Последние каникулы
Часть 2.
Профессор
Голубые искорки, отражаясь в молочно-белых гранях купола, достигали основания гигантского зала и, казалось, заполняли все пространство небесной пылью. Серебристо-синий шар, парящий под куполом, снизу казался размерами с футбольный мяч. Запрокинув голову вверх, Дмитрий завороженно наблюдал за игрой голубого дождя из света. Шар, видимо, являлся источником музыки, неизменно заполнявшей все вокруг.
- Это главный хранитель информации, - пояснил Ингвальд о шаре. - Все книги, собранные в этом зале, в виде сгустков энергии сосредоточены в нем.
- То есть это гигантский сервер? Явно продвинутая модель – и не шумит, - зачем-то грустно пошутил Дима.
Недавно виденный сон оживал в его памяти и со скрупулезной точностью материализовался. Гигантский зал – аквариум, галечный «черноморский» пол, бесконечные стены книжных полок, на которых располагались фолианты в одинаковых шоколадно-коричневых обложках. Теперь ему была понятна расшифровка аббревиатуры на «библиотечных штампах». АКS – Академия Космических странников. Во сне он только не заметил голубого шара под куполом.
- Ну, пока, еще увидимся. А тебе сейчас сюда, - Ингвальд подтолкнул Дмитрия к стене, из которой немедленно выдвинулась лестница.
Юноша не успел опомниться, как оказался на одном из «верхних этажей» книгохранилища. Книга его «тезки» Дмитрия Сергеевича Николаева вновь была в его руках. Может, перелистнуть страницы и узнать, что же такого особенного он напишет лет через 20, и тогда станет, наконец, ясно, чего все ждут от него?
Разговор с Профессором - Незнакомцем начался так же, как это происходило во сне. Быстро опустившись на своей лестнице как на эскалаторе, Профессор, все же больше похожий на Незнакомца, такого же молодого, обаятельного и ироничного, обратился к Дмитрию:
- Ах, это вы, Дмитрий Сергеевич! В первый день и уже посещаете наше хранилище мудрости! А вот эту книгу вам еще рано читать. Пробуждение было не слишком неприятным? – заботливо поинтересовался Незнакомец, между прочим.
- Как видите, Дмитрий Сергеевич, и наш мир тоже полон чудес, - он почти торжествовал. – Как говорил один из ваших классиков: «рукописи не горят». Но и не только….*
Заложив одну руку за спину, другой небрежно опираясь на перекладину своей лестницы, Профессор возвышался над книжными полками как полководец над своими солдатами.
- Мои файлы были изъяты, кем? – не меньшее удивление у Дмитрия вызывала способность Незнакомца стоять на самом краю лестницы и чувствовать себя столь легко и естественно.
Сам же он судорожно вцепился в свое «транспортное средство» и старался не смотреть вниз.
- Ах, милейший Дмитрий Сергеевич, понятно кем – Брайаном, с которым вы уже встречались, и иже с ним.
- В моих файлах не было ничего особенного. Ничего такого…
- Ну, это как сказать, - Незнакомец обернулся и заулыбался миловидной высокой блондинке, поднимавшейся мимо них вверх. – Хелло, Андгрем, чудесно выглядите.
Андгрем при этом раскраснелась от удовольствия и слегка притормозила движение своей лестницы. Дмитрия, которого девушка решительно не замечала, поразило, с каким волнением она обратилась к Незнакомцу.
- Профессор, как мои дела? Вы уже читали?
- Да, да. Уже лучше, - назидательно закивал головой ее учитель.
- Правда? – Андгрем вновь просияла, - знаете, ведь чтобы войти в тему, прочувствовать прозу Льва Толстого, я напросилась в выход в мир Земли, век ХIХ. А когда я смогу увидеть вашу рецензию на мою работу?
- Завтра утром, на Факультете. До конца первой пары я абсолютно свободен и буду в полном вашем распоряжении. – Незнакомец расплылся в своей неизменно обаятельной улыбке, провожая ее взглядом.
Дмитрию показалось, что еще секунда, Незнакомец, как заправский дамский угодник, поцелует ей руку. «Типичный препод средних лет, не пропустит ни одной симпатичной студентки», - заключил про себя юноша.
Профессор усмехнулся, и словно бы в ответ на его мысли.
