Тема: Теория этничности Тишкова В.А.
План
Введение.
1. Развитие этнического самосознания коренных народов США – как одно из положений теории Тишкова В.А.
2. Этническое развитие в современный период.
3. Этнические общности и этнические процессы.
4. Теория этнографии чеченской войны.
Заключение.
Введение.
В.А. Тишков автор многих монографий в том числе: «Очерки теории и политики этничности», «Этничность, национализм и конфликты», «Политическая антропология; автор и редактор энциклопедических изданий: «Народы и религии мира», «Народы и культура». В 2001 году вышла в свет его монография «Общество в вооруженном конфликте (этнография чеченской войны), которая посвящена истории и социально-культурной динамике чеченского общества в условиях вооруженного конфликта. В ее основу положены интервью с участниками событий. В книге нашли отражение новейшая история, культура и семейно-родственные отношения чеченцев, формирование идеологии национализма и сепаратизма, анатомия заложничества и торговля людьми, эскалация насилия, характер политического режима в этом регионе.
Теория этничности В.А. Тишкова рассматривает вопросы происхождения, этнической истории, современного этапа эволюции, численности и расселения аборигенов, их место в хозяйственной деятельности и социальной структуре общества, роль традиционных систем жизнеобеспечения и внутренней организации этнических общин, происходящие в аборигенной среде этнокультурные процессы, вопросы языков и образования, развития художественной культуры. Тишков В.А. уделяет особое внимание как процессам ассимиляции и распада аборигенных культур, так и процессам этнического возрождения, выраженным в росте национального самосознания и активизации общественно-политической деятельности аборигенов.
Многие из протекающих процессов внутри этносов имеют глубокие исторические корни, результат деятельности с окружающей цивилизацией. Изучение этнического опыта развития аборигенных народов, практика их самоуправления, возрождение культуры и языка, борьба за контроль над землей и ресурсами, государственная политика и законодательство в отношении коренного населения представляют безусловный интерес для Российской Федерации, особенно для коренных народов Севера и Дальнего Востока.
Этническая теория Тишкова В.А. наиболее широко применена в рассмотрении социокультурного положения коренного населения США Канады в монографии: «Коренное население Северной Америки в современном мире».
Проблемы населения этноса, борьба за сохранение этнокультурной самобытности и их борьба за свои права является содержанием этой монографии.
1. Развитие этнического самосознания коренных народов США – как одно из положений теории Тишкова В.А.
Развитие этнического самосознания коренных народов США, как одно из положений теорий Тишкова В.А. Анализ социально- экономических и культурных аспектов современного общественного развития коренного населения США показывает, что оно носит противоречивый характер. Эта противоречивость обусловлена, с одной стороны, природой социально-экономической системы американского буржуазного общества, в которую втянуты индейские народы. С другой стороны ее вызывает их не полная интегрированность в эту систему. Это связано с обособленным поведением индейских народов в евроамериканском обществе и сохранением во многих из них старых, доклассовых социальных отношений и институтов. Указанные особенности имеют следствием не только противоречивость, но и разнохарактерность общественных отношений у индейцев США.
Противоречивость свойственна и общественному сознанию американских индейцев, которое не может испытывать влияние объективной действительности. Это влияние наглядно проявляется в мировоззрении коренных американцев, в их религиозном и политическом сознании, в ценностных ориентациях. Этническое сознание индейцев, будучи одной из форм их общественного сознания, отражает особенности их общественного развития. Этническое сознание – это особенное выражение общественного сознания: этнос осознается людьми как внесоциальная и надсоциальная общность. Этническое сознание зависит не только от длительных по времени действий социальных и экономических причин, но и от более непосредственных, совокупность которых формирует определенную этническую ситуацию (с каким или какими этносами находится интересующий нас этнос в экономических, культурных, религиозных и других взаимоотношениях и связях, принимают ли эти связи характер сближения или отталкивания).
В формировании этнического сознания коренных американцев в качестве таких непосредственных причин выступают этнические традиции и осмысление исторического прошлого, структура этнических и межэтнических связей, сложившихся в результате перераспределения индейского населения по территории страны и превращения его в национальное меньшинство, имеющие этническую окраску интересы индейских народов, вытекающие из положения в американском обществе, изменения, происходящие в их культуре, идеологические и политические установки.
Общеамериканское самосознание получило широкое распространение в индейской среде. Индейцы признают американское законодательство, юрисдикцию федерального правительства в индейском вопросе, считают себя гражданами США. В их сознание внедрилась американская национальная символика, которая вошла в жизнь многих индейских народов. У них, например, празднуются официальные общенациональные праздники: День независимости, День благодарения, День труда. Обычным атрибутом общественных церемоний, от фестивалей паувау до похоронных обрядов, стал американский флаг, который развевается над общественными зданиями индейцев – офисами племенных советов, колледжами, музеями. Об уровне общеамериканского самосознания свидетельствуют факты их участия в войнах США – первой и второй мировых войнах, в Корее и Вьетнаме. В образованных кругах коренного населения страны растет сознание того, что индейская культура – это неотъемлемая часть американской культуры.
