Вчера наступит завтра

 
Люба не успела  нажать кнопку лифта, как получила удар по голове. Очнулась в багажнике машины. Сильно хотелось пить. Машину постоянно подбрасывало. Каждая кочка причиняла нестерпимую боль, голова раскалывалась, тело ныло.  «Кто? Куда везут?».
     Догадывалась, что её  похитили из-за дара, которым она обладала. 
     Люба могла, глядя в глаза человеку, вернуть ему память или наоборот – отнять её. В считанные секунды она подчиняла человека своей воле. Главное – поймать взгляд. Она предвидела беду, предсказывала будущее. Только личной судьбы не могла ни предсказать, ни изменить. А счастье и любовь  заблудились по дороге к ней.
     Люба была младшим  ребёнком в семье. Она не знала своего отца, он ушёл от них, когда девочка ещё не появилась на свет. Сказал, что услышал голос, который позвал его,  и пропал навсегда. Мать хотела избавиться от беременности, но Люба крепко держалась за ниточку, соединяющую её с жизнью.
     Испробовав все методы, женщина  пошла в больницу. Но прямо на приёме у врача  мать   почувствовала первое шевеление ребёнка, как будто тот просил одуматься, не убивать его. Соскочив с кресла, она накинула халат и выбежала на улицу.
     Шёл снег. Слышала,  когда идёт первый снег,  надо загадать желание, и оно обязательно сбудется.
     «Пусть моя кровиночка родится здоровой и будет счастлива»,- сказала вслух и заплакала.
     На крыльцо больницы вышел доктор, хотел отругать, но, увидев большие красивые глаза, полные слёз, взял её озябшую руку и обнял, нежно по-отечески -  это был сухонький, совершенно седой, но еще крепкий мужчина.
     - Что же вы, дурёхи, с собой делаете? – тихо сказал он, гладя её  по голове. -  Как зовут-то?
     - Ира, - всхлипывая,  вымолвила она и добавила. - Я решила оставить ребёнка.
     - Ну и хорошо, вот и  молодец. Первенец?
     - Нет, у меня уже есть две дочери, - ответила  Ирина, вытирая слёзы.
     - Где два, там и третий вырастет. Иди в палату, - сказал спокойно и проводил до двери роддома.
     Ирина родила здоровую девочку.
     Квартира, где они жили, была небольшой двушкой. Сёстры занимали одну, побольше, а мать – другую комнату, поменьше. Вера училась в третьем классе, Надя -  в первом, а Любе исполнилось два года. Она любила рассматривать учебники и вместе с Надей выучилась читать, считать и писать.
     «Мои Вера, Надежда и Любовь», - говорила по вечерам  мать, укладывая   дочерей спать. Они росли дружными.  Средняя  Надя, зная, что ей достанутся вещи старшей сестры, часто говорила:
     - Верунь, ты запачкала платье. Дай застираю, чтобы не осталось пятен.
     - Надюшка, я сама. Знаю, оно тебе нравится.
     - И мне нравится, - вздыхала Люба. 
     - Любочка, и тебе достанется. Я буду носить его аккуратно, - успокаивала младшую сестру Надя.
     Надя была хозяйственной девочкой. С шестого класса уже готовила еду на всю семью. Из  изношенных вещей умудрялась выкраивать салфетки, шарфики, платочки.  Когда подросла, то из старых материнских юбок и платьев шила одежду себе и сёстрам довольно приличную.
     В шестнадцать лет она по уши  влюбилась в тридцатилетнего мужчину, разлучила его с женой, оставив детей без отца.  В народе говорится, что на чужом несчастье, счастья не построишь. Народная мудрость -  всегда правда. Напрасно Надежда пыталась устроить личную жизнь,  ничего не получалось. «Муж» постоянно бросал её, уходил к законной жене и детям. Затем возвращался, Надежда прощала его, а он снова уходил. 
     Промучившись так три года, она продала комнату, доставшуюся ей  от бабушки, и исчезла.  А год назад прислала через какого-то грека письмо, в котором сообщала, что жива и здорова. Просила не искать её и не волноваться. Словами: «Прости, мамочка, я вас всех часто вспоминаю и  очень люблю», - заканчивалось послание средняя дочь Надежда. Ирина прижала листок к груди и почувствовала тепло, идущее от него.
     - Где ты, кровиночка моя? Что с тобой? – шептала она.
