Мата хари из Армавира - часть 1

   

                МАТА ХАРИ ИЗ АРМАВИРА

                1.Детство

«Люда, немедленно слезь с дерева!» - раздался басовитый голос моей мамы. Я вздрогнула и  от неожиданности чуть не упала с ветки, на которой наблюдала за передвижением отряда “врагов”.
 
Я - Монтигомо Ястребиный Коготь, по имени персонажа любимого романа Фенимора Купера, внимательно следила за коварными действиями отряда белых врагов.
«Враги», это ватага местных пацанов, которые присматривались к нашему саду, где уже давно поспели абрикосы.
 
- Ш-ш-ш, мама, не мешай мне вести разведку. Эти хулиганы хотят залезть в  наш сад! - пыталась я угомонить маму, которая совершенно не терпела моих мальчишеских выходок. А я лихо карабкалась по деревьям, обдирая руки и коленки, носилась наперегонки с пацанами из соседних домов, участвовала в уличных драках.

Помню однажды как-то на равных, затесалась в мальчишескую потасовку, но после первой же оплеухи по затылку, решила отойти в сторонку и на безопасном расстоянии советовала «своим», как лучше одолеть противника.

Быть в такой позиции мне понравилось, тем более что «мы» в тот раз победили. Дальше больше. Я стала проникать, под разными предлогами, во “вражеский” стан, подслушивая их планы как лучше подстеречь и отлупить “наших”.

За эту помощь, от мальчишек нашей улицы, я получила прозвище “Людка разведчица”.
“Враги” не оставались в долгу и, заметив меня «в разведке», иногда догоняли и давали “пенделя” по попке. Девчонку они всё же жалели и удары эти были, скорее оскорбительными, чем болезненными.

 В порядке повышения квалификации разведчицы, я запоем читала книги об индейцах. Упивалась описаниями погони в прериях, восхищалась смелыми ковбоями, которые защищали честь, дам из высшего общества. Вообще-то говоря, эти дамочки в различные опасные ситуации попадали по собственной глупости. Смелым белым охотникам, приходилось проявлять чудеса мужества и героизма, освобождая их из плена краснокожих индейцев.

И всё же меня больше привлекали образы страшных, но гордых и до девчачьего ужаса смелых этих самых индейцев. Конечно же, всё это чтение книг кончилось тем, что я влюбилась в образ, героя романа Фенимора Купера - гордого индейца по имени Монтигомо Ястребиный Коготь.

Если говорить честно и сказать всю правду до конца, выбрала я это имя из-за необычного для русского языка сочетание звуков. Вслушайтесь в них - Мон-ти-го-мо. Прелесть, правда? Если часто повторять заслушаешься.
Ну, а приставка Ястребиный Коготь, вызывала массу фантазий, в моей зарождающейся романтической женской сущности.
Я присвоила себе это имя сама, держала его в страшном секрете и никому, никогда не рассказывала.

Моя каждодневная уличная жизнь, состояла из участия в лихих набегах на ночные сады жителей, нашего тихого южного городка Армавир, присутствии при схватках мальчишек “на кулачках”. При этом мне неоднократно приходилось оказывать посильную медицинскую помощь мальчишкам из нашей «банды» пострадавшим во время набегов на очередной сад. В санитарку, да и врача, одновременно, меня определили, по причине того, что мой папа имел отношение к медицине - он был, правда, гинекологом, но моим друзьям мальчишкам эти детали не казались существенными.

Произошло это после одного случая.
Однажды, какой-то нервный сторож общественного сада, во время нашего очередного налёта на деревья с поспевшими яблоками, которые он охранял, пальнул из своей берданки по пацанам. Патрон был набит крупной солью, которая яростно впилась в крепкие ягодицы нашего предводителя.
Паренёк мужественно терпел едкую соль в свём теле, пока мы удирали из сада, а потом уже в безопасном месте не имея больше сил терпеть, зарыдал в голос от боли.
Мне, девчонке дочке врача, пришлось его спасать. Лекарств для оказания грамотной медицинской помощи у меня доморощенной сестры милосердия, естественно не оказалось и я, вспомнив приёмы моей бабушки, приступила к лечению страдальца подручными методами.
Заголив мальчишескую ягодицу, совершенно не обращая внимания на стыдливо отворачивающихся мальчишек, да и самого раненого, я стала высасывать крупинки соли из малюсеньких ранок на крепкой гладкой попке нашего раненого атамана.

Ощущения мои при этом лечении, прямо скажу, были не из приятных, но постепенно вкус соли на моём языке стал пропадать, а раненый начал затихать.
Потом вдруг он вскочил, резко подтянул штанишки и, не оглядываясь на меня, убежал, даже не сказав спасибо.
Паренёк оказался благодарным. На следующий день после ранения от выстрела в него сторожевой берданки, он небрежно затащил меня за угол сарая. Там, краснея и стесняясь, стыдливо отворачивая голову, сказал мне:

- Ты это... Люд, спасибо... На вот,… держи - он резко протянул мне, огромное красное яблоко, а потом, неожиданно для меня, наклонился и клюнул меня в губы, неумелым поцелуем. Я даже не успела отвернуть голову, чтобы спастись от этих телячьих нежностей. Быстро оправившись от нежных чувств, атаман грозно сказал:
- Ты только не трепись на каждом углу про то, как меня подстрелили и как лечила, а то накостыляю по шее!

Проговорив это грозное предупреждение, он исчез за сараем. А со мной творилось, что-то непонятное. Я стояла обалдевшая одновременно и от угроз, и от проявленной атаманской нежности. До меня потом только дошло, что это в моей жизни первый мужской поцелуй. При этом правда, мужчина предупредил, что “накостыляет” по шее и от этой угрозы, моё первое впечатление поцелованной мужчиной, было как-то смазано.
Да, нагрузил меня атаман в тот вечер проблемами по самую макушку. Итак, что я поняла? Что касается предупреждения не «трепаться» про ранение, со стыдным попаданием соли в его попку - это понятно. Было так же понятно, что рассказывать каждому встречному, как я высасывала крупинки соли из означенного стыдливого места атамана, означала порушить не только честь, но и его грозный авторитет, среди наших “врагов”.

А вот как быть с поцелуем? Поразмышляв не долго, я решила, что это событие принадлежит только нам, а значит сугубо личное. Поэтому, лучше придержать информацию про случившееся, при себе. Языком про это подружкам не трепать. Я и не трепала и правильно сделала.
И всё же! Вот помню я этот поцелуй много лет до сих пор, и всё тут! Почему? Не знаю!
А вот слезать с дерева надо было быстро, так как мама уже начинала сердиться.
Моя мама женщина видная, постоянно привлекала к себе на улице взгляды мужчин. Почему – не знаю! Внешне она не очень красивая. Просто это какая-то не та южная местная красота, армавирского разлива.

Может порода в ней чувствовалась? Это было и в гордой посадке головы, увенчанной толстой косой и в походке, очень лёгкой и величавой одновременно.
Главное, что немедленно привлекало к маме взгляды людей, эта её манера при ходьбе наступать на носок, как балерина, а не тяжело на пятку, свойственная нашим местным женщинам, задавленных бытом и домашними проблемами. Когда она шла это больше походило на полёт большой красивой птицы, летящей низко над землёй.
Манера идти легко и свободно, а главное своеобразие внешности и фигуры мамы, неизменно вызывала восхищённые взгляды мужчин, которые я замечала боковым зрением, когда мы с ней шли вместе. Мне это, странным образом, нравилось. Почему? Опять же не знаю!
По мужской реакции было ясно видно, что эта странная птичка залетела в тихий, провинциальный город России из далёких неведомых мест. Что касается «мест» это был секрет нашей семьи, и я в него была посвящена.

Чудесную историю нашей семьи мне рассказывала моя бабушка. Она, с чуть заметной грассинкой в речи, на прекрасном русском языке, часто по вечерам, когда мы оставались с ней вдвоём, рассказывала мне о жизни, которой она жила когда-то,  оборваная для неё сразу и неожиданно.
Бабушка моя по происхождению была герцогиней из старинного рода  австрийских дворян, которые, много лет назад, прижились при дворе русских царей. Были у неё ещё какие-то родственные связи с немецкими принцессами, которых когда-то привозили в жёны русским монархам.

Впрочем, рассказывая про эти необычные детали из своей жизни, бабушка не уставала повторять, что всё это не для чужих ушей. При этом она всегда испуганно оглядывалась и предупреждала меня, что это страшная тайна, которую не должны знать нынешние власти страны. Я ничего про “власти” не понимала, но бабушкину просьбу свято выполняла.
Мелкие детали этой истории, имена и фамилии, в моей детской головке тогда отложились и запомнились. А особенно - мои восторженные детские впечатления от услышанных рассказов.
Память хранила рассказы бабушки о золоченых каретах, чудесных залах дворцов, освещённых тысячами свечей; о красавцах и красавцах, кружащихся в бальных танцах. Бабушка напевала мелодии этих старинных танцев, и даже сама демонстрировала мне некоторые “па”, повороты и приседания.

Я запомнила только диковинные их названия: котильон, па-де-катр, па-де-патенер, мазурка, полонез.
Одни только эти названия, превращались в фантазиях моей девичьей головы в красивые изгибы тел мужчин и женщин, легко и непринуждённо в этих танцах приседающих, вытягивающих носочки туфель и туфелек, кланяющихся и улыбающихся милыми улыбками друг другу.
А какие были наряды! Шёлк, маркизет, бархат, венецианские кружева, вышитые ловкими руками русских крепостных девушек. Золото, брильянты, жемчуг - всё ослепительно сверкало в неровном свете свечей, окружённое каким-то фантастическим сиянием.
Из неприкасаемого чужими руками бабушкиного сундука, мне по секрету были показаны, эти удивительные женские наряды. Бабушка прикладывала их к себе и даже молодела при этом.
Но особенной её тайной, была замечательная шкатулка. Она хранилась в  сундуке и запиралась на ключ, который бабушка носила у себя на шее. Шкатулка была выполнена из сандалового дерева, которое источала удивительный, ни с чем не сравнимый аромат, если её поднести близко к носу.

Прежде чем открыть позолоченным ключиком это чудо, бабушка, прикладывала шкатулку к щеке, закрывала глаза и чему-то загадочно улыбалась.
В шкатулке хранился гранатовый браслет, кольцо с бриллиантом и карманные золотые часы с крышками. На задней крышке была надпись “за отличную стрельбу”, а на передней - “офицерский приз 1892г.” с двумя перекрещенными ружьями. Это были часы бабушкиного мужа.
Тайной нашей семьи было то, что бабушку в своё время сюда привёз её муж. Бабушка была тогда молоденькой женщиной с моей годовалой мамой на руках. А дальше, по рассказам бабушки, всё происходило как в тумане.
Дедушку, с его офицерским полком, красноармейцы выдавили через черноморские порты в Турцию. Там, к сожалению, его след и затерялся.
В то лихое и сумбурное в судьбах миллионов людей время, бабушку с ребёнком, приютила семья армавирского уездного врача. А потом, когда моя  мама подросла, то вышла замуж за сына этого врача. Вот таким образом, эта тайна, опасная по тем временам, тихо и растворилась в наших семьях.

Мой отец, следуя фамильной традиции, выучился на гинеколога и стал на весь город единственным врачом по женским проблемам, имея частную практику. Днём он лечил женщин в больнице, а по вечерам принимал - у нас дома.
Для этих его профессиональных занятий, в доме, была выделена большая комната, куда мне было категорически запрещено заходить.
Я, конечно же, любопытствовала и в комнату пробиралась, но всегда с оглядкой и тайком. Там, посредине комнаты стояло странное сооружение, которое меня всегда поражало. Это была то ли лежанка, то ли кресло, то ли приспособление для пыток. На нём блестели хромированные ручки, какие-то подушечки и было ещё много интересного. Рядом на столе, лежали непонятные и даже диковатые на вид, инструменты.

Мне в моих буйных фантазиях представлялось, что на этом кресле женщин пытают. Но никаких криков и стонов из врачебного кабинета отца не было слышно, и я стала представлять, что там ведутся секретные разговоры.
Словом, дурёха я была несусветная. И какие только глупости не лезли в мою голову тогда!
Всё стало понятно, когда я, в результате строжайших уговоров мамы и бабушки, под угрозой санкций, в случае неповиновения, взгромоздилась в это кресло и папа-гинеколог, осмотрел меня. Причина этой экзекуции объяснялась просто - у меня начались месячные.
Когда меня распяли в этом кресле, стыдно мне было очень. Успокаивая, родные говорили мне, что такие процедуры все женщины проделывают регулярно, а папа в такой момент вовсе не папа, а врач. И вообще, я должна радоваться, что в моём организме всё начало настраиваться как у взрослой женщины. Осмотр гинеколога необходим, так как нужно убедиться, что в этой настройке не произошёл сбой.

И всё равно, процедура мне показалась ужасно постыдной, и в результате, я стала подозрительно оглядывать каждую папину пациентку. А если это была молоденькая, да к тому же, хорошенькая женщина я испытывала, нечто сродни ревности и при этом почему-то жалела маму.
Смешно вспомнить, какие только мысли не лезли тогда мне в голову, девочке с буйной фантазией. Как же так, ведь только что папа был с ней в кабинете наедине, а она перед ним бесстыдно раздевалась. На этом, правда, фантазии мои прерывались. Но, что с того, мне хватало и этих мыслей! Папа и эти женщины?! Какой ужас! Бедная мама!

В отличие от меня, мама на всех этих пациенток смотрела равнодушно, также, впрочем, как и на папу. Это мамино равнодушие, со временем стало мне бросаться в глаза. Особенно это проявилось, когда у нас в доме появился папин институтский товарищ, приехавший в наш город в месячную командировку, с какой-то инспекции.
Он брезгливо рассказал про грязные, неуютные номера в нашей армавирской гостинице. Не долго думая, папа тут же предложил ему пожить на время  в нашем доме. Комнат в нашем доме было много и одну из них, отвели ему.
Это был высокий стройный блондин, с голубыми глазами и твёрдой походкой. Говорил он громко и уверенно. Много шутил, улыбался очаровательной улыбкой маме и бабушке. Мне он галантно целовал ручку, при этом ему приходилось очень низко наклоняться, а я видела начинающуюся проплешину на его макушке. Не знаю почему, но в душе я, по этому поводу ехидничала.

Жил этот мужчина в Москве и очень много рассказывал про столичную жизнь. Бабушка во время этих его рассказов, точно также как и возле сундука со своими сокровищами, блаженно закрывала глаза и чему-то загадочно улыбалась.
Да и мама от этих рассказов гостя была в восторге. Я с удивлением отметила, что она даже как-то и внешне изменилась, расцвела что ли, поминутно рделась от смущения и, по-моему, вела себя достаточно глупо.
Не понравилось мне и то, что этот мужчина, в конце своего проживания в нашем доме, стал смотреть на папу как-то снисходительно, что ли? Не знаю, но мне всё это очень не нравилось.

По истечению многих лет, я могу оценить теперь свои чувства тогда, как обыкновенную девичью ревность. По поведению мамы я, как и всякий проницательный ребёнок, чувствовала мамину симпатию к этому человеку.
Видимо я инстинктивно, конечно же, по-ребячьи, чувствовала, что моего любимого папочку как-то обижают, игнорируют что ли. Слово “предают”, в осознанную оценку этой тревожной ситуации в нашей, на поверхности мирной и дружной, семьи тогда ещё в моей голове не складывалось. 
К моему облегчению, наконец-то этот возмутитель спокойствия нашей семьи уехал. Но на этом, всё связанное с его пребыванием в нашем доме не кончилось. Трудно передать это словами, но по всему чувствовалось, что этот мужчина оставил в доме какой-то след или свою тень. Я инстинктивно чувствовала надвигающиеся неприятные перемены.
Если меня спросить тогда что собственно произошло, откуда такая тревога, я бы, конечно же, не смогла объяснить свои волнения. Если сказать просто - на поверхности спокойствия нашего размеренного бытия, появилась едва заметная нервная энергетика, предвестник надвигающейся бури.

Так, например, я стала заставать маму за чтением странных писем. При моём появлении, она их суетливо прятала и старалась побыстрее меня услать из комнаты, придумывая на ходу пустяковые поручения.
Я стала слышать странные разговоры, в которых бабушка укоризненно качала головой, убеждая в чём-то маму, часто произнося при этом фразу – «Мон шер ами! Ну, нельзя же так терять голову! Опомнитесь!».
Но мама не опомнилась, и неожиданно засобиралась поехать в Москву. Папе она объяснила, что хочет навестить одну нашу дальнюю родственницу, чудом выжившую в революционное лихолетье. 

Отец, конечно же, был удивлён этим решением мамы, которая никогда не проявляла столь бурные родственные чувства, тем более к родственнице, которую раз в год, поздравляли с новым годом. Между родителями произошло бурное объяснение. Отец не мог отказать маме в этой поездке, но был страшно недоволен. Он был абсолютно уверен, что это обычный женский каприз. Какими женщины могут быть капризными он знал не понаслышке, а на собственном опыте. Он достаточно хорошо с этим был знаком и наслышался всякого, пока клиентки лежали в его гинекологическом кресле.
Но мама настояла на своём решении. В результате, вскоре мы стояли с ним на перроне вокзала, провожая маму. Между родителями произошло нежное, но, на мой взгляд, достаточно холодное прощание. Папа, что-то просил, мама равнодушно что-то обещала, а потом суетливо расцеловала меня и поднялась в вагон.

Повернувшись к отцу, я с удивлением обнаружила, что он плачет, не скрывая от меня своих слёз. В окне вагона мне махала платочком мама, чудно красивая и сияющая каким-то внутренним ожиданием. Обратно к нам мама так и не вернулась. Только тогда мне стало понятно, почему я не увидела в маминых глазах и намёка на слезинку. Она просто убежала от постылого мужа, что выяснилось позже.
Когда стало понятно, что мама покинула нас окончательно и бесповоротно, больше всего от этого распереживалась бабушка. Она в одночасье сильно ослабела и сдала здоровьем. Из своей комнаты она больше не выходила. Почти всё время она сидела у окна или лежала в кровати. Когда я забегала к ней со своими детскими радостями или переживаниями, она все мои рассказы выслушивала как-то равнодушно. Старалась сократить наши встречи и поскорее отсылала меня из своей комнаты.

Но в один прекрасный день позвала меня к себе сама. Бабушка лежала в своей постели худенькая, увядшая, с тусклым взглядом, когда-то живых глаз. Увидев меня, она слабым взмахом руки, поманила меня к себе.  Когда я наклонилась к ней, дрожащими пальцами сняла с шеи ключик от заветной шкатулки и протянула его мне.
- Людочка, прими на память от меня то, что лежит там. Пусть это будет тебе приданным. Будь счастлива деточка, не сердись на свою непутёвую мамашу. Бог ей судья! Ступай. Скажи, пусть позовут священника, я хочу исповедаться и причаститься перед смертью!
С этими словами пальцы её разжались и у меня в ладошке очутился ключик от шкатулки.
Бабушка как-то тихо умерла вскорости после ухода священника. А я осталась с драгоценной шкатулкой, в память об этой чудесной старушке с её загадочной прошлой жизнью.
Когда мне бывало грустно, я начинала перебирать в шкатулке замечательные вещицы, от которых исходило воспоминание о бабушке и моих именитых родственниках.

От бабушки я уже тогда знала в подробностях, что у меня есть тёти и дяди во всех частях света. Но это была тайна, которую бабушка просила хранить при себе и никому, до поры до времени не разглашать.
Так я и жила, храня в памяти фамилии людей, их адреса в разных странах мира, совершенно не предполагая, зачем мне эта информация. Понадобится ли? Понадобилась и ещё как! Но об этом позже.
Так, на перроне армавирского железнодорожного вокзала, у вагона с улыбающейся мамой в окне и мокрыми от слёз глазами моего отца, закончилось моё детство.

2.Юность

С отъездом мамы, все организационные хлопоты обустройства каждодневного бытия семьи легли на мои детские плечи. В этом городе у нас с папой не осталось ни одного родственника. Помочь нам по родственному было некому.
Отец на все бытовые хлопоты, в том числе и на меня, безвольно махнул рукой. Целыми днями пропадал в клинике, а после работы, исчезал за дверями своего гинекологического кабинета, как бы отгораживаясь от житейских проблем по дому.
Единственным человеком, понимающим, что каждый день надо что-то есть, стирать, убирать, следить за домом, была я. Видя эти мои старания, широкая дамская клиентура папы, жалела нас.

Иногда у этой жалости был практический выход. Периодически у нас появлялась, какая-нибудь папина пациентка и начинала хлопотать в доме. Присутствие взрослой женщины волшебным образом оживляла атмосферу жилья.
Особенно это было заметно в нашей кухне. Она становилась уютной, благоухала запахами вкусной женской стряпни. Мне, девчонке, бывало интересно с такими женщинами. Я могла хоть не надолго вздохнуть с облегчением, переложив на чужие плечи домашние проблемы.
Особенно мне нравились разговоры с взрослыми, повидавшими жизнь женщинами. Разговоры наши сводились, в основном, к секретам и  рецептам стряпни, кройки и шитья, другой женской ерунде, которую не обсудишь с мужчиной, тем более моим папочкой. 

Жаль, что эта помощь была кратковременной. После исчезновения таких доброхотов, я повторяла их стряпню с теми же приемами и не без успеха. У меня даже появились и собственные секреты приготовления блюд. Папа, казалось, не замечал моих усилий. Он только одобрительно хмыкал, поедая очередное блюдо, которое я приготовила, но особого поощрения от него я не слышала. Так, что-то одобрительное буркнет и всё. Конечно же, меня это обижало, но я папу понимала и как-то прямо по-женски жалела. У меня всё время в памяти были его слёзы на вокзале. Конечно же, он страдал, но как ему помочь я не знала. Поэтому старалась изо всех сил, чтобы в доме было чисто, тепло, уютно и сытно.

Так мы и жили в этом огромном доме. Два родных человека, совершенно разобщённых в своих устремлениях. Всё же с началом учебного года в школе, я настояла на том, чтобы отец взял домработницу.
Так в доме появилась пожилая женщина Фрося. Мы с ней сдружились и частенько болтали на кухне за стаканом чая с вкусными булочками. У меня появилась хоть какая-то отдушина для общения и обсуждения типично женских проблем, рассказывать о которых бессмысленно. Мелковатые они были. Не интересные для чужих ушей. А вот мне они очень помогали. С Фросей и всплакнуть можно было, и утешение получить.
А папа, с какой-то одержимостью, лечил женщин города. Изредка, как я подозревала, проводил с одной из своих пациенток ночь, но все женщины его краткосрочного адюльтера, как правило, исчезали из дома на рассвете пока я ещё спала.

