Сонная Аня стояла посреди идеально вылизанной кухни и вглядывалась в настенные часы в форме чайничка. Где-где маленькая стрелка.
- Чистота, плюнуть некуда, - констатировала она про себя - Пол мою в три часа ночи, сплю до четырех часов дня. Прямо богемный образ жизни.
Она на автопилоте налила и включила чайник. Подошла к холодильнику. И снова застопорилась. На полках холодильника те немногие продукты, уцелевшие от её приступов обжорства, были расставлены в ровные ряды по размеру и составу. Аня медленно достала сыр и масло. Крышку хлебницы она открывала уже с опаской. Но там как раз ничего не удивило. Почти засохшая жопка батона. Аня решила отрезать себе кусочек, или отколоть, как получится. Гладкое лезвие ножа как-то само приятной прохладой легло на запястье. Что ей делать? Она опять ест? Или не ест? Опять решать. Хочешь что-то хорошо закрепить в памяти, развесь воспоминания по знакомому интерьеру. Вот стол. Вчера, точнее сегодня ночью, она бешено оттирала столешницу от грязи, чуть не с вместе с покрытием, и решала, ну, почему же она такая несчастная. Кафельная стенка напротив девственно сияла. Её тяжело было оттирать. Но ночью Аня была уверенна, если сделает это, утром произойдет чудо. Не произошло. Раз и всё. Она вернула взгляд на блестящий нож в своей руке. И никаких больше мыслей и никаких проблем. Кровь быстро остановится, нужна горячая вода.
Аня подошла к раковине и повернула кран. Воды не было. Ночью есть, днем уже нет.
- Опять отключили, - вслух произнесла Аня. - Какая же ты неудачница. Просто вселенская. Всё против тебя. Сама корова. Мужики над тобой смеются. Похудеть не можешь, как нормальный человек. Захочешь умереть, и то не получится.
Она закрыла кран. С досадой бросила чистый нож в раковину и отошла к окну. Руки режут на показ обиженные подростки. Куда надежнее с окна и вниз. Пять секунд. Полет нормальный. Аня вгляделась в тротуар перед подъездом. Не получится. Спасут. Хочешь, чтобы спасали, тебя топят. Хочешь умереть, спасут. И жить не получается и сдохнуть. Какой-то безвыходный тупик.
Аня убрала со лба мешающие волосы и задрала голову.
- Мне уже ничего не надо. Можно просто это прекратить как-нибудь? Сколько можно издеваться над убогой? - громко проговорила она в потолок.
И тут же раздался звонок. Пришлось идти открывать.
В дверях стояла женщина с опасной бритвой в руке. Аня опять посмотрела наверх. Удивленно и с благодарностью.
-Окей, - кивнула она в потолок. — Спасибо.
На пороге стояла Катерина - жена Волобуева. Она тоже посмотрела вверх, вслед за Аней.
- Здравствуй, Ань. Спишь, что ли?
- Здравствуйте, проходите. Да, у меня тут запоздалый завтрак. Чайку? - Катерина не отказалась. Аня всё ещё думала, что это ангел смерти, посланный по её просьбе. Но они просто прошли на кухню. Аня стала суетиться с чаем, а Катерина села за стол и не никак не проявляла себя посланником небес.
К чаю совсем ничего не осталось. По правилам каждой подготовки к похудению сладкое всегда уничтожалось в первую очередь. Разве что зимние запасы. Аня достала с верхней полки шкафа, где хранились заготовки, оставшиеся ещё с прошлого лета, литровую банку. С трудом открыла и в чашку полилась тягучая прозрачная масса, похожая по составу на ранний мед.
Аня поставила нехитрое угощение на стол и села пить чай с гостьей.
- Я тебя разбудила? - Катерина пробовала неизвестное варенье, стараясь не капнуть на сверкающий стол. - Дело молодое. Поздно гуляешь, поздно встаешь. Как у тебя чистенько, тихо. Ни то, что у нас. Убираешь, убираешь. Когда двое детей, это всё равно, что снег счищать в снегопад. Я что пришла. Я у тебя цветы поливала, видела колохнезия у тебя привитая, цветет. Но тогда ещё почек не было. Сейчас, уже, наверное, есть. Я у тебя срежу отросточек, чтобы свою привить. Моя не привитая, не цветет.
- Чего у меня? Вот этот красный? - Аня дотянулась до подоконника и переставила на стол цветочный горшок. - Да заберите его весь.