     - Ма, ты с кем разговариваешь? – Вера подошла к ней, обняла и поцеловала.
     - Надюша весточку прислала, - голос её дрожал.
     - Только не плачь, мамуль. Всё будет хорошо! Вот увидишь,- успокаивала средняя дочь.
     Вера, черноглазая, с большим ртом и тяжёлыми скулами, была очень везучей. Ещё в детстве, когда ей исполнилось пять лет, она на даче упала в колодец, рассматривая там звезды. В больнице  сказали, что ребёнок "родился в рубашке" и отделался только ушибами и испугом.
     Что-то в ней было не от мира сего. Девочкой она мечтала попасть в волшебную страну, которая ей часто снилась по ночам, где она шла по полю, усыпанному цветами. Девушкой Вера часто смотрела в небо,  и ей становилось страшно от непостижимости таинства Вселенной.
     Три сестры – Вера, Надежда и Любовь. Каждую поджидала своя доля, у каждой был свой путь, каждая должна была прожить свою жизнь. Однако судьба готовила им испытание, которое они должны будут пройти вместе.
     Для Любы оно уже началось. Сначала её долго везли в багажнике машины,  затем с завязанными глазами тащили по лесу. Девушка постоянно спотыкалась и падала. Крапива жгла тело, ветки  больно хлестали по лицу.
     Упав в очередной раз, она осталась лежать на земле, но сразу получила удар плетью  по ногам. Изловчилась и сняла повязку с глаз. 
     - Аза, прекрати бить! Никита приказал не трогать её!  Нам несдобровать, - услышала она  приятный  бас.
     - Сам-то как тукнул её  по голове?  Чуть не убил,  - ответил звонкий женский голос с цыганским акцентом.
     - Чуть не считается.   
     Цыганка последний раз ударила лежащую на земле Любу. Та закрыла голову руками и не шевелилась, усмиряя боль своей силой воли. Заметив, что она сняла повязку, Аза испуганно  закричала:
     - Иракли! Завяжи ей глаза, только не смотри на неё. Брат Никита говорил, что она -  ведьма.
     Мужчина повиновался, но предупредил:
     - Не бей  по ногам. Скоро ...
Он не успел договорить, как получил удар плетью по спине.
     - Учить меня вздумал, грек. 
Женщина снова  хотела ударить его, но тот выхватил плеть и спрятал за пазуху.
     - Побереги силы, скоро река,- снова услышала Люба красивый бас.
     - И руки свяжи ведьме, - успокаиваясь, продолжала командовать Аза. Иракли подошёл сзади и завязал девушке глаза. Но завязал не сильно, так чтобы она могла видеть дорогу под ногами, и руки оставил свободными, шепнув:
     - Не снимай повязку, а то свяжу.
     - Вот сверканёт зенками и попадёшься к ней на крючок, - захохотала Аза, и смех её разнёсся по лесу.
     - Каждому воздастся по содеянному, - буркнул  под нос грек.   
     Шли ещё примерно с  час,  затем послышался всплеск вёсел.
     - Сестра! Вы что задержались? - услышала Люба девичий голос.
     - Дела были в городе, - скупо ответила Аза.
     Лодку приятно покачивало, и Люба задремала, склонив голову на могучее плечо Иракли.

   Ей снилось, что она на реке. Сняла с себя платье и обнажила стройное тело, солнечный лучик коснулось её прекрасного  лица, длинной шеи, покатых плеч,  груди. Девушка улыбнулась во сне и, погрузившись в чистую реку,  поплыла по течению, а вокруг неё резвилась рыбёшка.  Наплававшись, Люба вышла на берег, и  струйки воды, стекая по изгибам её фигуры, исчезали в песке. Она наклонилась, чтобы зачерпнуть воды, но вода удалялась от неё. «Дай напиться», - хотела закричать, но не  услышала себя.
     - Она что-то хочет сказать, - сквозь сон услышала Люба  голос грека.
     - Открой ей рот, -  Аза потянулась и прикрыла ладонью, как козырьком,  глаза от солнца.
     Иракли  сорвал скотч с губ девушки.
     - Пить, - попросила  Люба.
     Ей вложили в руку кусок, похожий на хлеб, и дали напиться жидкости, кислосолёной на вкус.
     - Куда вы меня везёте? Что вам от меня надо?
     - Будешь болтать,  грек быстро закроет  рот, - услышала она знакомый голос Азы.