Фрося, конечно же, знала про эти лихие гусарские вылазки папы, правда, без битья зеркал и содомского шума, но в слух не высказывалась и всем своим видом показывала - знать ничего не знаю, и знать не хочу! Вот так мы и жили. Тихо и без скандалов.
У меня была школьная жизнь, которая забирала на себя все мои проблемы девочки, которую бросила мать. Училась я легко. Многие знания мне уже дали бабушкины и мамины рассказы и занятия со мной. Ещё до школы, я уже умела читать, считать и писать. Неплохо болтала на французском, немецком и плохо на английском.
Результатом было то, что я сильно выделялась среди сверстников широтой своих знаний и увлечений. Моя дружба с мальчишками нашей улицы, ночные набеги на фруктовые сады, знание правил честных боёв “на кулачках до первой крови”, умение оказать медицинскую помощь, то же выделяла меня среди моих школьных сверстников.

Я была отмечена руководителями в школьной военизированной игре “Зарница”, за мою “разведку” и ценные сведения, которые мне удалось добыть “своим”. Результатом этого была наша победа над “синими”.
В порядке поощрения, лучших из нас, отличившихся в этой игре, повезли в соседнюю воинскую часть. Среди прочего, нам разрешили пострелять из автомата на стрельбище.
К моему изумлению, все мои выстрелы попали в цель и мой школьный учитель по физкультуре и военному делу, предложил мне заняться спортивной стрельбой.

В нашем городе была очень сильная стрелковая школа. Её выпускники неоднократно выигрывали первые места на соревнованиях и чемпионатах различного уровня. В эту спортивную школу, по рекомендации моего учителя, меня и приняли.
Спортсмены этой школы, были значительно старше меня, а потому приняли школьницу с отеческой сдержанностью, но дружелюбно.
Постепенно, по мере моего взросления, да и, чего греха таить, формирования моих женских статей, стали на меня смотреть пристальнее, и уже с мужским интересом.

Особенно заметно меня выделял и стал опекать местный чемпион по стрельбе. Это был стройный, с крепкой, но гибкой спортивной фигурой парень по имени Фёдор. Он частенько стал задерживаться возле меня, под разными предлогами. Сначала это были мелкие советы о прицеливании, затем более серьёзный повод - помощь в чистке оружия.
Всё это мужское внимание не проходило без осознания мной, беспокойных признаков характера ещё только нарождающейся во мне женщины. Так я начала понимать, что во мне есть что-то, заставляющее мужчин окружать меня заботой. Причина этого мне была не понятна, но это мне стало нравиться. Потом появилось желание понять, как далеко я могу пойти в своих капризах.

Для пробы, я робко стала давать задания, которые мужчины, и особенно Фёдор, выполняли беспрекословно.
Дальше, больше! Уже учась в старших классах не сразу, но я стала понимать, что каким-то странным образом, притягиваю к себе внимание мальчиков. И пошло, поехало!
Первые успехи меня окрылили. Я старалась в этих опытах не переборщить, и просьбы мои к ухажёрам были естественными. Сами понимаете, что были они наивными и смешными, на взгляд взрослого. А вот для меня это стало школой жизни.
Всё в этой «школе» было для меня новым и с собственными открытиями. В конце концов, я окончательно убедилась, что могу всеми этими мужчинами и мальчиками, управлять как пожелаю.

Эти взрослые игры, становилась для меня всё более интересными, и я стала даже придумывать задания, с интересом наблюдая, как мальчишки, да и парни постарше, наперегонки стараются их выполнить.
Вот это да - хвалилась я сама себе. Во как могу! - не понимая ещё, что играю с мужской  страстью, которая может быть опасна для молоденькой девушки.
Естественно, что в этих играх появились и неприятности. «Неприятностями» были девчонки из моего класса и девушки из стрелкового клуба.

На уроках в классе мне стали подсовывать записочки, с детскими, но обидными подначками. Девчонки, старались на переменках сказать какую-нибудь гадость. То им не нравится моё платье, то воротничок пришит криво, то придумывали ещё что-нибудь, доводя меня до слёз.
Причина этого выяснилась очень скоро, так как одна девчонка, в пылу обидного спора, неожиданно сказала:

- И вообще, нечего строить из себя принцессу! Думаешь, все мальчишки только в тебя влюблены, а вот и нет!
- А кто же не влюблён? - наивно спросила я.
- Да, вот, например Колька и Серёжка! Они всегда дерутся, кому в этот раз нести мой портфель - ехидно сказала девчонка.
- Вот тебе на! - подумала я в тот раз - Что это ещё за любовь?
Надо сказать, что в моей семье, слово “любовь” всегда было не употребительным и даже запретным. Ни бабушка, ни мама, а тем более папа, не произносили это слово в разговорах.

 Один только раз бабушка, загадочно сказала:
- Женщина не должна себя отдавать без любви!
А на мой вопрос, что это такое и как это понять, так же загадочно произнесла:
- Это такое таинство, которое не может объяснить никто! Вырастешь, поймёшь сама. Этому не учат, это приходит само собой!
Из этого загадочного разговора с бабушкой я ничего не поняла. А вот ехидный разговор с одноклассницей оказался для меня очень полезным, так как дал мне простое понятие о любви - это когда мальчики носят портфели девочек. «Подумаешь таинство!» – иронично хмыкнула я.

Какая же наивная я была тогда! Наивными были и мои любимые женщины - бабушка и мама. Их ошибка была в том, что пока они были рядом, не смогли мне девочке объяснить, какое опасное оружие я ношу в себе. Как бережно надо с ним обращаться, чтобы не произошёл ни холостой выстрел, ни выстрел в несчастную жертву. Не научили меня своим женским премудростям, а ведь было что сказать наверное из опыта их яркой прошлой жизни.
Вот и выпустили они меня в жизнь как птенчика, не указав точный путь полёта.
Не имея рядом мудрых взрослых учителей, случилось так, что знания о любви я получала от школьной подружки, да ещё в пылу гнева. В результате я узнала, что любовь - это давать нести свой портфель мальчику, кому - это не важно.

Поняла и вперёд! Первый же опыт я провела немедленно.
- Серёжа, помоги донести мой портфель до дома!
- А ты что, сама не можешь? - дерзко ответил тот, кто, по словам девочки меня не любил. Сказать то он сказал, но портфель мой подхватил и побежал вперёд к моему дому. Последнее, что я увидела, были удивлённо прищуренные глаза, той кто сказал про “принцессу” и любовь. 
Портфель-то мой в тот день Серёжа отнес, но на следующий день, я в полной мере испытала всю стервозную мстительность моих подружек по классу. Они собирались кучками на перемене и жужжали о чём-то, как стая пчёл. По взглядам, которые они на меня бросали, я понимала, что рой рассерженных пчёлок, готовит мне какую-то гадость.

«Гадостью» оказалась чернильница, которую “нечаянно” опрокинули на мой белоснежный передник. Была раньше такая у девочек школьная форма - коричневое платье и белый передник. Именно по нему безобразная чернильная клякса и расползлась. Тут же от обиды за испорченную форму я горько разрыдалась. При этом больше всего было неприятно видеть глаза окруживших меня девчонок. В них прямо читалось – «Так тебе и надо! Не будешь задаваться!».
И тут случилось неожиданное. На мою сторону и защиту встали все мальчики класса. Девчонкам, а особенно той, которая “нечаянно” опрокинула чернильницу, досталось от них по первое число.

Такая реакция мальчишек на эту задуманную мстительную выходку, девочками не планировалась. Они просто растерялись, а в результате оставили меня навсегда в покое, признав и зауважав силу защиты мужского коллектива.
Так я и узнала в первый раз возможность защитной мужской симпатии, что было вроде другой формы проявления «любви».
Такой взрыв мужской симпатии в классе объяснялся очень просто. За моё увлечение стрельбой, мальчишки нашего класса, давно уже тайно меня уважали по исконно генетической тяге мужчин к оружию. Я стреляла, а значит, была к этому оружию допущена, и по мальчишеской логике, меня было можно да и нужно  уважать.

Как мне потом признался один мой школьный товарищ, одно только упоминание, что он учится со мной в одном классе, немедленно его приподнимало в мужской компании. Вот тебе и раз. А я то что придумала себе про любовь, дурочка!
Какая там любовь! О ней мальчишки просто и не подозревали!
Следующим, в череде моих познаний таинства «любви», был городской чемпион по стрельбе Федор.
Случай с опрокидыванием чернильницы на моё платье, и последовавшая защита со стороны мальчиков, сыграл со мной злую шутку - я стала самонадеятельной, на грани подросткового нахальства.

Ни в чём уже не сомневаясь, я однажды остановила чемпиона и глупо спросила:
- Феденька, а вы меня любите?
Для меня было вполне естественным, как школьнице старшего класса, во-первых, обращаться к старшему товарищу с проблемой, а во-вторых, задавать ему наивные вопросы.
Но Фёдор повёл себя странно. Он вздрогнул, с беспокойством посмотрел на меня и даже отодвинулся на безопасное расстояние.
- Ну, ты малолетка и даёшь. Ничего себе вопросики! От них заикаться начнёшь - говорил он, явно стараясь справиться с оторопью, от провокационного вопроса заданного девчонкой - школьницей, ему уважаемому человеку города, прямо в лоб.

Справившись с собой, сказал:
- Вот подрастёшь, кончишь школу, тогда и посмотрим, какая у нас с тобой получится любовь. Договорились? - и он, как бы не в значай, приобнял меня за плечи. Но потом, одумавшись, отпустил и быстро зашагал к мишеням.
После этого разговора наши отношения обернулись странным образом. Например, Фёдор, стал меня всячески опекать, даже в таких мелочах, которые этого и не требовали. Он заботливо одергивал на мне спортивную куртку, расправлял мат, на который я ложилась для стрельбы, носил за мной винтовку или пистолет. В общем, заботливо ухаживал.

Мне это было приятно, и я ему каждый раз улыбалась, кажется, достаточно нежно, что приводило парня в смятение. Женский коллектив стрелков, укоризненно качал головами – «Чего связался парень с малолеткой?»
Я то знала причину, но не кричать же об этом на весь белый свет!
Перед школьными выпускными экзаменами, от мамы пришло письмо. Письма от неё приходили и раньше, но как объяснял мне папа, они меня не касались. Обычно папа запирался в своём кабинете и читал там эти письма в полном одиночестве
Когда он выходил, глаза его были влажными и красными. Отворачивая от меня своё лицо, он кратко говорил:

- Мама жива и здорова. Шлёт тебе привет и говорит, что скучает!
Вот и всё. Без подробностей. Сказав это, он круто уходил, не оставляя мне времени на расспросы. Иногда он читал мне места, где мама передавала мне приветы и писала как она меня любит. В результате мама для меня оставалась далёкой и не знакомой. У отца мне не удавалось даже получить её адрес, чтобы написать письмо. А я так нуждалась в родном человеке, которому можно было рассказать о своих девчачьих проблемах, трудностях и горестях.

Всего этого у меня тогда хватало с избытком, и я носила их в себе невысказанными, без ласкового сочувствия и поддержки в трудную минуту...
Беспокойств у подрастающей девушки в моём возрасте предостаточно. Сначала, меня беспокоило моё тело. Я была в ужасе, когда у меня началось менструальное кровотечение. Увидев утром на своём белье кровяные следы мне и в голову тогда не пришло обратиться за помощью к папе-гинекологу, и я металась в панике по дому. Хорошо, что в тот день у нас работала кухарка Фрося. Я бросилась к ней с мучавшим меня вопросом – что со мной творится. На мои истерические вопли:

- Ой, Фрося я боюсь, у меня что-то не в порядке! - она спокойно прижала меня к себе и спокойно объяснила, что так бывает несколько дней, а потом проходит. Так же спокойно посоветовала, что если это не пройдёт, надо обязательно сказать отцу. Но, спасибо ей! В тот раз Фрося просто и доходчиво объяснила мне, что отныне у меня начинается трудная судьба рождающейся во мне женщины. Начинается эта судьба с ежемесячных проблем испачканного нижнего белья и это ещё цветочки, а цветики ждут меня впереди. Потом, почему-то всплакнула вместе со мной и, теперь уже мне, пришлось её успокаивать.
Дальше, больше. Целыми днями, находясь в окружении мужчин, я привыкла к типично мужским формам тела. Узкая талия, широкая грудь и плечи. У меня же всё происходило в других параметрах.

Меня стали пугать физические изменения в моём теле. Особенно беспокоили меня увеличивающиеся ягодицы, размеры и меняющиеся формы сосков на груди.
Часто, стоя голышом перед зеркалом, я критически оглядывала свою фигуру. Попка становилась какой-то откляченной. Бёдра ползли в ширину, а от этого плечи становились уже. Из грудей, вообще, формировалось какое-то безобразие - бугристое и выпячивающееся одновременно.
Всё это меня угнетало, и я перестала чувствовать себя уверенно. Спасала одежда. Я стала носить мешковатые платья, грудь, чтобы не выпячивалась, убирала назад, пригибая голову. В результате, я стала представлять собой нечто сгорбленное, грустное, наводящую тоску на окружающих.

А тут ещё подоспело лето. Жара в городе стояла невыносимая, все мечтали о пляже, а я с грустью представляла, как все будут надо мной насмехаться, когда я разденусь до купальника.
Но на пляже произошло совершенно для меня удивительное. В тот раз мы отправились купаться на речку всем стрелковым клубом. Я не подавала виду, но меня колотила внутренняя дрожь от предчувствия насмешек. Все парни и девчонки, быстро поснимали с себя верхнюю одежду и бросилась в воду.
Я же, украдкой и оглядываясь, скрылась в соседних кустах, где и натянула на себя, старинный купальник моей бабушки. Его достоинство заключалось в том, что он полностью закрывал моё тело. Кроме того, вокруг трусиков, шла ещё и малюсенькая юбочка, полностью скрывающая окружности моей талии.

Ребята и девчонки, наши стрелки, с гиканьем, шутками, брызгами и подначками плескались в реке. На меня вообще никто не смотрел и я, успокоившись, поплыла к другому берегу. Я вылезла на бережок, с томным – Ах! - упала на траву и замерла, наслаждаясь покоем и одиночеством.
Но не тут-то было. Не успела я осознать свои ощущения в бегстве от множества глаз компании, как мой покой нарушил Федя. Мой рыцарь всё заметил и погнался за своей Дульцинеей.

Пока он выбирался из реки, слышались разные  громкие звуки его покряхтываний и руготни, пока он выбирался на скользкий, глинистый берег. Странно, но  почему-то демонстративно я лежала, отвернув голову в другую сторону, лениво ожидая, когда он подойдёт.
А он всё не шёл, и не шёл. В этом ожидании, меня поразила тишина и я любопытно повернулась на спину, пытаясь понять где Федя, почему он затих.
А Федя стоял, прямо надо мной, с непонятным для меня удивлением на лице.
- Слушай подруга, что же ты скрывала от нас, за своей хламидой-манадой, такую шикарную фигурку?

С этими словами он стал медленно кружить, рассматривая меня, под различными ракурсами с пристальным интересом. Мне это показалось, не приличным настолько, что я застеснялась и поёжилась под таким раздевающим разглядыванием.
Я растерялась настолько, что оторопело лежала, пытаясь понять, что он такое увидел во мне? До меня не дошло, что предательская вода, облепила купальником меня так, что на показ был выставлен весь тот ужас моего тела, который так мне не нравился. Все выпуклости предстали на обозрение моего опекуна Феди.

Видя, что Федя так пристально меня разглядывает, да ещё смеет улыбаться, показалось мне таким обидным, что я впервые в своей жизни, разрыдалась в голос. Бывало, конечно, что я плакала. Но это было в укромных уголках. А тут на глазах моего товарища, между прочим красивого парня, со мной случилась настоящая истерика.
Фёдор перепугался страшно. Он присел стал ласково гладить по голове, говорить какие-то успокаивающие слова. Главным было то, что он не понимал причины моей истерики.
- Людочка, ласточка, дорогая моя девочка, да что же с тобой случилось?

Всхлипывая, шмыгая носом, размазывая слёзы по щекам, я отворачивалась от него и просто ничего не могла из себя выдавить, ну ни одного словечка. Наконец преодолев спазмы в горле и икоту, я пробасила на манер моей мамы:
- Да, а ты вот... Нечего надо мной насмехаться!
- А что я такого сказал?
- Ты сказал плохо про мою фигуру и вообще …про тело!
- Ничего подобного, наоборот - горячился Фёдор - я сказал шикарную фигурку!
- Сказал одно, а подумал другое - я начала постепенно успокаиваться - И что ты такого шикарного во мне увидел? - заинтересованно спросила я, впервые ощутив мужской интерес к моему телу.

С необычным для меня любопытством, я внимательно слушала мнение мужчины обо мне. А Федор, целый час, как мне показалось, ну может и меньше, рассказывал мне, какая я восхитительная. Какая я стройная, пригожая и красивая. От нехватки слов, он с энтузиазмом обрисовывал в воздухе руками всю красоту моих чудесных форм. При этом в воздухе, как я его поняла, обрисовывался пузатый кувшин с двумя выпуклостями, с ручками по бокам.
В заключении он выговорил свой последний комплимент:
- Ты, ну просто Нимфа, только что вышедшая из морской пены!
Я иронично посмотрела на него, так как в нашей речке, никакой морской пены не было, и быть не могло.

И как бы в подтверждение этой моей мысли насчёт морской пены, прямо рядом с берегом проплыло пенькастое бревно, а за ним какая-то дрянь - полиэтиленовые пакеты и пустая банка кажется из-под пива.
Но вот сравнение с Нимфой мне понравилось, и я благодарно посмотрела на Федю.
- А ты, правда, не врёшь? Тебе действительно нравится моя фигурка? - и, чтобы остановить его яростное желание продолжать восхищаться моей крсотой, напыщенно и величаво сказала - Нимфа, благодарит тебя, мой принц, за комплименты! - и чтобы как-то перейти опять на дружеский тон разговора призналась с налетом кокетливой наивности - А я, когда смотрю на себя в зеркало, сама себе не нравлюсь!

Для пояснения, что мне не нравится, я резво вскочила на ноги и стала вертеться перед парнем, показывая на себе руками – «И вот тут широко, и вот тут как-то толсто, а здесь вообще выпирает вперёд! Гадость какая-то!».
Очнулась я, когда Федя сгрёб меня в свои объятия и крепко прижал. Мы стояли так близко друг к другу, что я слышала биение его сердца. Глаза его потемнели, он наклонился ко мне, и мои губы, впервые в жизни, почувствовали настоящий поцелуй мужчины.
Тот поцелуй за сараем раненного и вылеченного мной пацана, предводителя нашей «банды», конечно же, был не в счёт. Сейчас мне было так хорошо и тепло, что я тихо прошептала.
- Ой, Феденька, как хорошо! Поцелуй меня ещё разик - и уже сама подставила, свои опухшие от желания, ждущие продолжения ласк, губы.

Спасибо Феде, у него в тот раз хватило ума и настоящей мужской ответственности перед молоденькой девчонкой, школьницей. Он с трудом, но вовремя оторвал меня от себя. Это случилось когда, я неожиданно для себя почувствовала такую слабость в коленях, что уже не могла удержаться на ногах, и безжизненно обвисла в его мускулистых руках.
Тогда мне было всё равно, что произойдёт дальше. Хотелось только одного, чтобы он меня не выпускал из объятий, и целовал, целовал...
Вот вспомнила сейчас, и дрожь прошла по моему телу! Это видение прошлого было настолько ярким, что я зарделась жарким румянцем. Стыд какой! Взрослая тётка, а туда же - в молодость потянуло!

Всё это случилось в год, накануне окончания учёбы в школе, и мне тогда ещё не исполнилось восемнадцати лет.
Не помню, что Фёдор объяснил взволнованной, нашим долгим отсутствием, компании. Но что-то объяснил, возможно, даже убедительное. Просто все замолчали, удивленно уставившись на нас, но нескромных вопросов не задавали.
Так, под этими взглядами, мы и вышли на берег, держась за руки, а я совсем не стеснялась своей фигуры, ясно и рельефно обрисовавшейся под мокрым купальником. Спасибо Феде! В тот раз он придал мне женской уверенности в своей привлекательности.   
Это пляжное похождение, отбило у меня охоту, прятать себя, под невообразимо висящими на мне хламидами. Всю эту одежду, я решительно убрала в самый дальний угол шкафа. Именно тогда во мне стала рождаться молодая, но совсем ещё не опытная во взрослых любовных играх женщина!

После того пляжного приключения, в школе я предстала в совершенно новом качестве. Ходила, гордо распрямив плечи, уверенно выставляя вперёд грудь, которая, в отличие от моих школьных подружек, была ещё не такой рельефной, но уже ясно обозначенной под обтягивающими платьями. Но меня это совершенно не волновало.
Я носила в себе драгоценную тайну - меня целовал настоящий взрослый мужчина, он восхищался моей фигуркой, а значит у меня с этим всё в полном порядке.
Думаю, что незаметно для себя, я, под грузом этой тайны, стала выглядеть несколько загадочно, что стало притягивать ко мне любопытство девчонок и вопросительные взгляды мальчишек.

Долго ждать не пришлось, и я стала пожинать лавры, самой красивой девчонки в школе. За мной напропалую старались ухаживать, но делали это мальчишки как-то угловато, по-ребячески, с ухмылками и глупыми выходками.
Я снисходительно позволяла себе гонять их по моим мелким поручениям, не допуская даже намёка на приглашение пойти в кино или погулять по улицам. 
А вот, что самое удивительное, Федя меня больше ни разу так и не поцеловал. Я даже как-то капризно спросила его напрямик.

- Феденька, а почему ты не поцелуешь свою девочку? - сказала эту фразу неожиданно для себя развязно, и вызывающе, но тут же сама испугалась, что это я делаю.
- Ты Людочка ещё маленькая и не знаешь, что мужчина для тебя сейчас, это опасное существо! - Федя увидел мой испуганный взгляд и сказал более мягко - Я как старший товарищ, должен вести себя с тобой разумно и ответственно.

Честно говоря, я по своей наивности из этого объяснения ничего не поняла, но успокоилась и больше к Феде с глупыми просьбами не обращалась. Всё объяснялось просто - мама с бабушкой, так и не удосужились рассказать мне, как и откуда появляются дети. Возможно, для современной молодёжи это покажется смешным, но я для своего возраста в вопросах взаимоотношений полов, была по детски наивна. Эту науку мне пришлось осваивать самостоятельно, скрывая от добровольных “учителей” свою полную не осведомлённость. В те годы разговоры на эту тему у мальчиков и особенно девочек не были в почёте. Нельзя сказать что совсем этого не касались, но и не «зацикливались» на них.

Так было тогда!
Учёба в школе шла у меня легко. Пользовалась успехом у мальчишек одноклассников и старалась не обращать внимания на завистливые взгляды девчонок из моего класса. Переняла их манеру, при каждом удобном случае, оглядывать себя в отражении зеркал в туалете, в стеклах школьных окон.
Особое моё внимание, как ни странно, было обращено на собственный тыл. Всё ли там, в порядке, не морщит ли, как обтягивает? Ну, вы и сами понимаете, что может беспокоить женскую половину человечества, когда она глядится в зеркало.
На стрелковых соревнованиях мне удалось выполнить норму первого разряда, а все нормы “Готов к труду и обороне”, я выполнила на золотой значок.