Правильно, что его на отростки делить. Надо все цветы, которые ещё Персик не переколотил, раздать по соседям. А то, потом кто их будет поливать? За котом Танька ещё присмотрит. Цветы повянут, а в чем они виноваты?
- Ну что ты! Тут один горшок вон какой красивый. Жалко. - Стала отнекиваться Катерина с плохо скрываемой надеждой, что всё-таки не жалко.
- Забирайте, — подтвердила Аня. — А то его Персик обкусает. У других растений колючки, а этот обречен.
Очень довольная Катерина придвинула горшок к себе ближе.
- Ну, спасибо. А ты что бледненькая такая? И вроде осунулась, похудела. Круги под глазами. Заболела? Ты, главное,с нашими больницами не связывайся. Лечись, во, мёдом. - Катя черпанула из чашки побольше. - У меня мужа надо было в больницу устраивать. Так начинается старая песня. Сделали - два хирурга на три района. Всё же для народа. А лето. Один ещё и в отпуску. Очередь. К шести утра приедешь. В три ещё не примут. Хорошо у нас мама моя. Она уже уходит туда с бутербродами, с журналами. Девочка–врач понимает, по бумажкам всё выписывает, заочно. А кто сам с переломами, больной, там сидит. И не уйдешь. Это нам рядом, а люди со всего города едут. Специалисты теперь не в каждой поликлинике есть. Нет, с нашими больницами болеть это надо очень хорошее здоровье.
Правдивый рассказ прервало явление сонной Татьяны.
- О, Танька. Ты как? Соскучилась уже? - подпрыгнула от удивления Катя.
- Привет. Я на совсем, — пропела Таня, растягивая слова. Все эти ночные события, дороги, часовые пояса перегрузили её явно не выспавшееся сознание. Спасти могло только кофе и сахар.
Но сообразить сейчас, где тут добыть спасительные кухонные наркотики Татьяна не могла. Утомленная одним только переходом из комнаты в комнату она уселась за стол передохнуть.
- Как ты? Как Вовка? - повернулась она к Катерине.
- А что мне, квадратной, будет. Порхаю. Вовке сказали, скорее всего надо кресло инвалидное. Говорят, временно. Он с виду держится, а всё равно переживает весь.
Катя спокойно рассказывала, прихлебывая чаек. Татьяну же такие новости разбудили.
- Да ты что! Хуже стало?
- Сам виноват. Делать упражнения ему некогда. Нашел работу дурацкую, не мог сказать, надрывал спину. Ещё с матерью своей. Он же мать свою разыскал. Тоже, намотался по поездам, а это совсем не надо было.
- Мать нашел?
- Нашел. Сюда перевез. - Катя на секунду запнулась, желая прокомментировать это событие отдельными специальными фразами. Но заела этот абзац остатками варенья. - У меня от бабушки полдома в Утянке. Продать так и не смогла. Вот пригодился. Да жалко её. Дети её сразу как-то хорошо приняли. Ей вообще курорт после свалки и фанерных стен. Сама она, ну, золотой человек. И знаете, не какая-то клуша деревенская. Она в политике разбирается. Все новости, все газеты, всем интересуется. Если бы ей учиться в свое время. Но пока трезвая. Сама старается, не пьет. Но если случай представится, на язык попало. Всё понеслась, родимая. - Катя остановилась, опять подбирая слова, а потом махнула на всё это рукой. — Да, у нас всё одно по одному. Это вы рассказываете. Одна из Парижа недавно. Другая. Ты откуда? Из Англии?
- Сейчас расскажем, - встрепенулась Таня. - Кормить в этом доме будут?
- Бери, да ешь. Чё в гостях? - гостеприимно среагировала Аня. - Только звиняйте, бекона, как у вас на Швейцарщине, нема.
- С беконом - это по-английски. По-швейцарски, шампиньонов нема, - уточнила Татьяна. Так как спасать её от сонно-голодного состояния явно никто не горел, пришлось встать и подползти к холодильнику. Картинки из холодильника будили не хуже местных новостей. Татьяна выпрямилась и медленно повернулась от открытой дверце к столу.
- Товарищ, вы меня пугаете, — произнесла Татьяна.
- Сама себя пугаюсь, - понимающе отозвалась Аня.
Катерина их речевых кодов не понимала. Ей было и не интересно.