     Подплыли к берегу, Иракли помог Любе сойти на землю, затем она услышала всплеск вёсел удаляющейся лодки. Шли ещё некоторое время.
     - Придётся развязать ей глаза, впереди болото, - сказал грек.
     - Не смей таращиться на неё и  не оборачивайся. Она пойдёт за тобой. За ней этот найдёныш,  потом – я. 
     По болоту шли шаг в шаг. Люба пыталась разглядеть похитителей. Их было трое. Рослый грек шёл первым, его фигура напоминала крепкое дерево. Он уверенно продвигался по непроходимому, на первый взгляд, болоту. На вид ему было лет двадцать восемь.
     За Любой шёл высокий мужчина,  он был в плаще, так что невозможно было определить его возраст. Замыкала шествие Аза, одеяние скрывало её фигуру, но  угадывалось: молодая сильная женщина. На всех были плащи с капюшонами, закрывавшие лица. Идти было трудно и страшно. Под ногами жадно чавкало своим гнилым ртом старое болото.
     Начинало  темнеть.
   - Поторопись, Ираклии! - крикнула цыганка. - А то к ночи не успеем.
   - Усмири свой норов. Дорогу через болото знаю только я, - он хотел оглянуться, но Аза крикнула:
   - Не смей!
   - Скоро гиблое  место, - продолжал грек, - где Яхо казнил твоего Тимофея и растерзал Гордея.
   - Вот и поторопись! А то эта ведьма, - она кивнула в сторону Любы, - своими чарами  всех нас околдует.
   -  Тогда все здесь и  сгинем, - пробурчал мужчина.
   - Брат Никита говорил, что её силу, побороть невозможно.
   - Неужели сильнее твоих женских чар?
   - Скоро мы  её душу отдадим Сатане, - злобно ответила женщина.
   - Не жалко такую-то красоту?  - он  оглянулся.
Этого и ждала Люба, она поймала взгляд мужчины и заставила его забыться. Иракли упал, как подпиленное дерево, уснув мертвецким сном.
   - Ведьма! - завизжала цыганка. -  Нас здесь прикончит Яхо.
   - Мне всё равно, что сделает с тобой  Яхо, я  его не боюсь, -  Люба выбрала момент, резко обернулась и встретилась взглядом с  Азой.
   -  Ведьма, ведьма, гореть тебе в огне!
   - Спать, - приказала девушка. Женщина упала, сон сковал её сознание.
   Высокий человек сбросил плащ, и Любовь увидела  бледное лицо молодого мужчины, его рот тоже был заклеен. Люба резким движением сорвала скотч и услышала спокойный голос:   
   - Не бойся. Я свой, они силой удерживают меня. 
   - Кто они? Что им  надо? Куда мы идём? – посыпались вопросы.
   - Зови меня Игнат. А как тебя звать.
   - Люба.
   - Я дважды пытался бежать, но они меня догоняли и возвращали.
   - Да кто они?
   - Это душеверы — остатки секты.
   -  Как ты попал к ним?
   -  Я занимаюсь исследованием сектантства.  В наше время секты приобрели черты фанатизма. Они одурманивают людям  разум. Вводят  в заблуждение. Отбирают жилье, деньги…
   - Что-то я не слышала о такой секте. Как, ты сказал, они называются?
   - Душеверы. Когда-то их насчитывалось десятки тысяч. Они верят, что  душа Христова  переселилась в старца Савелия, которому душеверы поклоняются. В общине господствуют разврат и жадность. Ненависть и ссоры доходят до кровавых истязаний и убийств. Их осталось  около трехсот человек. Еще в  Екатеринбурге человек десять, которые помогают им сбывать изумруды. Я напал на  след, но Никита  вычислил меня, а Иракли похитил. Они мастера похищать людей и издеваться над теми, кто не подчиняется им.
   - Я вижу, и  над тобой издевались,- Люба увидела шрамы на лице.
   - Да. Душеверы  раздевали меня догола и оставляли на съедение насекомым. Я  заболел. Всё тело было покрыто болячками. Меня бросало то в жар, то в холод. Я терял сознание и мечтал, чтобы оно навсегда покинуло меня. Но  периодически приходил в себя. Страдания мои продолжались три дня.  Потом меня бросили в тёмный сарай. Рано утром пришёл человек весь в чёрном и отнёс меня  подальше в лес -   умирать. Тело уже не чувствовало боли, оно было покрыто сплошной коростой. Полчища  муравьёв поедали мою плоть. Я бы там и умер, если бы из утреннего тумана не появилась фея. Её длинные белые  волосы светились на солнце. Она склонилась надо мной. Потом три месяца Надежда  Прекрасная  выхаживала меня в шалаше, который сама и соорудила из еловых лап.