В сознании индейцев происходит сдвиг в понимании своего места в американском обществе. Если до 60-х годов XX века у индейцев существовала установка на отсутствие протестов против политики американского правительства на основе своей обособленности (обособленности истинных американцев по отношению к государству пришельцев, которые захватили их земли и диктуют им свои законы), то в 60 – 70-е годы начинается массовое движении индейцев за свои права. Существование такого движения отражало не только рост их политического сознания, но и определенный этап в преодолении национальной ограниченности мышления.
Но кроме правления обще-американского самосознания индейцев США имеются примеры и противоположного характера. Так, борьба индейцев направлена не столько на обеспечение своих конституционных прав как граждан США, сколько на обеспечение своих особых прав, вытекающих из юридического статуса индейского населения : неприкосновенности резервационных земель, компенсации за некогда отторгнутые государством земли племен, прав контроля над природными ресурсами резерваций, использования охотничьих и рыбных угодий вне зависимости от федерального и природоохранительного законодательства, защиты культурных традиций и т.п. Все протесты индейцев имели не только чисто социальную, но и национальную окраску. Специфика проблем коренного населения США составляет переплетение социальных и этнических аспектов. О том, что в сознании индейцев присутствуют антиамериканские настроения, свидетельствуют их периодические апелляции к ООН по поводу нарушения прав коренного населения страны. Противопоставление индейских народов американскому правительству, американскому государству в целом – характерная черта идеологии индейцев США.
Такого рода противопоставление отличается от своеобразного «феномена отчужденности», который характеризуется тем, что многие американцы независимо от их этнической принадлежности испытывают к власти недоверие и отчужденность. Это явление вызвано чисто социальными причинами. Антиамериканизм же питается не только насущными проблемами, но и историческими традициями, составляющими важный элемент их этнического самосознания, основанный на войнах прошлого индейских народов против евроамериканских колонизаторов.
Этническая окраска индейского антиамериканизма проявляется не только в сфере политической борьбы, но и в том, как индейцы понимает свое место в этнической структуре общества США. Многие индейцы продолжают противопоставлять себя белым американским, но не только из-за различий в культуре, расовых признаках, но и потому, что индейцы считают белое население носителем образа жизни, чуждого индейским традициям. Однако большинство индейских активистов считает, что борьба за национальную автономию не реальна, что национальное самоопределение должно быть осуществлено в рамках существующей системы США. Имеются и такие индейцы, которых немало, которые проповедуют неизбежность и даже желанность ассимиляции. Эти факты свидетельствуют о том, что у коренного населения США не произошло смены этнического самосознания общенациональным самосознанием. Чаще всего, этническое и общенациональное самосознание сосуществуют, проявляясь у различных этнических и социальных групп индейцев в различных соотношениях.
Однако проблема таким пониманием самосознанием индейцев не исчерпывается. Правомерно поставить вопрос по-другому: является национальное и общеамериканское самосознанием индейцев этническим? Для этого необходимо понимание сущности американской нации. Если исходить из теоретических положений ряда исследователей, что нация является одним из видов этнической общности, то да, у коренного населения США имеется двойное этническое самосознание, причем, дальнейшего по мере хода общественного развития американское самосознание может вытеснить индейское самосознание. Если же понимать американскую нацию, стремящуюся к единой государственности с единой общностью, то вывод будет иным. У коренного населения сохраняется индейское этническое самосознание и продолжается формирование общенациональности, т.е. американского общегосударственного самосознания, которое имеется и у других этнических групп. При этом и индейское, и американское самосознание, хотя и располагается в различных плоскостях, и проявляются в различных сферах общественной жизни и общественного сознания, не изолированы друг от друга, а находятся в состоянии активного взаимодействия. Такая модель развития самосознания индейцев США представляется более приемлемой, поскольку позволяет объяснить имеющиеся противоречия.
Осознание индейцами своего отношения к прочему населению страны посредством характерной оппозиции «мы – они» еще не достаточно для того, чтобы утверждать, будто у них наличествуют паниндейское этническое самосознание, ведь «мы» здесь может означать и «мы – индейцы» и «мы – навахо». В действительности индейские или коренные американцы отражают особое положение всех индейских народов в истории и в настоящем США, нежели их этническое состояние. Тем не менее, паниндейское сознание существует. Его идеологами являются в основном городские индейцы, для которых племенные связи имеют меньшее значение, чем социальные аспекты жизни в городском обществе. В этой группе коренного населения страны происходит утрата племенного этнического самосознания ,общеиндейского. Паниндейское самосознание городских слоев коренных американцев, которые постоянно живут в городе и полностью порвали со своими резервациями,изменяется. Эти индейцы составляют одну из наиболее бедных и дискриминированных групп городского населения США. В городской среде не происходит вытеснения евроамериканской культурой, поэтому можно сделать вывод, что общеиндейское самосознание формируется как групповое, своего рода «сословное» самосознание, чем этническое.