- Что это я понять не могу? Вроде мёд. А вроде что-то с дыней или немного огурцами отдает. Какой-то свежестью. Цвет не мёда. Варенье какое-нибудь? - Катя обнюхивала почти пустую чашку, но угадать не могла.
- Это у нас Анька насмотрелась голливудских любовных фильмов, - рассказывала Татьяна, как посвященная в эту историю. - А там всё заливают кленовым сиропом.
- Это он, что ли?
- Да от куда? - продолжала Татьяна. - Наши клёны не доятся. Клёнов-то у нас не найдешь. Зато берез полно. Наша изобретательная Аня посчитала их вполне равноценной заменой. Это сироп из березового сока. Только в этом году она по Парижам гоняла. И вообще, дела сердечные. Наверное, прошлого ещё стоит.
Татьяна повернулась к Ане с этим не то вопросом, не то утверждением, а заодно посмотреть, может, зря она завелась про Париж. Но Аня никаких эмоций не выказывала. Сидела, пила чай. Спокойно. Только смотрела вроде бы на Татьяну, а получалась сквозь.
- Очень вкусный. И не приторный. - Не уставала восхищаться Катерина. - А сахару сколько уходит?
Так как Аня спала, не закрывая глаз, и на вопросы не реагировала, продолжать пришлось Татьяне.
- Вообще без сахара. Уваривается на медленном огне. Я видела. И густеет. Сок сладкий. Вода улетает. Вот такой получается.
- Сахару не надо, хранится, сырье из земли растет. Девчонки, это же готовый продукт на продажу!
- Давайте! - нарастающий азарт Катерины и без кофе разбудил Татьяну. - Зарядим фирму. Будем фасовать и на разлив торговать. Нет. Лучше будем самогон гнать. Бирюзовый. Буратино для взрослых. Почувствуй себя дровами.
- Да я вам серьезно говорю. Я же по образованию технолог пищевой. Правда, поработала по специальности мало. Раньше, до революций, на нашем консервном. А потом всё государственное накрылось. А частникам технолог нужен только чтобы химичить. Чтобы затрат на три копейки, а продавать по три рубля. А то, что это жрать невозможно, это не важно.
- Да идей у нас как грязи, только денег нету. Это же надо сварить, сохранить, разлить как-то. А кто соберет? Его сначала собрать надо. - Вообще, идея наварить псевдоголливудского зелья на продажу Татьяну как-то сразу увлекла. Автоматом в сонных мозгах накидывалась схема бизнес-планчика. Но первые же его пункты вернули с долларовых облаков обратно. На кухню. И, кстати, чужую. Так как у Татьяны теперь ни дома, ни кухни, ни даже табуретки собственной в этой реальности нет.
- Да это всё решается. Берёшь оборудование. Это будет две машинки. Одна варит. Другая тут же разливает, - не унималась Катерина. - А кто соберет? Да хоть бы в Утянке деревенских сподобить. Там ни одного рабочего места. И людей, правда, осталось полторы калеки. Сколько лет уже ничего не сеют. Все поля березами заросли. Это же не кедр. Ветер бруньки носит, моментально поле зарастает.
Аня до этого молча и внимательно изучавшая узор налипших на дно стакана чаинок, вдруг подняла глаза и искреннее удивленно спросила:
- Что действительно есть такое слово? Бруньки. Я думала это рекламщики придумали.
В гостиничном номере, обставленном без особых излишеств, но добротно и чистенько, на не застеленной кровати сидел Вадим. «Не родной» матрас слишком выпирал над кроватью. Вадим еле доставал ногами до пола. Вид у него был заблудившегося мальчика, который забрел в чужой номер, где кровати слишком высокие и стулья, наверное, слишком неудобные и каша слишком горячая.
-Ты, Вадим Саныч, выдохни. Что тебя принесло. Всё что можно я сам узнаю, не сомневайся. - Саша сидел в кресле напротив и не скрывал своего неудовольствия. Нет, шеф у него мужик нормальный, но всё же начальство, оно тем лучше, чем дальше. Так хорошо началось - оплаченная поездка «типа по работе» в провинциальный городок, уютный номер в лучшей по местным меркам гостинице. И тут на всё это насыпался незваный босс. И, похоже, с не кратковременным визитом.
- Не могу я сидеть на месте. Я чувствую, я её потеряю навсегда. Мы больше не увидимся. Как? Как так может быть? В один момент исчезла. И неизвестно где. Может, в самом деле, ментов подключим?
