Божественный Платон, разделивший с другими философами теорию душевного моря и уподобивший разумную волю кораблю, ведомому кормчим по бурным волнам этого моря, различал два модуса воли, соответственно двум способам мореплавания, и называл их, по аналогии, первой и второй навигациями.
Первая навигация это, как известно, хождение под парусом. Здесь гребцы не прилагают силы, и ладья идёт сама, движимая ветрами, которые носятся над морем.
В отношении воли это означает, что Логос, или Субъект речи не управляет душой и телом в видах осуществления своих логем, но отслеживает аффекты воли, порождаемые волнениями душевного моря, и выводит их в сферу общения, путём придания им словесной формы. То есть, Логос здесь занят экспрессией аффектов воли, как они есть в себе, и усилением их за счёт сообщительной экспрессии, которая «закачивает» силу внимания ближних в субстанцию воли. Первоначально простой аффект таким способом превращается в театральную маску, или персону, – как персонификация аффекта (страсти).
Описанный модус воли является пассивным и имеет назначение открытия ближнему содержаний воли. Воли, которую Логос не может назвать своей, поскольку она рождается как волна природного моря, соединяющегося с великим Океаном Жизни, и остаётся таковой, не будучи трансформирована в силу, движущую водяные колёса цивилизации. Логос здесь просто говорит о желаниях души, не подчиняя её себе. Отсюда, этот модус более присущ ребёнку, который полагается в осуществлении беспокоящих его желаний на взрослого, нежели мужу, который сам формирует и осуществляет свои желания, и для этого владычествует над волей, укрощая её как дикого зверя, и придавая её силе форму, отвечающую его идеальной цели.
Вот это второе, укрощённое состояние воли, – которую ведут на цепи, как ручного льва, или которой управляют, как конём, с помощью удил, – Платон относит ко второй навигации. В этой навигации гребец, как известно, прилагает силу, упирая веслом в грудь моря, и ладья движется не по ветру, а поперёк и против ветра туда, куда укажет кормчий, выправляющий путь не по береговой линии и не по пассатам, а по светилам небесным, которые же суть боги.
Здесь Логос не открывает содержаний природной воли окружающим, но, напротив, сокрывает их, ибо мужу недостойно обнажаться; недостойно также, чтобы пёс влачил хозяина за собой, или чтобы конь нёс наездника, куда глаза глядят. Грамотный кормчий направляет нос ладьи против волны, чтобы не заливало корабль. И, таким образом, он остаётся сухим, – ибо если он мокрый, значит воля его не является идеальной (сухой), но напитана влагой моря и, тем самым, подчинена в какой-то мере аффекту. То есть, идеалы его искажены и мнутся, подобно мокрой глине, и слабый муж, под видом их достижения, даёт путь страстям души. (Отсюда, с одной стороны, говорят о «подмоченной» репутации общественного деятеля, а с другой, об огне духа, на котором горшечник обжигает свой сосуд. Сосуд же скудельничий, сиречь глиняный, в котором обитает дух, есть метафора человека. Отсюда, такие персонажи философских сказок, как джинны, духи, обитающие в сосудах.)
Как кормчий, способом второй навигации подчиняющий ход ладьи своей цели, находимой по звёздам, могучий муж укрощает дикого зверя природной воли, взнуздывает, седлает его и заставляет работать в своём домохозяйстве: возить поклажу, молоть зерно, поднимать воду. Здесь волна моря, как в мельнице, пущена по лоткам и трубам, послушно бьёт лопатки и вращает колесо цивилизации.
Как Логос, такой муж-герой, укротивший и оседлавший морскую волну (которая в философской и мифологической традиции изображается конём: «волны моря – кони белогривые»; см. Гомер, Старшая Эдда и проч.) уподобляется богу Творцу, который сказал, и стало по слову его. То есть природная воля его целиком подчинена слову (=логосу), так что идея воплощается без искажений. Благодаря этому на земле получаются точные копии идей (сравни: «да будет воля твоя на земле, как на небе»). И град земной становится точным подобием града небесного: жизнь земная благоустраивается по небесным образцам. Таков цивилизационный аспект второй навигации.
Однако практика земной жизни демонстрирует нам искажение идей в их земных копиях. Это доказывает несуществование такого идеального мужа-героя, который полностью подчинил бы себе морского коня, сделал его абсолютно послушным слову ездока, и через это воля мужа стала бы целиком разумной и властной, без примеси аффекта и страдания.
И хотя по Платону идеальный муж есть именно кормчий второй навигации, такого мужа нет на земле. Согласно наблюдениям Платона, такие мужи существовали лишь в начале космического цикла, в «золотом веке»; затем произошла прогрессирующая деградация города и человека.