На неэтнический характер общеиндейского самосознания указывает его зависимость от политических лозунгов. Если в 60-70-е годы XX в индейской среде пропагандировалась идея общности интересов различных коренных народов страны. В последние же годы лидеры индейцев все чаще говорят об интересах конкретных, отдельно взятых народов, не об общей индейской культуре, а об отдельных индейских культурах.
В целом паниндейское самосознание коренного населения США точнее всего определить как чувство солидарности, питаемое сходством прошлых и настоящих проблем социально-экономического культурного развития индейских народов. По существу- это солидарность угнетенных, принявших этнический оттенок. Это чувство питается также идеализацией доевропейской истории Америки: в высказываниях индейцев часто звучит сожаление о тех временах, когда, как они считают, жили все индейцы в мире и согласии, и гармонии, которая была разрушена вторжением европейцев. Сочетание всех указанных факторов определяет солидарность индейцев США с их братьями в Северной, Центральной и Южной Америке, и с коренными этническими меньшинствами других стран, которые принято включать в «четвертый мир» - с бретонцами Франции, шотландцами Великобритании, саами Финляндии и другими.
Наиболее универсальным типом группового самосознания коренного населения США остается племенное этническое самосознание – нет ни одной резервационной общности, ни одного племени, у которых племенное этническое самосознание было бы вытеснено общеиндейским или общеамериканским самосознанием. Уровень аккультурации индейцев не оказывает решающего воздействия на уровень их этнического самосознания. Более того, у сильно аккультурованных народов, таких как делавары, памунки, пассамакуоди, малеситы и др. оно стало более отчетливым. Еще более характерный пример – народ ламби, у которого вообще не осталось индейских культурных традиций, но стойко сохраняется собственное этническое самосознание.
Этническое самосознание проявляется не только у таких крупных этнических общностей, как навахо, чипнева, ирокезы и др., но и у малых народов, насчитывающих по нескольку сот, а то и десятков человек, которые должны кажется, давно раствориться в окружающем населении, такие как кокопа, хаума, пайоте и пр. В индейской среде идут процессы межэтнический интеграции, однако эти процессы не привели к преодолению племенного самосознания. Например, в Оклахоме во второй половине XIX века получил развитие процесс стирания племенных различий и формирования новых этнических общностей. Однако до сих пор этот процесс не получил явного выражения в сознании местного индейского населения.
Особый случай представляют так называемые «трехрасовые изоляторы» или «местисос», обитающие в восточных штатах страны – в Рентукки, Огайо, Пенсильвании, Мэриленде, Нью-Джерси, Северной Каролине. Эти группы коренного населения США сформировались в XVIII-XIX веке в результате смешение индейцев, белых и негров и отличаются рядом особенностей антропологических признаков, культуры и социального положения.
Как правило, «трехрасовые группы» уже утратили какие-либо индейские культурные традиции, хотя и сохраняют предания о своем индейском происхождении. Не имея определенной национальной принадлежности и собственной этнической культуры, большинство этих групп находятся в относительной изоляции от окружающего населения, которому в прошлом способствовало проживание в труднодоступных местах, социальная изоляция подкрепляется расовыми предубеждениями со стороны белых американцев.
Статус «местисос» в американском обществе довольно неопределен. В научных публикациях их относят к индейскому населению, в официальной статистике к «черным» расам. Указанные факторы придают своеобразие и самосознанию «трех расовых изолятов». Рассматривая особенности самосознания «местисос», можно прийти к выводу, что оно имеет скорее социально-групповой характер, чем этнический, поскольку обусловлено социальными факторами, а не этнокультурными. В тех случаях, когда социальная изоляция и расовая дискриминация уменьшаются, падает и уровень их особого самосознания.
Одна из проблем, встающих при наследовании современного этнического развития, вытекает из того факта, что при росте этнического самосознания происходит сокращение сферы их традиционно-бытовой культуры, размывание этнокультурной специфики. Культура, как известно, является одним из этнических определителей. И если культура все более теряет свою этническую окраску, то, что же лежит в основе роста этнического самосознания?
Эта проблема характерна для большинства мирового этноса и все более привлекает внимание исследователей. Например, Л.М. Дробижева считает, что в современном мире объективная база национального самосознания не исчезает, а несколько видоизменяется, причем «место этнически окрашенной традиционной культуры занимает профессиональная, в том числе во вторичных формах, символизирующих традиционную культуру». Эта тенденция проявляется и у коренных народов США, но проявляется она в конкретно-специфических формах, обусловленных особенностях общественного развития и условий жизни индейцев. Необходимо подчеркнуть, что этническое самосознание – это не рудимент прошлого. Оно хотя и питается историческими корнями, но представляет собой продукт современного развития этнических групп, отражая процесс складывания национальных культур и кристаллизации национальных чувств.