- А по поводу. Криминала нет. Она не убита, не ранена, слава богу. Уехала. Так у неё отпуск. Имеет право. А может, Саныч, не судьба. Или точнее судьба. Она вас разводит.
Вадим спрыгнул с кровати и стал ходить по комнате. Туда-сюда. Любимое его занятие в последнее время. Вот только мог и в своем кабинете притворяться маятником. Что притащился?
- Это не судьба, это я урод, - начал рассуждать Вадим. - Я нас развёл. Я объясню, попрошу, не знаю. Я смогу ей объяснить, только увидеть бы её. Пусть только найдется.
Саша давно уже хотел это сказать. Ему надоело изображать сочувствие. С самого начала к этой пустой трагедии он отнеся с иронией. Такая история есть в каждой второй семье. А не в каждой первой, потому что там из командировки раньше времени никто из супругов не возвращался.
- Любила бы, давно бы появилась. Если бы любила, простила. Фраза стандартная, но верная.
- Ты мне будешь ещё про любовь объяснять, - начал беситься Вадим. - Сейчас третьего позовем, накатим по пол-литре, и обсудим, какие бабы суки.
- Я не объясняю. Я говорю, что вижу. Это вы сейчас ничего не видите. Хотела свинтить. Денег мало или просто надоел. Девушка то огонь, видная. А тут повод. Можно выглядеть не стервой, а бедной овечкой.
Вадим, наконец, перестал бегать по комнате. Он остановился у кресла и угрожающе навис над Сашей. Но тот был спокоен.
- Она не такая, - медленно проговорил он. - Она никогда бы.
- Давай, по морде мне ещё съезди. Всё, всё из-за баб. А ваша Аня сидит сейчас с новым дружком, и новые планы строит. И плевать ей, что вы, какой день ни спать, ни есть.
- Она не такая, - почти обиженно выкрикнул Вадим. - Она не строит. У неё никого нет. Я точно знаю.
- Да откуда ты знаешь? Она сама вам говорила? Тогда конечно. Точно. Если бы любила…
- Да мне не надо, чтобы она меня любила. Я её люблю! Я её хочу видеть! Пусть не любит меня, только чтобы рядом была… Что ты расселся! Вставай!
- Стою давно, - орал в ответ Саша.
Они направились к выходу. План был простой. Это родной город Ани. Надо обойти всех её родных и детских подруг. Вот только родственников нашлось вагон и маленькая тележка. Всех за неделю не обойти. Но кого это останавливает.
Аня так и сидела за кухонным столом, уставившись в пустую чашку. А вот Татьяна с Катериной развернули бурную деятельность. На столе появился калькулятор и бумага для записей.
- Да, затраты выходят не детские, - смотрела на высвечивающиеся цифры Катерина. - Тут сходу нельзя. Надо всё посчитать.
- По статистике, из пяти начавших свой бизнес четверо разорятся в первый же год.
Катерину умные слова не убеждали.
- Но если бы мы взялись, девчонки. Мы бы сделали. Вот сто процентов, эти четверо – мужики. Что они могут организовать? А у каждого пятого замом и бухгалтером были бабы. Их начальник пальцы гнул, а они вламывали.
Отвлекла их от азартных расчетов Аня. Она резко встала из-за стола и по-солдатски доложила:
- По-моему я сегодня так и не умывалась. Пойду в душ.
- Пошла опять рыдать, - шепнула Татьяна, наклоняясь ближе к Катиному уху.- Любовь её, с которым, она в Париж ездила. Практически жених. Люблю, жить не могу, дышать не буду. А она заходит, а он с бабой в постели. Лежат голышом. Смеются. Ну, Аньку перемкнуло. Над ней смеются. Конечно, не над ней.
- Вот же гады, - тут же подхватила новую тему Катерина. - Что же ему надо? Ведь всё при ней? Что не хватает? А я смотрю, она как простыня, круги под глазами. Болею, говорит.
- Да. Плачет всё время. Вроде успокоится. И опять. А этот гад хоть бы позвонил. Ушла и ушла. Не ожидала от него. Такой всегда положительный. Так говорил страстно. Правда, мы вчера телефон отключили. Может, он и звонил. Но по такому поводу мог и приехать. Но она говорит – увижу его, помру. Даже подумать о нем не может – сразу или плачет, или блевать тянет!