Были когда-то в нашей стране такие всеобщие программы оздоровления молодёжи. По окончании этих программ надо было пробежать стометровку, кросс по пересечённой местности за определённое время, прыгнуть в высоту и длину. Другие упражнения. В зависимости от показанных результатов вручали значки определённой категории. Они были простые и золотые.  О “золотом значке” мечтали многие, но спортивные нормы, чтобы его получить были действительно трудные и не всем это удавалось. Я уже давно укрепила своё тело, лазая по деревьям, прыгая через заборы соседских садов, спасаясь от рассерженных хозяев и их собак. Да, на здоровье тогда, я не жаловалась! 

Я гордо носила на груди эти два знака спортивного отличия, а они молчаливо подтверждали, что я не только красавица, но девчонка, которая и в спорте не последняя. Сами понимаете, что моя популярность среди сверстников взлетела на заоблачную высоту.
Удивительно, как мне удалось от такого внимания к своей персоне, не загордиться. Спасло меня то, что все эти свои достижения я считала само собой разумеющимся и потому держала себя скромно. Как ни странно, я вообще этого выделения в обществе своих товарищей особенно-то и не хотела. Здесь я не кривлю душой!

Только потом, уже во взрослой жизни я поняла, что если чего-то, ну очень хочется, странным образом, дверь к этому, закрывается всё плотнее и плотнее. Чем сильнее в неё стучишься, тем сильнее она закрывается.
В мои школьные годы всё было наоборот. Популярности у своих школьных друзей я не добивалась и не хотела, а она ко мне просто пришла сама по себе.
Вернёмся к маминому письму. Папа дал мне его почитать, а сам уселся в кресло и стал задумчиво глядеть в окно.

Письмо было длинным. Мама писала, что соединила свою судьбу с человеком, который её любит, понимает и заботливо выполняет все её желания. В  к папе возвращаться она не хочет. Поэтому, она просит у папы развод. Но вот любит ли она этого “замечательного” человека, мама не написала.
Дальше речь шла обо мне. Мама писала, что живут они в большой московской квартире. Поэтому, мне, её дочке, приготовлена комната.
Дальнейшие рассуждения в мамином письме касались моего будущего. О том, что мне надо поступать в столичный ВУЗ, а все условия для моей учёбы, она обеспечит.
Прочитав письмо, я вопросительно посмотрела на папу. Он сидел бледный, задумчивый с опущенными плечами.

- Конечно же, тебе надо ехать - наконец начал он тихим голосом - Задерживать тебя здесь, это лишить тебя возможности самореализоваться в твоей дальнейшей судьбе. В Москве, конечно же, учиться лучше. Сама понимаешь, что мне будет тяжело без вас - сначала ушла мама, а теперь уедешь и ты. Но, ничего, я справлюсь. Соберу свою волю в кулак, и, вопреки уверенности твоей мамы, не стану неудачником!
Он помолчал, приходя в себя после почти истерического взрыва на последнем своём обещании, а потом с несвойственной ему и не привычной для меня нежностью, встал, обнял меня и тихо сказал:

- Я тебя люблю, и всегда буду ждать встреч с тобой. Поезжай, дочь моя!
Я залилась слезами, растроганная необычной нежностью моего папочки. Так мы вдвоем и плакали, расставаясь на перроне вокзала. Последний раз в окне мелькнули грустные отцовские глаза, так я их и запомнила. До сих пор эти глаза возникают в моей памяти. Если бы ты знал, папочка, в какую «самореализацию» я попала...


3.Новый дом


Встреча с мамой на московском вокзале, была тёплой нежной. Букет цветов в маминых руках показался мне огромным. Мы обе с облегчением разрыдались, а мужчина, новый мамин муж, стоял рядом и отстранено ожидал когда женщины перестанут охать, ахать и вытирать слёзы радости от встречи.
Мой скромный чемоданчик с обшарпанными углами, на который мужчина посмотрел, иронично подняв брови, быстро исчез в багажнике его автомобиля. А вот насмешливая улыбка, ещё долго не исчезала с его лица.
Я это всё заметила, обиделась и сразу поняла, что он мне не нравится. Но рядом сидела мама, в благоухающей дорогими духами меховой шубе. Она ласково поглаживала мою руку, и я успокоилась, воздержавшись от резких замечаний, по поводу иронии этого незнакомого мужчины.

Начало моего знакомства с ним было трудным, мама это заметила сразу. Но пока решила промолчать. Правда, молчала она и потом, когда я нуждалась в её поддержке!
Квартира, куда меня привезли с вокзала, была большой и удобной. Её размерами меня удивить было трудно. Наш дом в Армавире, то же был большой.
Но то, что в кранах горячая вода, большая ванна, удобный и тёплый туалет, не шло ни в какое сравнения с удобствами, к которым я привыкла с детства.
Ванна в отцовском доме у нас то же была, но её надо было наполнять вёдрами, для чего на кухне кипятилась огромная кастрюля.

Про туалет и говорить нечего. Если вспомнить тот маленький сарайчик, который стоял у нас в саду, то меня немедленно охватывала дрожь. Летом ещё ничего, но зимой... В крепкие русские морозы, чтобы не простудиться приходилось справлять нужду в эмалированное ведро прямо в доме.
В нашей семье вечно происходили споры, кому выносить на мороз эти человеческие отходы жизнедеятельности. Скажу честно, я, эту унизительную процедуру старалась избегать, не раз выбегала на мороз по нужде. Правда, затем, долго приходилось греть попку прислонившись к печке. Как я не заработала женский цистит, не знаю. Возможно, сказалась многолетняя закалка и тренировка моего растущего организма, а может жгучее отторжение процедуры выноса ведра на мороз.

Кресло, которое папа поставил в деревянной уборной во дворе, идя на встречу постоянным воплям бабушки, которая всегда с омерзением глядела на прорезь в полу, боясь упасть туда, было действительно княжеским.
Папа купил его по случаю на барахолке. Знакомый столяр, проделал в сидении аккуратную дыру, обил новым материалом. В результате, в кресле можно было сидеть долго, вальяжно развалившись, в его приветливых и удобных формах.
Меня неоднократно оттуда выгоняли крики нетерпеливо сучащих ногами от позывов в животе членов моего семейства и я с неохотой отрывалась от чтения интереснейших событий в книгах, которые я таскала в туалет для чтения.

Поэтому скандалы у дверей уборной, были похожи на баталии при Ватерлоо. Было забавно видеть, с какой скоростью заскакивали на заветное кресло, исстрадавшиеся в ожидании моего выхода наружу домочадцы.
Но была одна опасность. Озорники мальчишки, проделывали в досках этого домика дырки. Что уж интересного они через них могли видеть не знаю, но подглядывали.
Поэтому, любимое чтение периодически надо было прерывать, всё время быть на стороже, чтобы при первых шорохах пацанов и их попытке подглядеть, я должны была успеть натянуть трусики, схватить уже приготовленный ковшик с водой, выбежать из уборной и метко плеснуть в очередного озорника. Ещё надо было крепкими словами ругнутся вдогонку.
Я это проделывала не раз, достигла определённой быстроты и меткости, которая потом пригодилась мне при стрельбе в тире.

Сколько я в этом «кабинете задумчивости» перечитала книг, скольких пацанов облила водой, не счесть. Смешные воспоминания! 
В московской квартире, всё было под рукой, но как-то не так. Хотя привычная настороженность при сидении в нашей уборной с «княжеским креслом» вскоре забылось, я нет, нет, да и оглядывалась, сторожась озорников у себя за спиной. Взгляд неизменно упирался в белую кафельную стену и постепенно всё это забылось. К комфорту, знаете ли, привыкаешь быстро.
Но привыкать к нему мешало отсутствие полноты ощущения, что это всё твоё и ты можешь пользоваться этим, беспрепятственно. Всего этого в моей жизни было предостаточно.
Я никак не могла справиться с моим внутренним отторжением, присутствия рядом с мамой, этого странного мужчины.

Почему странного? А вот посудите сами. Сначала мне было трудно запомнить и с разбегу выговаривать его имя отчество. Звали его чудаковато – Вил! Отчество было ещё чуднее - Ролленович.
Его папа, имея  имя Роллен, прожил достаточно ухабистую жизнь. В народе не зря говорят, что люди с такими сложными именами и живут сложно. Жизнь этого Роллена в очередной раз, подтвердила народную мудрость. Пересказывать эту жизнь не буду, хотя и наслушалась о ней в новом доме с подробностями хитросплетений. В конце, концов, жизнь подтолкнула  этого человека выучиться на детского врача. В этом звании он и почил в бозе, много лет тому назад.

Эта же судьба подарила ему сына, который и пошёл по стопам родительской профессии, стал врачом. А вот имечком и отчеством, папа его наградил странными. Это сейчас оно звучит чудно, но во времена русской революции в порядке вещей было услышать имена: Гоэлро (Гоэлро Петрович) или Интернационал (Интернационал Ивановна).
Так вот папа пошёл ещё дальше и сыночек был назван в честь основателя партии большевиков - Вил”ом, что в переводе означало Владимир Ильич Ленин. То, что мальчика будут на улице и в школе дразнить “вилкой”, “вилами” и другими обидными однокоренными словами, папа не подумал. Да и отчество, которое по исконно русской традиции, приставлялось к имени парня, достаточно попортило ему крови.

Думал ли об этом папа? Думаю, думал. Достаточно было вспомнить собственное имя “роллен” и пожалеть сына. Но не пожалел. Почему? Загадка.
А теперь представьте девочку, у которой и так было много проблем: приехать из глубокой провинции и привыкать к бешеному ритму огромного города; удивляться наличию горячей воды в кранах и не дёргаться от  шороха за спиной в уборной; нервничать видя поцелуйчики и нежные объятия мамы с чужим для меня мужчиной; не обращать внимания на тихое исчезновение парочки в супружеской спальне. А тут ещё Вил и к тому же Ролленович. Выговорить это мне было не под силу и в разговорах с мамой я называла её мужа коротко - ВР.

Если всё это помножить на гормональные возрастные бунты в моём растущем женском организме, то можете представить моё состояние. Я всё время боролась с желанием перебить всю посуду в доме, до последней ненавистной мне чашки, из которой этот самый Вил любил пить чай. Этот бунт в себе я подавляла только мыслью, что меня после этой выходки просто выгонят из дома. В минуты такого желания я представляла как за моей спиной громко хлопнет дверь под крик – «Вон из моего дома!».
Да, меня в нелюбимом доме удерживала элементарная трусость – как остаться одной на улице огромного города, куда пойти, к кому постучаться?

Рыдая ночами в подушку, я с ужасом обнаруживала в себе это незнакомое мне гаденькое чувство - трусость. Мой лихой и смелый псевдоним «Монтегомо», в такие минуты оставался без всех своих когтей. Он жалким комочком, сворачивался у ног, путаясь в моих рыданиях и соплях. Смотреть на всё это, мне перворазряднице по пулевой стрельбе, успешным забегам за золотым значком ГТО (готов к труду и обороне), было омерзительно.
Только это заставляло меня, собирать себя по крохам в крепкий кулачёк и терпеть. Мама, конечно же, видела, что мне в этом доме, с этим мужчиной не по себе. Она только тяжело вздыхала, гладила нежно меня по голове и опять уходила от меня к этому “ВР”.

4.Учёба в институте


Учитывая мою нынешнюю не простую жизнь, я решила дать себе поблажку и выбрала наиболее лёгкий путь в будущее. Я поступила в институт иностранных языков.
Проскочила я в него как нож в масло. Мой французский язык, с бабушкиной манерой грассировать; немецкий - на котором разговаривали мама с бабушкой, применяя при этом акценты далекой Гольштании - Австрии, или как это там называлось в далёкой истории, внесли меня в стены института легко как пушинку. Во время учёбы, я продолжала совершенствовать свой английский язык.
Институтские преподаватели, только чуть, чуть корректировали мне языковую грамматику. При этом они сами с наслаждением слушали мой французский и немецкий.

С английским языком я уже была немного знакома, поэтому особых проблем с его изучением не было. Это объяснялось в первую очередь, хорошим знанием французского и немецкого. Например, умение воспроизводить специфические акценты и знание тонкостей разговорного немецкого языка, приводили почти в экстаз мою преподавательницу, немку по рождению. Она во время войны, сложными дорогами судьбы, попала в нашу страну. Так случилась, что она вышла здесь за муж, потом родился ребёнок. Теперь она преподавала в институте, а, услышав мой немецкий, частенько затевала длиннющие ностальгические разговоры на родном языке.

Её рассказы о Германии, очень мне потом пригодились. Она же выучила меня Берлинскому произношению в разговорной речи.
Культура речи в иностранных языках, заставила меня поработать и со своим русским. Из Армовира я привезла южный выговор, в котором “г” произносится как горловое “хо” - На хоре, хуси хохочут. Может и не точно воспроизведено, но мы точно отличаем приезжего русского с юга по этому характерному выговору.
Мне студентке столичного института иностранных языков, определённо было надо от этого отвыкать. С этим я, в конце концов, справилась.   

Эта борьба с собственным языковым произношением, неожиданно привела меня к желанию изучить итальянский язык. С итальянским языком, имеющим много однокоренных слов с французским, так же не было проблем.
Проблемы в институте начались для меня с неожиданной стороны. Меня заметили. Кто? Чуть позже.
Сначала об обстановке в институте.
Коллектив института принял меня, широко распахнув объятия. А как не распахнуть, если среди студентов и студенточек, появилась девчонка с целым набором замечательных качеств.
Сначала о внешности. С этим у меня проблем не было.

Я уже была подготовлена к этому, успешной сдачей «экспресс экзамена» на девичью привлекательность, который я выдержала под Фединым взглядом на пляже. Практическое понимание любовных чувств, которые должна испытывать  девушка, я получила в результате опыта в поцелуях и то же с ним.
Я уже не говорю о мальчишках школы, которыми я помыкала, с высоты своего опыта обращения с мужчинами, то есть с тем же Федей.
Таким образом, я уже знала, что если на фоне московского женского лоска в умении одеваться, правильно применять помаду, тушь и пудру, я и не кажусь красавицей, то уж точно заслуживаю восхищения мужчин словами – «Девушка-то мила! А?! Что-то в ней есть?!».
Через короткое время это “А?!”, стало прибивать ко мне не только зелёных парней первокурсников, но и зрелых выпускников. На все эти попытки ухаживаний, я взирала с равнодушием.

Этому были причины. С моим отъездом в Москву, я так и не разобралась в наших чувствах с Федором. Поэтому я и хранила ему верность, до поры до времени. К тому же, надо было набирать новый для меня темп в учёбе и в жизни большого города. Пусть Федя пока подождёт. Всё это он понял, о чём и уведомлял меня в редких письмах.
Выход своим чувствам он нашел, присылая мне посылки с армовирскими фруктами. В результате его стараний в доме не переводились яблоки, сушёные абрикосы, вкусные помидоры, в банках плескался овощной маринад домашнего приготовления. 
Как и полагается, в женском коллективе института, вокруг меня стала проявляться, типичная для молоденьких девушек стервозная ревность по отношению к ухаживаниям за мной парней. Но я уже научилась справляться с девчонками в классе.

В результате моего правильного поведения, это вскоре женский коллектив института успокоил. В силу специфики женского характера, способного улавливать тончайшие вибрации в вопросах отношения полов, проницательные девчонки увидели моё равнодушие к проявляемому мужскому вниманию. Поняв это, они тут же успокоились.
Нельзя сказать, что это моё равнодушие было на уровне фригидности или какой-то закомплексованности. Нет, я старалась быть терпимой к разного рода ухаживаниям,  и в то же время  оставаться совсем равнодушной я не могла. Конечно же, мне нравилось ухаживание мужчин. Давало мне представление о формах его проявления. Я как тонкий психолог присматривалась к способам, к которым прибегают мужчины, чтобы обратить на себя внимание девушки.

И если я не допускала с парнями более близких отношений, то давала им понять, что мы можем оставаться друзьями и без этого. Видимо мне везло, так как мальчики нашего института были не глупы, очень быстро всё схватывали на лету и перестали назойливо стучаться в окно, которое закрыто наглухо за ставнями.
В то же время, они не отказывались от предлагаемых дружеских чувств, с моей стороны. Видимо их привлекала моя наивность, открытость и честность. Готовность прийти на помощь, быть верным товарищем.

Так я и вошла в достаточно большой круг парней, которые сторонились шумных студенческих компаний с выпивкой, дикими экстравагантными выходками, которыми славился наш институт.
В те времена институт иностранных языков вбирал в себя много красивых девушек. Как происходил этот набор не знаю, но могу представить. Многие из хорошеньких девочек стремились утвердиться в столичной жизни, пытаясь получить её соблазнительные прелести во множестве и сразу. Перспектива будущей работы с иностранцами, вполне это могла обещать.

Но на юных искательниц красивой жизни сразу, уже в институте, сваливались на голову и окружали всевозможные соблазны. Они окутывали их медоточивыми обещаниями, звали, приглашали, обещали...
Вчерашние школьницы с почти детскими представлениями о смысле происходящего вокруг них, очертя голову окунались с головой в сомнительные пирушки, начинали вертеться в компаниях сыновей партийных бонз, правительственных чиновников, артистической богемы.
Многим нашим студенткам, их попытки, вытянуть в этом кругу счастливый билет выгодного замужества, обеспеченного сытного и красивого существования, при всех их неумелых попытках, просто не удавались.

Обманутые, наказанные физически и духовно, они переставали верить в чистоту человеческих отношений, порядочность и честность. Именно из таких молодых девчонок, но уже достаточно побитых мужским обманом, хитростью и лукавством,  и образовывались московские «щучки». Озлоблённые всем этим они выходили на «военную тропу» и, пользуясь своей внешностью, раскованностью, “широкими взглядами на жизнь”, без зазрения совести обирали материально, ненавистных теперь им мужчин. В этой «тайной войне» с мужчинами они пытались компенсировать свою жестокую обиду на «коварство» бывших любовников и соблазнителей. Эти девочки не понимали, что в первую очередь надо было винить саму себя за проявленную в прошлом легкомысленность.

Сколько изломанных женских судеб прошли перед моими глазами и не счесть. Видя всё это, я незаметно для себя проходила нелёгкую школу правильного построения отношений между людьми. Мне особенно помогало то, что в студенческой жизни было сколько угодно примеров нарушений старинной заповеди для девушки – «Умри, но не разрешай поцелуев без любви!». Немного наивно звучит на современный слух, но, по своей сути, очень мудрый совет. Жизнь в молодёжном коллективе много раз убеждала меня в его правоте!

В институте существовали две группы молодёжи. Одна группа - это дети из семей с высокопоставленным положением папы в обществе. Будущее их уже было обеспечено этим положением. Они инстинктивно сбивались в группу “золотой  молодёжи”.  Возможность тратить достаточно большие карманные деньги, которые любвеобильные мамы им подкладывали, заставляла их всё время искать приключения, увеселения.
Какие фантазии могут быть у .юношей? Конечно же их хватало только на шумные сборища в  квартирах “предков”, на загородных дачах, рестораны и так далее. Когда в руках “лёгкие деньги” они тратятся легко и беззаботно – жгут карман и просятся наружу. Это лихачество и беззаботность «счастливчиков», невольно переносилась на человеческие отношения.
Жизнь такой лёгкости не прощает. Обязательно следует наказание, которое выливается в злость, обиду, зависть и месть. Поэтому внутри этой группы,  процветала грязь в отношениях, распущенность, и какая то истеричность.

Лихачество, внешняя красивость «прожигания жизни» этими мальчиками, притягивала к ним любопытство хорошеньких девчонок, не очень искушенных в понимании законов человеческого бытия. Кроме того, им казалось, что красивое личико это и есть «входной билет» в шикарную жизнь.
Как мух их поджидала «липучка» лёгких отношений, на которые они приклеивались и потом только испуганно шевелили приклеенными лапками и крылышками. Дело было сделано и очередная жертва, с которой поигрались и бросили, медленно начинала путь превращения в “щучку”, ничего не забывшей, накопившей в себе отчаяние, разочарование и желание отомстить. Кому? Это уже для таких обиженных девочек, становилось не важным и потом обрушивалось на головы, ничего не подозревающих мужчин встреченных в этой жизни.
Другая группа студентов - ребята и девчонки, серьёзно смотрящих в будущее, пришедших учиться, жить и наслаждаться молодостью и здоровьем. Деньги им доставались трудно, поэтому предпочтение отдавалось не дорогим развлечениям. Эти были: спорт, прогулки, чтение, дружеские споры, скромные вечеринки которые,  не травмировали психику.
Обе эти группы в студенческой среде не враждовали. Просто они существовали рядом, никак не перекрещиваясь, шли своими дорогами.

Оглядевшись и присмотревшись я поняла, что мне больше нравятся  простые человеческие отношения, которые построены не на меркантильных затратах - давать и взамен брать. И это не потому, что я приехала из провинции и меня сторонились.
Вовсе нет. Ко мне очень быстро, как коршуны стали подлетать мальчики из “золотой молодёжи”, которые стали соблазнять приглашениями в рестораны, на модные тусовки, заманчивые развлечения. Скажу откровенно. Несколько раз я всё это повидала, приняв приглашение. Но то, что я увидела в этой компании, мне очень не понравилось.
Не понравилось, что мне стали намекать на то, что я должна буду за это расплатиться, распивая с кавалером ночью кофе в его кровати. Не понравилось женское окружение. Девушки в этой компании сразу открыли мне глаза на многое.

С первых же минут знакомства, они сразу стали  демонстративно подхихикивать над убогостью моего туалета, отсутствие грима на лице, то как я скромно себя веду. Не смотря на естественную мою обиду - как и всякая живая молодая девушка, я не могла пропустить мимо ушей, скабрезные намёки на мое скромное платьице, и тем более в адрес моей внешности - всё же этим девицам я осталась благодарна. Они, сами того не понимая, тут же приоткрыли мне то, что обычно спрятано от невнимательных глаз.
Объясню. Если вам доводилось бывать на сцене театра, когда уже нет зрителей, потушен свет прожекторов, то вам сразу видно, что декорации нарисованы небрежными мазками, краска на них потерлась, местами просто осыпалась. В углах набросан мусор, предметы свалены небрежно. Зрелище грустное. Вот эту картину убогости тёмной сцены они мне и показали.

Бабушка и мама, несмотря на их небрежное отношение к моему воспитанию, всё же сумели развить во мне тонкий вкус. Я уже с младых ногтей могла отличить настоящее от поддельного, чистое золото от блестящей мишуры.
Именно это я поняла после двух совместных с этой компанией приключений.  А тут ещё подвернулись и более ясные знаки – «Тебе надо остановиться!». Чтобы мне это стало понятнее, меня один раз просто выбросили из машины  на тёмной и пустынной дороге. На следующий день прямо в институтской аудитории умоляли простить, пытаясь вручить мне огромный букет роз.