Важную роль в формировании этнического самосознания играет комплекс этнопсихологических, социальных и идеологических факторов, обусловленных сегрегированным положением этнических групп (сегрегация – отделение «цветного» населения от белого и поселение в специально отведенных районах). Собственно культурные аспекты не утратили своего значения: индейские культуры развиваются на основе синтеза адаптируемых евроамериканских культурных традиций и наиболее значимых индейских традиций. При этом обнаруживается двухсторонняя взаимосвязь между этническим самосознанием и элементами их традиционных культур. С одной стороны, традиционные культуры питают этническое самосознание, а с другой его рост побуждает коренных американцев сохранять и даже возрождать прежние культурные традиции, которые в этом случае теряют часть своих социальных функций, но повышают этноотличительную значимость.
Что касается значения профессиональной культуры, то она не может заменить традиционно-бытовую культуру, поскольку она развивается у этнических групп медленнее, чем сокращается область традиционной культуры.
Говоря о духовных факторах, влияющих на этническое самосознание, не следует упускать из виду материальные условия жизни, особенности социальных отношений и общественной практики в целом.
Исследования индейской современности показывает, что проблема осмысления этническими группами своего места в окружающем мире достаточно сложна. Характерная особенность самосознания этнических групп – его многозначность и его иерархичность. У одних и тех же этнических народов могут иметься общинное, племенное и общеиндейское самосознание, а также общеамерикнское. В целом же их сочетание отражает своеобразие современного этапа этнического развития коренного населения США, которое состоит в переплетении различных тенденций и явлений. Проблема современного этнического развития неотделима от анализа материальных условий жизни этнических групп, их социальной структуры, этнического содержания их культуры, особенностей общественного сознания.
2. Этническое развитие в современный период.
Динамика современного этнического развития упирается в проблему определения количества этнических народов и их типологизации. С течением времени некоторые этнические группы исчезли, или ассимилировали с другими.
Значительная часть, существующих сегодня народов , вполне соответствует принятому в советской, а затем в российской этнографической науке пониманию этноса как исторически сложившейся устойчивой межпоколенной совокупности людей, обладающих не только общими чертами, но и относительно стабильными особенностями культуры (включая язык) и психики, а также осознанием своего единства и отличии от всех других подобных образований (самосознанием), фиксированном в самоназвании (этнониме). Большинство этнических групп обладают собственными языками, культурой, стойким этническим самосознанием.
Что касается особенностей психического склада и мировосприятия, то в этой области отсутствуют специальные сравнительные исследования и поэтому этнографические данные свидетельствуют лишь о своеобразии этнических групп в сравнении с неэтническим населением. Однако, это не мешает предполагать, что различия между этническими группами существовали и в прошлом, в условиях разнообразия форм и способов хозяйственной деятельности, общественных отношений, всего жизненного уклада, и в определенной степени сохранились до наших дней, поскольку полной нивелировки экономики, культуры, этнического самосознания у различных этнических групп с окружающим обществом так и не произошло.
Растет число этнических групп у которых комплекс этноотличительных признаков представлен в неполном виде, т.е. исчезли либо языки, либо традиционно-бытовые, социокультурные или духовные традиции. Имеются и такие группы, у которых, за исключением особого самосознания, практически нет каких-либо иных этнокультурных признаков, выделяющих их в окружающей среде.
В таких случаях возникает вопрос, не отражают ли существующие различия между этническими группами различные стадии аккультурации и ассимиляции, процесс размывания этносов, справедливо ли вообще говорить об этническом развитии коренного населения ряда стран?
Этот вопрос можно поставить и в отношении тех народов, которые в большей степени, чем другие, сохранили свое этническое своеобразие.
Дело обстоит иначе. Увеличение числа ассимилированных с обществом лиц вовсе необязательно ведет к ассимиляции целых народов, поскольку в свою очередь растет численность целых народов. Нельзя недооценивать и усилия этнических общин по возрождению культурных традиций и пропаганде истории своих народов. Кроме того, этнические группы в современных условиях следует понимать не как простую совокупность индивидов, не как однородную в культурном отношении общность лиц с определенной национальной принадлежностью, а как систему специфических этнических признаков, носителем которых является ядро данного этноса. Иными словами в этнической характеристике следует учитывать, прежде всего, качественные особенности их культур, а уж затем количественное выражение этих особенностей, причем критерием в определении количественных признаков, необходимых для сохранения качества должно служить межпоколенное воспроизводство этнокультурных черт. Если такого воспроизводства не происходит, то можно говорить об исчезновении этнокультурной специфики того или иного народа.
Для оценки современного состояния этносов и для прогнозирования перспектив их дальнейшего развития важен другой момент. При всех различиях между коренными народами в степени сохранности культурных традиций общей тенденцией их современного развития являются сужение и увеличение сферы традиционно-бытовой культуры и увеличение функциональной значимости общей культуры. Процесс этот необратим и будет продолжать свое действие.
Однако это не факт, что на основании этого процесса можно предсказать ассимиляцию всех коренных народов.
Не существует жесткой связи между аккультурацией и ассимиляцией коренных народов. Даже полная аккультурация, если понимать ее как смену культуры, редко приводит к смене этнического самосознания той или иной этнической группы.
