Вопрос-ответ
Детская прелесть кроется в том,
что с каждым ребенком все обновляется
и мир заново предстает на суд человеческий...
Гилберт Кит Честертон
Многие из вас уже слышали от меня эту историю тысячу раз. Ее хоть разок, да доводилось упомянуть в размеренно-дружелюбной беседе где-нибудь в кафе или просто по дороге в университет. Слышала ее и мама, сидевшая за столом в тот вечер, и друзья, почти картинно кивающие головами, шаблонно протягивая в конце моего повествования «Даааа» или типичное «И что?». В тысячу первый раз я хочу рассказать эту историю. Пожалуй первый раз не для кого-то, не для того, чтобы заполнить образовавшуюся паузу в диалоге и не для того, чтобы обратить на себя внимание. Просто уж очень хочется зафиксировать это откровение, которому многие мои знакомые и смысла-то не придали.
Это произошло не слишком давно,чтобы стереться из памяти. Но и не вчера. Однако, каждая деталь этого микро-события настолько крепко уцепилась за извилины, что всякий раз прокручивая этот сюжет в голове, я физически ощущаю тепло и невыразимую благодарность где-то в зазоре между сердцем и душой.
Я буквально на днях отпраздновала свое двадцатилетие. Без помпы и тех изощрений, которыми запомнилась дата совершеннолетия. Обычный квартирник с вполне логичным «сценарием». Многим он показался бы слишком уж отвязным, но, по-моему, все прошло не настолько рок-н-ролльно,насколько могло бы быть. За что-то было стыдно, за что-то и не очень.И как-то так вышло, что аккурат после Дня Рождения, когда биологические двадцать лет облизали меня с ног до головы, в голове наконец структурировались и оформились вопросы. Вокруг них по сути я плавала лет пять, достигнув более менее мыслящего возраста. Вопросов было чрезвычайно много и, разумеется, давать на них ответы никто не собирался. Да я и не собиралась кого-то расспрашивать и получать эти самые ответы. Выхватить субъективные ответики, граничащие с «вот прицепилась», на реально буравящие меня вопросы, ведь крайне неприятно.Так что от страха быть непонятой я и мусолила эти вопросы по ночам, когда спать еще не хочется, а дойти до столика с ноутбуком уже сил нет.
Говоря начистоту, вопрос, который меня волновал больше всего был только один, а вокруг него плескались уже мелкие, скорее побочные, но не менее важные рыбки-вопросики. Так или иначе, в то утро я проснулась с весьма тяжелой головой. Ночь была скупа на сон, отчего я вела бесконечные диалоги тет-а-тет сама собой. Подремать вышло только час, да и то под утро. Когда будильник предательски заиграл некогда любимую мелодию, я открыла воспаленные глаза, через которые еще просвечивали мои полуночные искания. «Ну вот что это такое, скажи!» - вдруг чуть ли не вслух выпорхнуло из меня. Не знаю что это было, видимо я действительно недоспала… Я откинулась на подушку, изучая потолок. На него я еще года 3 назад приклеила изображения планет, и вышла такая милая солнечная система с флуоресцентными звездами и всеми известными планетами нашей галактики.Я тупо смотрела и смотрела на планетку Сатурна, даже не заметив как полуночные бдения сменяются в голове будничными делами, обмозговыванием предстоящего интервью и встречей с другом.
Интервью прошло прескверно. Я пыталась изо всех сил вытянуть хоть что-то человеческое или индивидуальное из респондента,но все попытки увенчались, конечно же, неудачей. Для отчетности пришлось задавать массу стандартных вопросов, таких обмусоленных в СМИ, таких сухих и гнусных, что невероятно это было слышать от себя. Настроение после этого упало, отчего я погрузилась в некоторое сомнамбулическое состояние. Так и доползла до метро. Едва открылись массивные двери поезда, я тут же плюхнулась на свободное место. Видимо после работы все выражение лица моего вопило в изнеможении: взгляд то и дело «залипал» то на чужих шнурках, то на надписи «не прислоняться»,то на рекламных щитках с миловидными лицами. В конце концов, чтобы облегчить жизнь глазным яблокам, я перестала фокусироваться на чем-то, и просто уставилась перед собой. Тогда- то в поле зрения и попали несколько пассажиров - виновников будущей истории.
Прямо напротив меня сидело примечательное семейство. Точнее, примечательным его делал только один его чрезвычайно маленький член. Весьма молодая бабуля что-то нервно искала в сумке; рядом устроилась юная мама, на коленях которой свесился ее сынуля. Этот миниатюрный комочек совершенно неподобающе для своего нежного возраста орал. Его узкий ротик криво выписывал латинскую «о» и исторгал невыносимые визги. Было даже удивительным, сколько мощи и потрясающе мерзкого звука могли издать его едва сформированные связки. Этот мелкий монстрик чуть ли не захлебывался в своих слюнях и соплях, которые его мама едва успевала вытирать мягким платочком. Этот ребенок уже успел привлечь к себе внимание всего вагона, более того,он уже стал центром определенных эмоций, которые к него питали практически все в этом усталом поезде. Микро-ярость, наверное так. Да, карапуза сейчас в сердцах ненавидел и свесивший голову старичок, и искоса наблюдающий за ним мужчина, не в силах прочесть и строки своей газеты от ошеломительного ора. В конце концов, бабуля, все это время рывшаяся в сумке, нашла то, что всех нас могло спасти. Она вытянула из своего хранилища маленький зеленый совочек.Ей Богу, я и не думала, как мы все будем благодарны этому совочку….