В другой раз, прямо в ресторане произошла безобразная драка. Как себя вести в такой ситуации я уже знала. Именно обидная зуботычина, которая мне досталась в детстве в уличной драке “на кулачки”, оставила память на всю жизнь. Как только началась драка, я мелким горошком, прикрывая голову от летающих предметов, аккуратно скрылась за стойкой бара. Там мы и спасались вместе с молоденьким барменом, который был тут «новичком» и только сегодня вышел на работу.

Мальчишечка был настолько молод, что от страха расплакался у меня на плече. Роль санитарки мне не потребовалась, а добренькую мамочку пришлось сыграть. Я его успокаивала, гукала над ним, вытирала ему слёзы и сопли подолом своего платья. Одновременно я горевала, что оно безнадёжно испорчено в момент уползания на животе за стойку, а рукав болтался на ниточке.
Пока за стойкой шла драка, мы с ним познакомились и я выслушала короткую историю паренька. Он приехал из Кисловодска на заработки в Москву. Его армянская семья устроила шумные проводы на перроне вокзала. Были слёзы, жалобные стоны мамы и сестры, которые он слышит до сих пор. В Москве его приютила молодая родственница, которая приехала несколько месяцев тому назад и немного в городе обжилась. Паренёк, которого звали Артур, долго мыкался, ища работу. Наконец его приняли в этот ресторан, и он сразу попал в центр дебоша в ресторане.

Успокаивая и гладя по головке этого армянского мальчика, я невольно испытывала к нему жалостное чувство и солидарность с его проблемами. Я ведь то же из провинции и Москва для меня пока ещё чужой город. 
На утро я проснулась с ясной головой и чётким планом моих действий. В результате, сразу после моего появления в институте, я устроила громкий скандал моему вчерашнему кавалеру. Получив от меня порцию доброй руготни, из армовирского запаса моей уличной практики, он немедленно донёс её содержание остальным членам компании. Меня без лишних уговоров оставили в покое и стали поглядывать в мою сторону издалека и с опаской.
Мой разговор тут же растиражировали в коридорах. На этой волне моего разрыва с одной компанией, я не навязчиво вплыла в другую группу парней и девчонок, которые меня просто и без лишнего шума, поглотили в себе.

Я большими пригоршнями впитывала в себя радость общения с этими новыми товарищами. Старалась активно участвовать в жизни института, вместе с ребятами из этой компании.
Скоро выяснилось, что я хорошо стреляю, и меня немедленно включили в сборную команду института по спортивной стрельбе.
Так я оказалась в спортивной элите института. Как известно, руководство учебных заведений, трепетно относится к своим спортивным командам, а по тем временам особенно. Почему и от чего они это делали, для меня загадка. 
Дальше, больше. При моём участии  в различных стрелковых соревнованиях, нашей команде удалось вывести институт на первые места сначала в городе, а потом и в более престижных соревнованиях.

При этом мой вклад в эти спортивные достижения оказался очень заметным. Это обстоятельство немедленно стало известно в институте, и я опять стала пожинать мужское восхищение девушкой, хорошо стреляющей  из оружия.
Большим сюрпризом для меня стало то, что на соревнованиях я выполнила норму “мастера”. На каком-то собрании института, меня вызвали на сцену и под аплодисменты  в зале, ректор института вручил мне удостоверение и значок “Мастер спорта СССР по стрельбе”.
По тем временам этот значок носили на груди. Рядом с ним я прикрепила золотой значок ГТО и стала этот иконостас носить на груди. К сожалению эта самая грудь у меня оставалась по прежнему маленькой, что чисто по женски меня  беспокоило.

Я стала частенько смотреться в зеркало, обтягивать эту грудь одеждой, но в сравнении с другими счастливицами, хотелось иметь бюст попышнее. Стоя голышом перед зеркалом, видела что грудь получалась вполне пристойной и очень пропорциональной. Но я ничего поделать с собой не могла и внутренне оставалась недовольной.
Успокаивала только фраза Фроси. Она тогда ещё в Армавире заметила эту мою обеспокоенность и мои усилия, как можно плотнее обтягивать на себе школьную форму. Улучив момент, она отвела меня дома в сторонку и сказала.

- Ты чего девка всё свои титьки щупаешь? Ну, маленькие они у тебя. Такими и останутся. Ты с этим смирись и на Бога не обижайся. Какие он тебе дал, с тем и живи. И вообще радуйся, потому как в маленькой груди у женщины молока больше, это я точно знаю по многим знакомым бабам. Так что живи спокойно, не нервничай и не старайся быть как другие.
Не знаю как насчёт моего молока для кормления ребёночка, это когда ещё будет, а носить такие груди надо было теперь и сейчас. Вот и укрыла я объект своих комплексов за двумя спортивными значками.  Боковым зрением я всегда отслеживала взгляды на себя и с удовлетворением отмечала, что при виде значка “мастер”, мужчины одобрительно кивали головами.

Всю мою маскировку портил анекдот. В вагоне электрички напротив девушки сидит парень и внимательно её разглядывает. На груди у девушки брошка в виде самолётика. Девушка, увидев взгляды парня, кокетливо ему улыбается и спрашивает:
- Вас мой самолётик интересует?
- Нет, аэродромчик!
Инстинктивно меня мой “аэродромчик” смущал и беспокоил, так как мне взгляды мужчин были не безразличны.

Комплексовать мне по поводу своих интимных дефектов фигуры, общественность не дала. После аплодисментов на сцене, пожатия моих рук ректором, меня без остановки выбрали в бюро комсомола института. К моему испугу, на бюро кто-то предложил избрать меня заместителем секретаря бюро по спортивной работе среди молодёжи. Так меня и вознесло на вершину руководства молодёжной общественной деятельностью.
После “перестройки” было модно этот самый комсомол развенчивать: и плохой он был, и много в нём было фарисейства, словом, всё в нём было плохо.

Не могу говорить за эту организацию в целом, но наша институтская комсомольская организация, была отдушиной для молодёжи, где можно было выпустить излишнюю энергию.
Человеку свойственно жить в коллективе, если у него всё в порядке с психикой и он умеет общаться с другими людьми. Молодёжи вообще свойственно находиться в группе. В ней можно проверить свои взгляды на жизнь. Поучиться у других. Первый опыт любви, то же приходит именно в группе. Где ещё познакомиться с мальчиком или девочкой? На улице, на танцах, в кино - можно, но сложно, мешают юношеские комплексы, стеснительность. Да и ошибиться в выборе подруги или друга, легче простого.

Мне кажется, именно в этом комсомол в соё время и помогал молодёжи. На его мероприятиях, парням и девчонкам, легче было оценивать человеческие качества объекта своей симпатии, готовность прийти на помощь, оценить трудолюбие, весёлость или замкнутость характера. Человек в группе виден как на ладони.
Меня например, избрание заместителем секретаря по спортивной работе, на эту ладонь, не посадили, а поставили. В результате я представилась на всеобщее обозрение, сидя в президиумах собраний, на трибуне, с которой я горячо агитировала студентов прийти на стадион и пробежать хотя бы километр.

Правда, что касается участия в массовых эстафетах, забегах, заплывах, с моим личным примером было туговато. Но когда приходилось приглашать молодежь в стрелковый тир, тут я могла показать высший класс.
Вся эта общественная активность, изучение четырёх иностранных языков, отнимало массу времени, и я почти не бывала дома. Туда я обычно приходила поздно вечером. Тихонько крадучись просачивалась в свою комнату. Меня хватало только на то, чтобы, быстро сбросив дневную одежду, облачиться в халатик и проскользнуть в ванную.
После трудовых буден, вода была для меня тем лекарством, которое лучше всего взбадривала, смывала все поля неприятной информации, приносила бодрость и ясность в мыслях. Стоя под душем, наслаждаясь ласковым ударами струек воды, я частенько лениво философствовала.

Вот, например, вода - совершенно удивительная часть природы, которая окружает человека в его будничной жизни. Этот химический элемент связи водорода и двух атомов кислорода, обладает уникальными свойствами. Эти свойства настолько очевидны, что люди даже не удивляются им. Вот сейчас вода ласковая, тёплая, льётся из крана. А вот она замерзла. Тогда она становится похожа на кувалду, которой если ударить упавшей сосулькой с крыши, то человека может и убить. Но вот вода уже в виде снежинок покрывает землю.  На Севере эскимосы из снега делают даже жильё, в которых тепло, можно развести костёр и спасаться в нём от лютого холода.

Как только лёд и снег растает вода не потеряет своих свойств. Удивительные качества перехода из жидкости в камень и обратно, без потери основных качеств. Очень важный элемент жизни человека на Земле. Да и сам человек как огурец, весь состоит из воды или жидкости, но это всё равно то же соединение водорода и кислорода.
Давно уже замечено, что вода смывает пыль и грязь, а человеческое тело этой чудесной жидкостью обновляется. С него снимаются наслоения чужих взглядов, нечаянный захват не доброй энергетики.

Не знаю так ли это, но вода мне действительно помогала вечером после активной дневной жизни, восстанавливаться. Набросив на тело халатик и завязав на мокрых волосах тюрбанчик из полотенца, как это делают женщины во всём мире, на цыпочках пробираюсь в кухню. У меня только одно желание влезть в холодильник и что ни будь быстро пожевать, запивая соком или молоком. Но не тут то было, на кухне меня ждёт мама.
Первое время моего приезда в этот огромный город, а самое главное заселение в незнакомую квартиру, выбило меня из колеи тихой, размеренной жизни провинции. Не скажу, что я очень растерялась, но мне нужен был человек-поводырь, который бы взял меня за руку и повёл в эту новую жизнь.

Эту роль на себя взяла мама. Но у меня всё ещё были живы воспоминания о том, как её отъезд переживал отец. Поэтому первое время я дичилась её ласк, попыток поговорить со мной откровенно, по женски. Со временем эти впечатления как бы тихо стирались из моей памяти, и я стала жаться к маме, как единственному знакомому мне человеку в этом доме.
Надо отдать должное маме, природный такт, хорошее воспитание бабушки, повлияли на то как, мама меня «выдерживала», давая время осмотреться, успокоится. Она очень не навязчиво, постепенно привела в порядок мой туалет. Все мои армавирские платьишки, бельё и другая дребедень, без чего не может обходится девушка, незаметно исчезли. Взамен я получала всё новое, красивое и модное.

Почти молча, мы ездили с мамой по Московским магазинам, примеряя, прицениваясь. Естественно не обходилось без встреч с людьми, которые тогда и являлись поставщиками импортной модной одежды. Из их сумок доставались прекрасные, модные вещи, которые и украшали потом столичных модниц. Таких людей тогда именовали спекулянтами, как-то брезгливо их сторонились, но без них обойтись не могли.  Уже пошли годы, когда в страну достаточно широко приоткрыли двери импорта одежды и обуви, но из социалистических стран. Почему-то в этих странах могли шить вещи качественные, модные и по ценам доступные. Но шиком считалось приобрести вещи производства фабрик Франции, Америки, Италии, Германии.
С помощью маминых связей и через её подруг, постепенно меня и переодели в такую одежду, как сверху, так и под ней.

Скажу так - детскую привязанность если нельзя получить, то можно “купить”, будем говорить совсем откровенно. Примерно этого и добивалась моя хитруша мама.
Конечно, я была её единственной дочерью, конечно же, она меня любила, но между нами был её отъезд от нас с папой. Я была ею на несколько лет брошена и лишена материнской ласки и помощи в трудных вопросах подрастающей девушки, по которым к папе не обратишься. Между мной и папой появился какой-то чужой мужчина, ради которого мама нами пожертвовала.
И вот теперь она старалась загладить этот свой поступок. Стереть из памяти, те злые мысли, которые она была твёрдо уверена, появлялись в далёком Арзамасе у меня, её дочери. Конечно же она в этом не ошибалась.

Она инстинктивно избрала единственный правильный способ вернуть к себе если не мою любовь, то какое-то доверие, таская меня из магазина в магазин. Примеряя на себя очередную красивую штучку, я не вольно обращалась к ней, советовалась по самым интимным вопросам. Понятно, что если женщина кого-то впускает внутрь своего интимного мира, такой человек становится ей с каждым разом всё ближе и ближе. С ним начинаешь советоваться не только на тему, как жмёт бюстгальтер, не морщит ли платье на животе, на бёдрах, как очерчиваются под юбкой, извините за не скромные подробности - ягодицы.

Лёд между мной и мамой был сломлен. Вместо него теперь лежал ворох купленных мне красивых вещей, а я стояла перед ней в виде стройной, модно одетой столичной девушки. Дальше, больше. Мама взялась меня обучать тонкому искусству украшения женского лица.
Моё молодое лицо пока ещё не требовало яростного раскрашивания, припудривания, припомаживания, которое требуется женщинам по мере перехода в следующую возрастную категорию. Поэтому мама учила меня только чуть-чуть оттенять то, что сразу же оценивается на женском лице. Это конечно же глаза, губы и волосы. Всё остальное второстепенно. Глаз стороннего наблюдателя, только потом, начинает скользить вниз, оценивая кофточку, юбочку, обувь.

Главное в человеке это глаза. Люди на них обращают внимание сразу, что для женщин очень важно. Женщина всегда хочет, обратить на себя внимание. Таковы законы природы.
Учёные доказали, что у всех людей, не зависимо от пола, национальности, возраста, диаметр радужной оболочки вокруг зрачка десять миллиметров, плюс - минус очень маленькие отклонения. Дети рождаются именно с такими  размерами радужной оболочки. Именно в этом и видна рука Творца. Это как печать на каждом из нас: “Сделано Мной! Все вы мои дети!”.
Но это ещё не всё! В народе давно замечено, что по глазам, можно сразу многое о человеке понять. Вспомните выражения: “поговорим с глазу на глаз”, “посмотри мне прямо в глаза и скажи правду”, “не понравился с первого взгляда”. Ну и много чего говорят про магию человеческого глаза. Видимо, интуитивно, по каким-то неведомым нам законам по глазам мы считываем информацию о человеке.

Женщины, в отличие от мужчин, давно уже знают эту магию своих глаз. Чтобы эту магию подчеркнуть, ещё с давних времён женщины свои глаза подкрашивали. Сначала сурьмой, потом тушью, а с развитием химии, стали раскрашивать всё, что к глазу прилегает - ресницы, веки, под бровями, под глазами. У подкрашивающейся женщины, на туалетном столике, к её услугам, целая гамма цветов, и хотя их всего семь, как в радуге, но существуют ещё полутона.
Мне молоденькой девчонке, было не в домёк, как со всем этим разнообразием флаконов, пузырьков, щёточек, кисточек, разобраться. Что надо делать, а главное как? Вот тут-то мама показала себя во всём блеске.

Уехав от нас, она то же прошла школу поведения огромного мегаполиса. Вскоре она поняла, что кроме проявления любви к мужу, занятий домашним бытом, женщина должна в жизни ещё что-то уметь делать, чтобы суметь зарабатывать средства на своё существование. Так, на всякий случай. А вдруг!
Осмотревшись по сторонам, взглянув внутрь себя, мама поняла, что кроме домашней работы, делать ничего не умеет. Надо было приобретать новые знания, профессию. Чем может себя занять молодая хорошенькая женщина, с хорошим генетическим багажом внутри себя, почти светским воспитанием и манерами обращения, которые заметны для окружающих людей? Наиболее подходящее самовыражение, для такого набора качеств, конечно же, может быть изваяние красивого. Что может быть красивее человеческого лица? Если его чуть-чуть подправить, этому человеку можно даже облегчит жизнь.

Прикинув всё это в голове, мама отправилась на курсы косметологов. В дальнейшем она поняла, что лечебными массажами заниматься утомительно, да и знания тут нужны из области медицины, чего у неё не было. Поэтому она увлеклась раскрашиванием женских лиц. И не ошиблась. Оказалось, что мама интуитивно выбрала ту область деятельности, которая наилучшим образом раскрыла её талант.
Слух о хорошем косметологе, да ещё и визажисте, в среде женщин, распространился со скоростью океанского вихря «торнадо». Мама стала пожинать плоды своего таланта. Благодаря своему тонкому природному вкусу, она могла из лица какой ни будь кикиморы, представить глазам окружающих первоклассную красотку. Для этого ей были необходимы  только краска, тушь, пудра и её советы парикмахеру, какую к этому лицу надо добавить причёску. Если женщина имела возможность приобрести модные тряпочки, именно такие какие советовала мама, то подружки этой счастливицы, увидев её блеск и сияние, лили слёзы от умиления и зависти. Вот ведь, что могут сделать руки мастера красоты, чтобы внести исправления  в жизнь женщины!

Не удивительно, что все эти подружки с дружными стонами ”Хочу так же!”, немедленно бросились на прием к маме. Но не тут-то было! Мама никогда не забывала из какого рода она происходит, где всегда ценилась умеренность и обстоятельность. Отдать себя на алтарь потребления широким  массам, значит рано или поздно, внести в свой труд небрежность. Этого мама себе позволить не могла.
Как борются с массовым потреблением? Да очень просто. Поднимают цены на этот продукт и всё! Дело сделано, очереди как не бывало.
Так, например, поступили швейцарцы. Чтобы эту микроскопическую территорию, не превратили в свалку мусора и отходов жизнедеятельности массового туризма, швейцарцы просто подняли цены на гостиницы, еду и питьё. Всё! Туристы поехали, минуя эту «дорогую» страну, в Италию и Испанию.

Так же поступила и мама. Многие женщины отступили от дорогих услуг. И всё же поток желающих не уменьшался. Даже то, что мама ушла из института красоты, не уменьшило количества страждущих. Телефон в доме не умолкал. Мама нашла простой выход. Она, в зависимости от настроения, просто приглашала клиенток к себе домой. В результате река, превратилась в ручеёк, потом вообще в редкие капли. Ничего не поделаешь капризы таланта, который не может себя разменивать по пустякам. Слава у мамы осталась, поэтому в квартире появлялись изредка некие особы, которые мамой были допущены к её рукам и вдохновению. Труд мастера оплачивался по высоким ставкам. Этого хватало на то, чтобы не просить у мужа денег и окружить дочечку вниманием, заботой и материальными затратами, чтобы вернуть меня в лоно материнской любви.

Именно благодаря маминому мастерству, я сумела добавить себе способности иметь достойную “боевую раскраску Монтигомо Ястребиный Коготь”. Я выучила как дневную раскраску лица женщины, так и вечернюю. Ещё были раскраски - “деловой женщины недотроги” и “посмотрите на меня, какая я хорошенькая”. Мама, кроме того, научила меня гримироваться, так что внешность менялась полностью. Это было наше с ней баловство, которое мне потом очень пригодилось.
Итак, я на кухне, куда пробралась после душа. К моему неудовольствию, там сидела мама. Это означало, что мама хочет провести со мной беседу. Так всегда бывало. И я не ошиблась.
- Людочка, я понимаю, что ты устала, мечтаешь о постели. Но у меня просто нет другого времени поговорить с тобой.

- Мам, я действительно устала, но если ты хочешь поговорить со мной, давай, но покороче.
В это время я уже жевала, бутерброд с ветчиной, который быстро соорудила на кухонном столе. Мама подождала, пока я налью себе в стакан апельсинового сока, обняла меня за плечи и тихо заговорила.
- Людочка, прошёл уже почти год, как ты приехала к нам. Я знаю, что ты успешно осваиваешь четыре иностранных языка. Тебе удалось завоевать дружбу и уважение своих товарищей. Насколько я понимаю, тебя избрали в комсомольские начальники. Это очень хорошо, я за тебя радуюсь. Всё это, включая стрелковый спорт, поможет тебе в твоей будущей жизни. Ты научилась налаживать отношения с людьми, завоёвывать их внимание. Но этого мало!

От удивления я раскрыла рот и с трудом поймала, выпавший изо рта кусок ветчины. Я то думала, что всё необходимое на будущую жизнь у меня находится под контролем. Я как проклятая учу языки, стреляю в тире, вещаю с трибун комсомольских конференций, а мама говорит, что этого мало. Я с интересом смотрела на маму, что ещё она для меня придумала.
- Девочка моя, изучив иностранные языки, ты будешь годна только на перевод чужих мыслей. Переводчик, даже самый хороший и квалифицированный, это всё же переводчик. Всего-то! Тебе надо приобретать специализированные знания. Вот Вера Петровна, у которой муж работает в Госбанке, советует изучить теорию финансов.

Здравствуйте, я ваша тётя! Приехали! Это что же мне ещё в один институт поступать? Я удивленно смотрела на маму.
- Девочка, ты не смотри на меня так. Да, я считаю, что тебе надо приобретать специальность.
Что же, по-твоему, знать иностранные языки, это не специальность.
- Ну почему же ты так агрессивно настроена, - сказала мама - Просто надо представить, что ты будешь делать после учёбы. Есть только два или три пути: это “Интурист”, внешняя торговля или МИД, а есть ещё возможность переводить книги, научные статьи и тому подобное. Мотаться с туристами, в качестве живого приложения к стоимости тура, тебе очень быстро надоест. Кроме того, тебя всё время будет раздражать капризные клиенты: “Это не так, то не интересно!». Выслушивать их нытьё – «за что мы деньги платили?”

Мама спокойно открыла пачку американских сигарет, закурила, выпустила дым в потолок и продолжала:
 - Можно с таким образованием попасть на работу в Минвнешторг или в МИД . Но и там ты будешь всегда на вторых ролях, или как говорится “на подхвате”. После твоего чемпионства в стрельбе, привычки находиться  в первых рядах, и вдруг оказаться «девочкой на побегушках». Это будет угнетать тебя, твои не реализованные амбиции не будут давать тебе покоя. В результате ты получишь грусть в сердце, недовольство собой, а значит, возненавидишь свою работу. Третий путь - переводчик литературы, статей, научных работ, уготовит тебе  домашнюю  работу. Целыми дням будешь сиднем сидеть, корпеть над переводами чужих мыслей.

«А ведь мама права», думала я автоматически пережевывая бутерброд. К концу подходил первый год моего обучения в институте. Я, пожалуй, только сегодня, под влиянием маминого разговора, задумалась о своём будущем. «Ай, да мама, стратег ёлки палки. Заставляет меня критически оценить ситуацию “кем ты был, чем ты стал, и что есть у тебя!”.
- Мама, ты права, но что же мне теперь делать?
- Девочка моя, ты меня слушаешь в пол-уха. Я же сказала, что Вера Петровна, советует приобрести специальность финансиста. Вполне женская специальность. В Госбанке восемьдесят процентов сотрудников, это женщины. Если сюда добавить ещё и твои знания языков, тебе цены не будет.

В результате этого разговора, я стала думать о поступлении в заочный финансовый институт. Оказалось, что это возможно. Единственно, что надо будет сделать, уменьшит мою прыть в спорте и общественной деятельности. Тогда у меня будет оставаться время на изучение теории работы с финансами, то есть стать специалистом в этой сфере.
Чего же я достигла к девятнадцати годам своего жизненного пути?
Мне удалось достаточно просто, конечно же с помощью мамы, освоится с жизнью в большом городе. Я уже хорошо разбиралась в моде, могла к соответствующему случаю наложить макияж на своё лицо. Скажете, что это чисто женское подведение итогов и будете правы. Но это давало мне возможность вести себя уверенно, свободно и раскованно в различных ситуациях – посещая театр, в ресторане, на вечеринке. Уже не было секретов в том, как вести себя за столом, орудовать ножом и вилкой. Основы хорошего тона в поведении с людьми я переняла у мамы.

