерный  для всякого  беспомощного  оппозиционного движения момент. Чтобы закрепить точки опоры в массах, Каббала вынуждена вначале апелировать  к отдалённому прошлому,которое она в сущности призвана побороть, и оперировать   «самозванными» символами, идущими порою в разрез с её основными стремлениями. Каббала, рождённая  в мучительных поисках социального избавления,
«вычисления и ускорения конца», буквально означает –  «предание», традиция, откровение свыше. Другими словами, всё то, что она, в сущности, хотела заменить активной борьбой  за раскрепощение народных масс от материальных и духовных пут. Но, ни название это, ни символы, которыми оперирует Каббала, не должны нас

142.
ввести в заблуждение относительно основных стимулов этого движения. «Откровение» Каббалы глубоко отлично от откровений Бога Синайского – талмудического.
     На место антропоморфического Бога   Библии, бога – властелина, патриарха, хозяина, Каббала  выдвигает чисто философский , пантеистический  принцип «Эн-Соф» т.е.  бесконечное. Этот принцип заключает в себе, с одной стороны, высшее   обобщение   мировой  динамики,  а       с  другой стороны, – самый  могущественный стимул творческого брожения и активности.
     Всё мировое бытиё представляет собою  эманацию  («Azilut»)  этого творческого   «Эн-Соф».   Процесс выявления и самоограничения бесконечного в формах конечных, доступных человеческому восприятию,  составляет сущность другой центральной идеи Каббалы – «Zimzum»a. От бесконечного к конечному  тянутся многочисленные нити, каналы между небом и землею.  Ступенями от божественного  к человеческому, посредниками  сверху вниз   и   в   то   же   время могучими стимулами вверх , являются «Sefirot».  Три  основные  сефирот,   являющиеся организационными   принципами   конечного  в   его   устремлении   к бесконечному, это – с в е т,  м у д р о с т ь   и   р а з у м,   из которых в свою очередь вытекают все остальные сефирот, как градации всё более материализированного  духа. В то же время сефирот представляют собою путь

143.
творческого общения личности с коллективом, человека   с миром.
     Подобие системы и теоретического обоснования   каббализм  получил в «Зогаре», который припысывается одному из основоположников каббалистического мировосприятия  - Мойсею де Леон (1250-1305). «Зогар» является поныне основным идейным памятником каббализма, как бы Библией всех  мистически-мессианских движений в еврействе  последующих  столетий.  Но и в данном случае сила господствующей  традиции   имущих заставила инициаторов этого религиозно-реформаторского движения прикрыться  каким-либо  традиционным псевдонимом. Авторы Зогара не решились  выступать с открытым забралом, а укрылись по тактическим соображениям за авторитетом древнего  таны, Симона бен-Иохаи. И  снова реформация выступает под  благонадёжным ярлыком ортодоксии. Оппозиционер де  Леон  вынужден нарядиться в тогу самозванного таны.
     В  Зогаре получило    своё     выражение ярко пантеистическое мировосприятие   с   определённым  социально-активистическим  уклоном, идущим в корне в разрез с консервативными тенденциями Талмуда.
     Правда,  по фразеологии своей, а местами и идеологически Зогар  содержит многочисленные перепевы  из библейско-талмудического круга идей и настроений.  В  особенности в сфере национального самочувствия, где  мы  сплошь и рядом наталкиваемся на обычную гипертрофию

144.
и культ избранничества в роде: Евреи – центр мироздания.  Тора – идеальный источник всей премудрости. Или постулат неразрывного триединства Бога, Торы и Израиля.
     Все эти идеологические пережитки, имевшие бесспорно свои корни  в среде имущих слоёв еврейства, тем не менее находили ещё значительный отклик и среди  широких  неимущих еврейских масс.
     Но это не мешает Зогару по внутреннему пафосу своему и основам своего  мировосприятия в корне подрывать  устои талмудизма.
     Зогар создаёт  свою собственную космогонию, отмеченную чертами активного  динамического отношения к миру.Воспроизводя картину миросозидания, Зогар заставляет своего Бога беспрерывно и всё сызнова пересоздавать  творимые им миры, подгоняя его тоской  по всё более высоким  и совершенным  формам  бытия. Это уже не почивающий в самодовольстве на своих субботних лаврах Творец Библии. Недаром Зогар черпает нередко  свои образы и примеры из трудовой практики.  Так, богатство и разнообразие  мировых форм Зогар  сравнивает с действием  удара кузнечным молотом по  железу, от которого  во все стороны разбегаются   разнообразные искорки.
     Мифология Зогара  проникнута духом   м о н и з м а. Бог Синая разделил мир  на небо и землю. Бог Зогара их опять воссоединил, слил воедино. « Всё, что есть на земле, есть и на небе».Земля и небо – единая цепь.   Вскрывая

145.
земные корни небесной мифологии, Зогар устанавливает, что  человек на земле адекватен Богу на небесах. Вершину земного занимает человек, венец мироздания, царь над всеми земными существами, подобно Богу на седьмом небе, царящему над всеми небесами.
      В человеке земля и небо соприкасаются  и сливаются. Человек – центр мироздания.  Этот антропоцентризм представляет собою  социальное развитие философского монизма Зогара. Интереснейший и богатейший символ  Человека предвечного (Adam Kadmon), предшествующего   созиданию мира и предвосхищающего его, является мистическим  предчувствием грядущего человеческого всемогущества. Лишь с появлением человека ожило всё мироздание, получившее в нём  и через него жизнь  осмысленную. Или на примитивно-образном языке Зогара: «Первый человек стоял ногами на земле, а головою он  упирался в небо…Душа  его соединяет землю с небом».
     В человеке, в процессе его становления и творчества, происходит восхождение мира земного-материального  к миру духовному-«небесному».  Зогар отмечает  три ступени  этого восхождения:  Nefesch-Ruach-Neschomo.
N e f e s c h – душа   в   её   чисто   физической  обусловленности, без  самодовлеющей силы и света.
R u a c h -  равнодействующая  между физическим и   психическим, передаточная инстанция, снабжающая

146.
Nefesch   необходимыми     ему    силами    и    светом. 
N e s c h o m o – высший дух, свободный от всего  физического.  Сила   и  свет   Neschomo сливаются с   первоисточником  мировых сил и света.  «После смерти человека Nefesch  не находит себе покоя, ибо он связан   с мёртвым телом в могиле. Ruach водворяется  в рай,  а Neschomo    возносится   к   своему   первоисточнику, старейшему   из   старших,   сокровеннейшему   из сокровенных,  чтобы   воссоединиться   с   ним.»
     В социально-этическом отношении Зогар насквозь  пропитан  обновленческими   и   освобожденческими   устремлениями. Зогар нигде и ни в чём не может примириться  со   з л о м,  заключить  с ним какой бы то ни было компромисс, хотя бы временный, тактический.
В своём  отрицании  мирового зла Зогар доходит до  поразительного  этического предвосхищения, что в сущности   з л а   у ж е   и   т е п е р ь   н е т , как такового, как самодовлеющей силы, адекватной добру. Зло  это –  нереальный сон  накануне неизбежно грядущей яви – социальной гармонии, общественного блага, добра. Зло –  только внешняя оболочка добра(Kelipa). Эта явь настанет , если не сегодня, то завтра. И весь пафос Зогара  устремлён на  приближение этого царства добра, на «ускорение конца» тревожимого злыми силами сна.
     Невидимым, но всюду ощущаемым  творцом Зогара,

147.
его spiritus rector, является вековечный носитель освободительных чаяний  в еврейской истории – Мессия, открывающий и тут новое небо, а главное – новую землю для  униженных и обойденных.
     Во всей мистической символике  Зогара, во многом подрывающей консервативную библейско-талмудическую мифологию, и во всех социально-этических построениях  и упованиях  Зогара, продиктованных  тоской по активному преодолению зла и обновлению мира, ярко сказывается социальная подоплёка Каббалы, как идеологии, выросшей из оппозиционных порывов неимущих масс.
     В основных чертах этой идеологии мы находим уже ясно выраженные зародыши мировоззрения великого  Спинозы.
V111
     Каббала родилась в мучительных  поисках еврейских масс путей к  с о ц и а л ь н о м у  и  н а ц и о н а л ь н о м у  раскрепощению.   Эти    разнородные    элементы, вынужденные близнецами ютиться в одном движении,   мстили друг другу взаимным  практическим параличом.
     В теоретических построениях  национальный  и   социальный элементы ещё кое-как уживались. Но  когда  логика   разрастающегося   движения   повелительно требовала выявления массовой активности, неизбежно  должно   было   обнаружится  практическое  бессилие  каббализма   вести   народные   массы    к   реальным  общественным достижениям.

148.
      Как  идейное отражение  оппозиционных устремлений  масс,   Каббала   естественно   находила   среди   них наибольший  отклик. Только бунтующийся демос мог  продиктовать Зогару мысль, что «благодать никогда не  нисходит сверху,   е с л и   е й    н е  п р е д ш е с т в у е т   п о б у ж д е н и е   с н и з у».
     Что Каббала пользовалась широкой популярностью   именно среди низших слоёв,  с несомненностью  вытекает  и из литературных отзывов  враждебного  каббализму  лагеря.
     «Многие  из   п р о с т о н а р о д и я   набрасываются  на  вопросы Каббалы, которая вошла в моду», с укоризной   констатирует Рамо. И ему с сокрушением вторит Рашал,
что «различные в ы с к о ч к и   стали теперь претендовать  на  звание приверженцев Каббалы»*).
     Мы уже знаем, чего  именно  искали массы в Каббале.   Но что же каббализм дал  массам?  Какие конкретные пути  избавления  наметил  он  для  них?  Находясь  в  плену  у  талмудического  наследия,  идеологи  Каббалы  в  своей  практической  программе не шли дальше традиционных   панацей:  молитвы, обрядности, пассивное ожидание   избавления, грядущего неведомыми путями, и возведение  этой нужды – неведения в высшую добродетель – мистическую благодать. А когда Лурианская  Каббала докатилась до  умерщвления  плоти,  массовая  плоть    каббалистического   движения   была   уже   воистину  умерщвлена.
______
*) «История евреев в России» Изд. «Мир», 1914,т.Х1 стр.449.

