- Что с тобой такое?
Я почти выкрикнул это, но он словно меня не слышал.
Мы сидели в кафе у окна с видом на городскую площадь. В ее центре громоздился нелепый фонтан, из-за каких-то неполадок отключенный месяц назад. Теперь бассейн наполнял лишь всевозможный мусор и сигаретные окурки. Возле него на асфальте сидели две девчонки с бритыми головами и стучали ладонями по зажатым между бёдрами тамтамам. Обе были в растянутых майках-борцовках, коротких потертых юбках из дешевой джинсы и в разбитых кедах, увешанные кулонами и фенечками до невозможности. Обе худые и загорелые дочерна, беззаботные, искусанные комарами, с веснушками на лице и обгоревших на солнце плечах. Этих девчонок, похожих друг на друга как их тамтамы, видимо, сестёр, я встречал уже добрую сотню раз, что не слишком удивительно для такого небольшого города, как наш. Последние полчаса я только и делал, что разглядывал их в окно. Интересно, сколько им? Я колебался. Им с равным успехом могло быть и 15 и 25.
Борис сидел напротив меня, допивая третью чашку кофе. Я курил, глядя, как он подзывает официантку и заказывает еще. Ожидая, пока принесут заказ, он потянулся за сигаретой. Курить он бросил пять лет назад, сразу после армии, с тех пор к сигаретам не притрагивался. Не прикуривая, он вертел ее в пальцах, сосредоточенный на том, что происходило в его голове.
Принесли кофе. Он положил измятую сигарету на стол возле блюдца и взял чашку, машинально сделав глоток. Кофе был обжигающе горячим, он вздрогнул и пролил немного на стол и на светлые хлопковые брюки. Однако лицо его оставалось непроницаемым.
- Что с тобой такое? – вскрикнул я.
Он взял салфетку и промокнул пятно на брюках.
- Это всё, потому что я умер.
- Хватит!
Я стукнул кулаком по столу. Получилось сильнее, чем я ожидал. Звякнула посуда. Еще немного кофе выплеснулось на пластиковую поверхность стола. Борис той же салфеткой вытер его и аккуратно положил ее на край блюдца.
- Хватит или нет, не мне решать. Я уже вообще ничего не решаю. Я даже не пью сейчас кофе. Потому что я не чувствую вкуса. Я умер, но почему-то не до конца.
- Да, конечно! – саркастически произнес я, затушил сигарету в переполненной окурками пепельнице и посмотрел в окно. Девчонки больше не играли на тамтамах. Одна из них курила, улегшись на край фонтана, другая читала что-то, напялив на лысую голову шляпу с широченными обвисшими палями.
- Ты больше не куришь ту дрянь? – спросил я, оборачиваясь к Борису.
- Я бросил. Пять лет назад.
- Принимаешь что-то потяжелее? – не отставал я.
Он не отвечал. Смотрел на меня, даже не мигая. Я ждал, что он двинет мне в челюсть, как сделал бы прежний Борис. Но он только взял чашку и отпил несколько глотков.
- Нет.
- Слушай. Без дураков, что случилось? – Я достал новую сигарету, чиркнул зажигалкой, но передумал и сунул сигарету за ухо.
Борис вздохнул, словно ему приходилось доказывать, что море синее, потому что в нем небо отражается, а не наоборот.
- Если я тебе расскажу, ты мне не поверишь. А если промолчу, все равно не отстанешь, пока не расскажу.
Он отодвинулся от стола, забросил ногу на ногу и сложил руки на груди.
- Ладно, только ты не станешь перебивать, пока я не закончу. Иначе я просто встану и уйду.
Я кивнул, пораженный серьезностью, с которой он это произнес.
- Год назад я расстался с одной девчонкой. Ничего особенного, даже не красавица, но я к ней привязался. Когда после двух лет, проведенных вместе, она собрала вещи, я… - он нахмурился и взял в руки свою мятую сигарету, видимо, так ему было спокойнее. – Решил порвать со всем, что было. Обычно говорят, начать с нуля. Но я ничего начинать не собирался. «Хватит,», решил я. В общем, я уволился с работы, обменял свою двушку на однокомнатную брата, выбросил и распродал почти всю мебель, кроме холодильника и микроволновки. В комнате у меня теперь только кровать стоит. Двуспальная. Купил ее, чтобы ничего не напоминало о той… девчонке. Вещи, и те спихиваю в нишу в стене. Квартира в новостройке, до моря полчаса идти. Моя-то прежняя в центре, считай, была.