   - Кто? Повтори, имя своей спасительницы.
   - Надежда Прекрасная! Она сказала, что её так мать в детстве называла.
   - А как она выглядела? – с беспокойством  спросила Люба.
   - О, я красивее не встречал. Белыми волосы,  голубе, как утреннее небо,  глаза, - он долго описывал достоинства Надежды. Люба  поняла: это её сестра, которая исчезла три года назад.

     Надежда  встала рано утром, чтобы собрать свежей травы для отвара, который она каждое утро готовила старцу Савелию. Пришлось зайти подальше в лес, где девушка и натолкнулась на тело умирающего Игната. Она осмотрела его и поняла, что, если ему не помочь, он умрёт здесь, в непроходимом лесу. Надежда соорудила прямо над Игнатом  шалаш, обложила его тело лечебной травой, напоила и оставила, а сама поспешила в общину, где ждал её старец, которому поклонялись все душеверы. Она стала приходить к больному каждое утро, делала ему примочки, поила настоями и отварами. Вскоре его дела пошли на поправку.   Игнат стал самостоятельно  выходить на прогулку. Когда в очередной раз он прогуливался  по лесу, то случайно увидел Надежду, которая, скрываясь  от лишних взглядов, спешила к нему, и подумал: « Какая же она красивая! Что стоит этой  девушке  каждое утро приходить к нему в шалаш, растирать его тело всякими мазями и отправляться опять в общину?» А вслух сказал:
   - Доброе утро, моя фея.    
   - Говорите тише, в лесу голос разносится очень далеко, - она посмотрела ему в глаза, улыбнулась и добавила, - вот вы и выздоровели, я теперь вам не нужна.
   Она споткнулась и упала. Игнат поспешил помочь ей подняться, он осторожно довел её до импровизированного жилья, посадил на еловые лапы, которыми был устлан пол, и стал разминать ушибленное плечо.
   - Теперь мой черёд лечить тебя, моя фея, - сказал он.
   - Ничего, до свадьбы заживёт, - весело ответила девушка.
   - До какой свадьбы?
   -  Меня готовят к спасению грешных душ.
   - Тебя посвятили, в чём будет состоять твоя миссия?
   - Пока нет. Но мой отец, который приближён к старцу, сказал, что  скоро это случится.
   Игнат уже не растирал, а гладил  плечи, шею, потом нагнулся и стал целовать каждый пальчик на ногах. Надежда закрыла глаза, а он продолжал ласкать её.
   - Мой, мой, только мой, - повторяла девушка.
   - Тише, тише, в лесу голос слышен очень далеко, - Игнат закрыл ей рот поцелуем и с новой силой продолжал любить её.
   - Только мой…
   - Да, моя фея, да.

       Люба, молча, слушала рассказ о страшных людях, в руки которых попались она и сестра.
   -Я оставил её, чтобы проследить за Иракли, который пошёл через болото. Только он по каким-то приметам и отметинам знает дорогу в общину. Аза заметила меня. Они связали мне руки и ноги.  Заклеили  рот и оставили на краю болота,  где через сутки и подобрали на обратном пути. Что будем делать? – обратился к ней  Игнат.
   - Я заставлю их вывести нас из болота.
   - Я не пойду с тобой. Там моя Надежда и будущая жена.
   - А кто тебе сказал, что мы возвращаемся?  В жизни ничего не бывает случайного. Я должна во всём разобраться, - решила Люба. И добавила. - Твоя фея – это моя сестра. Брат Никита,  по-видимому, мой папочка, с которым я мечтаю познакомиться.
   - Надо спешить, - забеспокоился Игнат, -  а то ночь застигнет нас  в дороге.
   Люба подошла к спящим, что-то сказала, поводила над ними руками.  Иракли с Азой встали и пошли по болоту уверенным шагом, не оглядываясь и не говоря ни слова.
   И всё-таки ночь настигла их на болоте.
   - Иракли! Ты когда-нибудь ночевал здесь?- Люба посмотрела прямо в глаза греку.
     - Да,- покорно ответил тот.- Здесь перед гиблым местом есть ночлежка, я сам её соорудил.