149.
     История так наз. «д е й с т в е н н о й  К а б б а л ы»  представляет собою ряд мучительно  бессильных  спазм  еврейских масс, где эгалитарные устремления находились   в резком противоречии с  объективными возможностями   их осуществления.
     Массы еврейские остро ощущают необходимость  коренного  изменения общественного миропорядка.
– Д о л ж е н   н а с т у п и т ь   к о н е ц!    И     вот
«и с ч и с л е н и е   к о н ц а»  господству  социального   зла, неравенства и гнёта становится  одновременно  и  скелетом  и  нервной системой действенной Каббалы.
     В моменты, когда экономический распад  внутри и   политический   гнёт   извне,  в неразрывной связи  с      общеполитической обстановкой, – о чем ниже, – достигали  особого напряжения, в народной психике неизбежно  назревал внутренний кризис, повелительно требовавший –  «конец страданиям»! И если не реально, то хоть суррогатно – в виде  социально-психологического разряда накопившейся оппозиционной энергии масс.
     В подсознании еврейских масс конец этот по исторической   инерции    неразрывно   сплетался   с   традиционным  Мессией.  Ибо –  избавление своё угнетённые массы всё ещё не мыслили, как результат  осознанного исторического процесса и целестремительной   организованной социально-политической  борьбы. Поэтому избавление – «конец» неизбежно становится  объектом  экзальтированной   в е р ы   и  магических

150.
г а д а н и й.  Идеологи освободительных стремлений  масс  заняты  «вычислением конца»  путём всевозможных   мистико-математических выкладок и символических   манипуляций.  Массы   неотступно   требуют    от   них      т о ч н ы х    д а т    чудесного избавления.
     Именно на этой почве и расцвела  столь пышно   пресловутая «Gematria»  -  головоломные числовые комбинации и предсказания на основе буквенного состава  того или иного слова.
     Однако эти предсказания конца  имели и свои   общественно необходимые  функции. Приурочивая  и  подгоняя избавление к определённому сроку, они  сосредоточивали  на нём все активистические  стимулы  масс. Срок обязывает всех – и прорицателей и верующих  и – может быть – больше всего,  вождей   массовых движений.  Ожидания масс  становятся  чем дальше, тем больше напряжёнными.  Они неизбежно подхватываются наиболее  чуткими либо  наиболее беспокойными  экзальтированными личностями  – и готов мессианский взрыв,   дающий   такой   или   иной   выход   долго сдерживаемому   напору  исстрадавшихся   масс.
     И тот факт, что многократно повторялись эти взрывы  из века в век – и   всегда   с   одинаковым    плачевным   результатом, ясно доказывает,  что они имели глубокие общественные  корни и выполняли известные социально- политические  функции.  Иначе    исторический  опыт

151.
неизбежных  неудач,  несомненно, удержал бы массы от  Сизифова труда повторения этих взрывов, поднимавших  их на жуткую высь  недосягаемых упований, чтобы снова  и снова  низвергнуть  их в бездну отчаяния и безверия.
     Так было приурочено пришествие Мессии к 1290 году.
И   разыгралась   эпопея  Абулафии   и   его   ближайших  преемников.   Абрам Бар-Хия   («Megilat    Hamegale») предсказал   пришествие   Мессии   в   1358 г.  К  нему примкнул Нахманид.
     Мессия умер – да здравствует Мессия!   И   всё  настойчивее   и  со   всё    меньшими   промежутками назначается  его пришествие, всё ближе подгоняя психику  масс  ко всеобщему взрыву, долженствующему водворить  на земле царство  нравственного миропорядка.
     Дон Исаак  Абрабанель    предсказал пришествие Мессии в 1 5 0 3 г. – И   действительно   незадолго  до назначенного срока – в 1 5 0 2 г. разыгрывается Мессианский психоз  вокруг  Ашера Лемлейна в Истрии, объявившегося   предтечей   Мессии.   И   была   так непоколебима уверенность в грядущем избавлении, что  по наивному свидетельству  историка  «люди прямо таки срывали  всё установленное» – А за вспышкой  следовал  упадок.  И   снова  воцарялись   в  стенах   гетто  посредническая  тишь и  раввинистическая  благодать.
     Шли годы и в подсознании народных масс созревала новая вспышка протестантской энергии. И снова народ

152.
пускался в поиски  Самбатиона, олицетворения своей тоски по неизведанному грядущему.
     И книжник Иосиф Каро  вынужден стать глашатаем  Мессии,  приход которого он  приурочивает к  1 5 4 0 г.
–  И разгорается  пламенная эпопея Соломона Молхо и  Давида Реубени, нашедшая свой эпилог в сожжении   «мессианского сапожника»  Луи  Диаса (1541 г.)  в Эворе*).
     Мессия сожжён – да здравствует Мессия! И нашли в  Зогаре предсказание, что Мессия  явится  в 1648 г. Так  народная тоска снова и снова отодвигала   избавление,  приурочив его, наконец, к 1666 г., когда и разразилась  всеобщая гроза вокруг  Саббатая Цви.
     Все   эти мучительные порывы к избавлению, грядущему   неведомыми   путями, бесспорно были детски-беспомощными попытками  переворота.  А скрытая в них с самого начала неизбежность неудачи  ещё  более должна была  толкать   массы   в   объятия  новым  мистическим суррогатам  избавления.
     Стимулирующая сила этих наивных  прогнозов «конца» толкала каббалистов,  чем дальше, тем больше  на путь активности , массовых действий, или хотя бы их суррогатов. Гонимые подсознательными побуждениями  масс, носители каббалистической идеологии один за другим объявляют себя – кто Мессией, сыном Иосифа, а кто  – и Мессией, сыном Давида. В  раввинистической же
_________
*) Herculano, III,p. 12

153.
литературе они все, конечно, заклеймены, как Лжемессии,  шарлатаны, обманщики, еретики, изуверы, помешанные.
     Жизнь неукоснительно толкала каббализм к действенному преодолению  реального зла. И даёт нам еврейская история, как мы увидим, ряд трогательных в своей наивности и беспомощности массовыв порывов, в которых социальный экстаз  причудливо сочетается с верой в чудодейственную силу магических  манипуляций  и знамений.
     Отсутствие реальных массовых путей к искоренению зла загоняло тоску народную вовнутрь, вглубь, направляя
энергию на «личное совершенствование», на  тренировку   д у х а ,  долженствующего внутренним напором побороть  материальное  зло, гнёт и неравенство.
     Но когда снова и снова   с о ц и а л ь н а я   м а т е р и я   выходила   победительницей   из   неравного поединка  с   и н д и в и д у а л ь н ы м     духом,   в   психологии   и идеологии    каббализма   наметился   поворот  в сторону  выявления  необходимости    м ат е р и а л ь н о й   же   борьбы с материальным общественным злом.  Поворот  этот получил своё выражение в одном из наиболее   выдающихся   носителей    практической    каббалы          р. Лев (Maharal) из Праги (1513-1609), которому народная легенда приписывает  создание   т.н. Голема.
       К тому  времени  усилились гонения против евреев,  участились всевозможные наветы. Перед жителями гетто

154
была вновь выдвинута с болезненной психологической остротой проблема избавления.
     А так как народ уже имел позади себя многочисленные   попытки  преодоления врагов постом, молитвой и  другими  формами подкупа безжалостного божества, –   попытки, кончавшиеся неизменной неудачей, – оппозиционная  энергия масс направилась в противоположную сторону. И получился совершенно новый для психики гетто  вариант материального преодоления врага. В этом варианте мессианской  легенды   общий характер эпохи  органически вплетается  в специфические потребности угнетённых масс гетто.
     Творит народная тоска легенду:
     И создал Магарал  из глины человекоподобное   существо – Г о л е м а, в котором олицетворены были  в  гиперболическом преувеличении все   ф и з и ч е с к и е   качества и материальные возможности  человека. Он  всесилен, для него нет материальных препятствий. Для  него не существует пространства. Он может поразить   врага, оставаясь сам невидимым.
     Духовно же Голем – только слепой и послушный отзвук духа, создавшего его и направляющего его работу.  Но случилось однажды, что  ослабло на миг бдительное  око  духа – творца. И вышел тогда Голем из рабского  повиновения духу и направил всю свою разрушительную силу против тех, кого он призван был оборонять. И лишь

155
с великим трудом вызвавшему Голема к бытию духу   удалось снова превратить его в глину…
     Да, Мессии давно уже пора было сойти с далёкого неба,  принять конкретную материально-земную оболочку.Голем  и явился  не чем иным,  как  эстетическим, символическим   предвосхищением    этой    грядущей    «материализации» Мессии*).
     Против материального гнёта и физического насилия мысль и воля гетто выдвигает физическую же силу, отпор.  Это является новым мотивом  в оппозиционной идеологии  обитателей  гетто.
     Так  зародился  в  психике  неимущих  еврейских  масс     Голлем,  физический    предтеча    Мессии-избавителя,  прокладывающий ему дорогу среди бесчисленных врагов  и  опасностей.  Мечта о человеческом всемогуществе ярко  выступает    перед   нами   в   этом  символическом  образе созданного  и  одухотворённого  человеческим   гением физически всесильного  существа, слепо выполняющего   волю своего создателя.
     В этой народной легенде органически сплетаются  идея   и з б а в л е н и я   с идеей творческого  с о з и д а н и я: Голлем,   создание   человека   –   носитель    избавления человеческого. И, как  в  каждом  крупном символе, стоящем  на грани  эпох, в Големе отразилась не только судьба  затравленного  и  обороняющегося  от насилия
_____________
*)Срв.»Искусство,как предчувствие мощи».Рига,1924.Идиш.


156
гетто, но в нём же  получила отдалённый отклик и основная проблема эпохи вообще.
     В те времена человечество  стояло на пороге новой  эры.   Оно   собиралось  на  службу  свою, в  процессе подчинения природы  своим общественным нуждам,  ввести   м а ш и н у.   Но   не   является   ли   машина  проекцией  человеческого духа  на неодушевлённый материальный мир,тем же големом, призванным слепо   выполнять  волю творца своего? Вернее, не является ли    голем – предвосхищением  машинного переворота в технике и – дальнейшего бунта этой машины против  буржуазного созидателя своего, который вызвал её к  жизни, но, не сумев справиться с ней, сам стал рабом  её капризов и, наконец, слепым орудием её тирании,  посылающей целые народы на взаимное истребление?
     Эмансипированные    устремления   века   и освободительные порывы гетто  создали символ голема. Конечно, голем   не   помог, избавления   не принёс. Но дал   исход  мучительным   переживаниям  масс  в мессианоподобном  психозе: Каждые тридцать три года,  при смене двух поколений, по улицам и закоулкам гетто  проносится очищающая гроза, внушающая надежду  угнетённым и смутную тревогу угнетателям:
    – Идёт голем!...
                1Х
     Общественная идеология, как и массовое движение,

157
не может долго топтаться на месте. Каббализм,  долго  сочетавший в себе элементы узко-национальные наряду  с  универсальными, после нескольких веков тяжёлых испытаний и неудач, должен был  к концу этого периода распасться на свои разнородные составные элементы.
     И если в правом крыле, возглавляемом Иосифом Каро, по всей линии победил старый раввинизм, то левым своим крылом каббализм завершился  в лице Баруха Спинозы,  полным  преодолением раввинистического иудаизма.
     Этот распад был подготовлен всем ходом событий.  По мере того, как всё рельефнее выявлялось, что каббалистическое движение никак не может нащупать   конкретных методов реализации своих устремлений,  среди руководящих идеологов Каббалы всё более замечается внутренняя неуверенность, означающая начало  возврата к основам талмудизма. А более трезвые каббалистические умы в предвидении неизбежного отката  начинают заблаговременно подготовлять позиции, куда  можно будет отступить на случай грядущего поражения.  И когда были испробованы все ирреальные  суррогаты  массового действия, практическая Каббала обнаружила  своё явное бессилие реорганизовать общественную  еврейскую жизнь на новых началах. Всё это неизбежно  толкало  более умеренные элементы движения на проторенный путь компромисса с раввинизмом, ведущий   прямо к капитуляции.

