ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Однажды, древняя, как мамонт,
Согбенной старицей с клюкой,
Я призову на помощь память,
Что собиралась на покой.
Дам ей чернила и бумагу,
Придвину мягкий табурет,
А для придания отваги
Грамм сто налью, а впрочем, нет,
Пусть будет трезвой и серьезной.
А то еще впадет в маразм
И станет лить о прошлом слезы,
Жалея все, что было там.
Какие описать мгновенья,
Чтоб не поднять себя на смех?
Начну, пожалуй, не с рожденья,
Там было то же, что у всех.
ВРЕМЕНА ГОДА
Как огромен и прекрасен мир вокруг, когда тебе всего шесть лет. Старый дом стоит в стороне от дороги. Через огород вниз вьется тропинка к речке. Даже и не к речке, а к ручью, прозванному Больничным, которого нет ни на одной карте. Но для меня это речка. По ней можно и на лодке покататься, и искупаться в теплой воде, и даже рыбку половить. А я очень люблю сидеть на деревянных мостках, опустив ноги в воду и наблюдать за мальками, что стайками снуют возле ног.
Низкий берег речушки зарос болотной травой, между которой островками голубеют незабудки. Вода возле берега покрыта ажурной ряской. Чуть подальше на воде круглые листья желтой кувшинки или «кубышки». Стрекозы маленькими вертолетами проносятся над самой водой. Звякает от легкой зыби цепь на приткнутой к берегу лодке. Ни о чем не думается. Просто хорошо и все.
Тремя окнами дом выходит на большой луг. Летом луг зарастает травой вперемежку с ромашками и колокольчиками. В огороде, напротив кухонного окна, стоит огромная старая сосна. На одной из больших веток отец закрепил металлическую цепь и сделал качель. Как здорово взлетать на ней под самые облака. Страха в душе никакого!
Чуть поодаль, за лугом, виднеется небольшой лесок и пожня. Я бегаю туда самостоятельно, когда идет сенокос. В кустах на этой пожне и начинается речка. Вода здесь чистая и холодная. Очень сильно пахнет смородиной, и чай из этой воды тоже пахнет смородиной.
Время от времени взрослые подзывают меня к себе и угощают найденными ягодами: костянкой или земляникой на тонких веточках. Пахнет свежескошенной травой. Звенят комары и гудят оводы. Солнце припекает вовсю. Мама ходит между валками травы и шевелит ее граблями, чтобы скорее сохла.
Лето проходит быстро. Вот уже и листья на деревьях пожелтели, покраснели и начинают потихоньку облетать. Рябина под окном вся багровая, и между листьями горят ярко-красные гроздья ягод. Копают картошку и убирают овощи. Жгут костры по обоим берегам речки, пекут картошку в золе. Вот кто-то из взрослых прутиком выкатывает из костра очередную картошину, и я, обжигаясь, разламываю ее и съедаю. Нет ничего вкуснее этой простой еды! Лицо и руки перепачканы сажей. Взрослые смеются надо мной, и я смеюсь вместе с ними.
Сентябрь, октябрь…дожди, ветер. Скучно. Лишний раз не выйдешь погулять - грязь. С нетерпением жду зимы. А до нее уже рукой подать. В ноябре и первый снег выпал. После ноябрьских праздников подморозило. И спустя совсем немного запуржила, закружила в воздухе белая метель. Здравствуй, зимушка!
Самодельные санки летят с горы до середины речки. Вся вываляюсь в снегу, замерзну, но не иду домой дотемна. Братья катаются по льду на коньках, прикрученных к валенкам с помощью палочек и веревок. Где там «снегуркам» и другим городским конечкам – из-под лезвий искры летят во все стороны! Но холод все же берет свое, бегу домой.
Замерзшие на морозе руки и ноги начинают отходить в тепле. Щиплет так, что слезы от боли текут по щекам. Бабушка говорит, что я принесла с улицы «крикунцов». Мама ругается, бабушка пытается утешить меня, растирает в своих больших, теплых ладонях мои ледяные ладошки. Потом загоняют меня на печку и туда же забрасывают промокшие шаровары, валенки, варежки…
Русская печь это что-то! Десять минут - и мне уже жарко, но взрослые заставляют прогреть пятки, чтобы не заболела. За удовольствие и в детстве приходилось платить.