В институте моё положение как студентки было прочным и уверенным. Успехи в языковых знаниях, были заслуженными. Учеба шла легко и с удовольствием.
В коллективе у меня упрочился авторитет девушки исполнительной, творческой и готовой идти на встречу трудностям.
На здоровье я не жаловалась, спасибо спортивному клубу.
Однако жалобы были. Если как-то в те годы покопаться глубоко в моей душе, то стало бы понятно, что для меня всё ещё оставался  не выясненным вопрос о тонкостях отношений между мужчиной и женщиной. Теоретически всё было понятно, а вот с практикой дело шло туго. За всей круговертью освоения правил жизни в Москве, учёбы и деятельности в коллективе, любовные увлечения, оставались как бы за бортом моего быстро плывущего по жизни корабля.

Единственный мужчина Федя, который встретился мне в школьные годы, медленно расплывался в тумане моих армавирских воспоминаний. Разлука у людей, всегда всё расставляет по своим местам. Надо думать, мой старший товарищ по спортивному клубу, давно уже догадался, что молоденькая девчонка, попав в атмосферу столичной суеты, знакомств, новых впечатлений, просто стала его забывать.
По сути моей жизни так оно и происходило. Посылки в Москву с фруктами стали приходить всё реже, пока не прекратились вовсе. Коротенькие письма от Феди, в форме записок, затерялись среди толстых конспектов и книг.

К началу весны, до нас стали доходить слухи из Армавира о том, что Фёдор собирается жениться. Говоря откровенно, этот слух оставил меня совершенно равнодушной. Так уж случилось, что Фёдор был моим первым мужчиной. Громко конечно сказано, но всё же – «Целовалась? Целовалась!» - значит мужчина был. Этот мой первый мужчина, сейчас проходил мимо меня, прямо в объятия другой женщины, которая и станет его женой.
Оценив всё это я немного всплакнула, правда, без особой грусти.

Потом, всё ещё с мокрыми глазами, стала перебирать всех своих институтских парней. Оказалось, что ни одного из них, нельзя было и близко назвать претендентом на роль мужчины, в которого я могла бы влюбиться, не говоря уж о более серьёзных отношениях. В пылу завоевания интереса к себе в коллективе, я воздвигла вокруг себя стены недоступности для мужчин.
Одна стена, касалось моих успехов в стрелковом спорте. Другая - когда я стала знаменитостью в комсомоле. Я уже не говорю про учёбу. Тут я была вообще на недосягаемой высоте, со своими четырьмя языками.

Ребята однокурсники, меня просто боялись. Боялись моих успехов во многих областях. Как им подступиться к девице, которая так далеко ушла в своих талантах и способностях.
Мужчина инстинктивно ищет женщину, которая нуждается в его защите и поддержке. Тут он чувствует себя на месте, выполняя функцию защитника слабых. С учётом этих природных инстинктов, я представлялась своим знакомым парням, только как товарищ в спорте, общественных делах, а не как девушка, нуждающаяся в их опеке и защите.
Ну и пусть, сказала я себе в конце этого невесёлого анализа, обойдёмся и без них. Бравада конечно, так как на душе скреблась жалкая мысль о чём-то ещё недополученном в жизни.


                5. СТРАННЫЙ МУЖЧИНА

А на улице была весна. Природа просыпалась после зимней спячки. Что-то просыпалось и во мне. Это “что-то” делало меня грустной, задумчивой, мечтательной.
Из этого состояния меня вывело приглашение к секретарю парткома института. Как комсомольская активистка, я не раз бывала в его кабинете. Этот вызов меня не насторожил и не побеспокоил. Но то, что потом произошло, поменяло всю мою жизнь.
Секретарь парткома, сам недавний выпускник института, нравился мне своей молодостью, пониманием проблем студенчества, умением пошутить и откликнуться на шутку. Он приветливо поднялся мне на встречу. Положил руку мне на плечо, и дружески улыбаясь, подвёл меня к мужчине, сидевшему за столом для гостей.

- Знакомься Людочка! Это Сергей Иванович! Он сам тебе расскажет о себе. Вы тут поговорите, а я спущусь в столовую - «порубаю» пищу как говорят моряки.
Не испытывая никакого смущения, я уверенно присела за стол, и выжидательно посмотрела на мужчину средних лет, приятной наружности. Глаза его смотрели на меня спокойно и внимательно. Он был аккуратно причёсан на пробор, а под одеждой угадывалось тренированное тело. Я уже могла отличить дорогую и стильную вещь не только у женщин, но и у мужчин. Костюм, галстук, обувь этого человека были из лучших магазинов Европы. До меня долетал лёгкий запах дорого мужского одеколона. От его крепко сбитой и подтянутой фигуры, исходила сила, уверенность, доброжелательность.

Мы довольно долго смотрели друг на друга и молчали. Это было похоже на театральную паузу, про которую преподаватели театральной школы говорят молодым актёрам: «Если уж ты взял паузу, то тяни её до конца, из последних сил!».
Думаю Сергей Иванович остался доволен результатом экзамена, который он устроил моей внешности. Я отслеживала его взгляд, который медленно и оценивающе осмотрел моё лицо. Затем он стал опускаться ниже и ниже. По мере того, как его взгляд пробегал по мне, все части моего тела физически испытывали эту энергетику, покалыванием иголочек на коже.
За свою внешность я не беспокоилась. Глаза чуть подведены тушью. Ресницы, слегка ею тронуты. Пудра в тонкий слой телесного цвета.

Губы подкрашены чуть розоватой французской помадой. Одета я была не кричаще, но вполне модно. Всё натуральное, пастельных тонов. Одежда на мне подобрана со вкусом, именно для посещения учебных занятий. Этот наряд не должен был отвлекать преподавателей и студентов от учёбы, но в то же время, в нём не стыдно было появится и в деканате, и в кабинетах руководства института. На ногах скромные, но удобные туфельки из натуральной кожи. Всё это мне было надо для собственной уверенности, а не для взгляда постороннего человека. Поэтому сейчас, я чувствовала себя вполне уверенно, но, пожалуй, только в отношении своего внешнего вида.

Паузу Сергей Иванович держать умел. Он вынул пачку болгарских сигарет. Открыл её и молча предложил мне.
- Я не курю.
- Вот как. Это похвально. Нынешние  девушки, считают хорошим тоном закурить в компании. Хотя, да, вы же спортсменка. Мне рассказывали про ваши чемпионские выстрелы ещё в Армавире. Поздравляю!
- У нас не равные позиции – резко ответила я - Вы обо мне знаете почти всё, а я только как вас зовут. Зачем собственно меня сюда пригласили? - чем дальше я говорила, тем сильнее во мне росло раздражение - И вообще, оглядываете меня совсем не скромно - я откровенно наглела, а мужчина медленно краснел.
Мне доставляло какое-то ехидное удовольствие то ли смутить мужчину, то ли взять инициативу в свои руки. Сама даже не знаю, почему я тогда начала дерзить. Пожалуй, в тот раз я достигла своей цели - смутила этого взрослого мужчину.

- А вы девушка, которую обидеть совсем не просто.
- Вот именно, совсем даже не просто, - продолжала я держать ситуацию в руках.
- Мне  рассказывали о многих ваших достоинствах, а вот о внешности не слова. Вот я и онемел сразу, как вас увидел.
- И как впечатление - я неслась по дороге своей дерзости, не замечая обочин её допустимости, продолжая дерзить - Всё же заговорили. Не надолго хватило вашей немоты!
- Прямо скажу, извините за откровенность, красавицей вас не назовёшь, но вы очень милы. Ещё раз прошу извинить, за избитую фразу.

- Спасибо за откровенность, но я не получила ответ на свой вопрос - кто вы и зачем меня сюда пригласили?
- Девушка, давайте договоримся сразу. Здесь вопросы буду задавать я. Как вы понимаете, сидя в кабинете секретаря парткома института я заслуживаю доверия. Вы комсомольский вожак и не раз вели в этом кабинете разговоры об общественных делах. Считайте, что это ещё один подобный разговор, но теперь о вас лично.
Сергей Иванович, видимо справился со смущением, от наглости этой неоперившейся девицы. Постепенно и уверенно, он вёл разговор. Его решительный тон, заставил меня взять себя в руки и отбросить свою дурашливость. Передо мной сидел взрослый, серьёзный человек и мне надо было настраиваться, как потом выяснилось, на очень не простую беседу.

Она началась просто. Меня просили рассказать о себе. Довольно подробно расспросили о бабушке, маме и папе. Это меня несколько насторожило. Тут я должна была очень внимательно следить за своими ответами, чтобы не наболтать лишнего.
Мои спортивные достижения, также были подробно обсуждены: где соревнования, когда проходили, какие я показала результаты? Сергей Иванович вспомнил даже о Фёдоре, про которого, так же хорошо знал. Вот эти то подробности и ввели меня в замешательство. Кто же такой этот мужчина, знающий всё о моей личной жизни. Хорошо ещё, что он не спросил о тех поцелуях на речке.

Увидев мой присмиревший и несколько испуганный вид на лице, Сергей Иванович даже стал меня успокаивать. Неожиданно он меня похвалил за решение поступить в финансовый институт.
- Людочка, это очень правильное решение, - с энтузиазмом в голосе ободрил меня этот странный мужчина - За этот совет, маму надо похвалить. Главное, чтобы Вы не сломались, не испортили здоровье, а то слишком много на себя сейчас нагрузили. Надо будет подумать, от чего вы сможете отказаться. Может быть не участвовать в стрелковых соревнованиях, а может быть уменьшить активность в комсомоле? Как думаете?
Закончив эту речь вопросами, Сергей Иванович, с интересом смотрел на меня. По выражению его лица, прямо угадывалось, что он пытается оценить мою внутреннюю борьбу с собой. Вернее следил за моим смущением, когда я искала ответ на вопрос - по какому праву этот человек, так решительно пытается изменить мою судьбу? Это с одной стороны. Но другой стороны, если мы сидим в кабинете секретаря парткома, то видимо он таким правом обладает. Тогда кто он?

По тем временам, партия активно вмешивалась в судьбы людей, наш институт не был исключением. В этом кабинете часто решалась судьба студента. В зависимости от разговоров там, человек мог вылететь из института на улицу, как пушинка, или, в других случаях, выйти потным, покрасневшим, радостным. Такие счастливчики получали партийное одобрение попасть на работу, о которой мечтали и между собой называли “хлебное место”.
Таким местом могла быть должность переводчика в партийные органы, в ТАСС, АПН, иногда с выездом на работу за границу в Посольства, Торгпредства. Такое направление для наших студентов было очень престижно, давал интересную работу, сулило много интересного в судьбе, а самое главное - хорошую зарплату. На такую зарплату можно было иметь хлеб с маслом, да ещё с чёрной икрой, как тогда говорили.
Мне первокурснице, в канун весенней сессии и приснится не могло, что со мной может произойти подобное. Ругать, вроде, не за что. Выгонять из института - то же. Тогда зачем этот разговор.

Я решила, что надо собрать мысли в кулак, сделать серьёзное лицо и изобразить из себя пай-девочку. Самое главное, прекратить дерзить и дождаться результата.
- Видите ли, Сергей Иванович! - кротко начала я - Мне очень приятно, что такой взрослый и умный человек, так внимательно относится к моей личной жизни. Приятно, что вы поддержали совет мамы, я даже ей это передам, - быстро посмотрела на мужчину - Но что мне ей сказать, кто её похвалил? Я знаю только, что сижу в кабинете секретаря парткома, а вас зовут Сергей Иванович. Теперь о снижении нагрузки. Если говорить про спорт, то я член сборной института. Значит нужно согласие нашего тренера. В комсомольском бюро я заместитель секретаря. Поэтому нужно его согласие. И, наконец. Впереди лето, а начало занятий в заочном финансовом институте в сентябре.

Ближайшие три месяца, я могу активно участвовать в тех событиях, которые мы уже давно запланировали. В июле, я должна ехать с нашей командой в Таллин на международные соревнования. Спрашивается, как мне поступить?
Проговорив всё это, я вопросительно уставилась на мужчину. Что он теперь скажет.
Сергей Иванович опять из всех сил, как учат в театральном училище, держал паузу. Только теперь он сидел в расслабленной позе за столом, подперев голову рукой. Он внимательно смотрел на меня. На лице у него была слабая улыбка. Так рассматривают ребёнка, который нашалил, и взрослые решают, как его наказать, чтобы впредь не повадно было.
Чтобы не скучать во время паузы, я стала рассматривать часы на руке у этого странного мужика. Часы у него были на правой руке. Это была швейцарская фирма “Тиссот”, такие же носил мой отчим. Энергия била во мне ключом и я не удержалась от вопроса:

- А почему ваши часы на правой руке? Вы что левша?
Внезапно он рассмеялся. Он хохотал долго и со вкусом, а я удивлённо его рассматривала - что его развеселило?
- Ну, вы и штучка Людочка! С вами не соскучишься. Всё время держали меня в напряжении, а потом вдруг его отпустили. Такому стилю ведения разговоров учат специально, а я знаю, что вас этому не учили, - и тут же поднял ладонь, заранее останавливая поток моего очередного возмущения - Знаю, знаю, что вы сейчас опять на меня наброситесь - откуда мне про это известно, и вообще кто я такой, почему лезу в вашу личную жизнь? Ведь так? Подождите, потерпите и остыньте. Теперь по порядку. Часы ношу так, потому что мне это удобно. Когда пишу или читаю, пью воду или веду машину, правая рука перед глазами. Это удобно. Всегда можно незаметно отметить время. Зачем? - он опять прервал мой вопрос - А просто надо, и всё тут!  Теперь насчёт личной жизни. Мы давно за вами наблюдаем. Нам нравится, как вы «отбрили» типов из группы “золотой молодёжи” после той драки в ресторане. Ваше умение собраться перед ответственными соревнованиями по стрельбе, заслуживает похвалы.

Это подтвердили ваши товарищи в Армавире, а особенно, известный вам Фёдор. И стреляете не плохо, позавидуешь. Комсомольскую активность приветствуем. Нравится, как умеете агитировать молодёжь. Умеете подобрать правильные слова. Да и сегодняшний разговор мне понравился. Девочка вы умненькая. Думаю, мы в Вас не ошиблись.
После этой тирады у меня, появилось ощущение, что я побывала в кабинете рентгенолога. До пояса раздели, приставили к рентгеновскому аппарату и долго вертели моё туловище, так чтобы рассмотреть, что у меня внутри. Я даже поёжилась от ощущений невидимых холодных ладоней на своём теле. Но мужчина сидел на безопасном расстоянии и я могла не беспокоится. Значит я уже давно под пристальным вниманием. Теперь надо было понять у кого! Раз сижу в этом кабинете, единственной организацией могут быть только, как говорится, “компетентные органы”. Но зачем я им?

- Вижу, что уже кое-что поняли - заулыбался Сергей Иванович - Если не поняли, то тоже не страшно. Мы действительно присматриваемся к студентам этого института. Переводчики требуются во многие места. Иногда, очень закрытые для постороннего глаза. Вот и надо знать кто чем дышит. Кто любит болтать, а кто умеет язык на замке держать. Кому можно доверять, а кому нет. Это обычная работа с кадрами. Рутинная, но очень интересная. Иногда такие интересные мальчишки и девчонки попадаются, одно загляденье. Вот вы, например!
- Спасибо за комплимент!

Я и тут не могла сдержаться, хотя уже начала предательски трусить, но внутренне подбадривала себя “Эй, Монтигомо, где ты? Нас окружают, надо держать оборону!”
Мои успехи в учёбе, спорте общественной деятельности, уже давно были замечены администрацией института. Естественно это же стало известно и в организациях, которые подбирали будущие кадры для работы, в том числе и в закрытые организации. Это и Правительство, МИД, Внешторг, АПН, ТАСС, центральное радио и другие не менее серьёзные структуры. Подбор будущих сотрудников в эти организации, начинался с “младых ногтей”, то есть прямо с первого курса.

Так, значит я и попала в число “перспективных” молодых людей. Всё это выяснилось в результате дальнейшего разговора с Сергеем Ивановичем. Он мне так и не назвал организацию, которая мной заинтересовалась, да мне это было теперь и не важно.
Результатом этого разговора стала договорённость, что моё решение получить второе образование в области финансов поддерживается. Кем, зачем, для чего, осталось не выясненным.
В этих целях и для освобождения меня от излишних нагрузок, Сергей Иванович брал на себя переговоры с моим тренером и секретарём комсомола. Уже в самом конце этой беседы, он как-то прищурил глаза и спросил:

- А какие у вас планы на лето?
- Пока никаких. То есть планы были, например, поехать на соревнование в Эстонию, я ведь уже рассказывала вам.
- У меня есть одно предложение, но не знаю, как вы к этому отнесётесь. Что стоит говорить?
- Ну, конечно же, стоит.
Дальше я была посвящена в следующее. Никита Хрущёв, наш генеральный секретарь компартии, совместно с французским лидером коммунистов Жоржем Марше, договорились провести в Москве молодёжный лагерь. Предполагалось, что в Москву приедет большая группа молодых французских коммунистов и комсомольцев. На территории загородной школы по обучению наших будущих комсомольских руководителей они будут жить летом с русскими ребятами и девчатами, слушателями этой школы.

Программа проведения этого лагеря, предполагала, что французы и русские, в не формальной обстановке пообщаются, обменяются идеями и взглядами. За одно и отдохнут. Такое массовое братание молодёжи из стран капитализма и социализма, в те годы было одним из первых. Молодёжи надо будет общаться, поэтому им потребуются переводчики.
В эту группу переводчиков, мне и предложили войти. Естественно я согласилась. Этот разговор в кабинете секретаря парткома, я маме не стала рассказывать, памятуя ужас бабушки и её страх перед большевиками, а особенно перед чекистами. Я, почему-то, была уверена, что и мама переняла этот испуг бабушки к организаторам социализма, “в отдельно взятой стране”.

До сих пор я как-то не анализировала своё отношение к политике. Жила, как и все мальчишки и девчонки, особенно не задумываясь про компартию и её руководящую силу влияния на жителей страны. Всех детей объявляли пионерами и я повязала пионерский галстук. Летом прекрасно отдыхала в пионерском лагере. Распевала песни у костра. Ходила строем на пионерских линейках. Дружно со всеми поднимала правую руку к лицу, в пионерском приветствии. На призыв пионервожатого:
- Пионеры! К борьбе за дело коммунистической партии будьте готовы! 
- Всегда готовы! - дружно орали мы хором.

Ничему плохому в пионерском лагере нас не учили. Наоборот. Там я научилась разжигать костёр, выступать в самодеятельном хоре. Ходила в кружок вышивания. Училась аккуратно заправлять постель утром, мыть посуду после пионерского костра. Приучалась к дисциплине. Там же получала уроки коллективного отношения к ябедам, злым, жадным детям. Училась строить в коллективе товарищеские отношения.
По прошествии многих лет, я поняла, что идею пионерской организации, коммунистические лидеры нашей страны, полностью «слизнули» с детских организаций “скаутов” в Англии, Франции, США. Только голубой галстук «скаутов», у наших пионеров был красным. Групповые лозунги и песни для пионеров, насытили политическими лозунгами.

Любое государство понимает, что его будущее, начинается с детей и молодёжи. В нашей стране это было сильно выпячено наружу, а значит очень формализовано. Формально меня в пионеры не принимали. Всё было обыденно и просто. В первый же день моего приезда в пионерский лагерь, пионервожатая велели надеть красный галстук к построению на утреннюю линейку.
В комсомол я тоже попала «за компанию». В него мы записались всем классом сразу. Потом в комсомольском райкоме нам вручили членские билеты, а устав этой организации я прочитала только потом. Массовый приём комсомольским функционерам был для чего-то нужен или к чему-то приурочен, не помню уже. Так я бездумно хихикая и стала в ряды комсомола, даже не зная устава, целей и задач политической организации куда меня приняли.

Но тогдашняя формальность и бездушие руководства пионерами и комсомольцами, мне по молодости лет в глаза не бросалось. Кроме того, я в основном входила всегда в спортивные коллективы, а там политику, никто не обсуждал. Даже будучи в институтском бюро комсомола, политика партии всегда для меня была где-то за пределами моей повседневной жизни. Мне она в глаза не лезла, и не досаждала. Я о ней просто не думала.
И только после разговора в кабинете секретаря парткома с загадочным человеком, который был в праве вершить мою судьбу, я задумалась. Оказывается вокруг меня есть такие силы, которые могут из моей жизни сделать «удобоваримую еду» на свой вкус. Для этого они тщательно отбирают из числа молодёжи, кадры с такими способностями, которые подходят для их целей. Эти цели вновь набранному «кадровому составу» до поры до времени не раскрываются. Их человеческие жизненные устремления умело направляются опытной рукой профессионала.

Со мной вопрос решился просто – нам подходит! Ах, девушка хочет учиться в финансовом институте – пусть учится.  Потом пригодится! Надо её только освободить от общественных и спортивных нагрузок.
Как «они» решили так всё со мной и произошло. Моя деятельность в институтском комсомольском бюро в связи с летними каникулами  автоматически прекратилась. Осенью с началом учёбы она так и не началась. Всё это происходило без слов сожаления со стороны моего комсомольского начальника. Только тренер по стрельбе с вздохом сказал «Жаль!».
Могущественные структуры, которых я заинтересовала своей персоной, действовали быстро и решительно! Как потом оказалось, точно также эти структуры действуют и по другим вопросам! Внешне это не заметно, но результаты люди ощущают на себе сразу.
Понаблюдав изменившуюся ситуацию вокруг себя я стала думать, что это значит для меня лично? Свободу принятия решений ограничивают – нет. Оказали помощь с освобождением для учёбы во втором институте - да! Что-то мне запрещают делать – нет!

Наоборот! Всё вроде складывается хорошо. Вот и интересную работу предложили в молодёжном лагере. Эти размышления вокруг “да - нет”, не долго крутились в моей голове. Присущее молодости легкомыслие, просто выкинуло все сомнения из головы, и я с лёгким сердцем устремилась в будущее. Тем более что двери в него, мне кто-то услужливо распахнул.
Перед открытием франко-советского лагеря всю нашу группу пригласили в центральный комитет комсомола. Важность предстоящего события подчеркнули сразу. Перед нами выступил один из заместителей первого секретаря ЦК комсомола. Это был молодой парень. Я сразу отметила, что его костюм, галстук и туфли были импортными, модными и дорогими. На лице были очки в очень дорогой импортной оправе. «Хорошо живут руководители комсомола!», тут же подумала я и огляделась.