Катерина понимающе и сочувственно посмотрела на дверь ванной, а потом, потягиваясь, выпрямилась, расправив плечи.
- Ой, Танька. Сколько я, уже, вот так не сидела, не сплетничала. Много лет. Серьезно. Как мало человеку для счастья надо. Да пошили бы все эти мужики.
Кто хорошо проводил время, так это братья неудавшиеся детективы. Штаб наблюдения они перенесли в сауну, где с новыми подругами ночи на пролет не смыкали глаз. Как и обещали. Пару раз они чуть не засветили место своей новой засады. Дядя звонил и спрашивал, почему так громко музыка, ведь это привлекает внимание к машине, и почему вторые сутки трубку берет Петя, ведь он велел меняться каждые двенадцать часов.
Саша звонил в надежде услышать, что племянники застали, наконец, Аню дома, и на завтра ему не придется продолжать поквартирный обход установленных Аниных родственников, которые составили примерно девяносто процентов от всех жителей этого милого городка. Причем все они между собой не общались и новостями не обменивались, а так же по какой-то, видно семейной, традиции селились на последних этажах в домах без лифтов.
Рано утром Волобуев кормил жену завтраком и по ходу дела пытался вникнуть в её рассказ о некой деловой идее. Но у Катерины плохо получалось одновременно жевать, излагать суть дела и торопиться на работу.
- Я не понял, где ты этот сок пробовала?
- Да не сок. Она варит сироп. Это её изобретение. Может не её, но она варит. Знает, как. Анька. Соседка сверху. А Татьяна, она приехала. Живет у Аньки. Баба Зоя её видеть не хочет больше. Только она обрадовалась, избавилась от родственничков, а тут такой облом. Вот Таня - экономист по специальности, она всё хорошо посчитает. Только надо их в Утянки свозить.
- Аня-соседка дома? Слушай! Ко мне в больницу её жених приходил. Он её потерял, а она дома, оказывается. Надо ему срочно позвонить. Он визитку оставил.
Катерина, занятая сборами, резко бросила всё и обернулась к мужу.
- Где визитка?! В больничных вещах? - громко спросила она металлическим голосом.
Она притащила из коридора большую спортивную сумку и обшарив пару боковых карманов, вытащила белый прямоугольник.
- Эта?
- Да, она, - кивнул Волобуев.
- Она у тебя одна?
; Одна вроде.
Катерина уверено разорвала визитку на мелкие кусочки.
- Чё сделала то? - Волобуев не знал смеяться или пугаться ему сейчас.
- Ты бы видел, что он с Анькой сделал, - со злостью ответила Катерина. - И не смей с ним связываться, и как-то ему помогать. На Аньке лица нет. Плачет. Сообщите ему. Да пусть катится куда подальше. Так над девчонкой издеваться!
Когда Катерина убежала на работу, Волобуев ещё какое-то время помнил что надо собрать из обрывков телефон Вадима и обязательно сообщить ему новости. Но сначала накрыла обычная суета с уборкой и обедом, а потом явился приговор. В лице Егора, который доставил заказанное в магазине медицинской технике инвалидное кресло. Для Волобуева.
Волобуев знал. Был готов. Хотя конечно же нет. Нельзя быть готовым всё время терять. Уже давно, очень давно, он только и делает, что теряет. Здоровье, планы на будущее, уважение к себе, статус гетеросексуала, оптимизм, надежду. Теперь возможность ходить ногами. И понятно, «временно, чтобы разгрузить больную спину» означает навсегда и будет только хуже.
Этот дерматиновый стул на бестолково приделанных колесах стоял посреди комнаты черным траурным памятникам ещё одному этапу жизни. А Волобуев, оттягивая прощание, читал инструкции, собирал остатки упаковки, вместе с которыми и выкинул изорванную визитку Вадима, а потом просто сидел на диване, как будто доказывая себе, что он может обойтись без этой черной уродливой штуки.
- Алё, Склифосовский. Мне никто помочь не хочет?
Волобуев сидел в печали. Денис качал с импортных сайтов модели колясок для спортсменов инвалидов. Только Егор корячился на четвереньках, делая для коляски друга переезд через порог.
- Я хочу! - уверенно отозвалась Даша. Она уже закончила рассаживать в новое кресло кукол. Место хватило только избранным. Маловат транспорт.