   Люба заподозрила неладное: «Зачем ему ночевать на болоте, если он знает дорогу? Почему не боится страшного  Яхо,  которым недавно пугал всех?».
     - Веди нас туда.
   Ночлежкой оказался небольшой деревянный домик, сделанный из брёвен, внутри которого можно было переждать ночь. Стали устраиваться на ночлег.  «Будем спать по очереди, - сказала Люба. - Сначала ты Игнат и  Аза, а потом -  мы.
     Оставшись наедине с Иракли, Люба решила проверить свои догадки. Она посмотрела на него и спросила:
   - Яхо, который убивает людей,   это- ты?
   - Нет, это Гордей, - ответил грек, которого я убил.
   - Ты же говорил, что Гордея растерзал Яхо. Значит Яхо - это ты. А за что ты расправился с Гордеем? - Люба приготовилась слушать истории этих загадочных мест.
 
   - Гордей любил Азу, а она собиралась замуж за Матвея.  На кануне свадьбы их обоих отправили в город. Гордей тоже знал дорогу через болото. На обратном пути   он завёл Матвея в гиблое место и просил оставить Азу. Но Матвей и слушать не хотел, он рассказывал о своей любви к ней, кричал во весь голос, что лучше утонет, чем откажется от любимой. Тогда Гордей  припугнул, что  выжжет ему  глаза, он надеялся, что  перед лицом смерти, Матвей  откажется от Азы. Но сильный и смелый мужчина смеялся ему в лицо и кричал, что для  любви достаточно иметь душу и сердце. Гордей не оставил ему ни того, ни другого.
   - Откуда ты это знаешь?
   - Гордей сам мне все рассказал.
   Однажды нам пришлось вместе ночевать в этой избушке. Он напился до чертей и вышел. Я пошёл за ним. Гордей стал что-то искать на болоте. «Что ты ищешь?» -  поинтересовался я. «Сердце, в котором живет Аза», - ответил он и рассказал, как казнил Матвея, как потом, вернувшись в общину,  придумал историю о гиблом месте и злом болотном духе Яхо, который на его глазах растерзал  Матвея. Все поверили ему, только не я, потому что сколько лет хожу по этим местам, а никогда Яхо не встречал.
  - И что же ты сделал с Гордеем? - Любе не терпелось услышать развязку.
  - Я  убил Гордея в ту ночь, когда он рассказывал, как истязал Матвея. Гордей кричал, что всё равно Аза ему не достанется: Савелий никогда не даст согласия на женитьбу, что он сам слышал, как старик говорил Никите об этом, как  злорадно усмехался в свою бородку. Мне легко было скрыть это убийство. Я всем рассказывал его же историю, как из болота появился страшный Яхо и утащил на дно  бедного Гордея. И мне все поверили. Любовь – это дар Божий. А человек, который убил любовь, не должен жить на земле. Но и в земле ему нет места. Он должен истлеть  в болоте, потому что его душа такая же гнилая и черная, - закончил грек.
   - Иракли, ты так красиво говоришь. - Люба с доверием посмотрела ему в глаза.- Как ты попал в общину?
   - Меня Матвей полуживого выловил в реке и всю дорогу тащил на себе. В общине меня выходили. Но я не помню кто я и откуда.   
   - Иракли,  зачем вам  я?
   - Мне приказал брат Никита похитить тебя. Сказал, что так надо. Да я и не спрашивал.         
   - Расскажи мне о  Никите. Я думаю, что он - мой отец.
   - Рассказывают, что в общину Никита пришёл сам. Сказал, что ему во сне явился старец и указал путь. Его провозгласили мессией и приблизили к  Савелию.
   Люба многое узнала от Ираклия и об отце, и о средней сестре Наденьки, и об общине. 
 
   Аза  не спала и  всё слышала про муки и смерть её возлюбленного. По её лицу текли слёзы, она вспомнила своего Матвея.   Как хорошо им было вместе! Он всё свободное время отдавал ей, не уставал говорить красивые слова. Боготворил её и  мечтал о детях от той, которую любил больше жизни. Он дольше всех работал и больше всех находил изумрудов, самые крупные тайком приносил Азе. Савелий не давал им разрешение на женитьбу, боялся, что Матвей перестанет так рьяно добывать изумруды. Аза  всхлипывала. 
   - Люба, - тихо, чтобы не разбудить Игната, позвала она девушку.
   - Что тебе?