Согласимся ли мы с Платоном или приравняем его к Прокрусту, который прикладывает к человеку невозможную мерку, и потом огорчает его несоответствием? Неужели вторая навигация бессмысленна, и правы гедонисты, утверждающие, что нужно раскрыть все паруса, полностью отдаться ветрам, опрокинуться и утонуть в бушующем море страстей? Ведь трудно гребцу противостоять течениям, волнам и ветрам; и не всегда кормчий видит звёздное небо над головой. Находит буря, ломает вёсла, заливает ладью; испарения моря сгущаются в тучи, скрывают от кормчего небесные светы, и не знает он, куда плыть. Так стоит ли трудиться, грести против течения, если всё равно корабль обречен на крушение? Если не удаётся выйти сухим из воды и приходится против воли тонуть в бушующем море страсти, стыдясь и презирая себя? Если так, то велико же тогда поругание человека, ибо не может он быть ни разумным, ни нравственным. Отошедший от зверей и не пришедший к богам обречён он на муки Тантала.
И всё же есть человек, которого не знал Платон; о котором известно, что он ходил по водам, как по суше, не омочив ног своих; что велел ветрам и волнам утихнуть, и те слушали его. И не был он Антеем или Гераклом, и утверждал, что бремя человека – легко; и не нужно ему гигантских усилий, чтобы быть собой. С этим героем, имя которому Иисус, связываем мы свою надежду, так как на его примере видим, что вторая навигация возможна: не только как борьба, обречённая на поражение, но как победа.
В чём же ошибка Платона, и чему учит Галилеянин?
Платон полагал, что кормчий, глядя на небо, должен прозревать там идеал, и к нему направлять свою силу в лице гребца, – подчиняя себе все стихии, с помощью технических ухищрений и прямой силы.
Иисус же предлагает отойти от поклонения идеалам. Ибо они, по его мнению, суть не боги, но только представления – продукты ума. Их мёртвость приводит к умерщвлению души и тела в подчинении им. Вместо этого Иисус предлагает единение с живым Богом, который не требует поклонения, но предлагает свободный договор и союз равных. Где нет поклонения, там нет и подчинения, но – уважение, доверие и верность договору. Вместо подчинения Господин уделяет союзнику часть своего Господства, которым держится Космос, или всеобщий Порядок. При этом ему не нужно пыжиться, добиваясь покорности, – все низшие благоприятствуют ему уже только потому, что он – господин. Всё, что требуется от него, для того чтобы ветры несли бы его, а воды стояли бы под стопами его, как стекло, это оставаться другом Богу: блюсти договор, доверять его старшинству и почитать его седины.
Отказавшись от идеалов и заключив союз с Космократором кормчий меняет своё расположение и, вписываясь в единый Космос, уже не противоречит стихиям, не сталкивается с ними, но всегда пребывает на пологом склоне волны, свободно двигаясь по ней, не ощущая её разрушительной силы и не подвергаясь ей.
Итак, мы видим, что вторая навигация по Платону это борьба со стихиями и подчинение их, ради достижения идеальных форм быта. А вторая навигация по Христу это внимание, почтение и верность договору. Осуществление каковых расположений требует знания своего Господина. Это знание мы получаем в откровении Бога, каковым явилась земная жизнь Сына Его, Христа Иисуса.
Нетрудно видеть также, что вторая навигация по Христу отвечает природе человека, как животного политического, живущего в общении, союзе и договоре. Тогда как вторая навигация по Платону оставляет человека в сфере ремесла и труда. То есть, не смотря на провозглашение человека существом свободным, Платон предписывает ему участь раба, тогда как Иисус предлагает человеку жизнь свободного.
И эта жизнь не суть сидение и бдение в «святая святых» наедине со своим кумиром, в непрерывном оказании ему всяческих знаков покорности, почтения и выражений любви, как это предлагает нам религия персонального поклонения (бхакти) Господину (Ишваре). Но – сотрудничество с Господином, участие в делах его. Подобно тому, как Адам в Раю не пятки лизал Господу, а работал в Саду с женой-помощницей. Так же Иисус сказал: не те послужили мне, что славословили меня и воскуряли мне, но те, кто оказал честь и правду брату своему. И: «видевший брата видел Отца».
Дело нашего Господина – откровение Любви Отца к детям своим, человекам. И содержание вассального договора с Ним есть, во-первых, взаимное признание божественного достоинства личности ближнего и неисследимой тайны её; во-вторых, взаимное соблюдение свободы, равенства и достоинства братьев, участников общения и взаимодействия. Откуда следуют: взаимное почтение и презумпция свободы и невинности лица; свободные и честные обмены и союзы равных; равенство сторон в этих обменах и союзах; верность свободным соглашениям; и, наконец, принятие и соблюдение закона, охраняющего перечисленные условия общения, и продолжающего их в конкретные области жизнедеятельности,
Таким образом, внимая ближнему, ты внимаешь Господину, оказывая честь ближнему, почитаешь Господина, соблюдая равенство и правый суд, творишь дело Господина.
Отсюда замечаем, что особенность второй навигации по Христу состоит не только в общительном характере усилия, но в направленности этого усилия в сторону брата (ближнего), а не в сторону Господина. Так что Господин находится не перед тобой, а за спиной твоей. И паруссия = присутствие Его побуждает не к Нему оборотиться, но вспомнить о брате своём: о том, кто он есть в очах бога Отца.
________________________________________________
На этом закончено наставление юнге о Второй Навигации. Желающего подробнее ознакомиться с представлением человека как сосуда, души как моря, и жизнедеятельности как кораблевождения и рыболовства, – отсылаем к трактату «Метафизика Благой Вести».