Бабушка, как фокусник, незаметно поднесла совочек к лицу этого залитого слюнями малыша. Совок этот, к слову, ничего особенного из себя и непредставлял. Обычный, у каждого в детстве такой был. Сколько куличиков в песочнице было слеплено благодаря такому... просто возмутительно много! Именно подобный совочек салатно-зеленого цвета и был предложен в качестве орудия успокоения нашему маленькому попутчику. Как только этот предмет замаячил перед опухшими от слез глазами малыша, его ор сиюсекундно прекратился. Как- то чрезвычайно стремительно, как в обратной проекции, слюни и сопли были втянуты обратно, а вместо мерзкого латинского «о», на его личике нарисовалась приятная и блаженная дуга. Он протянул свои пухловатые короткие ручонки к совку и мертвой хваткой вцепился в него, рывком высвободив его из пальцев бабушки. Когда совок оказался в руках малютки, его лицо стало источать какую-то сладковато-свежую эйфорию, свойственную только детям. Ему просто стало хорошо. Причина этому был,скорее всего этот совочек. То ли цвет ему нравился, то ли форма пришлась по вкусу, но эта пластмассовая штуковина явила собой буквально панацею от его истерики.Малыш перекидывал совочек из одной маленькой ладошки в другую, постоянно показывая маленькие ямочки на щеках и пытаясь что-то сказать. Разумеется, до наших «взрослых» ушей доносилось лишь «Уааагаауаа», но, кто знает, может на неведомом языке детей это и значило что-нибудь.
Такие игры с совочком продолжались не слишком долго. Спустя пару минут, в один из тех моментов, когда совок малыш держал прямо перед своими глазами, в его узкое поле зрения и попала я. Улыбающаяся,уже минут десять неотрывно смотрящая на него. Когда я поймала его удивленно-испуганный взгляд, я, честно говоря, слегка смутилась и отвела глаза на бабушку. Доли секунды хватило на то, чтобы опять посмотреть на карапуза. Он не отрываясь изучал меня. Сначала его глаза округлились, ротик сжался в маленькое тире, а ямочки провалились под кожей. Видимо я его напугала…так я подумала поначалу. Однако, этой догадке не суждено было подтвердиться, так как малек вдруг задергал руками и ногами, давая маме понять, что он хочет встать. Молодая мама,наверное, уже уставшая от постоянных выходок сына, безропотно спустила его на пол поезда. Малыш сполз по ее длинным ногам, обтянутым джинсовой тканью, и через пару секунд его ножки оказались на матовой поверхности. О дальнейших его действиях я не могла догадываться, поэтому мне ничего не оставалось, как продолжать прищуриваться и слегка улыбаться ребенку. Меж тем, на лице малыша произошли какие-то очень резкие перемены. Он все смотрел на меня и смотрел, когда уголки его губ зашевелились и растянулись в невероятно чистой и какой-то фантастически нежной улыбке. Это была не такая эйфорично-туповатая «с» как при игре с совочком, а что-то иное. Да даже не объяснить толком. Именно с этой улыбкой карапуз, зажимая в ручонке свой совок, двинул на меня.Переминаясь с одной крохотной ноги на другую, он целенаправленно приближался ко мне. Наконец, ребенок подошел (хотя «проковылял" было бы нагляднее) ко мне чуть ли не вплотную. Он заглянул мне в глаза, не уставая блаженно улыбаться. Я удивленно смотрела на него, не понимая, чего он хочет.Малыш засмеялся и прищурил один глазик. Я как-то наивно скорчила смешную рожицу, от чего он залился смехом. Громким, но уже не таким давящим как его ор в начале дороги.
- Митя, наша станция – окликнулаего мама.
-Уаагагагааа – прошелестел малютка. Вглядываясь прямо ко мне в зрачки, он вдруг сунул мне свой совок…
…………………………….
- Представляешь! И он подарил мне свой совок! Он только что был для него смыслом жизни! А он мне его подарил! Ты понимаешь?
-Ну да….и что?
- Ну ты ничего не понимаешь что ли! Это – ребенок. Да даже не ребенок, это амеба какая-то. У него еще нет ни воспитания, ни всяких социальных замутов, и прочей шелухи, навешаной в последствии!Ничего!Это как неограненная душа!
-…и?
- Ну и?? А он мне дарит самое дорогое! Ты понимаешь, что этот совок для него значил?
- Хе-хе, нравился ему!
- Не то слово! Он обожал этот совочек! Но когда он отдавал его мне, ему было абсолютно плевать, что эта вещь ему так дорога! Он просто захотел мне ее подарить! И вот эти слова его бабушки при этом…, - и я недоговорила, почувствовав, что меня все равно не поймут.
-Слушай, я ничего не понимаю…
- Пфф…..Ну как ты не можешь понять! Он отдал мне самое дорогое, ничего не требуя взамен! Просто отдал и все! Это же ответ…
- Ответ?
-…да…на вопрос.. – как –то неудачно проговорилась я.