Давно окончилась война, подрастает поколение, не знавшее взрывов бомб и свиста пуль. Но фронтовики не могут забыть ужасов войны, да и раны не дают забыть.
Не любят фронтовики говорить о своих ранах и пока могут работать – работают. Илью Ефимовича, бывшего фронтовика, кое-как уговорили лечь в больницу на обследование. Он всё время отнекивался, говоря, что работы много, нечего попусту в больнице отлёживаться, пусть лежат те, кому это действительно необходимо. И хотя нет-нет да и схватит его острая боль, тогда он подумывает, “а может и стоит лечь на обследование?”, но отпускает боль, как будто боится оставаться надолго, и тогда бывший фронтовик забывает о том, что совсем недавно хотел обратиться в Госпиталь. Но однажды в хмурый осенний день здорово заговорили фронтовые раны. Пришлось вызывать неотложку. Врач осмотрел его, послушал, пощупал пульс, отругал, что так поздно обратился за помощью, на что он ответил:
- Я первый раз после войны обратился за помощью, и то, потому, что прижало крепко! Откровенно говоря, не люблю лежать в больницах! Во время войны в госпиталях навалялся – хватит! Но там хоть ранения, хошь не хошь – лежи! А сейчас предпочитаю хворать дома.
- Вот и плохо! – безапелляционно произнёс врач. – Собирайтесь. Поехали в больницу.
- А может микстур там, или таблеток каких? – робко произнёс больной.
- Вот там и назначат и таблетки, и микстуры.
Делать нечего. Пришлось ехать.
И вот госпиталь ветеранов Великой Отечественной войны. В больнице светло, чисто, культурно.
“Вот и стенгазета висит: предостерегает от заражения туберкулёзом. Нарисованы даже палочки, которые изобрёл какой-то Кох! – подумал он, проходя мимо наглядной агитации. ; Вон какие большие, похожи немного на червяков. Кому придёт в голову глотать этих мерзких червей?! Ах, вон как! Они увеличены во много раз. Фактически их видно лишь в электронный микроскоп. Во как! А какой вред наносят человеческому организму! А вон ещё плакат, но уже о гипертонии. Нет, чтоб вешать на стены юмористические плакаты, от них и выздоровление быстрее идёт, а то понавешали: понасмотришся – поневоле разболеешся!”
-Что вы там ворчите? – спросила сопровождающая его медсестра.
-Да ничего! – с досадой произнёс он.
Процедура оформления: кто, год рождения, откуда родом, на каких фронтах воевал, да ещё целую уйму вопросов… Устал бывший фронтовик, устал сильнее, чем на работе. Но вот наконец-то определили ему палату, медсестра отвела его, указала кровать, повесила табличку на спинку кровати, лежит, мол, такой-то-такой-то, в Госпитале с такого-то числа, болен тем-то.
- Илья! Ты ли это? – услышал он, едва попав в палату.
- Аким? Какими судьбами? – удивился Илья. – Вот ни думал, ни гадал, что встречу тебя, дорогой то-варищ!
- Да и я не ожидал встретить тебя. В той атаке ты упал, я думал – погиб мой фронтовой друг.
- Ранен был. Санитары вытащили из-под огня.
- Я тоже был ранен в том бою, в госпитале провалялся до Победы, а потом на Восток, японскую Квантунскую армию бить…
- Сколько лет прошло, как окончилась война, а вот встретились где.
Долго продолжались бы воспоминания о войне, о товарищах, навсегда оставшихся на полях сражений, кто-то, во время наступления, наскоро похоронен в братских могилах, а при отступлении – так и остались лежать на родной земле уснувшие вечным сном воины. Кого местные жители похоронили, а иных некому было придать земле.
Вошла медсестра и поставила Илье Ефимовичу систему. Лекарство не торопясь капало из бутылочки и поступало в вену. Бывший фронтовик незаметно задремал. И снится ему сон: весна. Уже близка победа. Фашисты яростно сопротивляются. Приказ – выбить неприятеля с высотки и занять оборону. Фашисты ведут яростный огонь, солдаты вжались в землю: никто не хочет погибать, тем более, что скоро конец войне, это все чувствуют. Но кто-то должен начать атаку. Так кому же, как не тебе, комиссар, поднять солдат своим примером. Перед атакой и во время атаки – все солдаты, во время смертельной битвы все становятся одинаково дороги и вместе с тем одинаково далеки, и уже не думаешь, что могут убить тебя, бежишь вперёд, думая только о том, чтобы скорее добежать до вражеского окопа, выбить врага из укрепления. Он выскакивает из окопа и кричит: “За Родину! За Сталина! Ура-а!”, и не столько видит, сколько чувствует, что за ним поднялся батальон. Он бежит вперёд и вдруг что-то толкает в грудь и с криком “Ура!” падает, падает медленно и не чувствует земли, она где-то далеко-далеко…
Илья Ефимович чувствует, что его кто-то трясёт за плечо, затем смутно видит встревоженное лицо своего боевого товарища, испуганную санитарку, прибежавшую, чтобы убрать, в случае чего, капельницу, пляшущую у кровати.
- Что это тебе приснилось?
- Перепугал я всех. – виновато произнёс Илья Ефимович. – Часто мне снится бой, где я получил последнюю рану. Моя тоже пугалась поначалу, а потом пообвыкла. Воюю во сне! Ничего с собой поделать не могу.
- Ничего! Здесь подремонтируют, может не будешь воевать ночами. Хотя бы года два будешь спать спокойно. Я ведь тоже вижу во сне этот бой. Но я “воюю” поспокойней.
- Когда мы перестанем “воевать” по ночам?
- Да наверное, когда нас не будет!