Долгая северная зима тянется и тянется. Рано темнеет. Снегу навалит столько, что иногда дверь на улицу утром открыть невозможно. Но вот отшумит новогодний праздник, разъедется по домам большая родня, что собирается у нас для застолья. Пощелкают, пощелкают морозы да и отступят. Февраль еще повьюжит, а в марте заголубеет кое-где небушко, на окнах появятся проталинки, снег, убывая, темнеет. Вся природа в ожидании тепла.
Апрель. Самый любимый мой весенний месяц. Тут уж меня дома не удержишь. Как я люблю пускать кораблики по растекающимся по всей округе ручейкам. А сосулищи какие висят под крышей! Воробьи галдят, а ворон и сорок столько, что летом и половины не было. Вербушка распускается. Потемнел и набух лед на речке. Воздух пахнет арбузами. Сердечко внутри у меня прыгает, как веселый воробьишка.
А в мае травка защетинится вокруг дома, и первые желтые долгожданные одуванчики усыплют всю поляну. Загудят шмели и пчелы. А в скворечнике поселятся вернувшиеся с юга скворцы. И вскроется речка, и зашумит листвой рябина под окном. Жизнь продолжается.
* * *
Старая огромная сосна.
И качель на самой нижней ветке.
Можно было прямо из окна
На коре сосны увидеть метки.
За сосной, насколько видит глаз,
Луг обширный, от ромашек белый.
И тропинка. Я по ней не раз
За день к речке убегала смело.
Скользкие дырявые мостки
Под ногами хлюпали сердито.
Я смотреть любила, как мальки
Стайками сновали деловито.
Возле речки голубым огнем
Россыпи веселых незабудок…
Детство, детство. Что такого в нем,
Что воспоминанья снова будит?
Скрыто детство дымкой, как река.
Лодка-память средь ее излучин.
Лишь доносит к нам издалека
Слабым эхом скрип ее уключин.
РЕКА ДЕТСТВА
Сладостны мне и горьки
Детские воспоминанья
Я родилась у реки,
Просто реки, без названья.
Я приходила сюда,
Берегом низким и вязким,
Слушать, как плещет вода,
Нежной покрытая ряской.
В лодку садилась тайком,
Мамы забыв запрещенье.
И уплывала потом
Вниз далеко по теченью.
О, как светла и легка
Детская грусть без причины!
Лодку качает река,
Прочь отгоняя кручины.
Дарит тебе, вместо роз,
Скользкие стебли кувшинок,
Зеленоглазых стрекоз,
Узкий листок камышиный.
Берег - рукою подать.
Страха-то нет и в помине.
А на душе благодать,
Будто бы ты именинник.
Где же ты, детства река,
Так утешавшая робко?
Рядом река-великан
Моет амурские сопки.
Да и сама я не та-
Девочки прежней уж нету.
Вынесла речка-мечта
В край, где встречаю рассветы.
ИЗ ДЕТСКОГО АЛЬБОМА
АПРЕЛЬ
Из всех весенних месяцев
Апрель - ты самый звонкий.
Бегут по всей окрестности
Ручьи наперегонки.
Пускай мутна, пускай грязна
Вода в тех ручейках.
В журчанье их слышна весна,
И песнь ее звонка.
Я не смотрю на эту муть,
Я слушаю ручей.
И тем быстрей уходит грусть,
Чем песнь его звончей.
БАБОЧКА
На дворе теплым-тепло.
Бьется бабочка в стекло.
Манит улица теплом,
Свежим майским ветерком.
Куст черемухи дрожит,
В небе облачко кружит.
Как ей хочется опять
С ним по небу полетать.
В руки я ее беру
И тихонько говорю:
-Ты не бойся, я не съем.
Отпущу тебя совсем.
И несу ее во двор,
Отпускаю на простор.
Сразу ввысь она взвилась.
Вслед я ей кричу, смеясь:
-На дворе сейчас тепло,
Так не суйся за стекло.
На дворе теплым-тепло,
На душе моей светло.