   - Прости, меня,- сквозь слёзы взмолилась Аза.
   - С чего это ты стала такой доброй? 
   - Я слышала всё. - Она заплакала, но продолжала. - Мне сказали, что ты- ведьма и посылаешь нам несчастья и беды. Если я приведу тебя, то душа моего Матвея переселится в младенца. Он скоро родится у Лары.
   - Успокойся, - тихо сказала Люба.
   А сама подумала, как просто в наше время убить человека, а самое страшное, что большинство убийц безнаказанно ходят по земле. Как спокойно мы  слушаем  в новостях о том, что людей похищают, берут в заложники, истязают, расчленяют, казнят. Что творится с человечеством? Кажется, в Библии сказано, что наступит время, когда живые будут завидовать мёртвым. Это время пришло! Мы говорим, оглядываясь в прошлое, что раньше здесь было море, а в этом лесу водилось зверья и птицы видимо-невидимо. Теперь только во сне может присниться чистая речка, из которой захочется напиться.
     Раньше люди умели сопереживать. А сейчас при встрече мы бросим соседу: «Привет! Как жизнь?» И, не дослушав, мчимся по своим делам. А, может быть, соседу хотелось рассказать, что дела у него никуда не годятся, что дети выросли, и он стал им не нужен.
   Мы перестали сострадать.  А раньше всей улицей играли свадьбы и скорбели всей улицей, провожая соседа в последний путь. Это было раньше.
   Мы тоскуем по прошлому, значит, завидуем тем, кого уже нет, то есть -  мертвым. От безысходности слабые люди стали поддаваться уговорам, появились мошенники, которые начали создавать свои секты, заманивая туда людей, обещая в загробном мире красивую и беззаботную жизнь.
   - Прости меня, - повторила Аза.
   - Вот ваши душеверы, что дали тебе? -  раздумывая, спросила Люба.
   - Это секта, в которой царят разврат и беззаконие, -
перебил  Игнат. Он давно проснулся и внимательно прислушивался к разговору. - Они опасны, очень...
   - Я убью старца, - сорвалось с губ Азы, её чёрные цыганские глаза загорелись огнём мести.
   - Убить врага легче, чем обратить его в друга. Ты забываешь, что в общине есть люди, которые нуждаются в нашей помощи. Подозреваю, что это мои отец и сестра. Мы должны спасти их.
   - Милая моя, ты сказала «мы», значит, поверила мне,- обрадовалась Аза.
   - У меня нет выбора. Когда нет выбора, легче принять решение.
   - Я готова служить тебе, - сказала цыганка.
   - Мне служить не надо, давай послужим тем, кто в нас нуждается.
   - Савелий стал очень осторожным. Перехитрить его будет трудно, - добавил Иракли.
   - Этого я возьму на себя,  я же ведьма, - Люба улыбнулась и посмотрела на Азу.
   - Мы теперь вместе, что-нибудь придумаем, - вмешался Игнат.

   Светало. Опустился туман на землю. Когда встало солнце, туман стал редеть и превратился в лёгкую дымку, группа людей собралась в путь.
   Первым шёл могучий мужчина, он беспрекословно  повиновался  девушке, которая шла за ним.
   За девушкой шагал Игнат, замыкала шествие Аза. Теперь они были объединены одним делом, одним стремлением. Нет, не отомстить, а помочь. Они решили лишить пастуха его стада. Для чего пастух лелеет и растит ягнят? Для того, чтобы в один прекрасный день забить их и съесть. Он волен делать со своим стадом всё, что пожелает, а, если нет стада, тогда и пастух не нужен.
   Только к вечеру группа добралась в общину. В посёлок вошли Иракли, Аза и Люба, которой для верности завязали глаза..
   - Где Игнат? – спросил Никита и внимательно посмотрел на  Любу, которая очень была похожа на его жену Ирину.
   - Мы не нашли его, - ответила Аза.
   - На болоте остались только  куртка и пакет с едой. Вероятно, его растерзал Яхо, - сказал Иракли.
   И ему все поверили.
   Надежда, услышав, что её любимого больше нет, убежала в лес, нашла шалаш, где они с Игнатом провели счастливые дни,  и долго плакала, пока в просвете не появилась до боли знакомая  фигура. Она узнала его и лишилась чувств.
   - Любимая, что с тобой? Очнись, - шептал тот, осыпая её поцелуями.