158
     Один за другим руководители каббализма поплелись в Каноссу. А олицетворением идейной  и практической реакции в еврейской истории был и остался Сион.
     Органическое средоточие всех националистических  элементов движения, Сион  недаром играет неизменную  роль    исторического   тупика для   всех   неудавшихся  освободительных движений в еврействе.  Надорванная   душа,   полная отчаяния   и безверия в голусную жизнь,   всегда  пряталась в Сион, подобно страусу, трусливо прячущему  голову в песок близкой пустыни.
     Поэтому Сион был и   остался историческим убежищем  национального   еврейского   надрыва   во  всех   его разновидностях. И в то же время  небесный и при том весьма земной  тушитель всех бунтарских «пожаров»  в  еврейской  истории. Склеп, где бальзамируются  все  порывы  к переустройству земного бытия еврейских масс.
     Начиная   со   второй   половины   Х V1   столетия,   палестиностремительный  упадок каббализма  получает  своё яркое выражение в переселении, вернее отступлении  в  Сион    наиболее    видных    идейных   руководителей  каббализма.
     Сафет становится новым палестинским центром «действенной» Каббалы  и её идейной капитулиции перед раввинизмом.
     Глава Сафетской общины каббалистов, умеренный  приверженец пламенного  Молхо, Иосиф Каро (1488-1575) не только сдаёт воинствующему раввинизму все

159
принципиальные позиции  каббализма,но становится сам в первые ряды активных укрепителей расшатанной было талмудической ограды. Своим «Шулхан-Арухом» Каро  полностью искупил  перед власть имущими кругами   свои  оппозиционные  грехи. Ибо «Шулхан-Арух» стал недаром  самым популярным кодексом консервативных норм  раввинизма, столетиями  властвовавшим и поныне властвующим над духовно порабощёнными  еврейскими массами. И было это бесспорно идейное предательство, подведение народнической оппозиции под  старое ярмо официальной идеологии власть имущих.
     Но и внутри самого каббализма намечается к тому  времени идейное вырождение, приближающее его  целиком, как идеологию, к раввинизму.
     Потерпев ряд поражений в реальной общественной жизни,    каббализм    уходит   в   себя,   всё   более    «психологизируется»  и  «индивидуализируется».
     Исаак Лурия или «Ари» (1534-1572),последний  палестинский  систематик Каббалы, идейно зафиксировал  этот последний этап каббализма.
     Хилиастическое    устремление    к    новому, «божественному»  миропорядку бесспорно является  психологической основой и Лурианского экстаза. В этом   отношении он завершает систематизацию и канонизацию  идей зогаризма.
     Но начало упадка наложила и тут свою  явную печать

160
на творчество Ари. – Прежде всего это выражается в том, что на первый план  вновь выдвигается  софистический  и  казуистический элементы талмудизма.
     Путь Мессии становится всё длиннее. Это – путь  очищения    в с е х    д у ш      от первоначального хаоса.
Путь бесконечных перевоплощений («Gilgul») и новых творческих зарождений («Ibbur»)  ведёт к Мессии, который снизойдёт в жизнь     п о с л е д н и м.   И тогда произойдёт  обожествление   жизни.
     Это – путь личного самоочищения, индивидуального совершенствования,   который   всегда   является свидетельством  бессилия  и  упадка  общественного движения.
     И так как путь этот  несомненно более богат терниями, чем достижениями,   Арианская   Каббала   вынуждена выдвинуть на первый план чуждый доселе идеологии  еврейских народных масс культ    м у ч е н и ч е с т в а.
     Кто не может идею осуществить, тот должен хоть   пострадать за идею.  И вся жизнь Арии носит яркую печать  аскетизма,   келейничества. Недаром   Ари   и   приверженцы его  фактически воздвигли в Палестине  духовный монастырь, куда они бежали  от мучительных  запросов   реальной   жизни.  Там  они  предавались   индивидуальному «самоочищению», психологическому  сосредоточению («Kavana»), тренировке душевного равновесия.
     Там же был выработан –  быть может,  не без воздействия    исторических   воспоминаний   об

161
е с с е я х ! –  новый   ритуал,   в   центре   которого  стоял культ субботы, «мистической невесты», с рядом новых  предписаний   о ритуальной чистоте. Не было при этом недостатка и в вызове духов,  в  привидениях  и  тому подобных  потусторнних явлениях.   Характерной  для Арианской общины чертой является также распад семейных уз, разрушение рамок традиционного брака, снова заставляющее вспомнить о ессеях.
     В лице  Арианской идеологии каббализм бежал с поля битвы в Сионский  монастырь. За ним в конце концов  последовало и каббалистическое движение диаспоры.
     Это   было  начало  конца   действенной   Каббалы,   получившее своё завершение к концу  рассматриваемого  нами  периода.  В 1700 г. каббалистическое движение  обрывается массовым паломническим бегством 1500  каббалистов,   в    конец   отчаявшихся   и   упорно преследуемых  по пятам раввинистами, с их идейными   вождями  Хаимом Малах и Иегудой Хасид во главе.          И там в Сионе, куда докатилось из этой последней волны  до 1000 душ, произошёл   окончательный   идейный   и фактический распад  движения, рассосавшегося между  деморализующим    нищенством,    миссионерским перебежничеством  и раввинистическим ренегатством.
     И снова на закате одного оппозиционного подьёма  еврейских народных масс история символически  намечает  вехи грядущего нового подьёма. Иегуда Хасид  из Седлеца, один из последних руководителей каббализма,

162
пытается на развалинах основать  секту  Х а с с и д о в   и является таким образом живым звеном, соединяющим, хотя бы по названию, к а б б а л и с т и ч е с к и й   период  в истории народно-оппозиционных еврейских движений  с грядущим  преемником его – х а с с и д и з м о м.
     Если обычным финалом – Сионом  завершились измена   и крушение каббализма, то и в голусе, в А м с т е р д а м е,   в этом голландском  Иерусалиме, одном   из крупнейших центров    западно-европейского   периода   еврейской истории,    каббализму   был   воздвигнут   незыблемый вековечный   памятник :   Идейное   завершение    и философское обоснование лучших заветов каббализма,  собранных  и спаянных  в законченно-стройную  систему   п а н т е и с т и ч е с к о г о  свободомыслия.
     Этот исторический подвиг был совершён великим   «отщепенцем», Барухом Спинозой (1632-1677).
     Этот    шлифовщик   стёкол    уловил   не   только освободительные чаяния низов гетто, но и гордую поступь   общечеловеческого развития.
     Это была эпоха, когда все старые фетиши, идолы и боги, выполнив свою организующую функцию, стали историческим балластом. Сложная система распределения   общественного труда, физического и умственного,  сплотила  членов общества  могучей сетью социальных взаимоотношений. Старый бог страдания-сострадания,   облегчавший трудящимся массам тернистый путь

163
восстановления разрушенного античного мира,становится   
пособником   всё   менее   оправдываемого    народного  порабощения.  Он становится тормозом дальнейшего   человеческого  развития.
     И уже наступили сумерки  этого бога-юродивого, как погасла уже давно  заря над радужным Олимпом, как   отзвучал    потрясающий   гром  над   некогда   грозным  Синаем.  И настала пора низвергнуть все божеские троны и на их место воздвигнуть пьедестал  человека–творца. И этот беспримерный  исторический поединок смело взял на себя  величайший из  богоборцев – Спиноза.
     История, как прототип всех великих художников, с упоением выявляет себя иногда в чётком  индивидуальном символе.  Таким великолепным символом является жизнь и творчество Спинозы, мыслителя-шлифовщика стекол.   В трудовом процессе, в  организующем преодолении компактной   материи   открылось   Спинозе единое,  активное,   всебожественное   мировое   начало.   
     В трудовой жизни народных масс лежат корни пантеизма, являющегося   результатом   внедрения трудового  начала в посреднический уклад общества. Посредник стоит перед лицом всемогущей природы и ещё более всемогущего рынка, в подавляющем сознании своего бессилия перед слепо господствующей мировой стихией. И только личность, прошедшая эту стадию и

164
вступившая в непосредственное трудовое взаимодействие  с окружающей его природной средой, может осознать роль своей активности  и своего творчества  в едином процессе мирового становления. Внешний надмировой бог,   имевший   своё   пребывание  на далёких небесах, начинает проявляться в каждом акте общения человека   с природой. В каждом проявлении сил природы и сил человека в борьбе с природой чувствует трудящийся  великое организующее начало.
     Так в трудовом взаимодействии между человеком и природой рождается сперва ощущение, а потом осознание «всебожественной природы».  И – что важнее всего в этом процессе! – трудовая личность начинает чувствовать  в себе самой наиболее  активную частицу этой  космической   «всебожественности».  И   как   еврей-посредник   и   его идеолог   раввин  не   могли   не   преклоняться    перед всесильным,   недоступным,   надмировым  богом, созидателем    вселенной, –  так   еврей-трудящийся, –   приобретающий   к   тому   времени более значительный  удельный вес в еврейской жизни, –   повсюду и прежде всего в своём сознании начинает чувствовать этого творящего самого себя творца – бога-вселенную.
     Недаром уже Каббала  в неустанных поисках буквенно-цифровых символов, вскрывающих сокровенную связь  мировых   начал   и   явлений,   докопалась   до  того, что   «Elokim» (бог) равен по буквенно-цифровому составу своему «Hatewa» (природа).Первая наивная формулировка

165
пантеизма, которую  Спиноза профильтровал через свою   могучую мысль и развил  в систему пантеистической философии: Deus sive natura.
     Этим «всебожественным» мировосприятием Спиноза   окончательно преодолел надмирового бога-владыку, бога  властвующих  и имущих. Раз бог – всё и ничего, везде  и  нигде, то ясно, что после Спинозы  богов в мире не осталось. И если осталось в мире божественное начало,  будирующее и толкающее  ко всё высшим достижениям,  то   это   только   в   сознании   личности,   борющейся, страдающей, алчущей и мыслящей. В мыслящей личности
и только в ней приходит к самосознанию мир протяжения.
     Это бесспорно был один из значительнейших этапов  по пути  нисхождения  небесного бога на человеческую землю.   Пантеизм   Спинозы    окончательно   изгнал  из идейного обихода передового человечества  надмирового и  в то же время  человекоподобного  бога*).
     Установив неразрывное единство: «бог-человек-природа», космический и этический пантеизм Спинозы   стал  идейной  предпосылкой  и философской основой        с о ц и а л ь н о г о        м а т е р и а л и с т и ч е с к о г о      м о н и з м а    Маркса, которому Спиноза проложил   идейный   путь   не   только  своим  пантеизмом, но  и
________________
*) Создаёт себе человек своего бога по образу и подобию надобностей своих и в детском самолюбовании своим созданием льстит ему-себе : «И создал бог человека  по образу и подобию своему».