ОСТАП И АНДРИЙ
На другом берегу Больничного ручья прямо напротив нашего дома стоял небольшой домишко. Окнами он выходил на речку. Жила в нем семья Башаровых. Мать, тетя Катя, работала санитаркой в больнице. Отец, дядя Ваня, сидел дома, по-видимому, на пенсии, иногда ловил рыбу в речке, а еще он писал картины масляными красками.
Я любила ходить к ним в гости. Башаровы были славными и добрыми людьми. Младший сын их, Колька, был ровесником одного из моих братьев, но по-приятельски возился и со мной: водил в кино на свои деньги и покупал нехитрые лакомства: леденцы, халву и прессованное какао в маленьких пачках. Один раз зимой он спас меня, когда я каким-то образом упала в полынью.
Зачем я туда полезла, уже не помню. Скорее всего, хотела посмотреть – плавают ли в воде рыбки и зимой, а возможно, попала в нее случайно, так как уже вечерело. Взрослых поблизости не оказалось, да и я по своей малолетней глупости, скорее всего, не звала на помощь. Как в замерзшее окно Колька увидал меня, барахтающуюся в полынье, уму непостижимо? Но именно он в тот момент оказался моим ангелом-хранителем. С трудом вытащив из воды, он затем отнес меня на руках к нам домой. Кстати сказать, потом уже мои братья спасли как-то раз Кольку от гибели, когда он тонул, провалившись под неокрепший осенний лед. Но это уже другая история.
Ходила я к Башаровым в основном зимой, по льду. Наблюдала, как дядя Ваня пишет очередную картину, разговаривала с ним или разглядывала уже готовые картины. Одна из них особенно привлекала мое внимание. Это было довольно-таки большое полотно. Изображено было на нем какое-то возвышенное место, скорее всего, небольшая гора, вся сплошь усыпанная диковинными цветами: крупными, яркими, никогда доселе невиданными мною. Словно из волшебной сказки.
Были еще портреты: тети Кати, Кольки и его старших братьев. Кольку почему-то отец нарисовал в не очень приглядном виде: у того из носа свисала длинная сопля. Зачем отец так изобразил сына, мне было непонятно. Может быть, хотел показаться более реалистичным. Но никаких соплей в жизни я у Кольки не замечала, поэтому портрет его мне не очень нравился. Хотя в остальном Колька был здорово похож на свое изображение.
Самым же замечательным произведением, на мой взгляд, был коллективный портрет двух старших Колькиных братьев. Они были нарисованы по пояс, сидящими плечо в плечо. Как их звали, я не помню. Я называла их про себя Остап и Андрий. Дело в том, что Колька, как и мой брат Вовка, в это время учился в 6-ом классе. По литературе они проходили «Тараса Бульбу» Гоголя.
Из вечера в вечер я слушала историю Тараса, его сыновей, трагедию сечи. Воображение у меня работало очень сильно. Словно наяву я видела перед собой героев этого произведения. Переживала за двух красавцев-сыновей Тараса, жалела их добрую старую мать. Она мне казалась похожей на тетю Катю, а ее старшие сыновья, ассоциировались в моем воображении с героями Гоголя. И до сих пор это смутное чувство живет в моей душе.
Давно помер дядя Ваня. После его смерти тетя Катя продала домишко и уехала с Колькой к старшим сыновьям, то ли к «Остапу», то ли к «Андрию». Нет и ее уже в живых. Колька взрослым приезжал на малую родину, но я его больше не встречала, так как сама живу далеко от дома. Живы ли его старшие братья, вызвавшие в моей детской душе такие странные сопоставления, я не знаю. Но я вспоминаю об этой истории каждый раз, когда слышу бессмертное произведение Н. В. Гоголя
ДЕВЧОНКА
Бежит девчонка по лугу,
И счастлива девчонка.
Быстра девчонка на ногу,
Лишь парусом юбчонка.
Ей солнце светит с высоты,
И ветер напевает.
И даже грустные кусты
Ей головой кивают.
Вокруг порхают мотыльки,
Свистят с кустов синицы.
Девчонка тянет две руки,
Кричит: «Привет вам, птицы!»
На ней цветастый сарафан,
В цыпках босые ноги.
Густая синяя трава -
Не пыльная дорога.
Бросает солнце с высоты
В лицо ей горсть веснушек.
Бежит девчонка сквозь цветы,
Забыв про всех подружек.