Деньги у меня были, зарабатывал-то я раньше неплохо, знаешь. А теперь принялся их проматывать. Выпивка, клубы, карты. Девчонки. Ни одну к себе не приводил. Только в гостиницах или у них. На кровати этой спал один. Это, конечно, не часто бывало. Так где-то месяца три-четыре продолжалось. Может, чуть больше, точно не скажу. Я не считал, что веду себя как-то неверно. Я вообще ни о чем не думал. Меня всё устраивало. Впервые за два года я мог просто не думать и делать, как вздумается.
Как-то в середине июня, я неплохо набрался в очередном баре. Выпивал один, подцепить никого не удалось, да и настроения как-то не было. Поэтому я на такси поехал домой. Пытаясь согнать хмель, я долго мок под холодным душем, но в голове прояснилось мало. Я включил музыку, взял книгу, достал бутылку пива из холодильника и, бросив полотенце на пол, забрался в постель. Допив пиво, взял еще. Книга была какой-то бессюжетной, к тому же я совсем захмелел, поэтому я бросил ее у кровати, сверху поставил недопитую бутылку пива и уснул. Отрубился мгновенно.
В общем, засыпал я один, это точно. Тут никаких сомнений у меня нет. Дверь я всегда запираю, привычка срабатывает абсолютно всегда, как бы пьян я ни был, всегда дверь закрою.
Но когда утром глаза открыл, рядом со мной спала какая-то девчонка. Лежала у меня плече, как будто так и должно быть. Я даже не удивился сначала. Просто не знал, как реагировать. Такого, чтобы у меня в квартире неизвестно как оказывалась неизвестная девчонка, со мной еще не случалось. Думаю, ты понимаешь, - он усмехнулся.
Я молчал.
- Голова у меня раскалывалась, к тому же, я здорово нагрузился накануне. Поэтому я решил, что, скорее всего мне это сниться или что-то в этом роде. Я просто обнял девчонку покрепче и попытался заснуть снова. Сейчас засну, а потом проснусь уже по-настоящему, решил я. Но заснуть не получалось, поэтому я стал невольно ее разглядывать. Девчонка была красивой. Не для обложки, конечно. Черноволосая, скуластая. Похожа на метиску или китаянку, что-то такое. Худенькая, но очень даже ничего. Мне показалось, что под тонким одеялом на ней не было никакой одежды. От ее волос пахло яблоком. Очень тонкий запах. Не открывая глаз, она слегка улыбнулась и поцеловала меня в плечо. Я почему-то тут же заснул. Словно повалился навзничь в густой сироп.
Когда я проснулся снова, она по-прежнему лежала рядом. Но не спала. Лежала поверх одеяла, одетая в тонкий сарафан в мелкий цветочек, и смотрела на меня.
Я глядел на ее спокойное лицо, она не мигая глядела на меня. Так продолжалось довольно долго. И никто ничего не говорил. Потом она встала, аккуратно расправив платье. Я откинул одеяло и тоже встал. Не знаю, зачем. Это получилось само по себе. Видимо, думать мне по-прежнему было не нужно. Только тогда я увидел, что нахожусь уже не в своей квартире. С одной стороны, в десятке шагов от меня начиналась ивовая роща, с другой было море. Мы стояли на высоком берегу, а ночное море шелестело где-то внизу. Ну и ну, подумал я. Вот это сон.
Девчонка стояла в двух шагах от меня и смотрела. Но не на меня. А куда-то вниз. Туда, где я только что лежал. Я тоже опустил глаза. На траве лежала моя подушка и смятое одеяло. А под одеялом - я. Как был вечером: голый, и волосы еще влажные после душа. Только лежал очень прямо, на спине, широко раскрыв глаза и глядя куда-то совершенно неподвижным взглядом.