166
р а ц и о н а л ь н о – к р и т и ч е с к и м   подходом ко всему   и   в   особенности    признанием   строгой   
д е т е р м и н и с т и ч е с к о й    каузальности в мире  явлений.
     Но не только в вопросах философского мировоззрения  Спиноза является первым  великим идеологом еврейских  трудовых  и угнетённых масс. Всем своим творчеством и всей своей  выдержанной жизнью  он в высшей мере стимулировал  борьбу масс против власти раввинизма. Ибо первой и неотложной задачей  по пути к далёкому раскрепощению трудящихся было –  освобождение сознания   народных   масс   от   оков   духовных, духовнических, божеских.  Практическое применение своему   философскому   богоборческому   пантеизму Спиноза дал в своём «Политико-теологическом трактате»,    в   котором   он   во   всеоружии    выступает   против раввинистического иудаизма, которое он называет  «наказанием божьим». Спиноза устанавливает примат  государства над религией, с одной стороны, и свободу  мысли, суждения и слова каждой личности, с другой  стороны. Тут же он уничтожает культ божественной  Библии, которую он впервые подвергает научной  критике. Этим Спиноза дал могучий толчок развитию  свободной  мысли не только в национально-еврейском,  но в конечном итоге и в мировом масштабе.Уже этим одним  Спиноза преодолел китайскую ограду, раздвинув рамки   идейного горизонта гетто до пределов общееловеческих,

167
космополитических   в лучшем смысле этого слова.
     Спиноза таким образом, с одной стороны, выявил  оппозиционную   старому   иудаизму  и   духовно раскрепощающую сущность каббализма, а с другой стороны, он   влил  эти   национальные   элементы в универсальное русло гуманитарного свободомыслия.
     И снова и снова повторялась в еврейской истории быль Иисусова в новой вариации. Народные низы еврейские всем бытиём и сознанием своим  в муках родили своего  Спинозу, богоборца, великого революционера в мире духа и идей. – И стал Спиноза мишенью всевозможных поклёпов, гонений и доносов со стороны власть имущих  кругов гетто. Раввинизм увидел в учении Спинозы лик свой, как бы в кривом зеркале и – отпрянул. И
 посыпался  град  преследований против опасного еретика,  богохульника,   подрывателя   основ    священно-собственнического уклада.   Было покушение на жизнь Спинозы. И был он, конечно, отмечен почётной печатью великого херема  (1656), который Спиноза  – не в пример  беспокойно мятущемуся подрывателю основ гетто  Уриелю Акоста – всю свою жизнь до конца дней своих   носил с гордостью и с презрением к олигархам гетто.
     И перед судом  истории восторжествовал Спиноза. И не только над раввинизмом, но и над обще-мещанским деизмом, пытавшимся превратить революционера и

168
богоборца   в   закадычного   друга   самодовольных Geheimrat’ов и жирных прелатов, а в лучшем случае в безвредного чудака  для философских салонов.
       X.
     В течение первого тысячелетия по Р.Х. основные массы еврейского народа жили, как мы видели, на Востоке, где   И с л а м,  зародившийся  в VII столетии , немедленно начал своё победное шествие на Запад, являясь знаменем,  под которым вели своё  наступление сперва арабы, а затем  турки.
    Начиная в VII  столетии свои завоевания  из Аравии,  арабы   вскоре   захватили    Палестину,   Месопотамию, Армению, Египет, Ново-персидское царство, а к середине Х ст. они проникли до Индостана, покорили всё северное побережие  Африки   и   большую   часть   Пиренейского полуострова. В рассматриваемый нами период ведут своё наступление на Европу под флагом Ислама     т у р к и .
     С   Х1 ст.   начинается   особенно   интенсивный рост  Оттоманской   империи, достигающей   в  ХVI ст. своего  апогея.   Она   охватывает    всю   восточную   часть Средиземного  моря, Малую Азию, Сирию,Месопотамию,  Египет, Африканское побережье, Балканский полуостров,  половину Венгрии.
     С конца Х1V с.   христианский  феодализм   начинает   систематическое   контрнаступление   против   арабско-турецкого  нашествия.   Крестовые   походы объединяют   европейские народы в этой борьбе, тянущейся в течение

169
веков   с   переменным   успехом.    Конец   ХV ст., знаменующийся изгнанием мусульман из Испании,  явился историческим переломом. С этого времени  намечается  интенсивное продвижение  европейских   народов во все страны света, в особенности на Восток,   направляясь в первую очередь против турецкого напора.
     Положение евреев среди мусульманских народов было  в общем благоприятнее, чем среди народов христианского Запада. Естественно, что поток Ислама увлекал за собою на Запад  и значительные  еврейские группы, осевшие вместе с магометанскими завоевателями. Гельмгольт  доходит даже до утверждения, что «евреи сыграли роковую роль в завоевании Испании арабами»*).
     Если это утверждение и преувеличено,тем не менее не подлежит   сомнению   значительная  связь, которую  можно   проследить  во многом между продвижением  мусульманских народов и м6ежду расселением евреев  по некоторым странам Европы.
     Но была в этом отношении и значительная разница  между   народами   Ислама  и   евреями. Мусульмане, захватывая    всё   новые   страны,   оставались, как победители-оккупанты, на верхушках,  даже там, где под  их властью происходит экономический и культурный расцвет. Евреи же почти повсюду пускают довольно  глубокие    корни   в   хозяйственный  уклад  западно-европейских народов.
_______
*) «История человечества».Т. 1V. стр.499.

170
     Поэтому, с одной стороны, борьба европейских народов против мусульманского натиска усиливала  в значительной мере и без того ярко пылавшую вражду к евреям. И, конечно, не случайно время окончательного  изгнания  мусульман из Испании совпадает с моментом изгнания  евреев из стран  Пиренейского полуострова.
     С   другой   стороны, евреи   в    своём   стремлении задержаться   среди   европейских   народов не только  отгораживались   от мусульманских оккупантов,  но порою  в особенно критические моменты, заражались антитурецкими настроениями  окружающих их народов.  К   этому   бесспорно побуждала их среда, которая нередко   использовала евреев, как проводников своих общеполитических заданий.
     Националистические историки еврейства не перестают,  правда, твердить о том, что история еврейского народа  есть   история того,   что   д р у г и е   народы делали с евреями. И   в  то же время, они все движения и процессы   в   еврейском   народе   обычно   рассматривают,   как самодовлеющие, вырванные из общего контекста мировой истории.
     Мессианские движения этого периода, также рассматриваемые обычно вне рамок вышеуказанных  основных процессов мировой истории : –  натиска мусульман на Запад и отпора Запада Востоку, –  получают поэтому мистически – ирреальный  характер движений,  висящих в безвоздушном пространстве.

171
     Если   социально-политические    стимулы мессианских  движений   имеют   свои   корни,   как  мы  видели, в нуждах   и    потребностях  еврейских   масс, то внешнеполитические формы,   в   частности   Сионский   уклон   этих   движений  продиктованы не столько
традиционно-националистическим   мироотношением  средних слоёв еврейства, сколько общим антитурецким  направлением  политики господствующего большинства.
     И если у европейских народов борьба против Ислама,  в сочетании с их стремлением  завязать непосредственные  торговые сношения  с Востоком, нарядилась вначале  в  идеологическую   мантию   крестовых походов, борьбы  «за  освобождение  от   неверных   Гроба   Господня», то   в   конкретных   условиях   еврейской   жизни   та   же общеевропейская   антитурецкая   политика   вырывалась в форму   порывов   евреев – «захватить»   святой   Сион, освободить его от турецкого владычества  и восстановить его былое величие.
     В этом пункте националистические устремления   еврейских верхов вплетали   свой   узор   в    движения еврейских   народных   масс   лишь   тогда,   когда   их       к этому  побуждали  и общеполитические стимулы господствующих   классов   окружающего большинства.  Это подтверждается обзором главнейших мессианских движений эпохи.
     Мессия, социальный обновитель мира, был внутренней

172
движущей   силой   каббализма.  Практическая Каббала поэтому   должна   была   вылиться  в мессианских движениях,   получивших    однако   свою   форму и конкретный характер в общеполитической ситуации  окружающей среды.
     Социальные нужды и хилиастические упования  диктовали    необходимость     «исчисления конца»,  составляющего, как мы видели, идейный хребет всей  оппозиционно-каббалистической письменности этого  периода.
     Вычисления   эти   как   бы   сосредоточивали    и приурочивали   к   определённому   моменту разряд  оппозиционной  энергии, накопившейся в народных массах против существующего строя.
     В каждом конкретном случае энергия эта направлялась  в русло общеполитических заданий окружающего большинства, которое инспирировало в данном случае  еврейскую политику и на которое еврейские массы в данную эпоху ориентировались.
                __________________

     Нашествие   татар   на  Славянские  земли  в середине
ХШ ст. совпадает с подъёмом хилиастических  упований   среди еврейских масс. В связи с крестовыми походами  и усилившимися    гонениями   против   евреев ориентация  еврейских масс определённо склоняется в этот период  в  сторону исламистской волны, достигшей к тому времени   значительной высоты.
     И если проложенное традицией русло направляет и на  сей раз массовое устремление в Сион, то мотивировка и

173
окраска этого устремления носит более или менее ясно  выраженный туркофильский характер. Так, мы в одном из памятников этой эпохи  «Nizochon» (Победа) анонимного автора читаем о борьбе, происходящей вокруг Палестины, при чём автор констатирует, что «христиане представляют собою незначительную силу в сравнении с числом евреев, магометан и татар».
     Противопоставлением евреев совместно с магометанами и татарами – христианским  народам бесспорно характеризуется общеполитическая ориентация анонимного автора.
     К тому же столетию относится мессианское движение, связанное с именем Абрама Абулафии (1240-1291), жизнь и   скитания   которого   представляют   собою   один   из наиболее  ярких  моментов эпохи зарождения  каббализма.
     Пророческий протест и чисто мессианская тревога и смятение, характеризующие   мироощущение   этого поколения, получили своё яркое выражение в бурной жизни Абулафии.
     Великое беспокойство гонит его из страны в страну, в столь характерные и для него и для эпохи поиски «Самбатиона», бурлящей и метающей камни мифической  реки, за которой  в гармонии    живут    потерянные   10 колен    Израилевых.
Этот    интересный   древний   символ    бунтарства    в   еврейской   народной   мифологии   служит   вообще   в

174
мессианских движениях  конгениальным выражением  неудержимой тоски по новому миропорядку.
    В   идейном   творчестве    Абулафии,  одного   из основоположников каббализма, недаром красной нитью  проходит борьба против книжников-талмудистов.
     Еврейские мессианские движения, конечно, не были и не могли быть  организованными целестремительными  общественными  движениями. Поэтому элемент личный  и  неизбежно связанный с ним момент  авантюристический  проходит основной чертой через все мессианские взрывы.   В своих мятущихся порывах  и поисках реальной точки    приложения энергии для «приближения конца» Абулафия   в один прекрасный день решает обратить папу в иудейство и   таким   сомнительным   окольным   путём  добиться не только   освобождения  еврейского  народа, но  и ускорить   общее обновление миропорядка.
     Абулафия  едет  в  Рим  и,  конечно, попадает в тюрьму.
Закалённый  и   ещё   более экзальтированный тюремным  заключением, Абулафия, вырвавшись на волю, спешит в Сицилию,   которая   представляла   собою  сравнительно крупный еврейский центр, со значительным трудовым ядром, как мы упомянули уже выше. Именно такая среда  и представляла собою наиболее благодарную почву для  очередного взрыва оппозиционных стимулов. К тому же Сицилия как раз в то время переживала общереволюционную  встряску.