- Вот ведь казус. Внешность этой девушки обманчива. Она не гуманоид. И ей очень сложно прочувствовать прозу вашего соотечественника Толстого. Особенно трудно ей дается понимание судьбы Анны Карениной – что значит «несчастная любовь» и «броситься под поезд»? Признаться в первом варианте ее сочинения – исследования меня до крайности утомили рассуждения об отсталости земных средств передвижения. Боюсь, и выход в ваш мир ей не поможет.
- А вы хорошо знаете русскую литературу?
- Не всю, только гениальную.
Незнакомец привел в действие какой-то механизма, книжные полки в непосредственной близости от них раздвинулись, обнаружив круглый люк – дверь.
- Прервемся на коктейль.
В стеклянной комнате за стойкой дымчатого цвета они пили из высоких бокалов дымящуюся оранжевую жидкость, состав и приятный вкус которой Дима никак не мог для себя определить и идентифицировать. Сквозь прозрачный пол проглядывались очертания другого книгохранилища. Библиотечный бар был пуст, настенные сосуды кубической формы, в которых и готовился «фирменный коктейль» источали клубы желтого пара. Гомон читателей, шум библиотечных лестниц приглушенно звучал где-то далеко. Здесь же все дышало уединением.
- Что теперь со мной будет? И где Женя? – явственно ощущая ком в горле, задавал свои вопросы Дима.
- Женя в безопасности. Ее здесь нет, к сожалению. И не может быть. Она не избрана. Но не беспокойся, с ней все будет хорошо. А тебе временно придется жить в Академии, в качестве вольнослушателя, например. Присмотрись. Может быть, решишь сдать вступительные экзамены и останешься надолго.
- Нет, - решительно покачал головой Дима и отвел глаза в сторону.
- Н-да, затеряться между мирами, утратив единственный родной – это должен быть осознанный выбор. – Незнакомец отставил в сторону пустой бокал.
Их беседа тет-а-тет, глаза в глаза приобретала все более откровенный характер.
- Знаешь, ты мне напомнил меня самого, мой первый день в Академии, - взгляд собеседника Дмитрия туманился грустью.
- Мне было тоже что-то в районе семнадцати лет. Меня все здесь поразило – эта музыка, представители чуждых цивилизаций шокировали, тогда еще иллюзорные барьеры не применялись, и каждый представа в своем подлинном обличии. Я сразу выбрал специализацию, и здесь в соседнем зале прочитал свою первую книгу из сокровищницы вселенской художественной литературы. Представь, в этом зале нет ни одной книги из моего родного мира. Ни одной гениальной книги за многовековую историю! Решение остаться здесь навсегда пришло почти в первый день, впрочем, у меня не было иного выбора. Я прочитал весь этот зал. Эти книги заменили мне все… Впоследствие выбрал преподавательскую карьеру. Недоброжелатели говорят, что книги мне заменяют просторы Вселенной, а выходы в ее миры меня пугают.
Действительно, Обитель я покидаю только в экстраординарных случаях. Последним случаем был ты. Но они заблуждаются. Как и другие странники, я познаю миры. Но только по их литературному наследию, если таковое имеется, конечно.
Дмитрий гадал, сколько же лет Незнакомцу. Сейчас перед ним сидел молодой мужчина лет тридцати пяти, при первой встрече им с Женькой он показался восьмидесятилетним стариком. В парке хулиганов строил двадцатипятилетний парень.
- А ваш мир, родной, как часто вы его посещаете?
- Не посещал и не буду. Никогда. – Изменившимся голосом после долгой паузы ответил Незнакомец. Руки нервно сжимали новый бокал с коктейлем. – Не хочу, …не могу. Я один из немногих…, выживших. Мой мир мертв. Погиб. Много лет назад. Ничего не осталось. Я выжил только потому, что был избран Космическими странниками. А моя семья, все, кто были близки… Одна из самых развитых техногенных цивилизаций Вселенной бесследно канула в лету. Заложница технического прогресса. Произошло нечто вроде в вашем понимании атомной войны. Жизнь ни в каком виде восстановлению не подлежит. И теперь мой мир – это руины, которые скоро обратятся в космическую пыль.
Коктейль остыл. Незнакомец замолчал. Взгляд его, устремленный куда-то вдаль был непроницаем. Дмитрий понял, что сейчас он очень далек от библиотечного бара, от него самого и любимых книг. Он снова вернулся в свой покинутый мир и бродил его закоулками как неприкаянный.