Надежда открыла глаза и произнесла, задыхаясь от счастья:
   - Проклятый грек сказал, что тебя убил Яхо, - она стала гладить его лицо, убеждаясь, что это не сон.
   - Иракли  теперь наш друг.
   Игнат  рассказал всё, что с ним приключилось за время, как они расстались.

   Иракли на следующий день с Азой снова отправились в город за третьей сестрой – Верой. Она нужна была для того, чтобы состоялось публичное сожжение трёх сестёр: Веры, Надежды и Любови, на которое соберутся все члены секты. Вера  нужна была и  для осуществления плана, который разработали Игнат с Любой.

    Позвонив в дверь, грек протянул Вере  записку и  остолбенел, увидев её. Это была та женщина, которая явилась к нему во сне и разбудила, когда голодная медведица была совсем близко. Это она указывала ему путь по болоту. Это о ней Иракли думал, когда смотрел на небо и молился незнакомке, считая её богиней. Какой восторг испытало его сердце, узнав, что она настоящая, живая - и рядом. «За неё я отдам свою жизнь», - подумал мужчина.
   Вера прочитала записку и быстро собралась в путь.
   Всю дорогу через поле, лес, реку и болото Иракли оберегал Веру.
   Аза не мешала им наслаждаться природой, ей знакомы были те чувства, которые зарождались у тех в сердцах.
   Через два дня Вера была в общине. Там уже ждали их,  для казни было всё готово.
   Казнь была назначена на утро.

   Ночью Люба услышала условный стук  в дверь комнаты, в которую она была заточена. Это  Аза пришла освободить её. Тихо, чтобы  никто не заметил, они направились в дом Никиты. Туда Иракли привёл Веру, крепко держа её за руку. Он готов был уничтожить любого, кто хотя бы подумает причинить ей боль. 
   Игнат с Надеждой уже поджидали их у двери. Все осторожно вошли в комнату, где увидели спящего на одних досках Никиту -  отца трёх сестёр. Вера, Надежда и Любовь смотрели на человека, породившего их, а теперь  готового отправить на костёр. Что творилось у каждой в душе, ведомо только им одним.
   «Папа», - позвала Люба. Смешанные чувства овладели ей. Никита открыл глаза.
   Люба сразу поняла, что он тоже попал под влияние  Савелия, который, как и она, мог управлять сознанием людей. Это Савелий мысленно их отца в общину, отняв его у семьи, и указал дорогу через болото. Старец мог многое, но болото отнимало у него его дар. На болоте он был бессилен и никогда не покидал общину. Ему было предсказание, что конец его власти положат Вера, Надежда и Любовь, рождённые в одной семье. Одного старец Савелий не знал, что у Любы был дар сильнее, чем у него. Она могла повелевать Савелием и снимать его влияние, а он не мог препятствовать её силе и влиять на сознание девушки. Поэтому держал её  взаперти и велел завязать глаза, когда поведут на площадь.
   Люба взяла отца за руку, посмотрела в глаза и что-то произнесла, понятное только ей самой. Её взгляд добрался до глубин его памяти и, как на пленке, она увидела сначала младенца, потом мальчика, затем юношу, а вот и свадьба отца с матерью, рождение Веры, Надежды. А дальше Любе пришлось всё стереть из памяти, как будто  засветить плёнку, и кроме чёрных кадров на ней ничего не осталось.
   - Папа, ты узнаешь нас? – голос Веры дрогнул.
   - Кто вы? Зачем здесь? Где я? – заволновался Никита.
   Иракли удивлённо смотрел на Никиту, Игнат не верил своим глазам, а Аза тихо плакала в углу комнаты. Она понимала, что наступает новая жизнь, в которой не будет её возлюбленного. За то время, как Люба сняла с неё и Иракли  влияние старца, они  сделали столько добрых дел. Азе помогала любовь к Матвею, а Иракли - к  Вере.
   Люба умыла лицо и  снова взяла  руку отца. Она стала заполнять его память новыми событиями. Кадр за кадром она рисовала там картины прошлого, которое он пропустил. Всё это длилось около часа.
  Очнувшись, отец не мог нарадоваться встрече со своими дочерьми. Он расспрашивал их о матери, плакал от избытка чувств и клялся покончить со старцем. Никите рассказали, что надо будет ему сделать завтра утром.
   - А потом я убью его?
   - Не стоит, папа. Змея, у которой  вырвут жало, не опасна,  - улыбнулась Люба. Ей нравилось называть этого странного мужчину отцом.