175
     Народные массы восстали против поработителя Карла  Анжуйского и сбросила с себя его иго.
     Всё это содействовало тому, что к 1290 г. здесь был   приурочен приход Мессии.  Восприимчивый Абулафия остро  чувствует  на себе гипнотизирующее действие массового ожидания  «конца».Все помыслы его устремлены  к роковому   моменту. Сперва другие, а потом и он сам решает, что он  –  ожидаемый Мессия.
     В Абулафии настрадавшаяся масса нашла фокус, вокруг   которого и в котором она могла изжить свою тоску по лучшей  жизни.
     И разразился в Сицилии массовый мессианский психоз со всеми психологическими  элементами  социально-политического  повстанчества   в  зародыше,   которые   однако   в   условиях конкретной   жизни  еврейских   масс   не   могли  найти  своего полного общественного развития до победного конца.
    Мессианский психоз быстро выгорает ярким пламенем, как спирт. И Абулафия переживает все уготованные Мессии горести  и разочарования.  И  снова разбиваются освободительные порывы  низов о вековую твердыню   стяжательства верхов.        И    с великой   горечью Абулафия констатирует это к концу своей бурной жизни, объясняя неудачу  движения тем, что «исчислению имени божьего евреи предпочитают свои
 д е н е ж н ы е     и с ч и с л е н и я».

176
     Но не сразу улеглась поднятая Абулафией волна.Вслед за ним были дважды возобновлены попытки оживить и поддержать   мессианское брожение масс (1295).  И неизбежно следовал за вспышками упадок. И снова царили в гетто балебатимская тишь и раввинистическая благодать.
     А идейный потомок этих ревнителей денежных исчислений, о которых со скрежетом зубовным вспоминает Абулафия, снова и снова   изрекает    свои   фарисейские   приговоры   мессианским  «шарлатанам, затемняющим душу народа своим безумием и болезненными вспышками».
_____________
    
     В ХШ ст. по европейским странам проносится социально-революционное движение бергардов или лоллардов, носящее  более или менее ясно выраженный коммунистический характер.  Остриё движения направлено в первую очередь против церкви,  являющейся одним из главных орудий социального порабощения   масс.
     В начале XV ст. социально-еретический подъём достигает  особенно    высокого    напряжения  в     г у с с и т с к о м   движении, стремившемся разорвать католические цепи.
     Эти движения оказали на еврейские массы несомненное   воздействие, усиливая среди них оппозиционные стимулы.

177
И только в связи с этим движением нам становится понятным   нарастание хилиастической волны среди чешско-польского   еврейства в  начале XV ст.
     О непосредственном и глубоком воздействии гуситского  движения на еврейские массы свидетельствует между прочим жизнь и деятельность р. Липмана из Мюльгаузена (в Саксонии),   приурочившего пришествие Мессии к 1410 году.
     Влияние   Маймонида   и   современных   ему   еретиков, боровшихся   против   католицизма,   явно   сказывается  в свободомыслии Липмана и в его  критическом отношении  ко многим   традиционным   ценностям.   Он  отвергает культ  авторитетов, апеллируя к здравому смыслу.
     С другой стороны, в произведениях и в жизни р.Липмана   чувствуется и непосредственное воздействие гуситского   движения. Его борьба с книжниками и фарисеями современного   ему еврейства, призывы к активности масс, к борьбе со злом  в связи с  хилиастическими чаяниями, –  всё это бесспорно носит  на   себе   неизгладимый   отпечаток   гуситского   движения, с руководителями   которого   р. Липман   находился    в непосредственных сношениях.
     В «Книге нравов» (Sittenbuch), приписываемой   тому же автору, мы находим предписания об отношении к подмастерьям, свидетельствующие о его социальных симпатиях: «Сказано в Библии: «люби ближнего, как самого себя».Поэтому тот, кто

178
относится  к своим подмастерьям без сострадания, не может их любить». «Если   кто  либо  держит  у  себя  нееврейских подмастерьев и учеников, он в силу требования благочестия  должен иметь  к ним сострадание,  не  должен   их слишком  обременять  не оскорблять их  ни словом, ни действием»*).
Это, конечно, является доказательством того, что автор берёт под свою защиту обойденных судьбою, в особенности  трудящихся против собственнического гнёта.
                ______________________
     Совершенно другой внешнеполитический характер носят мессианские   движения    XV1 и  XV11 ст. К  тому  времени  европейские народы  не только  отбили напор  магометанского  Востока, но и  перешли  в успешное  наступление. В связи с этим намечается явная переориентация и еврейских масс не только на Западе, но и на Востоке. Тотчас же после мусульман  были изгнаны из  Пиринейского  полуострова евреи. Но экономическое развитие   повелительно  толкало  евреев  в  среду  европейских  народов. Поэтому они в борьбе между христианским Западом  и мусульманским Востоком  становятся на сторону Запада.
     Это с несомненностью вытекает  из эпопеи Реубени-Молхо
 в первой половине XV1 ст., целиком базирующейся на  проекте  европейско-еврейского вооружённого натиска на Турцию.
_______________
*) См. И.Шипер. 1.,С.р. 76.

179
На этой именно основе  и разыгралось яркое мессианское  движение, сблизившее в общем подъёме еврейские массы
Запада и Востока.
    И   если    среди  восточного   еврейства  были   сильнее  традиции   национальные,   палестинские,   то на Западе еврейские массы  имели возможность более близкого общения
 с освободительными и еретическими  стремлениями  передовых  слоёв европейских народов, обогащая свой национальный  кругозор общечеловеческими элементами.
     В   новом   мессианском   подъёме   первой   половины
XV1 столетия  западное и восточное еврейство  представлены  главными  особенностями  своего материального и идейного  облика, в лице Соломона Молхо и Давида Реубени.
     Диого Пирес (1501-1532), из португальских марранов, вырос далеко от еврейской среды, получил  всестороннее европейское  образование. Пирес возвращается в иудейство и под именем Соломона Молхо начинает свои пророчески-мессианские  скитания по миру.
     Экзальтированный темперамент  и пламенное красноречие 
 на службе борьбы  с мировым злом во имя социальной гармонии широко распространяют  по еврейскому и нееврейскому миру  молву о Молхо, как о еврейском Савонароле. Гонимый из  Португалии,  он скитается по Востоку. В Сафете он в тесном   общении с каббалистами ещё более укрепляется в сознании  своей великой освободительной миссии.

180
     Осознанное мессианство требует проявления общественной  активности. Предшествуемый славой  освободителя, Молхо   объезжает    ряд   еврейских   центров,   вызывая   повсюду  восторженный интерес алчущих  обновления миропорядка  масс.  В личном общении с   массами   кругозор   Молхо   расширяется далеко    за   пределы   национально-еврейские,   охватывая универсальные корни социального зла.
     И   зреет   в   нём   роковая   решимость   помериться   силами  в открытом бою  со злом мировым.
     В 1530 г. Молхо направляется в Рим, центр мира. И в новой   вариации    повторяется     через    пятнадцать    столетий   быль Иисусова.
     В рубище,   с   котомкой   на   плечах,   Молхо   в   течение месяца    ведёт   экзальтированную   пропаганду    грядущего        царства социального  равенства среди бедного, обездоленного люда  столицы мира. Проповедь Молхо падает на благодатную почву. Имя Молхо у всех на  устах. И уже плетёт вокруг него тоска народная сеть чудесных  легенд. Молхо громил царящее   зло, предвещая   гибель   вечному   городу. И  в поведанных им народу сновидениях волны затопляли Рим и разверзшаяся  земля  поглощала города.
     Наступившее    вскоре   наводнение   в Риме и землетрясение  в   Лиссабоне     ещё     более     закрепили    за      Молхо    славу

181
«божьего человека».  Влияние   его   на  массы   становится угрожающим.   Имущие   слои   еврейства   и  раввинисты с самого начала отнеслись крайне отрицательно к проповеди «помешанного» Молхо. Так, в Венеции еврейская плутократия  пытается отравить опасного мечтателя, и его с трудом удается  спасти. В  Риме главари гетто  доносят светским и религиозным властям,   что   Молхо   затевает   заговор   против   церкви   и государства,   и   громче   всех  требуют  казни его.  Молхо был арестован. Священный  суд  приговорил опасного разрушителя  основ к сожжению. – Но яркая личность пламенного прорицателя вызвала    болезненно-жгучий    интерес   в     неуравновешенном папе   Клементе V11,   который   спасает  Молхо  от   ауто-да-фе, пожирающего   подставное   лицо.   Увещания папы отказаться  от     несбыточных    «мечтаний»   оказались     бесплодными. А доносительская  кампания раввинистов стала всёяростнее.Молхо вынужден оставить Рим.
     Но не таков Молхо, чтобы примириться со злом, с неудачей.
     В   то   же   время по  городам  Западной  и  Южной Европы  разъезжал   Давид Реубени (1490 – 1535),   восточный  антипод   Молхо. Среди   восточного  еврейства   того времени ещё живы были   традиции  сионостремительного  повстанчества. Далёкие отзвуки   Бар-Кохбы   и   близкое   эхо   Алроя   находили благоприятную     почву    среди  сравнительно  обеспеченного   и
политически  влиятельного   еврейства  Турции.

182
Националистический пафос еврейский и антитурецкий  характер европейской   политики    толкал   и   Давида   Реубени    на путь  «освобождения Сиона»   вооружённой   силой   из   под   власти Турции. Выдавая себя за посла своего брата Иосифа, мнимого короля    независимого   еврейского   царства    в   Центральной Аравии, – конечно, недалеко от Самбатиона, центра народной тоски, – Давид Реубени  получил доступ ко многим  европейским дворам,   где   он   развивал   идею   вооружённого   еврейского восстания  против турецкого владычества. Молва о вестнике  «независимого еврейского царства»,   принимаемом  с  почётом власть имущими, явилась новым кристаллизационным центром для мессианистских упований среди еврейских масс.
     В Португалии судьба свела этих двух носителей мессианского   мятежа, Соломона Молхо, в котором преобладала социально- освободительная   сущность   мессианизма, и  Давида  Реубени,   авантюристического   носителя   национально-сионской   сути  мессианского движения.
     Обоих преследовала на их путях та же неудача. В душах обоих   росло то же отчаянное  решение – победить  или  погибнуть.  Ибо  слишком   много   чаяний   сосредоточили  угнетённые   массы еврейские вокруг их имён. И слишком резко отмежевались от них – имущие слои еврейские.

183
     Молхо переживает  самую глубокую трагедию. Искал он путей к цели своей и в низах народных и наверху – у папы. Везде – напрасно. Реубени же повсюду принимали, но, не чувствуя за ним реальной силы, его не принимали всерьёз.
     И  вот  они оба   решили   совершить   совместно   последнюю решительную   попытку – обратиться  со своими  проектами,  где  вооружённое   освобождение   евреев  (Реубени)  сплетается   с социальным   переустройством   всего   миропорядка (Молхо), к Карлу V,   проделавшему   свой   победоносный   путь от  короля Испанского   до   императора   Германского. Видя   в   Турецком владычестве   самого опасного врага Европы, к освобождению и объединению которой он стремился, Карл V энергично готовился  к борьбе с турками.   – С  другой   стороны,   в  двадцатых  годах Х V1 ст.   в   некоторых  городах  Империи усилилось социально-революционное  брожение   низших   слоёв народа, руководимых ремесленными цехами, также немало тревожившие Карла  V.
     И  если  Реубени   решил   играть  на  антитурецкой  струнке в политике  Карла, то восторженный Молхо был больше во власти общих социально-политических реформаторских идей.
     Они   оба   знали,   что   благодаря  выдвинутому  ими  проекту европейско-еврейского   похода   на   Турцию,   им   уже   раз удалось отсрочить введение инквизиции в Португалии.  Правда, там   вскоре   убедились    в    призрачности   этого   преприятия.