В действительности же «аккультурация» - это в значительной степени объективный процесс внутреннего развития этнических народов, который соответствует общей тенденции этнического развития народов развитых стран, заключающийся в индустриализации и интернационализации их культуры. В этом смысле влияние культуры на этнические группы в современный период является не только причиной, сколько катализатором и элементом механизма трансформации их культур. Таким образом, следует говорить не об исчезновении коренных народов как ведущем направлении их развития, а о восхождении их на новую, более высокую ступень этнического развития.
Этот вывод вовсе не отрицает самого явления ассимиляции этнических народов. Проблема ассимиляции распадается на ряд частных случаев в зависимости от конкретных условий. Известно, что в крупных городах ассимиляция этноса происходит быстрее у тех, кто приезжает в них постоянно и медленнее у тех, кто приезжает сюда на сезонные заработки. Хуже происходит ассимиляция в маленьких городах, где этнические группы проживают замкнутыми обществами.
Что же касается постоянных мест проживания, то в них процесс ассимиляции сдерживается не только более интенсивным влиянием национальных культур и культурных ценностей, но и действием всей системы традиционных социальных связей в рамках национальной общины и семейно-родственных организмов, влиянием общественного сознания. Иными словами ассимиляция оторванных индивидов от национальных общин происходит на индивидуальном уровне, а в рамках этносоциальных организмов – на групповом, т.е. дальше и не столь успешно.
Из сказанного следует, что ассимиляция этнических групп должна быть дополнена еще двумя предварительными условиями – отрывом от своей этнокультурной среды и ликвидационной социальной дискриминацией. Только в этом случае процесс декультурации может привести к смене этнического сознания.
В тех случаях, когда процесс ассимиляции не доходит до полного завершения, его результатом является образование новой диалектной или этнокультурной (этнографической) группы, или даже особого этноса.
Ассимиляция у разных народов осложняется рядом объективных и субъективных факторов социального, экономического и этнопсихологического порядка.
Для понимания роли межкультурных контактов имеет большое значение проблема национально-смешанных браков в этническом развитии. Изучение национально-смешанных браков может стать дополнительным средством познания механизма этнических процессов, хотя преувеличивать значение таких браков не следует. Материалы по изучению жизни этнических народов показывают, что непосредственной зависимости хода их этнокультурного развития от интенсивности межнациональных браков нет. Один из примеров тому дают результаты обследования общины навахо в Аризоне, проведенного в начале 60-х годов. Обследование показало, что доля однонациональных браков в этой группе в г.Альбуному составляет около 70%, но в то же время до 95% навахо практически свободно говорили на английском языке и не менее 40% из них едва владели собственным языком. В резервации навахо при такой же частоте однонациональных браков соотношение между знанием английского языка и дине было обратным.
В конечном счете, этническое развитие определяться объективными явлениями общественной жизни, а характер взаимодействия культур в рамках национально-смешанных семей зависит, прежде всего от окружающей этнокультурной среды.
В противном случае высокая степень метисации, привела бы к прогрессирующей ассимиляции с населением стран, в которых проживают этнические группы, а не к быстрому и устойчивому росту их численности на протяженности XX века.
3. Этнические общности и этнические процессы.
Типологизация этнических общностей встречает определенные трудности. Перестройка социальных отношений у коренного населения Америки, Европы, Азии, Австралии еще не завершилось, и это сказывается на их этническом развитии, замедленном и осложненном колонизацией.
В общем виде можно сказать, что большинство этнических народов представляют собой переходные, и в силу этого довольно аморфные этнические общества, располагающиеся на линии исторического прогресса, где-то между племенем и наций. Лишь в некоторых случаях будет справедливо говорить о завершении в основном перехода тех или иных этносов в качественно новое состояние, либо о прекращении развития и необратимости процесса ассимиляции.
Особенности формирования народностей наглядно отражают два различных пути этнического развития коренного населения: на базе национальных культурных традиций и на базе общегосударственной культуры.
Особенностью, когда современного этнического развития коренных народов является тесное переплетение самых различных, порой противоположных тенденций, причем одни и те же народы зачастую оказываются вовлеченными в различные этнообъединительные и этноразделительные процессы. Обусловлено это, прежде всего, мозаичностью расселения этносов, как, например, у индейцев США. С одной стороны это затрудняет дальнейшую консолидацию, а с другой стороны создает условия для межэтнических контактов.
В связи с проблемой раздробленности этнических народов следует подчеркнуть, что этнос может продолжать существовать в раздробленном, разбросанном (дисперсном) состоянии продолжительное время, что доказывает существование индейских народов США. Из этого, однако, не следует, что существующее положение может сохраняться сколь угодно долго. Особенностью современного этапа этнического развития коренных народов является их переход в качественно иное состояние, причем, поскольку в основе этого перехода лежит трансформация социальных структур, то конкретной формой его выражения должно стать формирование этносоциальных организмов, а они, в свою очередь не могу складываться вне территориальной общности. Именно поэтому особенности современного расселения этнических народов и имеют столь большое, в известной степени решающее значение для их этнического развития. Разумеется, этот вывод касается преимущественно крупных народов, имеющих достаточную потенцию для сохранения этнокультурной самобытности. Что касается мелких групп, то у некоторых из них, видимо, больше шансов раствориться в иноэтничном населении, чем войти в состав региональных этносоциальных общностей.