Вокруг сидели ребята и девушки в скромной отечественной одежде. На некоторых то же были очки, но оправа явно была куплена в соседней аптеке. Впрочем, на всё это мы тогда смотрели легкомысленно - одет человек во всё заграничное, ну и ладно. Подумаешь очки дорогие, ну и что с того. Молодёжный задор, оптимизм побеждали подленькое чувство зависти.
Секретарь нам понравился. Он говорил просто, остроумно шутил. Поэтому его желание донести до нас мысль, что мы являемся участниками очень важной политической акции, было воспринято легко, без его давления, очень осмысленно. Он нас просил быть открытыми, доброжелательными, весёлыми. Наша задача была простой: «Покажите ребятам из капиталистической страны, что мы не закомплексованы лозунгами. Живём обычными человеческими проблемами, миролюбивы и хотим дружить со всеми!».

Потом он представил нам руководителя нашего лагеря. Это был высокий, подтянутый молодой мужчина. Он рассказал, где мы будем жить, как питаться, что будет входить в наши обязанности. Сказал, что запрещается - выпивать до безобразного состояния  и не заводить любовные интрижки. Программа проведения лагеря будет очень насыщена как культурными, так и политическими мероприятиями. В них включались дискуссионные группы по различным темам, волнующих молодёжь. Так я опять столкнулась с вопросами политики, которыми никогда не занималась и не интересовалась.
Загородная школа будущих руководителей комсомола была хорошо оборудована. На очень большой территории размещалось много зданий. Тут были и учебные корпуса, и спальные. Отдельно стояло здание столовой с залом для конференций. Был огромный спортивный зал. Территория была в виде парка с удобными пешеходными дорожками, цветниками, зонами отдыха. Всё это в начале лета благоухало, звенело молодой листвой, оживлялось пением и чириканием птиц. Компартия не жалела ни денег ни экономику страны, на обустройство учебного центра будущих комсомольских вождей. Условия для учёбы и отдыха были созданы прекрасные. Для постороннего глаза, сразу становилось ясно, что поддержание этих “условий”, требует солидного финансового вливания.

Об этот подводный камень, в дальнейшем, спотыкались все наши агитаторы,  выступая перед французской молодёжью.
Нас разместили так, чтобы мы жили вместе с французами, для создания атмосферы дружбы и простоты в отношениях. Мужские и женские этажи в спальном корпусе перемежались.
Читателю надо понять, что для нас тогда это было открытие новых человеческих отношений. Перед этим в нас воспитывали чувство подозрительности к иностранцам. Граница нашей страны была «на замке». Знакомство, а тем более дружба с иностранцем запрещалась. А тут на тебе, даже спать вперемежку?! Всё это было настолько ново, что держало всех нас в напряжении, как-то будет потом. Волновалась и я. Так мы прожили пару дней. Нас переводчиков, распределили по будущим группам.
Поезд  из Парижа прибывал на Белорусский вокзал. На перроне был оркестр, у нас в руках букеты цветов. На плакатах надписи: «Привет молодым коммунистам и комсомольцам Франции!». Настроение у нас было приподнятым, а я, как и все наши ребята, немного нервничала.

                6.ФРАНЦУЗСКИЕ КОМСОМОЛЬЦЫ

Когда из вагонов высыпали сто юношей и девушек из далёкой Франции, всё напряжение куда-то улетучилось. Объятия, поцелуи, улыбки и смех всё перемешалось. А как только грянул военный оркестр, его звуки  привели в неописуемый хаос всю толпу. Кругом валялись сумки, чемоданы, рюкзаки. Как навести в этой толпе порядок и что-либо объяснить в первые несколько минут не представлялось возможным. Я с кем-то обнималась, целовалась. Букет цветов из рук у меня выхватили. Кругом весёлые смеющиеся лица, вопросы сыпящиеся со всех сторон были абсолютно бестолковыми.
Наконец в мегафон загремел голос нашего начальника лагеря. Он чётко определил действия – всем идти на выход и садиться в автобусы. Милиция полностью перекрыла площадь перед вокзалом. Тогда это было можно. Нас ожидали десять новеньких автобусов, куда мы и загрузили, абсолютно не терпящих порядок, молодых французов.

В автобусе, где ехала я, стоял невообразимый гам. Все старались перекричать друг друга. Постепенно возбуждение стало спадать, и я обнаружила себя в окружении четырёх человек. Два парня и две девушки совали мне свои ладони для приветствия, что-то возбуждённо спрашивая. Как-то неожиданно для себя, я обнаружила, что всё понимаю. Честно сказать, до сих пор у меня не было практики общения с настоящими французами. Подсознательно, я немного побаивалась этой первой встречи. Поэтому моё волнение можно было понять. Я заговорила, меня поняли. Потом заговорили они, и я поняла их. Напряжение спало, и я познакомилась со своими новыми друзьями. Так началась моя работа в молодёжном лагере.
Только сейчас я понимаю, какие огромные средства были выделены на содержание и организацию всего, что мне пришлось увидеть вместе с французами.

 Думаю, что вся Москва была поставлена «на уши». Вернее структуры, которые отвечали за наши развлечения, питание, переезды по городу. Все мало-мальски известные артисты, публичные деятели, побывали в лагере со своими выступлениями. Был даже легендарный Яшин, популярный во всём мире футбольный вратарь. К нам он вошёл на костылях. Для этой встречи его подняли с больничной койки. Выглядел он ужасно болезненно, но не ответить на молодёжный восторг, он не мог. Завёлся сам и рассказал много смешных историй. Выступление Яшина приняли на “ура”.
Теперь  понятно, что все просьбы французов, даже экзотические, выполнялись партийными чиновниками без промедления.
Как-то много лет спустя, один знакомый немец сказал.

- Вы, господа, страна приоритетов. Надо - отправили спутник в космос. Надо - поездили по Луне на самокатной тележке. Надо - построили Кара-Кумский искусственный канал.
Про этот канал, сейчас уже никто и не вспоминает. Стыдно! Денег потратили тьму-тьмущую, а вода, куда надо по нему не дотекла, вся впиталась по дороге. Постарались про это строительство века забыть. Но в своё время дело было сделано, иностранцев мы этим строительством потрясли. И не важно, что вода до засушливых земель не дотекла!
Нашему лагерю французско-советской молодёжи этот самый приоритет и был дан, на всю катушку. Говорят, что очень скоро традиция организации этого лагеря сошла на нет. Слишком дорого! А потом и вовсе эту “лавочку” прикрыли.
А вот нам повезло. В этом первом лагере было весело, непринуждённо, а главное очень интересно. Особенно интересно было мне. Я изнутри наблюдала культуру нации, про которую только читала, язык которой знала в совершенстве.

Видела подноготную быта этих весёлых людей. Когда в женской палате я просыпалась по утрам, то с удивлением наблюдала не знакомые мне привычки. Умиление у меня вызывала манера французских девочек ходить босиком. Они бегали, шлёпая голыми ножками по полу умывальной комнаты, туалета, потом по коридору, а затем с разбегу бросались в кровать. Я дочка врача и моих чистюль бабушки и мамы с ужасом взирала на такое пренебрежение гигиеной.

Мне становилось плохо, видя как в раковину наливается вода. Наши раковины чистотой тогда не блистали, не имели затычек, чтобы в них набиралась вода. Француженки вышли из положения легко и просто. Слив раковины они решительно затыкали платками, чулками, трусиками, что под руку попадется и ждали, когда в ней наберётся вода. В этой воде стираются трусики и чулки. Потом, спустив эту воду, набирают другую порцию и моют ноги. Опять вариации со сменой воды и тогда только умывают лицо. Если первое время я была от этой процедуры в ужасе, потом перестала удивляться и обращать внимание. Пусть их моются, как привыкли. Мне это правда, казалось странным, но у них такая культура утренней гигиены приведения себя в порядок.

Отношения с мальчиками у француженок то же были не привычными для нашего глаза. Парни забегали по утрам не только в спальни, но и в умывальные комнаты. Увидев парня в женском туалете наши девицы немедленно подняли бы вселенский визг, прикрываясь полотенцами, но не француженки. Они  рядом с парнями могли в совершенно оголённом виде, спокойно и деловито обсуждали время встречи после завтрака.
Отношение к вещам то же было не привычным. В отличие от нашей бережливости к одежде, по тем временам, девочки из Франции обращались наплевательски даже с дорогими платьями. Наша спальня представляла собой ужасный хаос из раскиданного повсюду дамского белья и одежды. Все разбрасывалось и валялось даже на полу.

Наши русские девочки, из других спален, по секрету жаловались мне, что француженки с удивлением рассматривали их одежду. Особенно их интересовали женские интимные штучки. Они внимательно рассматривали это грубое произведение нашего текстильного производства, хихикали, шутили и осыпали девчонок подарками. В результате после лагеря, наши студентки стали щеголять по общежитиям института в тоненьких трусиках, невесомых лифчиках, в колготках невиданных по тем временам в нашей стране.
Я по этому поводу не комплексовала, так как благодаря маминым стараниям моё бельё и одежда были от европейских фирм, а потому раздеваться в спальне, на виду глазастых француженок, не стеснялась.

Программа проведения мероприятий в лагере, была настолько насыщена, что мы её еле успевали выполнять. Если учесть безалаберный характер французов, мы вечно всюду опаздывали. То какая-то Мириам затерялась в спальне. Девчонки мне на ухо шептали, что она забыла одеть трусики, а её юбка очень широкая. Если дунет ветерок, на радость зевакам мальчикам будет представлена её эротическая картинка. Она очень стеснительная, вот и побежала одеться. Только что её все видели, а сейчас прямо испарилась.
То рыжий Жак забыл, что он не покрасил белилами свои чудесные парусиновые туфли. В результате, из десяти автобусов хор молодых голосов громко и весело его увещевал, поскорее вернуться.

По вечерам были танцы. Французы научили нас модному у них танцу. Под задорную и ритмичную музыку, выстроившись в параллельные ряды, молодёжь в такт и все вместе подпрыгивали с поворотом на девяносто градусов. Мне не очень нравились тогдашние танцы: твист, рок-энд-рол. Эти танцы разводили партнёров на расстояние, лишая их возможности чувствовать друг друга. По-моему, в такой манере терялся самый важный элемент танца парами - интимность сближения тел.
Психологи знают, что с незнакомым человеком, обычно инстинктивно стараются держать дистанцию, примерно в метр, чтобы не допустить незнакомца в опасную для себя близость. Но не для танца. Чего уж тут опасаться, если танцуешь с партнёром, который тебе приятен, а может быть и симпатичен. Возможно современная тенденция разведения мужчин и женщин в танце в стороны, должна подчеркивать независимость и индивидуальность личности. Может так, а может и не так, не знаю.

Мне всегда нравились вальс, танго и фокстрот. В них можно чувствовать партнёра. Когда руки ладонь в ладонь, а другие обнимают за талию или лежат на плече, пара сливается в одно целое. Между ними идёт молчаливый разговор тела, так мужчина и женщина могут общаться, как бы на энергетическом уровне.
Но это так, мои рассуждения через много лет, как человека взрослого. Тогда я была молодая и всегда откликалась на приглашение к танцу. У меня даже образовался круг поклонников, с которыми я общалась, в шутку устанавливала очерёдность танца с каждым из них. А если вернуться к моим личным переживаниям, влюбленности и адюльтерам тогда, то тут и рассказывать нечего.

Среди моих знакомых были очень симпатичные мальчики, как наши, так и французы. Конечно же, я получала заманчивые приглашения полюбоваться вечером луной и звёздами. Однако за день я так набалтывались на двух языках, что с ужасом думала о том, что и под звёздами с пригласившим меня юношей надо будет что-то говорить. Приходилось пускать в ход всю мою изобретательность в дипломатии, одаривать милыми  улыбками, чтобы отказать в свидании очередному поклоннику. Отделавшись чмоканием в щёчку, я бежала в спальню, чтобы с радостным стоном бросится в кровать.
Из Парижа с группой приехали и старшие товарищи-коммунисты. В их задачу входило, кроме всего прочего, вовлекать французскую молодёжь в свою партию. Политизированная программа нашего лагеря, должна была показать преимущество социализма перед капитализмом. Сюда входил целый набор наших агитационных выступлений: в СССР низкая квартплата, бесплатное медицинское обслуживание, стабильные цены на продукты питания в магазинах и многое в таком же стиле.

На семинарах происходили горячие споры о преимуществах и недостатках систем. Но наши идеологи не учли, грамотность французских гостей в вопросах экономики. Французы неизменно задавали один вопрос, на котором спотыкались все оппоненты с нашей стороны. «Бесплатность и дешевизна в вашей стране из чьего кармана?». Наши отвечают - из государственного. «Как влияют эти расходы на качество жизни в вашей стране?». Отвечают - качество жизни распределяется среди наших людей равномерно. Говорят – «Значит у Вас уравниловка. А как быть если этот человек лентяй?».
Начинались споры. До хрипоты, до ругани. Мы переводчики, разрывались между спорящими, хрипли и сами, чтобы перекричать оппонентов. Результатом этой идеологической обработки было то, что десять французов вступили в компартию. Всё это было обставлено с помпой и новые члены партии, выглядели именинниками.

Моя соседка в спальне, с русским именем Маша, после этого действа шёпотом рассказала, что её то же приглашали вступить в партию. И тут она стала рассказывать, что французская компартия собирает со своих членов очень большие партийные взносы. Попробуй только не заплати? Дальше она не объясняла, но как-то неопределённо вертела в воздухе рукой. Мне это было не понятно, так как мои комсомольские взносы в пятнадцать копеек, были чисто символическими. Наслушавшись экономических споров, я то же задавала себе вопросы: откуда взялись деньги на строительство такой грандиозной комсомольской школы и её содержание? Неужели всё это громадное сооружение содержится на наши взносы в пятнадцать копеек. Ответа не находила. Это ещё раз утвердило меня в правильности решения учиться на финансиста. Оказывается, многое в этой жизни определяется деньгами и законами, по которым они перетекают из одного кармана в другой.

Это для меня было открытием.
Окончание лагеря должно было состояться через пару дней. И тут меня пригласили к руководителю лагеря. Это случилось во время краткого послеобеденного отдыха. Тихо ругаясь про себя на начальство, которое оторвало меня от возможности соснуть часок, я вошла в корпус и стала искать кабинет руководителя. Когда я постучалась и вошла в кабинет, то моё раздражение сняло как рукой. Из кресла поднялся и шёл ко мне, улыбающийся Сергей Иванович.
- Людочка, прекрасно выглядите. Здравствуйте. Отъелись на казённых харчах, а?
- Здравствуйте Сергей Иванович! - промямлила я в растерянности.
- Я немного в курсе, как вы тут «красиво» живёте. Насколько мне известно, была команда “сверху” не отказывать молодёжи этого лагеря ни в чём.
- Я не поняла, что за «команда». Это приказ, что ли?
- Людочка, это наш профессиональный язык. «Команда», это конечно же приказ высшего руководства. Надо провести этот лагерь так, чтобы у молодых французов не оставалось сомнения, в преимуществах социализма.

- Не знаю, правильно ли всё тут делается. У них постоянно вопросы, откуда берутся деньги на такую роскошную жизнь. Кто за это платит? Неужели это всё проводится на комсомольские взносы? Наши выступающие всё время спотыкаются на этих вопросах - не могут толком объяснить.
Сергея Ивановича после этой моей тирады, даже подбросило в кресле. Он вскочил и нервно заходил по кабинету. Потом он подошёл ко мне и очень тихо сказал:
- Вы девочка ухватил очень важное место в этом пропагандистском трюке. Если на завтрак в лагере всё время подавать чёрную икру, в обед - готовить деликатесы, а на ужин - вообще экзотическое блюдо, не чему удивляться. Западный человек деньги считать умеет. Эти ребята и девчонки из простых семей обыкновенных французских тружеников. Они мясо то, едят у себя дома только раз в неделю, потому, что дорого. А мы тут разошлись так, что не понятно, откуда такие роскошества и на чьи деньги.

Этот мужчина, и так для меня необычный, стал говорить мне про странные вещи. Он сильно разволновался, нервно закурил.
- Нельзя устраивать такую «показуху». Это иностранцам сразу становится заметно. Наш народ живёт скромно и это тоже  видно иностранцу. А тут за стеной внутри лагеря, текут молочные реки с кисельными берегами. Сколько я не говорил, хоть кол на голове теши. Наш чиновник рад стараться, не задумывается не задумывается о последствиях. В своём подхалимстве перед начальством готов и лоб расшибить.
- Значит вы то же считаете, что “показуха” это плохо? Они ведь очень внимательные и глазастые. Мне тут наши девочки жаловались, что француженки сразу к их нижнему белью прицепились. Знаете, для девушек очень важно выглядеть красиво во всех видах - тут я покраснела, но успокоилась под дружеским взглядом этого странного человека - Когда они увидели в спальне трусики и бюстгальтеры на наших девочках, то просто в ужас пришли.
Я немного засмущалась, ведь я рассказывала мужчине о затаённых женских секретах. Опять же девочки мне это по секрету рассказывали. Но, подумав немного, я решила, что этому человеку надо знать всё, и про это тоже.

- Говорите, говорите. Это всё очень важно. Именно о таких деталях. На такой ерунде мы обычно и “прокалываемся”.
- Девчонкам нашим это было конечно не приятно слушать, но что поделаешь. В наших магазинах можно купить только такое безобразие. Импортное бельё стоит дорого, да и продают его из-под полы. Откуда у студентки такие средства. Вот и одевают то, что могут купить в наших магазинах. Француженки им «на бедность» надарили трусиков, лифчиков, чулок, - раскрыла я интимную тайну.
- Но вы Людочка, одеты вполне современно, насколько я искушён в женской одежде.
- У меня есть такая возможность, с помощью мамы - застеснялась я - Но я счастливое исключение, которое подтверждает правило.

Некоторое время мы помолчали. Затем произошёл очень странный разговор.
- Людочка, сегодня вы мне очень понравились. Мы хоть как-то откровенно поговорили, а то вы всё время как маленький ёжик - свернётесь в клубок, одни иголки наружу - рассмеялся Сергей Иванович – Сегодня у нас состоялся вполне профессиональный разговор. Я уверен, что мы в вас не ошиблись. У вас оказался очень острый глаз. Замечаете все даже самые незначительные, но очень важные детали.
- Сергей Иванович, я ничего не понимаю. Кто это “мы не ошиблись”, что это за “профессиональный разговор”, о чём это вы. И вообще кто вы?

- Успокойтесь девушка. Не нужно эмоций. Всё в своё время. Пока оставим все, так как есть. Мы же вас силком в этот лагерь не тащили? Не тащили. Всё что вы сейчас делаете, делаете хорошо. Значит, есть удовлетворение, у вас в первую очередь. Всё стальное потом.
Услышав такую длинную тираду, я немного успокоилась. Действительно меня сюда силком не тащили. Мне нравилось в этом лагере. Нравилось общаться со сверстниками из Франции. Нравилось всё: экскурсии, танцевальные вечера, веселье молодёжи. Ну и чего скрывать, как нас кормили, то же нравилось. Самое главное для меня сейчас это языковая практика. Я теперь была совершенно уверена, что мой французский язык, даже самим французам нравится. Они мне не однажды говорили комплименты.

Особенно их умиляли достаточно старые, но красивые речевые обороты. Они эти фразы даже за мной повторяли, говоря, что их современный язык эту красоту постепенно теряет. Конечно же, задавали вопрос, откуда я знаю эти обороты речи. Приходилось рассказывать выдуманную историю о старушке француженке, которая учила меня в детстве. После этого они кивали головами и смотрели на меня с уважением. Мне это было, конечно же, приятно. Я с благодарностью вспоминала недовольное ворчание бабушки, которая, не уставала повторять, что я небрежно отношусь к грамматике, хотя и чужого, но прекрасного французского языка. Она заставляла меня снова и снова повторять за ней фразу, где я делала ошибки. И вот только теперь, её старания получили восторженную оценку.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове, как мгновение. В результате я успокоилась. Главное мне было понятно - ни в какие плохие дела меня не втягивают. Наоборот, я получаю доступ к событиям не ординарным. Значит вся моя предыдущая жизненная подготовка вызывает доверие ко мне. Не надо забывать, что проведение этого лагеря на контроле высшего руководства страны и его специальных служб. Это уже не малое достижение - получить доверие “верховной власти” в моём возрасте. Итог девятнадцатилетней жизни, пожалуй, не плохой.
Мне, конечно же, доставляло удовольствие, что со мной возится такой не ординарный, умный мужчина. Не буду скрывать, что слово “мужчина”, было для меня лестно и гладило моё женское самолюбие. Уже потом я поняла, что молодые девочки инстинктивно тянутся к взрослым мужчинам. Они чувствуют, что жизненный опыт этих людей, может им помочь понять быстрее, природу и тонкости быстро текущей девичьей жизни.

Женский век очень короток. Только что ты была молоденькой и хорошенькой, с нежной кожей как у персика. А вот уже и замужество, дети, внуки.  Гормональные перестройки. И как ни старается женщина, не помогают ни косметика, ни пластические операции. Женский  цикл воспроизводства, заканчивается в сорок пять. С ним заканчивается, что-то потаённое, скрытое от не скромных глаз. Глубоко в душе происходит то, что женщина может доверить только подушке, мокрой от слёз. Жизнь её на этом, конечно же, не кончается, но она становится совсем другой. Всего двадцать пять лет и многое надо успеть: выбрать мужчину, выйти за него замуж, родить ребёнка. Вот молоденькие девушки и стремятся получить от мужчины, много старше их, совет, а иногда и грамотную практику, как строятся взаимоотношения полов. Это замечено множество раз, об этом написаны романы, поставлены театральные спектакли, сняты фильмы.

Словом я не была исключением. Скажу откровенно - Сергей Иванович мне нравился. Это было ещё не совсем осознанно чувство, но я с каждой нашей новой встречей, испытывала к нему симпатию, возрастающей раз от разу. Кроме того, этот мужчина для меня представлял загадку - кто он? Как и всякая женщина я была любопытна от природы, но он прав - всему своё время. Я терпеливо стала ждать продолжения разговора.
- Людочка, лагерь заканчивается через два дня. Если вы не устали от работы здесь, у меня есть ещё одно предложение. - Сергей Иванович внимательно смотрел на меня, ожидая реакцию. Но я только пожала плечами - “приказывайте Ваше величество” - Никакое я не величество - прочитал он мои мысли - Просто есть интересная работа для вас.

- И какая же?
- Нужно поработать переводчиком, но так сказать в индивидуальном плане.
- Подумаешь интересная работа, переводить для кого-то.
- Дослушайте сначала, а показывать свою строптивость будете потом. Итак, в Москву приезжает очень интересный для нас человек. Это сын крупного финансиста из Германии. Сейчас он готовится взять в руки бизнес папы. Это его пробная поездка. В зависимости от того, как мы сумеем его заинтересовать сейчас, ему будет понятно как развивать деловые контакты с нашими организациями в будущем.

- Ну и что тут такого особенного?
- Особенное то, что надо постараться, чтобы у него создалось хорошее впечатление. Хорошее впечатление у него должно остаться не только от результатов переговоров, а от поездки в целом, - Он замолчал, но по всему было видно, что главное в его рассказе, впереди. А вот как приступить к этому главному, он и не знает -  Понимаете, это молодой мужчина. Ему тридцать пять лет. Было бы хорошо, - Сергей Иванович опять замялся - Ну, если бы он, как бы влюбился!