184
Обращение к Карлу V  было последней попыткой отчаяния. При свидании в Регенсбурге дальновидный политик Карл V убедился в   опасности  социально-политической   пропаганды   Молхо и в несерьёзности предлагаемой ему Реубейни «помощи».
     Но не столько безобидная национальная авантюра  Реубени,  сколько  социально-революционная    утопия   Молхо,   решила  судьбу обоих. Молхо, как «святотатец и изменник», нашёл свою мученическую кончину в огне (1532), и Реубени, как заговорщик, брошен в темницу, где его тоже вскоре постигла, –  по преданию, насильственная – смерть.
     Трагедия   жизни   и   борьбы   Молхо   иначе   завершиться не могла.   Если ему не удалось претворить в жизнь идеал свой, он должен  был   погибнуть   в   борьбе   за   него.   И   мученической смертью своей  бросить господствующему ещё в мире злу вызов-предостережение о грядущей гибели его.
     Так   сплелась   в   трагическом   узле    судьба   этих   двух беспокойных душ.
     Реубени   шёл    через   помощь европейскую  к национально- еврейской цели. Молхо – через еврейское избавление к мировому  раскрепощению.   «Интегральный»   мессианизм   разложился   в лице   этих  двух борцов  на  главные  свои  составные  элементы. В   этих  ярких   образах   еврейская   история   уже   как   бы

185
намечает   н е и з б е ж н о с т ь    г р я д у щ е г о    к о р е н н о г о   р а з л о ж е н и я       м е с с и а н с к о г о       д в и ж е н и я      н а       с в о и     о с н о в н ы е,    н о     г л у б о к о     р а з н о р о д н ы е       э л е м е н т ы:     н а ц и о н а л ь н о  -  с и о н с к и й      и                с о ц и а л ь н о - о б щ е ч е л о в е ч е с к и й, –   когда в процессе    общественной дифференциации  еврейской  жизни  каждый  из   этих  элементов найдёт своего  к л а с с о в о г о   носителя.
                ___________________

     Неистовствовала эпоха  конкуренцией иудео-христианских посредников. Пронеслись вихри крестовых походов. Пылали костры святейшей инквизиции.  Звено за звеном  плелась цепь   изгнаний, с Востока – в Западную Европу, а оттуда – в Восточную. Вплоть до кошмаров Хмельничины. Шла грызня   между посредниками, а удары принимали на себя народные   массы.
     К тому времени жило уже в народе  глухое недовольство   мессианскими   пустоцветами  Каббалы – теоретическими  и   практическими.   А  логика  массового  движения   всё  же неудержимо  разворачивала  все  скрытые  в  нём  потенции.  Массы    требовали   активности,   действия,   хотя   бы   и безрассудного.  Массы снова и снова наэлектризовывались.         И  катилась волна за волной. Победить или пасть в борьбе.   Таков лозунг подобных массовых движений, когда приближается   девятый  вал.  Народная   тоска  не может  довольствоваться  бесконечными   повторениями   приурочивания   «конца»   к определённой дате  и тут же дальнейшим его откладыванием.

186
Массы без удержа катятся  к «репетиции»  конца, хотя бы  явно   обречённой на неудачу.
     Такие   народные   переживания    вырывают   Мессию , закованного в золотых цепях, из его дремотного состояния.     Конец! Немедленно! И если не сегодня, то никогда!  Довольно  ему  блуждать по чуждому небу, вокруг объятой страданием земли. На землю должен  Мессия сойти – сам, весь.
     И будет это уже не сын божий, первый детский синтез   между  реальной землёй  и мифическим небом, главный центр которого,  отец, был сослан – водворён  господствующими на далёкое небо.   И не Иисус, елейно-слащавый, которого власть имущие заставили умереть – физически  и духовно – во имя усмирения страждущих. Нет, центр тяжести  исканий еврейских масс был  давно уже перенесен на реальную почву. В мессианском символе эти массы всё более воплощали своё земное тираноборство, своё  стремление  окончательно преодолеть все виды национально  и   социально обусловленного мученичества.
     И было их много десятков, носителей заветов мессианских,   рождённых   волной   народной,  стимулами   социальными, но    обременённых    всеми   атрибутами   героя    национального, традиционного, и    так  или   иначе   использованных   общей политикой окружающего нееврейского большинства.

187
     В течение ХV11 столетия шла ожесточённая борьба между Турцией, с одной стороны,  и Австрией, Венгрией, Польшей и Россией, с другой стороны. К тому времени в названных странах Европы   уже   жили   значительные   еврейские   массы, которые естественно   не  могли  не  поддаться   антитурецкой   политике окружающих   их   народов.  Поэтому   антитурецкие   стимулы  неизбежно   вплетались   в общественно-политические движения  еврейских масс. Преломляясь   через  призму  еврейского уклада,  эти стимулы принимали национально-традиционную окраску.
     Так и крупнейшее мессианское движение, связанное с именем   Саббатая  Цви, широко  развивается  в  Европе  на  основе общей  антитурецкой политики европейских народов, усиливаемой в еврейской  среде   просионскими   устремлениями.
      Когда  же   руководители   движения   с   Цви   во   главе, натолкнувшись  на  непреодолимые  препятствия,  принимают – хотя   бы   для   вида – туркофильскую   ориентацию,  движение с неудержимой силой  покатилось вниз по наклонной плоскости.
      Мы   уже   констатировали,   что   в   середине   ХV11   ст. мессианские чаяния  были приурочены к «апокалиптическому»   1666 г.   При   бесспорном   преобладании   в еврейском народе западно-европейских центров  его, главным резервуаром национально-мессианского брожения всё ещё является Восток, над которым и на сей раз занялись лучи новой мессианской зари.

188
     Из низов еврейской Смирны в середине семнадцатого столетия восстал  новый спаситель – Саббатай Цви (1626-1676).
Веяния  Апокалипсиса нашли в нём далёкий отклик. Чаяния  Каббалы искали в нём живое воплощение. Туманности «Зогара» окристализовались  в его национально-революционную эмоцию. Яркий образ Молхо годами витал над духом Цви.
     Беспощадно   давил   пресс   экономических,  политических    и    религиозных   преследований,   вдвойне   тяготевших   над еврейскими низами. В массах росло отчаяние. Что-то   должно было свершиться, что-то  избавляющее.  А исторический шаблон для этого нового взрыва  тоски  по    социально-психологичскому  избавлению уже был уготован : Мессия.  И  Саббатай Цви  не мог  не стать – Мессией.
     «Явился  ваш Мессия –   я, Саббатай Цви!» возвестил он всему еврейскому миру. –
     По всем закоулкам  отдалённейших гетто пронеслась вещая молва.  Вся   отжившая формалистика синагоги с её мёртвыми символами наполнилась новым эмоциональным содержанием – избавленческим , повстанческим. Верховоды гетто, богатеи и  раввины, почуяв пробуждение в массах социально враждебных им инстинктов, встрепенулись. А верный своему классовому служению  раввинизм объявил  новому движению и главе его – анафему. И раскалывается всё еврейство диаспоры на мятежных саббатианцев   и   на лойальных   раввинистов.

189
     В лагере саббатианцев  мы имеем крайне сложное и внутренне противорчивое сочетание социально-революционных инстинктов народных низов и религиозно-националистических  переживаний средних посреднических групп еврейства. В среде же   антисаббатианцев   было   более   или   менее   однородное, органическое   соединение   социально-политического консерватизма высших  слоёв  и выдержанной ортодоксальности  раввинистов.
     Гонимый   анафемой   из   города   в   город,   Цви   повсюду восторженно принимается исстрадавшимися  массами народными –  как ибавитель.
     В противовес аскетической проповеди  лурианской Каббалы,  также рождённой  ч а я н и е м,  но подавленной  о т ч а я н и е м   масс, Цви  объявил  поход  против  деморализующих  постов  и  умерщвления плоти.
     Новая   острая   волна   поднимающей    жизнерадостности  влилась в застоявшуюся еврейскую жизнь, сметая  по  пути  и традиционные праздники плача и стенаний и многие из устоев общественной морали.
     «Радуйтесь, пойте и веселитесь, и дни, которые вы раньше проводили в печали, превратите в дни ликования, ибо я явился к вам!...» Так пишет Цви в своём послании к еврейским общинам. Таким   языком  ещё  никто   не   говорил  загнанной  в  тупик отчаяния еврейской массе.

190
     Эта бодрость, этот пафос веры придал движению Цви  небывалый в еврейской истории размах.
     Так нарастало возбуждение умов, охватывая всё новые еврейские центры и повелительно требуя выхода в массовой активности.
     Параллельно  с этим складывалась  благоприятно  и общая  внешне-политическая ситуация в Европе. В 1664 году турки  потерпели поражение в войне с Австрией. И это бесспорно  подлило масла в антитурецкий огонь саббатианского движения.  И когда настал  давно возвещённый «апокалиптический»1666 г.,  перед  Цви стояла дилемма: либо движение вперёд либо выжидание и – банкрот.
     Цви   должен   был   выбрать   первый   путь – «поход»   на  Константинополь. И опять нельзя не вспомнить : шестнадцать веков до Цви   «поход» Иисуса на Иерусалим.
     Цви свергнет султана, воцарится в Сионе, который станет  столицей мира. Но в первую очередь он должен сбросить иго  раввинизма   во  всей  диаспоре.  Агенты   и   пропагандисты   движения  рассылаются по всем крупнейшим еврейским центрам.
     Приверженцы   Цви   повсюду   стремятся   в   сущности  к освобождению   народных   низов  от   олигархической   опеки. Во   многих   местах   во   главе движения  становятся  люди  из простонародия.   Одним   из   наиболее   влиятельных   вождей саббатианства,  пользовавшимся огромным влиянием во многих  странах, был Саббатай Рафаэль, нищий из Мореи. Другой нищий,

191
Абрам Рубио   из   Смирны, был  одним из  приближённых  Цви.  Глашатаем саббатианства на острове Эльбе был некий портной  из Портоферайо.  Конечно, были вовлечены  в это массовое движение и значительные состоятельные слои еврейского народа.  Но тон задавала повсюду  обездоленная масса, которая и тогда могла терять только свои материальные и духовные цепи, а приобрести  могла – пусть в обманчивой надежде – новый мир.  Беспримерно  широкий  размах  движения  увлёк  за  собою  в общественном  вихре и немало трезвых голов из посреднического  и  раввинистического  лагеря.
     Даже Спиноза, стоявший уже вне, или вернее над всеми религиозно-национальными распрями гетто, серьёзно считался с возможностью успеха  саббатианского  движения и возрождения  светской государственной самостоятельности  еврейского народа. Движение   во   многих   странах   принимает  характер народных волнений,  втягивающих  и   нееврейские   массы. Так, например в   Моравии     власти   сочли себя вынужденными  принять меры к   восстановлению   общественного   порядка.  О   появлении саббатианских агитаторов раввинисты немедленно сообщают властям, добиваясь их изгнания. Но эти преследования только увеличивали престиж  Мессии и его приверженцев,рассеянных  по всем еврейским общинам мира.
     Цви стал знаменем  одного из крупнейших оппозиционных  движений в еврействе, направленных на подрыв установленного  строя и его коренное преобразование.