Особого внимания заслуживают проблемы формирования этнической общности у индейского населения США, которая активно обсуждается в научной литературе.
Анализ показывает, что у индейского населения США не существует ни культурного, ни языкового единства, ни единства самосознания, т.е. не существует и обще-индейского этноса.
Более того, не имеется объективных базисных условий для его формирования в будущем – общей территории, единой экономической системы и хотя бы сколько-нибудь прочных отдельных экономических связей, которые могли бы стать побудительным мотивом к объединению, нет единой политической структуры, которая могла бы стать организующим звеном для формирования такого единства, нет даже единого политического самосознания, которое могло бы превратить паниндеанисткие лозунги части индейской интеллигенции во внутреннюю потребность индейских масс к единению. Разумеется, этническое развитие индейских народов необязательно должно следовать каким-то канонам, поскольку оно проходит в весьма специфических условиях, однако эта специфика не опровергает общих закономерностей этнического развития. Если же говорить об отдаленных перспективах, то с большим основанием можно предположить формирование метаэтнических общностей в пределах районов относительной плотной концентрации индейского населения, как Оклахома, Юго-Запад, Вашингтон-Орегон, Средний Запад США.
Современный этап этнического развития индейцев характеризуется, с одной стороны, сохранением этнической пестроты индейского населения, с другой – постепенным накоплением этнообразующих признаков и формированием на базе переходных этнических общностей однородных и смешанных в этнографическом смысле народностей при ассимиляции маргинальных групп индейского населения евроамериканцами.
Основы этнической теории В.А. Тишкова помогают решить задачи будущего развития аборигенов. Конец XX века поставил перед аборигенными этносами вполне отчетливую дилемму: выживание и сохранение в будущем их социально-культурной целостности и специфики или же скорое завершение давно и далеко зашедшей трансформации и ассимиляции в доминирующей окружающей среде в рамках существующих государственных образований. Другими словами: возможно ли не просто дальнейшее выживание, а своего рода «исторический реванш» в условиях этнического возрождения, т.е. поворот генеральных тенденций этнических процессов в сторону противоположную от ассимиляции.
Ключевой сферой жизнедеятельности аборигенов является демография. Конец XX века вызвал демографический взрыв в среде этносов, благодаря снижению детской смертности, улучшения состояния здоровья, однако распад СССР вызвал развал системы здравоохранения в Российской Федерации, что повлекло за собой снижение заботы о коренных народностях российского Севера, Дальнего Востока.
Другая проблема демографии – модернизация образа жизни, которые прижились у коренного населения на период прошлого столетия, что привело к снижению рождаемости. Другим фактором снижения рождаемости можно считать смешанные браки с неаборигенным населением.
Негативный аспект нынешнего расселения аборигенов – разобщенность этнических групп, что грозит их консолидации как в отдельно взятой стране, так и в мировой системе. Хозяйственное развитие этнических общин идет по линии тесной интеграции в экономику современных стран России, Канады, США, Австралии, Финляндии и др. Однако с учетом невысокой профессиональной квалификации этнос постоянно пополняет резерв малоквалифицированной, низкооплачиваемой силы. Этнос находится в положении зависимости, означающей, что важнейшие вопросы социально-экономического развития (цены на товары, характер капиталовложений и производства, развитие инфраструктуры), решаются за пределами их зон обитания. Этот тип зависимости есть особая форма экономического и политического господства доминирующего окружения. У коренных жителей нет права контроля тех богатств, которые исторически принадлежат им.
Однако, в аборигенной зоне сталкиваются две противоположные тенденции. Одна – подлинное желание и энтузиазм добиться экономических успехов наталкивается на групповое сознание определенной этнической группы, которое склонно трактовать возможность успеха и улучшения отдельного индивидуума только за счет кого-то другого и поэтому допускаются такие действия, если от них будут получать пользу другие члены группы. Современное эффективное хозяйствование с такой психологией совместить сложно.
А проявляющиеся справедливые автономистские устремления и борьба за суверенитет приходят в неизбежное противоречие с тенденциями хозяйственной взаимозависимости, узкой специализации и расширения потребления товаров, тем более использования технологий.
Огромная географическая разбросанность традиционных зон обитания, урбанизация этноса, сохраняющаяся культурная гетерогенность, несмотря на влияние окружающей среды, различие социально-культурных условий и проблем выживания определении в конечном итоге современную эволюцию этнических народов. Они имеют все потенциальные возможности дальнейшей консолидации, политического суверенитета вплоть до признания их государственности на уровне субъектов международного права.
4. Теория этнографии чеченской войны.
В.А. Тишков дал первый научный анализ чеченского общества в вооруженном конфликте.
