Не смей!
Целую неделю она не верила, что её муж вернулся с войны. Целёхонький, всё на месте. Уж, насмотрелась она на калек, думалось, что оттуда возвращались только инвалиды. А тут, такое счастьице, прямо-таки божий дар: МУЖ ВЕРНУЛСЯ!!
Неловкость она испытывала при встречах с соседками, вернее, с солдатскими вдовами, она начинала стыдиться своего счастья. Прямо, хоть на улицу не выходи, заточи себя в доме, как в тюрьме!
Да и муж перестал на неё покрикивать, даже ни разу не ковырнул её пальцами в бок. Раньше, бывало, по поводу и без повода мог затрещину залепить, а сейчас молчал, всё думы какие-то про себя думал, не смеялся – так для отвода глаз оскалился и в миг опять хмурый. Правда, по ночам в постели, как чёрт изголодавшийся, прямо спасу нет, замучивал иной раз до утра. А утром снова молчуном становился. Что с ним произошло? Раньше балагурил часами, на посиделках больше других шутил, песни голосил после выпивки. А сейчас – молчун, всё о чём-то думал про себя…
Решила она выведать тайну. Ночью попросила: «Ты никогда не говоришь о войне… Фашисты, какие они?» И тут с мужем случился психический припадок. Он вскочил с постели в трусах и заорал с такой мощью, аж, жилы на шее вспучились, в соседних дворах залаяли собаки, в приступе гнева его зрачки засветились в темноте. Невменяемо он всё орал на неё: «Ты, дура деревенская… не смей! Слышишь, не смей… Не смей! слышишь, не смей…» Потом схватил топор возле печки и размахнувшись ударил остриём по деревянной лавке. Потом снова удар топором по лавке и вновь ей орал: «Не смей!» Она зажалась в угол избы и заплакала, боясь пошевелиться… Вдруг муж успокоился, тяжело задышал, отбросил топор под лавку… Мёртвая пауза заполонила дом… сквозь тишину раздался слабый глас: «Коли не хочешь накликать беды... никогда не задавай вопросов о войне… ни-ког-да… »
Записано со слов сына фронтовика
Игнатия Валерьевича Соснина.