Тут меня пробил озноб. Что еще за дурацкий сон?! Может, я просто себя со стороны вижу. Так иногда бывает во сне, когда наблюдаешь за собой со стороны. Но еще я отчетливо видел свои босые ноги, стоящие на холодной траве. Тут я заметил, что тот я, который стоит радом с тем я, который лежит… - Борис дернул уголком губ, словно сказав тем самым: «ну и по-дурацки же это звучит». И надо сказать, я был с ним согласен. По-дурацки. От начала до конца. Но вслух я этого не сказал, - то есть тот я, который настоящий (так я решил) тоже голый. Даже крестика на шее не было. Я его никогда не снимаю, там застежка сломанная. А тут и его нет.
Девчонка так же молча подошла ко мне и подала лопату. Откуда она её только взяла? Только что, я был готов поклясться, здесь не то что лопаты, даже ложки не было! В стороне, почти у самых деревьев я стал рыть яму. Девчонка стояла поодаль и, как и прежде, молчала.
- Если она молчала, зачем ты стал копать эту яму? – не выдержал я.
Борис замолчал и с усмешкой посмотрел на меня.
- Я же говорил, если будешь меня перебивать, перестану рассказывать, - напомнил он. – Если прервешь меня снова, уйду.
Я кивнул.
- Она ничего мне не говорила. Я просто знал, что должен вырыть эту яму. Ну, если подумать, тут нет ничего удивительного. Если дали лопату, значит нужно что-то копать. Земля была рыхлой, и я справился довольно быстро. Яма получилась полметра глубиной, метра два длинной и около метра шириной. Когда я закончил, девчонка посмотрела мне в глаза. Прямо в глаза. Как будто в душу заглянула. И сказала: «А теперь будем тебя хоронить». Очень тихо. Даже нет, не так. Она едва губами шевелила. Но я понял, что она хочет сказать. Именно так: «Будем тебя хоронить».
Борис замолчал. Положил измочаленную сигарету на край стола и продолжил:
- Мне кажется, мое сознание отключилось еще тогда, когда я открыл глаза и встал. По крайней мере, когда она произнесла это, я почти ничего не почувствовал. Абсолютная пустота. Вот и все. Не могу объяснить, что это такое.
Я поднял того, кто лежал все это время под моим одеялом, на руки и опустил в яму. Это была моя точная копия. До последней родинки. Я-то знаю, - невесело усмехнулся он. – Только он почти ничего не весил. Как пушинка, или как воздушный шар. И казался каким-то разреженным. Почти совсем как настоящий, только если приглядеться, немного просвечивает, словно голограмма.
После того, как я положил его в яму, девчонка взяла горсть земли и бросила ему на грудь. Губы ее зашевелились, словно она что-то говорила, но я не слышал ни звука. Она кивнула мне, и я стал забрасывать яму землей. Этот лежал неподвижно и все тем же взглядом смотрел в светлеющее небо, а я засыпал его землей. Я хоронил самого себя.
Яма заполнилась ровно, без бугорка, как бывает на могилах. Как если бы там никого не было. Но я чувствовал, что он там. Потому что во мне его больше нет.
Я бросил лопату на землю, сел возле могилы и плакал. Долго не мог остановиться. Я даже не знал, почему плачу. И ощущения, что я плачу, у меня тоже не было. Как будто просто вода стекает по лицу.
Девчонка подошла ко мне и наклонилась. У нее на плече, на правом, три родинки в ряд. Она наклонилась и прошептала мне в самое ухо: «Я ухожу. Я знаю, ты сможешь меня найти. Может быть, тогда я тебя воскрешу». Она так близко наклонилась, что я почувствовал тепло от ее тела. И тогда я отчетливо понял, что это не сон. Может быть – реальность, может, что-то совсем другое, но это не сон. Это происходит на самом деле, вот что я понял. Я действительно умер и похоронил сам себя. Там, под ивами…
- А что девчонка? Как ты выбрался? – снова не выдержал я.
Борис вздохнул, встал. Отсчитал деньги из бумажника.
- Эй, Борь, прости, - я тоже встал. – Борис, извини, я…
Борис качнул головой, молча пожал мне руку.
И ушел.
Я опустился на стул. Достал из-за уха сигарету. Закурил, глядя в окно. Возле фонтана гуляла старушка с собачкой, бритоголовые девчонки куда-то ушли. Вечерело. Мне тоже уже пора.
Я рассчитался и вышел. Купил в ларьке газету и медленно пошел домой.