- Папа, а если к тебе вагончик прицепить сзади, или коляску, или тачку, тебе тяжело будет ехать?
- Если одну не тяжело. А если целый поезд, то, пожалуй, тяжеловато. - Волобуев встал. Надо было решаться.
А Даша уже нарыла в ящике для инструментов отвертку побольше и плоскогубцы и с готовностью пошла на подмогу Егору.
-Вот один уже не ходит. Сейчас следующая без пальцев останется, - отбивался от помощи Егор.
- Немного, всё же, хожу. Не более часа в день.
Это правда. Доктор разрешил. Только Волобуев не выяснил точно, это в сумме или одномоментно. Но при любом раскладе Волобуев для себя решил не злоупотреблять.
От компьютера отделился Денис с кучей распечатанных картинок.
- Пап, смотри, а вот гоночные модели. Тут колёса, посадку надо переделывать. Это в гараже сложно будет.
- Я дальше балкона на этом не выйду. Складывается она каждый раз, как в последний. Целиком в лифт не лезет. И не поеду я по улицам позориться.
Волобуев медленно расчистил себе место среди мишек и кукол и привел приговор в исполнение. Ничего особенного не произошло. Просто он окончательно стал инвалидом. Часы не остановились. Молнии не сверкнули за окном.
Довольный Егор встал с колен, любуясь проделанной работой. Даша тут же усадила к Волобуеву на колени ядовито-лимонного цыпленка-гидроцифала. Денис пытался показать отцу наброски схемы монтажа дистанционного управления для его колесной техники, а так же GPRS навигации и спутникового поиска.
Волобуев глянул, не вникая.
-Хорошо. Только не переборщи. Старайся не утяжелять конструкцию. Он сосредоточился и крутил колеса от себя. Это не так просто, как казалось. Но кресло всё же задвигалось. На выезде из комнаты он уже набрал какую-никакую скорость и легко перемахнул через модернизированный Егором порожек.
-Ну, как? Американские горки! - ждал одобрения Егор-мастер.
- Хайвей!
Ладно. Для кого-то и коляска недостижимая мечта. Всё не так плохо, как, может быть, выглядит. А вдруг и правда временно.
- Ты чё, охренел?! - Паша с трудом оторвал помятую физиономию от подушки.
На данный конкретный момент у него было всё. Деньги. Девчонки. Место где. Отличная машина, чтобы найти новых девчонок, если эти не понравятся. А ещё сейчас семь утра и можно опять бухнуться в глубину серой наволочки и уснуть, что даже лучше, чем просто не просыпаться в такую рань. Вот только братец собирался покинуть их уютную берлогу и бросить его одного с двумя.
- Я так не могу. Я съежу, хоть проверю. В квартиру поднимусь.
- Нет там её. Мы же вчера звонили. Трубку не берут. Охота тебе?
Петю доводы не убеждали. Чтобы не упасть на кого-нибудь из спящих и не спящих, он бросил пытаться натянуть джинсы, стоя на одной ноге, и вышел одеваться в коридор.
Но запоздалый приступ ответственности не помог Пете застать неуловимую девушку дома этим утром. Много раньше Аню и Татьяну, а ещё Волобуева с детьми и Василису Егор сгреб в охапку и повез в деревню. Решать вопрос на месте. Идея наладить производство чего-то сладкого и съедобного понравилась Егору сразу. Он даже не стал вникать до конца, что это будет. Главное он понял, надо найти место, где есть дешевая рабочая сила и много берез. Деревня Утянки подходила по всем параметрам. Дешевле рабочих рук там только стакан самогона, а березы, не пальмы, повсюду растут. Егор знал по опыту - нельзя дать людям время всё хорошо обдумать. Поэтому на рассвете сонная компания грузилась в микроавтобус. Путь не близкий. Конечно, не настолько не близкий, чтобы съесть все припасы, которые тёща Волобуева вручила им с собой, но к вечеру могут не вернуться. Ничего страшного, все люди свободные и без определенного места работы, а некоторые и жительства. Ночевать в Утянке есть где. У Волобуевых там большой дом. Егор ездил с Вовкой туда с неделю назад. Отвозили новый телевизор. Прежний украли, но, скорее всего, Волобуевская мамаша обменяла его у зареченских дачников на горячительные напитки.