   - Надо спешить, - забеспокоилась Надежда. - Савелий болен и плохо спит. Он может проснуться в любое время.
   - Любочка, ты готова? – Вера обняла свою младшую сестру, прижала к груди и незаметно перекрестила, как делала в детстве.
   - Я пойду с тобой, дочка, - подмигнул ей отец. – И я убью его, если он проснётся.
   - И я с вами, - Надежда пошла к выходу. - Савелий привык ко мне и допускает к себе в покои.
 
    Опасения не оправдались - старец Савелий мирно спал. Измученная Люба в глубине души побаивалась соперника. Думала, хватит ли ей силы побороть его способности.
  Она осторожно подошла к кровати,  взяла его руку и нагнулась, чтобы не пропустить миг пробуждения. Старец закряхтел, затем  быстро открыл глаза и поймал взгляд Любы, который парализовал его. Они застыли и несколько секунд смотрели друг на друга, как два врага, готовые к схватке. С одной стороны - начинающий дряхлеть, но обладающий большой силой подчинять своей власти людей, старец, с другой  – юная девушка, которая направляла все свои способности на добро. Кто победит в схватке?
   Савелий попытался оторваться от пронзительного взгляда, но не смог повернуть головы, тело не слушалось его. Хотел закрыться рукой, направить поток силы, которая делала его слабым, в сторону.  Никита разгадал его намерения и крепко сдавил Савелия:   
- Лежать! Дочка, давай я его придушу.
- Он нам нужен живой. Тем более, что теперь я буду управлять его сознанием. Правда, Савелий? 
   Тот кивнул головой. 
   Настало утро. Старец Савелий начал проповедь: «В душе человека пребывает сам Бог. И сам Он наставляет человека Своим словом. Памятью человек уподобляется Богу Отцу, разумом — Богу Сыну, волею — Духу Святому. Отец — свет! Сын — живот! Святой Дух — покой. Отец — высота! Сын — широта! Святой Дух — глубина!»
   Люба слушала его через ширму, где находились и её сёстры, но пока не вмешивалась в его проповедь, чтобы никто не заподозрил неладное, и не началась паника.
   Старец продолжал:
- Чувственно Бог существует в природе, а духовно — в человеческой душе. Душа человека существовала до сотворения мира. После смерти душа благочестивого человека переходит в тело живого праведника или новорожденного. А душа беззаконника - в животное. Воскресения тел не будет. И сама кончина мира ограничится истреблением грешников. Христос должен в нас зачаться! Родиться! Возрастать! Учить! Умирать! Воскресать и возноситься! Везде церковь, где два или три собраны во имя Христово. 
   Все слушали, затаив дыхание,  и ждали казни, которая исцелит их грешные души и  улучшит жизнь в общине. 
   Но вдруг  Савелий  громким голосом сказал:
-Прошлое изменить нельзя, но оно откликнется в будущем. Оно настигнет вас завтра. А спасут ваши грешные  души Вера! Надежда! Любовь!.
     На помост взошли три сестры, одетые в длинные белые балахоны, лица закрывали белые накидки, они были похожи на ангелов, спустившихся  с небес.
   - Вот ваши спасители! - старец указал на женщин, - Вера (та скинула с лица накидку), Надежда ( распустила свои белые волосы, которые загорелись на солнце, и никто в этой красивой девушке, не узнал  кроткую и послушную дочь Никиты) и Любовь! Она подняла руку и все, кто увидел её глаза, замерли.- Слушайте их и повинуйтесь, - уже прокричал старец  и упал на колени перед сёстрами.
   Как по волшебству загорелись  импровизационные кресты, на которых были распяты чучела Сатаны, Смерти и Яхо!
   Толпа ликовала. Празднование очищения затянулось до поздней ночи. Правда, многие не поверили старцу и решили утром  требовать казни.
   Но Вера с Иракли, Надежда с Игнатом и  Люба с отцом уже были далеко. Эту ночь они провели в избе на болоте. Аза отказалась идти с ними.У неё были проблемы с законом, к тому же  только она одна знала дорогу через болото…
   - Люба, в общине много обманутых. Ты ведь поможешь им? - говорила Аза при расставании.
   - Приди за мной, когда посчитаешь нужным, - девушка обняла и поцеловала цыганку: Люба знала, что больше они никогда не встретятся.
    Судьба…