Сказав это, Сергей Иванович, с облегчением вздохнул и посмотрел на меня вопросительно.
- Ничего не понимаю! Вы хотите, чтобы я выступила объектом его любовных чувств, что ли? - я удивлённо подняла брови, не зная как реагировать на столь пикантное предложение.
- Мало ли что мы хотим - раздраженно сказал Сергей Иванович - Я просто говорю, что у него от этой поездки должно остаться какое то сильное положительное впечатление. Люда, давайте договоримся так. Мы вас знакомим с этим господином. После взаимного общения, появятся впечатления. Мы поговорим и решим, что делать дальше.
- Честно говоря, я ничего не поняла, но давайте попробуем. Я начинаю с ним работать, а потом и поговорим.
Так и решили. Приезд этого господина, в котором кто-то был очень заинтересован, ожидался через пару дней после закрытия лагеря.

В честь закрытия франко-русского лагеря молодых коммунистов и комсомольцев, состоялся грандиозный концерт. На вечерний ужин перед концертом, на столы поставили по бутылке хорошего грузинского вина. Не удивительно, что молодёжь прощалась с жизнью в этом лагере, в приподнятом настроении.
После концерта состоялись танцы, которые превратились в массовое братание. Было много разговоров, смеха, поцелуев и объятий. Как водится, девочки всплакнули, обменялись адресами и поклялись дружить вечно. Парни держались с достоинством, но по глазам было видно, что спокойное прощание и для них было трудным.
Утром я уехала домой, не дожидаясь отъезда французов на вокзал. Мне надо было прийти в себя, отдохнуть и почистить пёрышки, перед началом работы с этим важным немцем.
Вечером мы с мамой подробно поговорили об опыте моей первой самостоятельной работы в молодёжном лагере. Она меня внимательно выслушала, за какие-то мои действия поругала, а за другие похвалила. Я не удержалась и рассказала о новом предложении.

Удивительно для меня, но мама совершенно спокойно отнеслась и к персоне  Сергея Ивановича и к его удивительному предложению, влюбить в себя какого-то молодого немца. Что касается Сергея Ивановича, то мама совершенно спокойно чётко определила его принадлежность к КГБ.
- Знаешь детка, я была почти уверена, что рано или поздно, эта структура тебя найдёт и выделит из толпы студентов. Девочка, прекрасно знающая четыре иностранных языка, собирающаяся учиться ещё в одном институте, фигура в студенческой среде заметная. А ты ещё ухитрилась и в комсомольские начальники выбиться, естественно тебя и высветили. В отличие от бабушки, я теперь стала спокойнее относится к чекистам. Многие мои клиентки, замужем за этими людьми. Ничего страшного.

Просто у них настолько большая власть, что лучше их иметь в друзьях, чем во врагах. И потом, насколько я поняла, у них там очень скрупулезный отбор кадров. Отъявленных мерзавцев там держать не станут. Что касается твоего Сергея Ивановича, то мне сдаётся, что он из их элитных подразделений, которые занимаются зарубежьем, - мама немного помолчала, а потом нежно обняла меня за плечи и тихонько покачиваясь со мной сказала - А что касается предложения о лёгком флирте с этим немцем, я скажу тебе так. Ты знаешь, я много лет не любя прожила с твоим отцом, но ни разу не нарушила верности нашему браку.

 Можно быть и такой женой своему мужу, но... - она помолчала немного задумавшись о своём -  Но, познакомившись с моим нынешним супругом, а потом, покрутившись в московском обществе, я поняла, что за все годы моего житья-бытья в Армавире, мимо меня на страшной скорости пронеслось многое, что было бы для меня поучительно и интересно. Прежде всего это люди, со своими характерами, привычками, взглядами на жизнь. Это самое интересное. Ничего нет интереснее, чем изучать человеческие характеры. Многое ведь можно взять и на собственное вооружение.

 А сколько поучиткльного в театрах, музеях, на выставках. Теперь о тебе. Мне кажется, тебе выпадает интересный шанс поработать с этими чекистами. Они тебя и научат, и от беды отведут, не дадут сделать массу глупостей. Ты не только приобретёшь новые впечатления и науку, но сможешь принести пользу стране, в которой ты родилась и живёшь. Это очень важно, что тебе накануне двадцатилея, оказывают доверие. Этим можно гордится. В старину, для русского офицера всегда было важно сказать - “Честь имею!”. Теперь и ты можешь эту фразу уверенно произнести.
Такого пафоса, я от своей мамы не ожидала. Но, немного подумав, я стала понимать её. Настоящей русской интеллигенции, присуща не только борьба с властью, но и глубокий патриотизм в отношении своей страны. В этом кроется глубокий парадокс - желание спорить с властями, под лозунгом любви к родине и под этим же лозунгом отдать свою жизнь на поле боя с врагами Родины. И это не игра, не лукавство. Это было доказано в войне с фашистскими ордами в 1941-45 годах.

Мама моя не была исключением. Глубокий интеллектуальный ум русской аристократии во многих поколениях, оставил в маме способность тонко анализировать и находить своё место в русском обществе для его же пользы. Советуя мне поработать с давним врагом русской царской интеллигенции чекистами, мама отдавала себе отчёт, что это может принести пользу отечеству. “Честь имею!” - это очень важно для человека, его достоинства, самоуважения!
В тот вечер мы многое обсудили с мамой. Меня особенно интересовало, как себя вести, чтобы выполнить главную цель - оставить в душе этого немца, чувство влюблённости в русскую девушку. Тут мама надавала мне массу чисто женских советов, как это осуществить, как себя вести. Но её советы мне не потребовались. Всё потом получилось само собой, без особого моего напряжения  своим чувствам и принципам.


                6.ВЫПОЛНЯЮ ПОРУЧЕНИЕ

На следующее утро я позвонила Сергею Ивановичу и сказала, что я готова выполнить поручение. В тот же день мы встретились, опять в кабинете парторга института, где меня посвятили в детали.
Немца звали Фриц Фон Кнопф. Ему недавно исполнилось тридцать пять лет. На фотографии он выглядел высокорослым подтянутым блондином, с фигурой спортсмена. Справка на этого человека подтвердила, что он любит верховую езду, теннис и горные лыжи. Характер сдержанный, человек он немногословный. Нравится женщинам. Имеет образование юриста и является специалистом по биржевым операциям. В банке отца является финансовым брокером. Среди отрицательных черт характера, особенно подчёркивалось, что он любит азартные игры в карты. Но не увлекается до такой степени, чтобы проигрываться в пух и прах.

 Как говорится - играет “по маленькой”. Выпивает умеренно. Цель приезда -ознакомится с состоянием экономики нашей страны, особенно его интересует банковское дело. Эта ознакомительная поездка человека, из столь влиятельных кругов мюнхенских банкиров, представляет для нас большой интерес.
Всё сухо, официально. Кто составлял эту справку, не известно.
- Как вам нравится этот немец Людочка? - спросил меня Сергей Иванович - Симпатичный парнишка, мне так кажется, - улыбнулся он и, не дожидаясь моих комментариев, достаточно сухо продолжил - Наша цель, отследить все его контакты и связи. Особенно важно понять какие вопросы он будет задавать, как будет оценивать ответы наших людей, понять его реакцию.

- Сергей Иванович, может вы меня за кого-то другого принимаете - спросила я удивлённо - Я ведь не психолог, а студентка института иностранных языков и учусь на переводчика, в конце то концов! - я даже возмущённо заёрзала на стуле.
- Вы меня девушка уж извините, немного увлёкся. Забыл, что вы у нас ещё не оперившийся птенец. Я буду вести вас постоянно и помогать. Вы только всё хорошенько запоминайте, а потом мне будете рассказывать, - он предостерегающе поднял руку, останавливая поток моих вопросов, - Делать будем так. Фриц этот будет жить в гостинице “Россия”. Каждое утро вас будут туда привозить на машине. Целый день вы будете с ним. После работы, машина будет вас подвозить ко мне. Квартира, где мы будем встречаться, находится совсем рядом. После этого, будут отвозить домой. Вот такая программа на все пять дней, пока этот немец будет гостить в нашей стране.

- Я так понимаю, что я ежедневно должна вам рассказывать обо всех его встречах?
- Я бы сказал точнее: не рассказывать, а докладывать - уже совсем жёстко поправил меня Сергей Иванович.
-  Ничего я не понимаю - безнадёжно сказала я - Но уж если согласилась, то надо “залезать в кузов”. Да, а как я этому Фрицу буду представляться? - спохватилась я задать самый важный вопрос.
- Вас представят, как переводчицу Управления по обслуживанию дипломатического корпуса. Сокращённо УПДК МИД СССР. И вот, что ещё. Я забыл сказать, что работу в лагере и с этим немцем вам оплатят. В валюте, между прочим.
- В валюте? - удивилась я - А что я с ней буду делать. У нас в стране ведь пока за валютные операции в тюрьму сажают.

- Извините, что не объяснил всё толком. Зарплата будет начисляться в валюте, а в кассе вам будут выдавать на выбор: в рублях по курсу Внешторгбанка или в чеках “Внешпосылторга”. Про магазины “Берёзка”, надеюсь, слышали?
Система этих закрытых, для постороннего глаза со слепыми витринами магазинов, зашторенных изнутри, была окутана для москвичей, жгучей тайной. Внутри этих магазинов, витрины ломились от дорогих импортных товаров. Продавали их на чеки внешнеторгового объединения “Внешпосылторг”. Чеки покупались за валюту людьми, допущенными к выезду за границу. Но и эти чеки имели разный «вес», по покупательной стоимости.

Их было три варианта: без полосые - купленные за доллары, фунты, франки; с жёлтой полосой - купленные в странах Ближнего Востока, Китая, Монголии; с синей полосой - в странах социалистического лагеря. Магазины “Берёзка” то же специализировались на торговлю по чекам с разными обозначениями. Поэтому и посетители там были разные. В “Берёзке”, где торговали по полосатым чекам, было не протолкаться. Всё объяснялось тем, что это были родственники огромной армии рабочих, которые по контрактам Государственного комитета по экономическим связям строили плотины, металлургические комбинаты, плотины гидроэлектростанций в Индии, Китае, странах Ближнего и Среднего Востока.

Все эти взволнованные и, поэтому вспотевшие люди, отоваривала зарплату своих мужей, томящихся от жары в пустынях и тропическом климате. Эти специалисты и рабочие, свою зарплату получали не в валюте, а в этих чеках и отправляли родным и близким в Советский Союз.
Ходил тогда такой анекдот. В одной из таких стран, где наши специалисты строили завод. Рабочий узбек по национальности, расплатился с местной женщиной за ночь любви и утех, этими самими сертификатами. Кое-как на пальцах объяснил ей, что это такая русская валюта и на утро спокойно улетел на родину.  Молодая женщина долго вертела в руках непонятные русские деньги с цифрами. Никто из местных не мог ей объяснить как и где эту русскую валюту можно поменять или потратить.

Наконец ей посоветовал пойти в Советское Посольство и пусть там эти русские деньги обменяют на родную местную валюту. Наш консул, был мужик многоопытный и повидал за свою жизнь всякое. Но, чтобы с проститутками расплачивались сертификатами “Внешпосылторга”, это ему не могло присниться и в страшном сне. Поэтому он долго про себя матерился, чесал маковку, но ничего придумать не смог. А тут ещё девица оказалась шумной, развязной и готова была устроить скандал на радость местным газетчикам. Ясно было, что так просто, за бесплатно, она целую ночь любовных услад какому-то русскому, за «спасибо» не подарит. Пусть заберут у неё эти бумажки, а ей выдадут полновесную местную валюту. И пришлось отдать. По совету с нашим Послом в этой стране, наш консул, чтобы не было лишнего шума, оплатил эти чеки из своего кармана.

 Женщина успокоилась, а консул нет! В той республике, куда вернулся наш рабочий узбек, любитель иностранных проституток, по телеграмме этого консула, разразился скандал. Рабочего вызвали в соответствующие органы и “порубали в кишмиш”, чтобы не повадно было другим.
Случай с проституткой обсудили в «верхах» и чтобы не было повторения подобного казуса, зарплату нашим рабочим и специалистам, в странах где они работали, вообще на руки перестали выдавать. Просто кормили и поили на рабочем месте, а всё заработанное выдавали жёнам и родственникам на родине.
А вот в тех магазинах - аристократах, где отоваривали чеки купленные за свободно конвертируемую валюту, царила тишина. Покупатели ходили чинно, капризно приценивались и небрежно примеряли шубы, костюмы, обувь, о которой простой обыватель мог только мечтать.
В Москве вокруг этих чеков образовался своеобразный “чёрный” рынок. По спекулятивным ценам, вдвое, а иногда втрое дороже номинала, можно было чеки эти купить. У человека их купившего, появлялось право отоварить эти чеки невиданными в обычных московских магазинах верхней одеждой, приёмниками, магнитофонами и так далее.

Конечно же, я знала про эти магазины. Мама через своих богатых клиенток, имела доступ к этим закрытым товарным распределителям. Именно в них было куплено то, что было одето на мне. Поэтому мне не было стыдно, раздеваться в спальне, на глазах француженок. Скажу больше. Моё бельё вызывало восхищение, даже у них, девчонок из Парижа.
Материальная основа сотрудничества, которую предложил мне Сергей Иванович, мне понравилась очень. Про УПДК МИД в нашем институте ходили легенды. Это был почти предел мечтаний. Попасть в списки специалистов УПДК, означало получить место работы в представительстве иностранной фирмы. Работать там было очень престижно, офисы были оборудованы по последнему слову иностранной техники. Платили очень хорошо. Самым замечательным было то, что можно было зарплату получать в иностранной валюте.

Это, в свою очередь, означало, что такой человек, по своему статусу в московском обществе, поднимался очень высоко. Наших девчонок-студенток манила перспектива краситься, мазаться кремами известных французских фирм, ходить в прекрасном нижнем белье, да и сверху него можно было одеть кокетливую, модную одежду. Ребят-студентов волновала возможность купить шикарную радио и видеотехнику, курить американские сигареты, угощать своих подружек виски и джином. Понятно, на что сразу отзывается молодёжь.
То, что я вчерашняя первокурсница института, сподобилась попасть в чудесные, завораживающие объятия «упдковцев», сразу поднимало меня на недосягаемую высоту над моими сверстниками.
- Правильно ли я поняла, что меня включат в списки специалистов УПДК? - решила я уточнить это важное для меня обстоятельство.

- Да правильно поняли и про всё остальное то же - как бы читал мои мысли Сергей Иванович - Но пока об этом в среде студентов лучше не распространяться. Особенно, когда начнётся учебный год. Пусть это будет наша с вами маленькая тайна - и он хитренько прищурился. Но потом как бы оправился и уже без этого гаденького фривольного тона сказал - Не надо в студенческом коллективе вызывать неуместные вопросы, да и чувство зависти то же, что нам совсем не надо. Оставайтесь понятной во всём для своих товарищей. Где у людей непонятность, там подозрительность. Где подозрительность, там и жди всякие неприятности. Вам это надо? Думаю не надо.

В этом его замечании, я опять подчеркнула непонятное мне “нам”.  Становилось интересно, как и где, мне будет это ”нам” расшифровано. Ясно было одно - меня задействует в своих играх очень мощная структура. Об этом говорило всё: лёгкость принятия решения о моем включении в списки специалистов УПДК, начисление зарплаты в валюте, служебная квартира, куда меня будет привозить служебный автомобиль. Какие-то вечерние доклады Сергею Ивановичу...
На мою девичью психику сразу свалилось так много информации, что я должна была прийти в себя в одиночестве. Лучше всего в эти летние дни было прогуляться на воздухе, скажем в парке. Я углубилась в аллеи Парка культуры и отдыха, в ту его часть, про которую молодёжь шутливо говорила: «Пойдём туда, где кончается культура и начинается отдых!». Даже в светлую часть суток, эту зону оккупировали жаждущие “отдыха”.

Я с трудом нашла место на скамеечке. На другом её конце сидела и страстно целовалась парочка. То, что оба влюблённых были хорошо одеты, меня несколько успокаивало. Не хотелось думать, что такие с виду порядочные ребята, могут позволить себе нечто большее, чем целомудренные объятия.
Я совершенно бездумно уставилась на медленно текущую реку, равнодушно рассматривала проплывающие баржи и пароходики и углубилась в свои переживания. От медленно текущих мыслей, меня не отвлекали даже непроизвольные любовные стоны, которые попискивая, издавала девушка рядом, в объятиях парня.

Эта парочка действовала на меня умиротворяющие, что-то похожее на идиллию - если на свете есть любовь, значит всё прекрасно. Посидев ещё немного, я решила уходить, чтобы не смущать влюблённых, а то подумают еще, что я подглядываю.
Накануне моей работы с господином из Германии, мы с мамой весь вечер перебирали мой гардероб. Здесь мне нужен был совет взрослой женщины. Усадив меня перед зеркалом, мама долго профессионально и внимательно рассматривала моё лицо.

- Значит, говоришь надо будет с ним работать, одновременно пробуждая в нём мужской интерес к тебе? - задумчиво говорила мама, поворачивая мою голову в разные стороны - Самое главное, что ценят мужчины в девушке, это скромность и покорность. В твоей голове могут быть самые смелые и коварные мысли, но на личике должно отражаться понятное мужчине – «Я у мамы дурочка!». Такое выражение на лице девушки мужчин успокаивает и вызывает желание её спасать. Оберегать и баловать. Побольше молчи, если не спрашивают. А если спросят, не умничай. Слишком умные женщины, мужчин отпугивают - зачем мне её ум, я и сам не дурак! Но и дурой не старайся показаться. Всё должно быть сдержано, предельно корректно и чуть таинственно.

Всякая таинственность и не разгаданная тайна женщины, мужчин завораживает. Они как охотники должны идти по её следу. Следы должны петлять, уводить то влево, то вправо. Мужчине потом уже неважно, что след просто испарится, превратится ни во что. Важен азарт, с которым он перед этим шёл по следу. В каждом мужчине заложен инстинкт охотника и разрушителя. Поэтому, представь себе, что ты пугливая лань или хитренькая лисичка. Пусть за тобой по следу бежит охотник. Но тут надо знать меру. Убегать надо не быстро, но и не медленно. Если убегать будешь медленно, то догонят скоро и наступит мужское разочарование от лёгкой победы.

 А если быстро, то, вспотев от нелёгкой гонки, охотник может остановиться, махнуть рукой - очень резвая дичь, пусть себе пасется на травке одна на свободе. - Тут мама горестно вздохнула - А женщине, доченька, нельзя быть одной. Мы обычно суетимся, хорохоримся, требуем свободу, а когда её получаем, то оказываемся в поле одна одинешенька. Что теперь с этой свободой делать?
Приговаривая все эти наставления, мама забрала мои волосы “в конский хвост”, поколдовала с тушью, тенями, пудрой и подтолкнула моё лицо к зеркалу.

Из зеркала на меня смотрела хорошенькая девчонка, с огромными глазами, чуть вздёрнутым носиком, который вместе с хвостиком волос за плечами, придавал пикантность лицу. Особенно выделялись глаза. С помощью маминых ухищрений и французской косметики, они стали главным украшением лица. В них читалась незащищённость, наивность, но вместе с тем и то, что девочка я умненькая и разумненькая.
- Ну, как, тебе нравится?
- Для первого утреннего посещения, вроде бы ничего. - Задумчиво сказала я  - Всё же ты мама прекрасно это делаешь, не зря бабы к тебе ломятся на приём, - похвалила я мамино мастерство.

Остаток вечера прошёл в примерках различной одежды. Мы с мамой остановились на лёгком летнем костюмчике. Наличие в нём подобия пиджачка, придавал мне вполне официальный  вид, а легкий шарфик на шее - лёгкость и женственность. Сумка-планшет через плечо и – «оп-ля» - девушка-переводчица, готова к встрече с загадочным Фрицем.
Ровно в восемь, у подъезда меня ждала машина. Это был простенький «жигуленок», с весёлым вихрастым парнем за рулём, который открыл дверь и призывно махал мне рукой. Он вполне подходил на роль моего товарища-студента, который вызвался подбросить в институт свою сокурсницу.
- Давайте знакомиться - я Миша. Как вас зовут я уже знаю. Я буду вашим личным водителем. Буду отвозить на работу, и привозить после неё домой, но с заездом на свидание к Сергею Ивановичу.

Эта встреча и деловой тон разговора «весельчака» Миши меня несколько ошеломила, но заставила собраться перед началом какой-то игры с ролью неведомой мне до конца. По дороге в гостиницу я была настолько скована, что совсем не поддерживала весёлую болтовню Миши, который пытался отвлечь меня от массы вопросов в моей голове.
У входа в гостиницу, нас ждал, другой молодой человек. Как только машина притормозила у пандуса перед главным входом, он ответил на Мишин кивок головой и уверенно открыл мне дверь машины.
- Я Леонид Иванович, представитель УПДК. Давайте поспешим к нашему клиенту, он спустится в вестибюль через пять минут.

На ходу он объяснял мне мои обязанности переводчика. Я как переводчик должна буду обслуживать этого важного клиента весь день. Моя обязанность: всюду следовать за этим немцем и немедленно подключаться к любому его разговору, для перевода.
- Господин Фон Кнопф - обратился он на немецком языке к высокому молодому мужчине, который вальяжно расположился в кресле вестибюля. - Позвольте мне представить вашу переводчицу. Фройляйн Людмила, будет к вашим услугам на весь срок пребывания в нашей стране.
- Очень приятно - Фриц! - кивнул он мне головой - Обращайтесь ко мне просто по имени, - милостиво разрешил мне  симпатичный мужчина.

От меня не укрылся его изучающий взгляд, которым он окинул меня с головы до ног. Видимо оставшись доволен первым впечатлением, он широким жестом пригласил меня присесть в соседнее кресло. Затем спокойно налил стакан минеральной воды и придвинул его мне.
- Давайте, фройляйн Людмила, знакомиться. Расскажите мне о себе, только коротко, так как у нас мало времени. Заодно я хочу послушать ваш «немецкий язык».
Я уложила свой рассказ в несколько фраз и, закончив, вопросительно взглянула на своего “клиента”, как  выразился Леонид Иванович.
- Вы говорите на моём языке просто блестящий! Я удивлён! Где вы так прекрасно научились воспроизводить берлинский диалект или вы немка? Я ошибаюсь? - Фриц удивлённо и теперь уже смотрел на меня не как на пустое место,.

- Нет, я русская. Просто у нас в семье этот язык был в обиходных разговорах.
- И что же у вас за семья? Кто-то долго жил в Германии? - заинтересовался мой немец.
- Знаете, герр Фон-Кнопфф, в мои обязанности не входит разговор на личные для меня темы. Просто принимайте мой немецкий, как он вам слышится и всё! - сухо отвела я эту попытку, влезать в интимные подробности моей жизни. Мне совсем не хотелось раскрывать перед этим незнакомцем, тайны происхождения моей бабушки и мамы. И вдруг мою голову пронзила мысль - ведь Сергей Иванович просил меня, оставить у этого немца хорошие о себе воспоминания. Я как послушная девочка, сделала мысленный вежливый реверанс, и сказала уже мягче:
- Герр Фриц, вы не обижайтесь на меня.