192
    За Мессией шла, подгоняя его, народная масса, заставлявшая его обещать ей : восстановление Сиона,  но уже как центра всего  обновлённого на основе права  и справедливости миропорядка,  воскресение мёртвых!  А в ожидании этого великого свершения грядущее   царство  общего    благополучия   под  эгидой  Сиона  было  распределено   между    ближайшими    26   приверженцами  Саббатая  Цви.    И  с  затаённым    злорадством     повествует официальная еврейская историография о том, как один  н и щ и й,  которому досталась одна из  этих 26 провинций грядущего царства социальной гармонии, ни за какие богатства не хотел уступить дарованных ему Мессией прав…
     «Поход»   на    Константинополь   закончился    обычным заключением Мессии  в крепость. Пленение Цви сначала ещё более усилило размах движения.  Страдающий за идеал свой Мессия ещё более привлекал к себе симпатии народных масс.  При   помощи   подкупа   стражи    крепость  Абидос,  где  был заключён   Цви,   была   превращена   в   пышную  резиденцию царственного   узника  и   в   генеральный   штаб   всё   более развивающегося   движения.  Тюрьма   превращается  в «Замок  силы»,   вокруг   которого    собираются   тысячи саббатианцев. Не  обходится   и   тут   без   измены.  Нехемия Коген  из  Польши, проникший   к   Цви  и   выпытавший   у   него   все   его   планы,  предательски   доносит   обо   всём    турецким   властям,

193
которые   совместно   с   еврейской   плутократией,   этим вековечным  коллективным Иудой, вырабатывают дьявольский план   бескровного   подавления  назревающего мятежа и его использования в  интересах господствующих.
     Дело в том, что в Турции,  видно, правильно учли  значение  этого еврейского движения на службе антитурецкой политике Европы. Турецкие власти не без содействия  высших слоёв местного еврейства  решили  поэтому  хитроумным  маневром  перевести движение в угодное им русло. Хитростью и угрозами   пошли  они  к  намеченной  цели.   Наученные  историческим опытом,  власть  имущие  решили  не  оплодотворять  широко  разросшегося   национально-революционного  движения  мученической  смертью  вождя,   а коварством и изменой взять  движение в свои руки.
     Цви был поставлен перед дилеммой: мучительно-позорная  смерть или – туркофильская  ориентация с переходом в Ислам  и всеми благами приобщения к власти.
     Оторванный от массовой стихии движения  его главных  общеполитических стимулов, Цви и его приближённые попались   в   хитро   расставленную   ловушку   и   приняли   заманчивое предложение.
     Но туркофильская ориентация и переход  в Ислам  сразу подрезали главные питающие корни этого движения среди европейского еврейства.

194
     Почуяв   вскоре   свою   роковую   ошибку, Цви   старается перехитрить врага и развить движение вглубь и вширь, объявляя свой  переход в Ислам мнимым, из тактических соображений.
     Эта двойная игра привела движение  Цви  к  окончательному  краху. Потеряв  сперва опору на Западе, он её теперь потерял и у турецких властей.
     Движение было окончательно разложено  шатаниями и политиканством Цви и его приближённых. Саббатай Цви , уже  не ведущий  масс к неведомому, но манящему грядущему, а осыпанный милостями султана, в мусульманской чалме, конечно, уже не Мессия, побеждающий или погибающий в борьбе, а предатель.
     Если Иуда и фарисеи  выдали Иисуса Риму, то Ислам и  раввинизм  самого Мессию коварно превратили  в глазах народных масс в Иуду, предающего мессианскую идею.
     Это было начало всеобщего распада. Уже перешагнул  каббалистический   мессианизм  свой  апогей и ясно  намечен был роковой  исторический откат.
     Социальное брожение – без ясно  очерченной  цели, без  определённого метода строительства – кристаллизовалось   вокруг  национальной   «точки»   движения – вокруг  Сиона,     как символа  национально-социального  раскрепощения. А организующей силой была единственно – личность Мессии,

195
собиравшая   вокруг себя  все оппозиционные  status quo            элементы  в народе. Поэтому  с уничтожением ореола вокруг  личности вождя движение неизбежно лишилось  своего  скелета и направляющего центра. Ибо была и осталась изменчивой и ненадёжной стихия национально-революционных движений  еврейских деклассированных масс.
     Не сразу заглохло движение. Часть приверженцев последовала  за Цви и приняла магометанство. А волны движения продолжали катиться по всем странам диаспоры. Обострение социальных отношений  внутри еврейства  вылилось в форме великой   религиозной анархии и склоки. Во всех сферах  общественной жизни еврейства чувствовалось  дуновение «безумия великого кануна». И как всегда в таких случаях, рядом с психозом непосредственно  предстоящего исхода в обетованную землю и непосредственно грядущего  обновления миропорядка намечался распад традиционных форм брака, принимавший местами  характер  половой разнузданности. Это вызывало особенно  бурные нарекания раввинистов.
     Не было недостатка в этой мутной атмосфере общественно-религиозного распада  и в разного рода суевериях, амулетах и других  магических манипуляциях.
     И когда на Востоке и в Западной Европе саббатианское движение уже катилось вспять, оно среди польского еврейства

196
ещё носит  массовый и напряжённый характер. Так, Ярославский ваад в 1670 г. объявляет великий херем  Саббатаю Цви  и его приверженцам. Захват турками Подолья  и господство их там  в течение четверти века (1672–1699)  способствовали усилению в этом краю саббатианского движения  последней формации, с которым   раввинократии   приходится  ещё долгое время вести  упорную борьбу. Это и подало повод  обвинять евреев в тайных сношениях с турками.
     Но где раньше, где позже – повсюду  восторжествовали  в  конце концов  гвирократия и раввинизм. И долго ещё в устах главарей гетто  термин «шабсецвиник»  оставался клеймящим обозначением для всех  беспокойных, мятежных и общественно  неблагонадёжных  элементов, так   или   иначе  тревоживших покой богоспасаемой общины.
     И   снова   царили   в   гетто   раввинистическая   гладь  и гвирократическая благодать.
                _______________
     Крах саббатианства не мог потушить огня мессианских  упований еврейских масс.  Не   оборвалась  нить исканий:     Абрам Кардозо  –  Мордухай Мохиах  –  Даниэль Израэль  –  Яков Кверидо  –  Берахия  –  Хаим Малах  –  Иегуда Хассид – Нехемия Хайон  –  Лебеле Просниц.  Такова неразрывная цепь  мятущихся  искателей избавления, будировавших после Цви  еврейские массы и подготовивших  последний взрыв движения,
связанный с именем  Якова Франка.


197
     Причину  крушения  саббатианства   М о х и а х  видит в том, что   Цви   был   слишком   связан   с   богатыми   слоями. «Только  б е д н ы й  может завершить избавление».  – Поэтому Мохиах, вышедший из низов, считал себя призванным закончить дело Цви.
     Но и бедность, конечно, не оказалась сама по себе панацеей.   –    Кверидо   и   Берахию    безысходность   загоняет  в  тупик исламистского   сектантства  (донмэ),   других  –   в   дебри беспочвенных авантюр.
     И утешали себя  вожди  и ведомые : …Каждая эпоха  имеет  мол  своего Моисея, познавшего великую тайну избавления.
Если  люди этого поколения  приобщаются  к его тайне, тогда  воссияет заря мессианских дней. Если же они не внемлют ему,  они обречены плестись в хвосте событий, в вечном изгнании…
     И твердили десятки Моисеев о тайне грядущего избавления.  И плелись поколения в хвосте событий. –
     В    саббатианстве    националистическое    содержание мессианизма  рассматриваемого нами периода было целиком  изжито  и выдохлось. Неудача   Цви    надолго   парализовала   сионостремительные    импульсы   в   еврействе.   В  том  же направлении   действовала  и  общеполитическая  ситуация в Европе. В течение  XVII  и особенно  XVII1 ст. идёт успешная борьба европейских народов против Турции, которая уже не

198
является серьёзной угрозой  Европе. Резервуар антитурецких импульсов   начинает   иссякать.   Всё   это    накладывает определённую печать и на  последнем крупном оппозиционном  движении  среди евреев в середине  XVII1 ст., связанном с именем  Якова Франка (1726 – 1721).
     Движение   это   по   времени   уже  выходит   за   рамки  рассматриваемого нами периода  и врывается в эпоху, когда  основная    масса  еврейского  народа  жила  уже  в  Польше, к
которой   перешла  гегемония  над  еврейской  историей.
     Но по всем стимулам своим, по характеру и ходу развития франкистское движение во всех отношениях  является завершением, эпилогом мессианизма в истории еврейских  оппозиционных движений. Поэтому мы и рассмотрим франкизм   в связи с другими мессианскими движениями нашего периода.
     Диалектика исторического развития  стремится довести каждое движение  либо к полному утверждению  его основных   стремлений, либо к полному их отрицанию, как это  доказал и  франкизм.
     После стольких неудач и горьких разочарований еврейские народные массы устами Франка подводят итог своим печальным мессианским опытам. Итог этот выражен в основных принципах, формулированных идеологами  франкизма в их манифесте. «Вера в пришествие  Мессии,который соберёт евреев голуса и приведёт   их в Палестину, ложна,   и б о   М е с с и я    н е    п р и д ё т».