Это может показаться парадоксом, но не столько чеченцы породили глубокий конфликт в стране, сколько война породила чеченцев в том их образе и роли, в которой они предстали перед внешним миром, до этого никогда не слышавшим само слово «Чечня». Чеченцы до 1991 года были советскими людьми, коммунистами и беспартийными, верующими мусульманами и неверующими атеистами, профессорами и инженерами, студентами и учителями, членами семей и родственных коалиций. Даже их тайной и болезненной отличие, как бывших депортированных, часто напоминавшее о чеченстве как одной из форм личной и групповой идентификации, не было столь довлеющим и чем-то исключительным.
Имеющиеся данные говорят, что для современного (довоенного) поколения чеченцев их этническая идентичность и принадлежность к депортированному народу не являлась главной формой их социальной идентификации и личностного поведения в повседневной жизни. Довоенная Чечено-Ингушетия была динамичным обществом, в котором люди были озабочены материальным преуспеванием, получением образования, профессиональными службами, включая военную и государственную. Они идентифицировали себя по профессиональным и поколенческим группам, по семейным и дружеским связям, а уже потом по этническим, религиозным, а тем более по клановым коалициям: о которых мало кто слышал. Они были, прежде всего, людьми, потом советскими людьми, потом членами профессиональных коллективов, потом членами местных общин и родственного круга и только потом чеченцами. Подобная иерархия социальных идентификаций личности была схожей для всего населения страны. Чеченцы не были радикальным исключением и, по крайней мере, мало чем отличались от ингушей, дагестанцев, кабардинцев, балкарцев и других национализированных этнических общностей Северного Кавказа и СССР в целом.
Реификация чеченства произошла в условиях конфликта и глубоких общественных трансформаций эпохи Горбачева-Ельцина.
Чеченство стало особой ролью, замешанной на нескольких элементах: а) националистическом нарциссизме; б) комплексе жертвенности; в) мессианской идеи «гробовщиков империи», освободителей Кавказа и «авангарда исламизма».
Многое подвергается сомнению. Прежде всего своеобразный культурный фундаментализм, как абсолютизация культурного отличия и как некритическое использование историко-этнографического материала для объяснения современных реалий.
Одержимость историко-культурным детерминизмом провоцирует взгляды и ожидания, которые превращают рутинное ментальное и поведенческое пространство в приглашающую пустоту. Человек, занятый прежде всего делами (семьей, здоровьем, рабочий и т.д.) оказывается в атмосфере возбуждающих призывов и моральных принуждений. Ему начинают повседневно напоминать, что он – чеченец, представитель древней и уникальной цивилизации, а ныне депортируемый и угнетенный, должен продолжить дело мейха Мансура и имама Шамиля. Эти смутные, но притягательные предписания становятся частью взглядов и эмоций, обретая давлеющее значение, порой как мы видели, даже над успешным бизнесом в Москве, отодвигая повседневность на другой план. В определенное время и в определенном месте эта разрушаемая идеологией значимая повседневность может быть заполнена сначала уличными лозунгами, а затем оружейным огнем.
Ответственность за это несут, прежде всего, те, кто через поверхностный историзм и культурный фундаментализм низводят целый народ до уровня «досовременной нации» или общества «высшей демократии» с уникальной воинской моралью, тем самым лишая шанса на участие в мирных трансформациях с целью улучшения правления и обеспечения безопасной жизни. Так история и этнография способны принести не только пользу, но и ущерб обществу и его научному анализу; как некоторые историко-этнографические аргументы могут переходить из текста в текст и как в конечном итоге неточное или вымышленное чеченское прошлое формирует образ современных чеченцев и предписывает им сегодняшние роли.
«Неколониальная» этнография, которая построена на знании «чеченской системы», предлагает нам образ чеченского общества как «традиционного, разделенного, статичного и непоколебимого». На самом деле мы имеем дело с феноменом антропологического и неоколониального по своей сути редукционизма, когда по разным причинам культурно отличный, но современный народ квалифицируется как «древний племенной этнос» или как «досовременная этническая нация».
Причины краха чеченской независимости и возникновение хаоса кроются не в этнографии и истории, а прежде всего в современных факторах. Слишком много чеченцев оказались подвержены националистической идеологии, к которой добавилась романтика и логика вооруженной борьбы, а затем и «великой победы». Героическая мифология сослужила свою мобилизационную службу в период военных действий, но оказалась беспомощной для налаживания отношений с конфликтующей стороной.
Другая попытка построить заново концепцию чеченской идентичности на религиозной основе ислама столкнулась с тем, что население за годы советской власти в большинстве стали атеистами или, точнее, плохо образованными в религиозном плане. Воинская мифология и враждующие вооруженные группы подмяли под себя слабый и разрозненный муфтият. Особый ущерб возвращению ислама в чеченское общество был нанесен исламским радикализмом, получившим название ваххабизм, на стороне последнего оказались существенные внешние ресурсы, поступавшие из стран Персидского залива, Пакистана, Афганистана.
Ваххабизм был чужд чеченскому обществу, но он внес сумятицу и еще одну линию раскола в разрушенное войной общество. Имения радикальный исламизм, а не только экономический хаос и изоляцию не позволим установить в послевоенной Чечне какие-либо основы гражданского правления, законности и порядка.
