Мироходы, часть 1, глава 4. Погоня

               
                ( П Р О Д О Л Ж Е Н И Е )

               
      Через две сотни шагов они вышли на петляющий в примятой и перепутанной траве след. В его конце, уткнувшись лицом в густой куст полевой ромашки, лежал Виктор. Его повернули на спину. На почерневшем лице застыла гримаса ужаса. Остекленевшие глаза были устремлены в чужое лазурное небо.
      Друзья переглянулись. Обуявший их страх не позволял долго оставаться на открытой местности. Казалось, вот-вот снова в воздухе появится  летящий каратель Слонг, или еще кто-нибудь более страшный. Подхватив на руки худенькое тело Виктора, поспешили обратно к оврагу.

      Владимир лежал на жестком холодном полу плывущей платформы. Сознание то прояснялось, то вновь погружало в небытие. В минуты просветления беспокоила мысль о чем-то важном, что еще не все сделано. Что-то надо сделать, но что? Это беспокоило, тревожило и понуждало к действию. Медленно поднявшись на колени, уперся головой в угол. Мозг сверлила настойчивая мысль: «делай, а то поздно будет!» но не было сил вспомнить, что надо делать. Цепляясь ослабевшими руками за сидение, он поднялся во весь рост и, потеряв равновесие – рухнул за борт.
      Тихо шелестела листва большого, обломанного от верхушки до самого низа, дерева. Под его густой тенью, неловко подвернув ногу, лежал Владимир. Сквозь головную боль медленно пробивалось сознание. Открыв глаза, долго смотрел вверх. Через густую сетку ветвей проглядывало небо. Отдельные кучки облаков, причудливо меняя формы, то сливались, то вновь расходились. На их фоне, широко распластав крылья, парила большая птица.
      Собравшись с силами, опираясь на шершавый ствол, медленно поднялся. Кровоточили и саднели многочисленные царапины. Костюм был порван во многих местах. Болел затылок, кружилась голова, к горлу подступала тошнота. Прислонившись спиной к дереву, унял  текущую из носа кровь и осмотрелся.
      Поблизости, группами и в одиночку, росли такие же незнакомые  деревья. Раскинувшуюся перед ним луговину окаймляли густые кусты. За ними синела гряда невысоких сопок.
      «Платформа шла над холмами. Значит, друзей надо искать там» - работала практичная мысль. Он еще раз основательно осмотрел окрестности. Вдали, из-за сопок, показалось небольшое оранжевое облачко. Делая равномерные зигзаги, оно быстро приближалось. Это настораживало. Мелькнула мысль: «облака так двигаться не могут. Это что-то другое, непонятное. Раз так, то надо поостеречься». Он продолжал пристально наблюдать за маневрами странного явления природы. Вскоре обрисовались контуры большого плоского диска. От него веяло опасностью. Бежать было некуда. Да и бесполезно – кругом голая степь.  Стало страшно. Он прижался к дереву, обхватив ствол руками. Захотелось слиться с этим исполином, стать его сутью, просить защиты, лишь бы не оставаться наедине с надвигающимся ужасом. Он чувствовал – смерть неумолимо наплывала. Он закрыл глаза и страстно молил вслух:
      - Господи пронеси! Пресвятая дева Мария, пресвятая Троица, спаси и помилуй!
      Острая боль обожгла позвоночник, сильный разряд прошил тело. Обессилевшие руки судорожно цеплялись за корявую кору. Во рту скопилась горечь и он, теряя сознание, рухнул к подножью дерева. Но от удара о землю тут же пришел в себя и сел, прислонившись спиной к стволу дерева. Внезапный ребячий визг заставил оглянуться. В полусотне шагов, в предсмертной агонии,  бился какой то зверек, похожий на зайца. «Похоже, тоже приходит в себя, а может и совсем отходит? Слава Богу, мне, кажется, повезло больше. Ну, хватит рассиживать, пора  на поиск».
 Выбор направления оказался удачным. Через полчаса медленной ходьбы, все еще сказывались последствия нападения чудовища, увидел следы. Тропинка  в густой цепкой траве была натоптана совсем недавно. Вскоре, по следу, подошел к заросшему оврагу. Раздвинул колючие ветки кустарника и, взглянув вниз, радостно вскрикнул: - братцы! Дорогие мои, живы! Снизу на него смотрели исцарапанные, в кровоподтеках, опечаленные лица друзей. Они сидели в скорбном молчании возле свеженасыпанного холмика, накрытого большой зеленой дерновиной.
      - Что же мы Лизаньке то скажем? – с горечью произнес Ефимыч, - ведь у нее скоро ребеночек должен родиться, теперь уже, сирота. На сносях она.
      Долго предаваться скорби не позволяло постоянное ощущение где-то притаившейся опасности. Наскоро обсудив свое положение, не теряя времени, отправились в путь, решив как можно дальше и скорее покинуть место побега.


              П Р О Д О Л Ж Е Н И Е        С Л Е Д У Е Т