199
     Это   означает   разрыв  оппозиционных   масс   еврейских   с  отжившим  мессианским символом , сочетавшим в себе до сих пор социальное раскрепощение с тоской по обетованной стране.  Мало   того, в   связи   с    вышеуказанной    общеполитической конъюнктурой франкизм определённо вычёркивает Сион   из  сферы своих устремлений:   «И е р у с а л и м      н е      б у д е т       б о л ь ш е     в о с с т а н о в л е н».
     Осознав     парализующее      воздействие      сионско-националистического     уклона    на   ход   и   развитие    всех мессианских   движений   в     еврействе,      Франк         впервые решительно   порывает    с     этим    наркозом,    усыплявшим   социально-политическую активность еврейских масс.
     Освободив   движение   от   сковывавших  его   мессианско-сионских   рамок, Франк  делает дальнейший шаг к снижению  небесно-мессианского символа на земную реальность.
     «Бог   снисходит  на  землю  в  реальном  образе  человека со всеми  его  земными  страстями  и  побуждениями».  В   каждую эпоху    божественное    в   человечестве    принимает   новый образ (Gilgul).  Эти «люди божьи», –   богочеловеки, –  «несут с собою избавление не   о д н и м   т о л ь к о  е в р е я м, а   в с е м у   р о д у     ч е л о в е ч е с к о м у», –  гласит   один  из   основных  символов   веры   франкизма.   Социальный   момент  здесь  явно 

200
раздвинул   горизонт   еврейской   оппозиции   далеко за пределы  национальных интересов.
     На   лоне   правоверного   раввинизма   эта   идеология Франка  несомненно   является   опасной   ересью, направленной   против идейного и морального уклада официального еврейства. В цепи же оппозиционных движений  в еврейской истории  франкизм  представляет   собою  завершающее   звено   каббализма. Об этом с   несомненностью    свидетельствует   основное   положение франкистской   идеологии,  что   «Талмуд    искажает    Библию, полон    ложных    и   аморальных   идей    и   что   истинное толкование  Моисеева  закона  содержит Зогар»,представляющий собою полную противоположность Талмуду».
  Выбросив за борт  почти весь традиционно-националистический  багаж   мессианской   идеологии,   франкизм   идейно   выявил некоторые   из   заложенных    в   еврейских   оппозиционных движениях   универсальных   возможностей. Но   когда   дело доходило   до   претворения  этих возможностей  в жизнь, Франк   неизбежно   должен   был    наткнуться   на  ту  же  мёртвую стену гетто, о которую разбивались и все предшествовавшие ему   оппозиционные порывы в еврействе.
     Имея на своей стороне  сочувствие еврейских народных масс,  Франк, правда , направляет всю силу своего пафоса  на борьбу с  раввинократией, стремясь взорвать  единоспасающую синагогу,  служащую интересам имущих. Но, не будучи в состоянии на

201
основе  еврейского  общественного уклада развернуть программу   положительного строительства, Франк беспомощно кидается от   одной авантюры к другой. Этим объясняется, что практика франкизма нередко находится в противоречии с его теорией.
     В обострённой социальной борьбе  между польским панством   и холопами – по преимуществу украинскими – роль буфера играл   еврейский посредник, а за одно с ним невольно втягивалась в эту роль   и   еврейская   беднота.  Интересы    этих   обездоленных народных   масс  и   пытается   защитить   Франк.
     Яван, один из главарей официального еврейства, в своём доносе  царскому  правительству  на  франкистов, указывает  на  «н и щ е н с к о е     состояние секты, содержание которой ляжет  тяжёлым бременем  на население».   Грец  называет  франкистов   «arme Teufel,живущими от подаяний тайных саббатианцев». На  львовский диспут  (1759) могли приехать только 10 франкистов.  «Остальные  были   с л и ш к о м   б е д н ы,  чтобы предпринять   далёкое    путешествие    и   обзавестись    приличной  одеждой» (Грец.  История евреев.т. Х стр. 433).
     В этом отношении  особенно  характерно обращение Франка к властям  с   предложением   предоставить   его   приверженцам территорию   между   Буском   и   Глинянами,  где   они   могли бы  заняться земледелием и другими видами производительного труда, в   противоположность   «талмудическим   шинкарям,  потворствующим   пьянству,   высасывающим   кровь   из  бедных  христиан  и   отмечающим   долги   двойным мелом» (См. Грец.с.р.431).

202
    Официальный цвет франкизма был   к р а с н ы й .  Сам Франк носил красную одежду. Послания свои он писал  красными чернилами. Но не только по этому признаку  они получили характерное    обозначение   «красных писем». Они  и   по содержанию своему  носят бунтарско-еретический характер.
В   одном   из   таких   воззваний,   разосланных  Франком  по еврейским   общинам,   он   с    пафосом   предсказывает  «чрезвычайные  события» во всех странах мира.»О том, что в мире случится, не могу Вам писать, как следует. С  мудрого  довольно намёка»*).
      И. повидимому,   в   предвидении   этих   «чрезвычайных событий»  Франк организовывает  своих приверженцев  в  военные  «братства» со строгой дисциплиной, с тренировкой в лагерях.
     Вся эта агитация  и приготовления вызывали и накопляли  в массах огромную оппозиционную энергию, которая искала  выхода в активности, в действии.
     И направлялось это действие  в первую очередь против бытовых основ раввинистического мировосприятия, шинкарям, – против ханжеской половой морали, против обожествления Талмуда, против господства раввинов.  Франкисты   добились
____________________
*) История евреев в  России.т.Х1.1914.с.478.

203
публичного массового сожжения Талмуда в Кременце. Во многих местах происходят открытые стычки между франкистами и раввинистами. Во время одной из таких свалок раввинистами был убит один из  виднейших руководителей франкизма, старый Элиша Шор. На франкистов сыпался дождь херемов. По требованию франкистов происходит  ряд публичных диспутов между   ними  и   ортодоксами. Такие   диспуты вообще были традиционной   формой   изживания    общественно-идейных  конфликтов в еврействе. По всеобщему признанию, франкисты  выходят  победителями  из  этих  диспутов,  где  сталкивались  талмудическое правоверие с зогаристской оппозицией. И это  бесспорно увеличило общественно-удельный   вес франкизма.
     Католическое   духовенство  в  лице епископа Дембовского  поддерживало   эту   борьбу   против   раввинизма   из  своих соображений.  Этот  энергичный  покровитель   франкистов неожиданно   умер таинственной   смертью.  Для франкистов настало тяжёлое время. Их повсюду травили, изгоняя из города в город, из одной страны в другую.
     Яван посылает  правительству донос на франкистов, обвиняя их в   т у р к о ф и л ь с т в е – и указывая «на опасность,которая угрожала бы России со стороны франкистов в случае войны с Турцией»*).
_________________
*) История евреев в России, т.Х1.с.477.

204
     На   опасных   еретиков  раввины  обрушились   всей   силой своих   херемов   и   проклятий. Франкисты   были   объявлены зловредными  «зогаристами-антиталмудистами» и отъявленными безбожниками.   На    них    всячески   натравливали   властей всевозможными  доносами, выдавая  полиции  тайные  собрания  франкистов. На раввинистические козни франкисты, где только  могли, отвечали контр-кознями. Вскоре Франк арестовывается  и проводит 13 лет  своей жизни в ченстоховской тюрьме,  которую  народная масса в тоске мессианской превращает  в «Римские ворота», за   которыми   томится    скованный   и   страждущий  избавитель мира.
     Раввины   проектируют  даже полный  разрыв с  франкистами,  исключение их   из еврейской среды.  И характерно, что против  этой   драконовской меры    выступает   Бешт,   основоположник хасидизма, призванного перенять  положительное историческое  наследие каббализма.
     Но    сама   логика   движения   содействовала   проискам раввинизма. Огромная, чисто отрицательная потенция  – вражда  к  господствующему   строю   и   его   идейным прислужникам – не  находила   уравновешивающей   силы  в   положительном общественном   строительстве   внутри  еврейства. К  тому  же  ортодоксы всемерно вытесняли   франкистов из еврейской среды.  Всё это неизбежно отрывало франкизм от еврейской основы, всё более толкая его на путь тёмных авантюр.

205
     На всех почти выступлениях  Франка лежит печать анархического разброда. Недаром он возвещал  с детской  самоуверенностью:   –   «Я   пришёл  избавить   мир   от    в с е х   з а к о н о в».
     От законов Франк, конечно, мир не избавил, но сам он стал жертвой  многих этих жестоких законов.
     Пафос   отрицания, направленного   против   официального еврейства, был  преобладающим стимулом франкизма.Стимулы  этого отрицания  были настолько пропитаны универсальными  моментами, а шансы на победу внутри еврейства были настолько  ничтожны,   что    все   элементы,   группировавшиеся   вокруг избавленческих    чаяний    франкизма,   логикой   отрицания выталкивались чем дальше, тем больше из раввинистического иудаизма.
     Это в конце концов – наряду с  общественным бесплодием  движения  и   неизбежно   вытекающим отсюда отчаянием – и привело   франкистов   к   слиянию  с  окружающим польским населением, в объятия католицизма.
     В   историческом   аспекте   франкизм   является   взрывом отчаяния.  Проникнутый  авантюризмом  конца мессианского движения,  франкизм  носит  на  себе  несомненные признаки упадка. Сила  мессианских движений заключалась в их тесной связанности с  еврейскими широкими массами. Порвав эту связь, франкизм  превратил     полный   драматического    напряжения     порыв   в   авантюристическую   игру,   носившую   порою   характер безвкусного фарса.

206
     Как   последыш    движения,    Франк    проявил   полную неразборчивость в средствах борьбы. Оторванный от широкой массовой  базы, Франк  заигрывает  с реакционными властями,  светскими и духовными, даже с православием, стремясь заключить с ними союзы весьма сомнительного характера. В борьбе с раввинистами Франк не останавливается перед обвинением талмудического еврейства в употреблении христианской   крови, устанавливая  и  в  этом существенном пункте контакт с мировой реакцией. Переход значительной  части франкистов  в католичество лишь завершил этот процесс упадка.
     Такова   диалектика  исторического  вырождения   каждого оппозиционного движения, которое, не будучи в силах осуществить  свои обновленческие возможности, обрывается  реакционным   аккордом,   полным    отрицанием    своего первоначального задания.
     И не раз уже так было в истории оппозиционных порывов еврейских социальных низов. Ибо неустойчива и изменчива двуликая стихия деклассированных масс еврейских, одним ликом своим обращённая к грядущему обновлению  миропорядка на основе социального равенства, а другим – к посредническому прошлому, обременённому неимоверным балластом мёртвой традиции. И последствием неизбежного крушения этих движений

207
было   отчаяние   и   вызванное   им   ренегатство, опять   таки социально- политическое по существу и религиозное по форме.
     Социально-эгалитарное движение Иисуса выродилось в социально-порабощающее христианство.
     Еретически-повстанческое движение Анана завершилось реакционно-окаменелым  караимством.
     Освободительный порыв Саббатая  Цви закончился ханжеской игрой в Ислам.
     Оппозиционное брожение Франка выродилось  в ретроградное  католицизирование.
     Освободитель   народных   масс   превращается   в   своего антипода, в слугу поработителей. Франк поставил «крест» над мессианизмом. И если в саббатианстве еврейские массы  изжили   н а ц и о н а л ь н у ю    бесплодность мессианского наследия, то  во франкизме они окончательно разочаровались  в возможности  разрешить  свою     с о ц и а л ь н у ю     проблему    религиозно-  сектантскими   путями.
     Вместе   с   Франком    в   еврейской истории  умер   Мессия, как  организующий  символ   и   стимул   к  национальному   и социальному  раскрепощению масс, в его традиционной форме.
     И   не   случайно,  конечно, это   вырождение   мессианизма  совпадает   по   времени   и   месту  с   зарождением   его непосредственного исторического наследника – х а с с и д и з м а.
     Львовский диспут (1759 г.), на котором франкисты выдвигают

208
против своих антагонистов кровавый навет, а Балшем выступает  в   защиту еврейской бедноты против реакционно-католических  происков, является   в   этом   отношении звеном , связывающим   две эпохи в истории еврейских оппозиционных движений.
     Франкизм представляет собою  финал идеи, которая в течение  столетий поддерживала в еврейских массах пафос борьбы за всестороннее раскрепощение и не давала погаснуть надежде на лучшее будущее.
     А   после   разгула   франкистских   авантюр   и   ренегатства   в   массах  осталось  горькое  похмелье.   Пока   в   толще народной,   среди   трудящихся   и   угнетённых   масс оппозиционные   и   освободительные   стимулы   не нашли своего выражения в хасидизме.


                _______________________