«Чеченская революция» стала революцией двойного отрицания. Разрушив советскую систему управления, общество отторгло порядок и сложившиеся основы жизни вообще и начало строить нереализуемые проекты воображаемого порядка на основе клановых структур или религии. Такого порядка, скорее всего, в Чечне никогда не существовало, по меньшей мере, с момента ее пребывания в составе Российской Федерации.
Ввергнутое в войну общество оказалось в драматической ситуации поиска формулы общественной жизни на основе выдуманных образцов прошлого или же согласно предписанным внешними силами рецептом, чуждым для Чечни и ее жителей.
Можно сделать общие выводы:
1. За последние два-три года значительно улучшилась степень осознания произошедшего и перспектив мирного восстановления в Чечне со стороны чеченских ученых, политиков, и это перспектива.
2. В вооруженном конфликте не двух сторон, а есть многих сторон, а также видимых и невидимых участников. В Чеченской войне, если говорить о действующих силах или о сторонах конфликта, нет такого социального и даже этнографического факта как «чеченский народ» или «чеченская нация», как нет такого социально-политического факта как «Россия», а тем более «русские».
3. Следующий вывод состоит в том, что в вооруженном конфликте его прямые и косвенные участники демонстрируют не только воинские доблести, бытовые и идеологические установки, но и то, что обыденно называется хорошее и плохое поведение. Крайняя жестокость и пренебрежение жизнью подчиненных солдат или мирных жителей, как и устраиваемые боевиками казни и взрывы – это плохое поведение. Но именно оно одерживает верх над хорошим.
4. Чеченская война стала платой за низкую цену человеческой жизни. Эта «ценность» досталась от прошлого и сохраняется по сегодняшний день в российском обществе. Война не закончится, если по-прежнему в России можно будет легко убить человека и безнаказанно терять солдатские жизни.
Заключение.
В.А. Тишков – известный российский историк и этнолог, являясь автором публикаций по социоэкономическому положению коренных жителей, этнических народов мира, разработал теорию сохранения самобытности, культуры этих народов.
Сущность этнической теории В.А. Тишкова заключается в сохранении экономических условий жизни, использование не только традиционных занятий и редкой возможности работы по найму, но использование художественных ремесел, изготовление предметов искусства, для увеличения денежных доходов этнического населения. Список нерешенных проблем и трудностей этнических народов весьма длинен. Много улучшения социальных условий существования коренных жителей в сравнении с условиями жизни жителей неэтнического состава. Особенно ухудшилось экономическое положение этнического населения России.
В социальном отношении продолжается процесс метисации, увеличивается число смешанных браков, что ведет к ассимиляции аборигенного населения и уменьшения его численности.
Подобно другим сферам культуры и общественной практики, развиваются современные языковые процессы под воздействием этнокультурной преемственности и изменчивости, обусловленной переменами в жизни. Преемственность выражается в лингвистической мозаичности. Однако о численности этнических языков судить трудно: некоторые исчезают, другие ассимилируются с другими.
Язык остается одним из основных средств осознания своей принадлежности к коренному населению страны.
Главная тенденция, характеризующая этноязыковую ситуацию среди коренного населения, состоит в ослаблении использования и сохранения аборигенных языков, в языковой ассимиляции в пользу языков стран нахождения аборигенных групп, что отрицательно сказывается на сохранении аборигенным этносом своей культурной самобытности в целом.
Вопрос просвещения этнического населения является наиболее сложным. Чтобы дать минимальный объем знаний и трудовых навыков нужны финансовые затраты на создание школ-интернатов. Однако этот процесс из-за отрыва от семьи имеет не только положительные, но и отрицательные последствия.
Этническое население представляет собой совокупность многих народов, различающихся по своим историко-культурным традициям, образу жизни, степени аккультурации, определяющим современное развитие культур. Многие из них сохранили очень немногое или вообще не сохранили традиций в области материальной и духовной культуры, но есть и такая у которых достаточно выражены этнокультурные признаки.
Однако высоко и влияние современного быта: появились телевизоры, радио, центральное отопление, холодильники и пр.
Культура ,так же как и языки, ассимилируется с окружающей средой .
Этнические общности имеют все потенциальные возможности дальнейшего расширения политического суверенитета вплоть до признания их государственности на уровне субъектов международного права. Эта проблема наиболее сложная из-за неразрешения правовых норм и является наиболее трудно решаемой в последние годы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Дробижева Л.М. Национальное самосознание: база формирования и социально-культурные стимулы развития. // СЭ. 1985. №5.
2. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности. – М.: Наука, 1989.
3. Тишков В.А. Этничность, национализм и конфликты. – М.: Мысль, 1990.
4. Тишков В.А. Политическая антропология. – М.: Наука, 1987.
5. Тишков В.А. Коренное население Северной Америки в современном мире. – М.: Наука, 1990.
6. Тишков В.А. Общество в вооруженном конфликте. Этнография чеченской войны. – М.: Наука, 2001.