Много спектаклей мы возобновили и с успехом играли. Нам повезло тем, что гастролирующий в этом помещении до войны Ленинградский Мариинский театр оставил все свои декорации, они оказались безхозными и мы воспользовались их полотнищами и писали на них свои павильоны. И опять же Акимов блеснул своей выдумкой и талантом. Писанные декорации выглядели как объемные. Это великолепно делал Акимов.
Еще на большой сцене Театра Комедии в спектакле «Валенсианская вдова», он сделал на переднем плане занавес, где на черном бархате был нарисован город, это выглядело настолько объемно, что казалось испанский воздух дышит в зрительный зал.
Я дышал весенним воздухом Сочи и наплохо себя чувствовал. Начал поиски своих родных и своей семьи. Оказалось, Марочка с Лешей эвакуировались с Лешеной школой в Коми-Пермятскую область. А мама с Верочкой в Алма-Ату. С мамой удалось наладить переписку., а Марочку разыщу позже.
Кроме спектаклей, мы много работали в военных госпиталях с концертами. А в Сочи их было много, во всех санаториях лечились раненые. Мне много раз приходилось играть просто в палатах. Иногда даже для одного человека. Большое удовлетворение было от этих выступлений. Приятно было видеть улыбающихся и смеющихся молодых парней, которые еще недавно отдавали свою жизнь, а теперь латают свои раны, чтобы снова вернуться в строй. Но не всем это было суждено. Не все и выживали. Мы не только играли наш смешной скетч, но и беседовали с ними на всевозможные темы и уж, кончно, рассказывали им о блокаде.
Сколько раз буду проклинать этих, так называемых, людей со звериным сердцем, которые затеяли это страшное уничтожение людей, да и еще таких молодых, не видавших жизни!
И так жили, трудились, дружили. В свободное время занимались кто чем. Играли в преферанс. А у меня еще было одно странное хобби. Я гадал на картах, как говорили, делал это не плохо и среди женщин у меня было много пациентов. Но до поры.
Как то гадаю одной женщине и вижу, что у меня на столе лежат карты, по моему определению, очень страшные. Я запнулся. Женщина спрашивает, ну сто же дальше? На что я отвечаю: «Все врут календари, а карты - тем более». Я хотел было уйти, но женщина меня остановила и умолила сказать, что на картах. Я сказал, что это ерунда, а карты говорят об озвестии, о смерти какого-то короля. Я ушел с каким-то неприятным ощущением. Через два-три часа женщина сообщила мне, что получила телеграмму о смерти ее отца.
С эти хобби было навсегда поконченно!
Иногда мы имели возможность посидеть за рюмочкой чачи. Пили, конечно, за мир. Но до мира было бесконечно далеко. Тревожные информации с фронта с каждым днем становились тревожнее. В результате, нашему театру пришлось снятся с якоря и отправиться в Тбилиси. Особенная страна Грузия. Особенный народ ее заселяет. Со своим характером жизни, обычаями, манерами и привычками. Жестокая война шла где-то далеко... В Тбилиси тихо.
Город не затемняется. Жизнь идет как обычно. На рынках успешно и вдохновенно торгуют. Были бы только деньги, а купить можно все. Говорили, что даже орден на грудь можно приобрести. Народ здесь тревоги не испытывал. Больше того, впечатление такое, что он даже ничего не имеет против немца. Русскому патриотизму не сподручно было существовать там. Но мы должны были там просуществовать целый месяц.
Играли в помещении Русского театра. Примечательно, что в этот город были эвакуированы группа московских актеров, так называемый, золотой фонд. Среди них были Москвин, Тарханов, Качалов. Иван Иванович Аркадин был среди них. Н.П. Акимов предложил Аркадину вступить в нашу труппу, на что он охотно согласился и начал готовиться для участия на наших спектаклях. С гордостью вспоминаю, полученные мною комплекты от Василия Шаловича Качалова, который после спектакля «Давным-давно», зашел к нам за кулисы. Сказав мне добрые слова о моем Кутузове, он еще очень удивился увидев меня в натуральном виде , без толщинок, без гримма.
В последствии у меня будет очень запомнившаяся встреча с ним, а пока мне было очень приятно познакомиться с этой выдающейся личность. Василий Иванович был показательным образцом гармоничного человека. Все в нем было прекрасно. Рост, красота мужская, голос чарующий и удивительная деликатность.
В Тбилиси жили мы в общем в достатке, многое можно было купить без карточек, и когда нам дали назначение в Сталинград, то мы сделали огромный запас чая. Но во время войны добраться до Сталинграда нам было не так просто. Поездом из Тбилиси мы прибыли в Баку, где выгрузились, как цыгане на площадь у морского причала.
Очень было бы любопытно заснять это событие на пленку, но, к сожалению, этот актерский табор остался лишь в воспоминании. Правда, об этом путешествии Милочка Давидович написала прекрасную поэму и, конечно, с писущим ей юмором. На этой площади мы ночевали на своих вещичках в ожидании, когда нас погрузят на какой-нибудь корабль, чтобы перекинуть через Каспийское море на другой беоег, в Среднюю Азию.