Доехали без приключений чуть больше чем за два часа. Так как гости в Утянках событие не частое, да и тот же телевизор в рабочем состоянии в деревне один, большая часть аборигенов быстро собралась в доме у Волобуевых. Деловой разговор завязался сразу. Стало ясно. Энтузиасты есть. С правильной мотивацией ядерный реактор сделают легко, из подручного материала и брошенной сельхозтехники. И будет работать. Люди есть. Только их контролировать надо. Обязательно. По крайней мере, пока не ясно, на каком этапе можно больше украсть и как это проверять.
Параллельно женщины суетились по хозяйству и официальная часть плавно переросла в банкет.
Уже стемнело. Волобуев и Егор сидели во дворе. Волобуев в очередной раз завелся про то, как не хорошо он поступил, сослав родную мать в глухую деревню. Он чувствует, что ей здесь плохо, но она скрывает, чтобы не расстраивать и не беспокоить близких. А Егор опять стал объяснять ему, что это кажется ему только. Его матери в любом случае лучше в собственном доме в деревне, чем в сарае на городской свалке, где он жила раньше. А в их квартире ей будет неловко. И никого он не сослал и не бросил, ведь приезжает, а теперь и чаще будет. Благо транспорт появился — Егор взял микроавтобус в долгосрочную аренду у соседа по гаражу. И вдруг без перехода Егор спросил.
; Почему?
Почему они сразу же зацепились за эту идею. Даже не сомневаясь, получится или нет. Не обсуждая, на сколько она хороша или плоха. Они сразу стали искать способы как это сделать. Просто жена Волобуева пересказал им разговор на кухне. Давление постоянного отчаяния активизировало участки мозга ответственные за интуицию и предчувствие успеха. Или им просто, как всегда, некуда отступать и нечего терять.
Волобуеву не требовалось пояснений к вопросу. Он сам удивлялся. Это было странно, но впервые за много лет он что-то начинал и был тупо, не обоснованно, но твердо уверен - всё получится.
- Да, я тоже заметил, - ответил Волобуев. - Не знаю. Бабы сказали, бабы сделают. И нас заставят.
- Вот тебе бы туда Персик. Травка, птички, мышки. Кошечки деревенские. А тут что за жизнь?
Катерина высыпала остатки корма из коробки. Ей показалось этого недостаточно. Когда она ещё зайдет покормить Персика. Она знала, где у Ани хранятся запасы кошачьей еды, но достать новую пачку Катерина не успела. Кто-то позвонил в дверь. Катерина поразмышляла пару минут стоит открыть и объяснять, что она здесь случайно, хозяйка уехала и, может, на несколько дней и попросила покормить Персика, который кот, или подождать когда гость устанет звонить и уйдет. А если у него ключи есть? Кто-то за дверью продолжал настойчиво звонить. Катерина открыла.
Это Петя, не надеясь на результат, прозванивал поднадзорную квартиру. Он решил сделать всё по правилам, как дядя велел.
- Здравствуйте. Анна дома? Она приехала? - испуганно спросил он, когда за дверью неожиданно обнаружилась жизнь.
- Вы что хотели? А вы кто? - Голос из темноты коридора был какой-то детский. Не ясно - мальчика или девочки.
- Я хотел Анну увидеть. Я. Я её знакомый.
Теперь ясно!
- Это ты что ли?! И вот это из-за тебя, что ли?! Макаровна в обмороке. Господи! Герой–любовник.
Пете сразу стало понятно, что его с кем-то спутали. Описание не подходило. По крайней мере, часть.
- На самом деле, я нет. В смысле, я только узнать как бы. Где Анна?
- Нет Анны. Здесь больше нет никакой Анны, - четко и уверенно заявила Катерина. И стала закрывать дверь.
- Уехала? А когда она приедет?
- Тебе знать не обязательно. Никогда. Уехала и не приедет. Всё, иди отсюда. Не видишь, я кота кормлю.
- Подождите, скажите, хоть, куда уехала? - выкрикивал Петя в сужающийся просвет - На север или на юг. А вы? Это как бы теперь ваша квартира?
- Моя, моя. И не как бы. Увижу тебя ещё раз, милицию вызову. Скажу - ломится в чужую квартиру.
Дверь захлопнулась.
-А Анна? - растерялся Петя.
Сначала они оставили вверенный объект. И это было не хорошо. А теперь оказалось объект оставил своих наблюдателей и делся куда-то.
- А Анна здесь больше не живет! - грозно крикнула из-за двери Катерина.