Мы знакомы всего несколько минут, а вы задаёте вопросы о моей личной жизни, к которым я сейчас не готова. Примите во внимание, что я на этой работе переводчика первый раз. Мне сказали, что в работе с вами разговоры будут на темы о финансах. Я всю прошлую ночь смотрела словари с для лексикой о чеках, бонусах, аккредитивах, -  тут я сделала испуганные газа, и потупясь тихо сказала - Меня коллеги так напугали. Сказали, что вы очень строгий человек и вас нельзя сердить. Я уже заранее боюсь сделать, что ни будь не так.
Я искоса взглянула на Фрица, ожидая его реплики, а сама в это время думала: “Надо показать этому мужику свою слабость, пусть он меня начнёт жалеть!”. И как по моей команде, немец начал выделывать передо мной реверансы. 

- Уважаемая фройляйн  Людмила, я совершенно не обиделся. Простите меня, если я задал бестактный вопрос. Я действительно поразился, когда русская девушка, к тому же прелестная надо сказать, - тут он опять посмотрел на меня с улыбкой - заговорила с мной так, как будто мы сидим в берлинском отеле, а не в гостинице в центре Москвы. И потом я не такой уж страшный. Строгий я только у себя на рабочем месте в банке. Давайте договоримся, если вам что-то не понравиться, говорите мне прямо.
- Спасибо герр Фон Кнопфф. - я постаралась изобразить самую благодарную улыбку на своём лице. А сама подумала - “Отлично подруга, ты с этим мужчиной на правильном пути”.
- Фройляйн Людмила! Давайте договоримся так: на официальной беседе будете обращаться ко мне тоже официально, а вне этого, зовите меня просто Фриц, если вы конечно не возражаете?!

- Спасибо Фриц. Вот сейчас, я уже почти успокоилась. Меня вы то же можете звать Людмила.
“Вот так Монтигомо Ястребиный Коготь - мы взяли верный способ дрессировки этого мужика!” - я себя мысленно нахально похвалила, вспомнив диалект наших пацанов с улицы в Армавире. Знали бы мои друзья, куда занесло вашу подругу детства по обворовыванию соседских садов с поспевшими абрикосами. Проговорив эту мысль внутри себя, я вдруг почувствовала прилив сил и необыкновенную бодрость.
Это моё шаловливое настроение прервал молодой парень, который неожиданно появился возле нас. Он был весь как бы вылизан: от блестящих носков  штиблет, до кончиков волос, аккуратно уложенных на пробор.
- Если не ошибаюсь, господин Фон Кнопфф? Я Иванов, помощник начальника Управления внешних сношений Госбанка СССР. За вами прислана машина Председателя банка. Он ждёт вас в десять часов. У нас есть полчаса времени и если вы не против, мы можем  немного покататься и показать вам Москву. Ведь это ваш первый визит в нашу страну?

Всё это паренёк выпалил на одном дыхании, я еле успевала переводить синхронно. Услышав о возможности маленькой экскурсии по Москве, господин  энергично и с энтузиазмом встал и быстро пошёл к выходу. Я еле за ним успевала.
Когда я, немного запыхавшись, вышла на улицу, меня ожидал сюрприз. У подъезда стояла огромная чёрная машина ЗИЛ. В таких машинах по Москве возили членов высшего руководства страны. Поэтому в народе их в шутку называли “членовозы”.
Фриц уже сидел внутри. Перед ним на откидном сидении, лицом к нему сидел протокольный мальчик Иванов. Рядом было ещё одно откидное кресло, и я начала продвигаться к нему. Но Фриц вдруг схватил меня за руку и показал на место рядом с собой. Я села и прямо утонула в необъятных просторах кожаного сидения.

Усевшись рядом с Фрицем я с удовольствием почувствовала тонкий аромат дорогого мужского одеколона. Я тоже благоухала французскими духами, которыми мама меня подушила перед уходом. Видимо запах этих духов достиг носа Фрица и он, склонившись близко ко мне, тихо сказал:
- Обожаю запах женских духов “Мадам Роша”. Вам он очень идет!
- Спасибо - сказала я “Знал бы ты, какую кучу денег они у нас стоят. Спасибо маме не пожалела своих духов надушить дочь перед столь ответственным выходом в свет! Кажется, она угадала вкус этого мужчины”.
После этого комплимента Фриц старался приблизиться ко мне ближе, якобы лучше слышать мой перевод. “Так девушка. Первые шажки к очаровыванию этого джентльмена ты кажется сделала. Теперь только не наделай глупостей!” - предупредила я себя. Чтобы у Фрица не создавалось впечатление, что он так запросто может заполучить эту русскую фройляйн, я чуточку отодвинулась от него. Это для Фрица не осталось незамеченным, и он выпрямился на сидении. Так мы и начали играть в старую как мир игру между мужчиной и женщиной, которую можно было описать шутливым старинным анекдотом: “Не быстро ли я бегу?” - думает женщина; “Не догоню, так хоть согреюсь!” - думает мужчина.

Кажется я с успехом начала то, что Сергей Иванович целомудренно назвал моей задачей “Чтобы у господина Фрица Фон Кнопфф осталось хорошее впечатление от визита в СССР”.
Поездка по городу была весьма приятной, тем более что в машине работал кондиционер, а это по тем временам была для простого нашего обывателя диковинкой. Я даже немного пожалела, что она была короткой.
Председатель Госбанка, оказался очень приятным человеком. Особенно мне понравилось, что он заговорил с моим немцем на вполне сносном английском языке. Это дало мне возможность, отдохнуть от перевода. В пылу разговора, Фриц обратился и ко мне на английском языке по какой-то мелочи. Я ему ответила, также на английском. Спохватившись, что он с переводчицей немецкого, переговаривается на английском, а я не только понимаю, но и отвечаю, он только приподнял брови и удивлённо улыбнулся.

Я слушала беседу в пол-уха. В основном я удивлялась, что наш министр может вести длительные переговоры, не только на русском языке. Но вдруг меня, что-то подстегнуло изнутри. В начале переговоров я расслабилась и забыла о поручении запоминать, о чём здесь говорят. Мысленно выругавшись, я как старательная школьница стала вслушиваться в разговор и даже делать заметки в своём блокноте.
Беседа шла вокруг финансовых вопросов, обязательствам нашей страны по кредитам, финансовой обеспеченности межгосударственных долгов, золотом запасе Госбанка. Во время этой беседы, я многого не поняла, и ещё раз утвердилась в правильности решения получить финансовое образование.

Как переводчице, работать на этой встрече мне не пришлось, но я оказалась в числе приглашённых на ленч в ресторан банка. Уже потом я поняла, что это международный ритуал. Если переговоры идут с утра и заканчиваются в районе двенадцати часов, хорошим тоном для хозяина, является продолжение беседы за ленчем. По дороге в ресторан, а проще говоря, в столовую банка нам показали вычислительный центр банка и ряд служебных помещений. Экскурсию вёл сам председатель банка, тем самым он оказывал гостю высокую честь. Это я уже потом обо всём узнала. Где простой студентке было знать тонкости международного этикета?

Помещение зала, который отделялся от общей столовой, было богато оборудовано. Стены были в дубовых панелях. На них висели картины в дорогих рамах. Показывая их Председатель Госбанка улыбаясь объяснил своему гостю, что это подлинники весьма известных художников с мировыми именами. Фриц удивлённо кивал головой, слушая объяснения нашего хозяина. Уже потом, много лет спустя, я узнала, что любой банк всегда хочет поразить богатого клиента шикарным интерьером своих помещений, включая подлинники картин художественных шедевров. Этим как бы говорилось – «Вы можете уверенно класть ваши капиталы в наш банк!».

Стол был сервирован то же по высшему классу. В этом я уже, с помощью бабушки, разбиралась не плохо. Достаточно сказать, что бокалы были хрустальными, все металлические приборы были из серебра, фарфор был производства французской мануфактуры в Севре, то есть страшно дорогой. В общем, не стол, а витрина музея. Поэтому я опасливо орудовала ножом и вилкой, чтобы не повредить чудесные пасторальные рисунки, которые появлялись на дне тарелки, по мере убывания в ней еды.
Краем глаза я успевала заметить одобрение Фрица, который краем глаза следил за тем, как я управляюсь с обилием ножей, ножичков и вилок. По его одобрительной и несколько удивлённой улыбке, я могла судить, что веду я себя со всеми этими столовыми приборами вполне сносно.

Не стану же я ему рассказывать, сколько я пережила горьких минут и капризного отчаяния, когда бабушка в Армавире, приучала меня, как отличить нож для рыбы, от ножа для мяса, а самое главное как ими пользоваться. Сюда входило обилие тонкостей грамотного поедания пищи. Как надо есть дичь, как управляться с мясом, как сигналить официанту, что вы уже закончили свою трапезу и приборы можно уносить. Особенно строго, бабушка, настаивала на том, что приличные девицы, никогда не едят всё до последнего кусочка. Она меня строго наставляла:

- Людочка, ты всегда должна оставить на тарелке маленький кусочек. Как бы не нравилось кушанье, но этот кусочек должен остаться. Это в высшем свете называется “церемония” и говорит о том, что гость прибыл не “с голодного края”!
Всё, чем нас угощали в тот день было очень вкусно, но я чопорно оставляла кусочек “церемонии”, аккуратно складывала нож и вилку вместе. Клала их вдоль тарелки сложенными вместе и с удовольствием наблюдала, как официант, немедленно после этого моего сигнала, убирал мою тарелку. Всё это напоминало мне какую-то игру, в которую взрослые дяди и тёти играют за столом. Но для столь дорого украшения стола, требовалась определённая чопорность гостей, подчёркивающая уважение  к стараниям хозяина. В этом ритуале надо было понимать то, что для гостей старались не только приготовить вкусное блюдо, но и красиво обставить весь этот процесс поедания, смены блюд, чтобы обслуживающий персонал, зримо понимал, что хочет гость.


                7.ФРОЙЛЯН

Когда мы опять сели в машину, Фриц вдруг совершенно не к месту расхохотался. Он, как бы невзначай взял меня за руку, и сквозь смех стал говорить:
- Знаете Фройляйн, почему я смеюсь? Я смотрел, как Вы старательно оставляете “церемонию” на своей тарелке и вспоминал свою бабушку. Моя бабушка Гертруда, строго следила, чтобы эту “церемонию” дети не забывали оставлять в своих тарелках. Представляете, как нам было трудно это делать. Наше поместье под Мюнхеном, было огромным. Ещё там был пруд, с очень чистой водой. Мы дети набегавшись по траве, накупавшись в пруду, хотели есть просто зверски, а тут надо эту “церемонию” оставлять. Ну и забывали, конечно. А ещё любили хлебом тарелку вытирать. Ведь самое вкусное это в самом конце. Бабушка Гертруда, заметив такое безобразие, чуть не падала в обморок. Она заставляла нас вставать из-за стола и долго читала нотацию.

“Вы, господа, дети из приличных семей. Фамилии наших предков таятся в веках. Поэтому вы должны нести в обществе пример определённого символа незыблемости традиций и уважения к старинному роду. А вы ведёте себя как простые мальчишки и девчонки. Дабы запомнить, всё сказанное наказание будет такое. Будете сидеть тридцать минут на стульях лицом к стене, запоминать и думать! Запоминать и думать! Думать всегда полезно – «Кем ты был, чем ты стал и что есть у тебя! Это должен быть Ваш девиз!”

- Если бы Вы знали фройляйн, сколько раз мне приходилось сидеть на стуле, смотреть в стену и думать. И вот теперь я вижу, как моя переводчица, аккуратно эту “церемонию” оставляет на тарелке. Значит “незыблемость вековых традиций” дошла и до Москвы. Я рад! Я очень рад, что такая молодая и хорошенькая девушка, здесь в России, умеет себя правильно вести за столом, а самое главное – знает, что всегда надо оставлять “церемонию”. Глядя на вас бабушка Гертруда была бы счастлива. Её труды докатились до такой далёкой страны.
Затем, отсмеявшись и отпустив мою руку, вдруг совершенно серьёзно посмотрел на меня и, глядя в мои глаза, спросил:

- Фройляйн Люда, а откуда у вас такое хорошее воспитание? Я, честно сказать, засмотрелся на вас, как легко и непринуждённо, а главное правильно, вы вели себя во время этого угощения. В вас угадывается «порода», что ли? Девушку с аристократическим поведением выращивают из поколения в поколение. Это большой труд наших мам, бабушек, прабабушек прививать своим отпрыскам такой стиль поведения. Скажите, аша семья имеет какое-то отношение к старинному роду? 
“Разбежался! Так я тебе и буду тут всё рассказывать” - пронеслось у меня в голове в манере разговора армавирской улицы.
- Нет, Фриц, насколько я знаю, у нашей семьи не было огромного поместья и пруда с чистой водой. И ещё. Я не знаю, растворялись ли в веках фамилии моих предков.
Получилось немного вызывающе, как-то по детски обиженно. Мне даже самой стало не ловко.
- Ах, простите Бога ради Фриц, я совсем не хотела вас обидеть. Как-то само собой сорвалось с языка.

Фриц, то же засмущался, своей бестактности. Демонстрировать переводчице, своё высокое происхождение, в первые же минуты знакомства, это, конечно же, был плохой тон. Бабушка Гертруда, его бы сейчас не одобрила. По лицу моего немца, можно было читать, как он осуждает себя, Мне его даже стало жалко. Чтобы смягчить ситуацию, я спросила его о дальнейших планах на сегодняшний день.
Господин Фон-Кнопфф пригласил меня к себе в номер, чтобы обсудить дальнейшую программу и немного отдохнуть после обеда в банке. Выяснилось, что Фриц снимает большой номер «люкс”, в котором можно уединяться в комнатах, как говорится – «по разную сторону баррикад». Это меня устроило, и мы поднялись в этот самый “люкс”. Там он предложил мне отдохнуть в отдельной комнате, а в другой он собирался провести ряд переговоров по телефону с отцом и другими своими партнёрами. Приглашение подняться в номер, меня, конечно же, насторожило, но обязанность переводчика находится возле патрона, заставляла не думать о «плохом» его поведении там.

Вторая комната «люкса», предназначалась для приватных разговоров с гостями или отдыха. Там был огромный диван, два кресла, журнальный столик и телевизор. В этой комнате я с комфортом и устроилась в кресле перед включённым телевизором. Мой новый патрон расположился в гостиной и начал накручивать диск телефона.
Незаметно я задремала. Разбудил меня пристальный взгляд Фрица. Ещё не открыв глаза, сквозь ресницы, я  увидела, что он внимательно меня разглядывает. Я открыла глаза.
- Извините Фриц, я немного задремала.
- Ничего, ничего. Меня то же после такого обильного угощения немного разморило. Вот я и устроился рядом с вами. Если хотите, ложитесь на диван, а я выйду.
- Ну что вы Гер Фон Кнопф, я же на работе.
- Опять Вы ко мне обращаетесь официально. Мы же договорились, что когда нет посторонних людей - я для вас просто Фриц. Мне так приятно, когда вы меня называете по имени. - Он помолчал и задумчиво добавил - Пока вы спали, я рассматривал вас. Очень правильные черты лица. Благородные линии носа и подбородка. Особенно Вы хороши в профиль.

Мне эти комплименты не понравились, и я подумала - “Так, держись девушка, начались вводные мужицкие комплименты перед нападением. А мы вот стоим на страже всегда, всегда...!”, а в слух сказала:
- Спасибо за комплимент Фриц, но всё же какие у вас планы? Это не любопытство. Просто мне как вашему переводчику надо подготовиться.
- Люда, хотите честно. Я настолько устал в Германии на работе, что просьбу отца поехать в Москву воспринял как возможность немного побездельничать. Я специально предварительно не назначил много встреч. Решил для себя, пусть будет каждый день по одной. Свою норму деловых переговоров на сегодня я выполнил. Программа на будущие дни такая: завтра мы идём на прием к заместителю Министра иностранных дел; послезавтра в министерство внешней торговли; в четверг - опять переговоры у них. Пятницу я не занимал деловыми встречами, чтобы целый день побездельничать. В субботу я уже улетаю домой.

- Зачем же Вам переводчица сегодня на целый день и вечер?
- О! Хороший вопрос! Я хотел просить, не согласились ли бы вы проводить все свободные часы со мной.
- Как это “проводить” - насторожилась я.
- Какой же я неловкий. Извините меня, Люда. Я так сказал, словно приглашаю к чему-то неприличному. Под словом «проводить» я имел ввиду просто сопровождайте меня, только и всего. Я намерен по вечерам ходить в московские театры. Прошу вас, меня сопровождать. Естественно, все расходы, в том числе и на рестораны, я беру на себя. Мой папа говорит – «Голодный служащий, плохой служащий!» - и он весело расхохотался.

- Я согласна. Но давайте договоримся сразу. Такой обильный стол как в Госбанке, чтобы был в последний раз. Иначе я перестану помещаться в свои красивые тряпочки. А это уже будет плохо – «Объевшийся служащий, не красивый служащий!», - и мы оба рассмеялись.
Этот вечер театром не был занят и мы пошли просто гулять по Москве. Я сказала, что прогулку лучше начать с поездки на речном пароходике. Так и мы и сделали. Фрицу очень понравилось путешествие по реке. Он восхищался видами Московских храмов и другой старины, беззаботно болтал о том и сём. Вёл себя расковано и предупредительно. На вечер он пригласил меня в ресторан на Новом Арбате. Пришлось мне у него отпрашиваться, съездить на часок домой переодеться и привести себя в порядок.

С учётом моего похода в ресторан вечером, мама старательно, навела на моё лицо макияж для искусственного освещения. Сделала мне причёску под девизом - “я скромная девушка, но не простая, а с запросами!” Наряд то же соответствовал маминым представлениям, как я должна смотреться в ресторане. Конечно же, последним было мамино наставление о девичьей бдительности.
Фриц уже ждал меня у входа. Выглядел он прекрасно. Вся его одежда была подобрана со вкусом. Летний костюм, белоснежная рубашка, с голубым шарфиком на шее. Когда он приблизился ко мне, на меня пахнул знакомый запах прекрасного французского одеколона.
- Я арендовал автомобиль с шофером. Такой большой автомобиль, какой нас вёз утром в Госбанк, как мне сказали есть только у членов правительства. Пришлось согласиться на тот.
Он уверенно шёл к чёрной “Волге”, возле которой уже стоял водитель, а когда мы приблизились он услужливо распахнул перед нам заднюю дверь. Я скользнула по сидению и постаралась прижаться поближе к ветровому стеклу. Заметив это, Фриц усмехнулся, но никаких попыток приблизиться ко мне не сделал.

Огромный ресторан уже был заполнен посетителями до отказа. Зал был заставлен длинными столами, за которыми уже шумно веселились туристы из разных стран. Нас отвели к столику в стороне, где мы и разместились.
- Несколько шумно, - поморщился Фриц -  Я согласился, потому, что в бюро обслуживания гостиницы мне очень его рекомендовали. Сказали, что в нём лучшее «шоу» в Москве.
- Да я то же слышала об этом. Говорят, что сюда для этого «шоу» собрали лучшие эстрадные номера.
- Люда я хотел вас спросить, сколько языков вы знаете?
Услышав, что я знаю четыре, а ещё собираюсь поступать в финансовый институт, мой патрон стал смотреть на меня уже с уважением.

- В финансовый институт? Но ведь это для женщины так скучно! Впрочем, эта дорога в жизнь очень перспективна. Если к этим знаниям приложить четыре ваших языка, такому специалисту цены не будет. То есть я хотел сказать, что можно рассчитывать на очень высокую оплату.
- Знаете, Фриц, я много думала о своём будущем. Быть просто переводчиком чьих-то мыслей с одного языка на другой, мало интересно для меня. У меня и свои мысли есть - несколько самоуверенно провозгласила я. Но потом опомнившись, продолжала уже в более скромных выражениях - Мне кажется, что женщина работающая в банке, это не совсем безобразно выглядит. Как Вы думает?

- О, конечно же, не безобразно. Очень даже респектабельно. У нас в банке, работают очень много женщин. Прекрасно работают. Женский характер он даже предопределяет именно женский подход к деньгам. Вы ведь прекрасно можете экономно планировать семейный бюджет. Кроме того, женщине свойственно всё тащить в дом, для устройства комфортного гнезда. В том числе и деньги, - тут Фриц громко расхохотался - У нас в доме мама считала каждый пфенниг на хозяйство. Отцу приходилось создавать свой личный денежный фонд для покупок сигар и на другие мужские шалости, - Фриц опять хихикнул.

- Я согласилась на работу с вами, чтобы хоть краем уха услышать, как решают денежные проблемы крупные финансовые воротилы.
- И вы, Люда, не ошиблись. Я ещё, как вы выразились, не “финансовый воротила”, но на пути к этому. - Потом он как-то засуетился, хлопнул себя по колену и сказал - Люда, а хотите, я буду Вашим наставником, как “гуру” у индийских йогов. Дышите глубже, прогните спинку, выпрямите плечи. Ой, соглашайтесь, я буду очень хорошим “гуру” в вопросах как тратить с умом деньги - и он опять весело рассмеялся.
- Давайте! Но только я буду учиться, как деньги экономить. А насчёт “гуру”, я согласна только на обучение как “дышать глубже”, но… не больше! Согласны? - я протянула ему свою ладошку.

Фриц очень нежно, поцеловал её на сгибе,  где бился пульс и, не отпуская её, тихо произнёс:
- Выберите меня в «гуру» Люда! Обещаю, вы не пожалеете.
В это время в зале погас свет, яркие прожектора на сцене стали мигать, и начался концерт. Я смотрела представление равнодушно, так как мысленно перебирала свои действия в течение этого дня. Оценив их, я решила, что за один день сделано не мало. Достаточно уже того, что Фриц мне клятвенно обещал, во-первых -  стать моим наставником, и обещал, что я не пожалею об этом - во-вторых. 

После окончания концерта варьете, в центре зала осветилось место для танцев и на нём закружились пары. Немного последив за танцующими, Фриц очень чопорно пригласил меня потанцевать. Оркестр исполнял блюз Гершвина, и эта убаюкивающая музыка, несла меня в задумчивом ритме и крепких руках моего «патрона», в неизвестное мне будущее.
Вечер прошёл в романтичной обстановке. Мы много танцевали, выпили бутылку шампанского, я разрумянилась и наслушалась массу комплиментов от Фрица. Ресторан мы покинули в приподнятом настроении и всю дорогу до дома в машине, беспричинно смеялись. Договорившись о встрече на утро, Фриц поблагодарил меня за чудесный вечер и поцеловал мою руку.

В прихожей дома, меня ждала взволнованная мама.
- Звонил какой-то мужчина. Представился Сергеем Ивановичем и просил тебя предупредить, что встреча сегодня не отменяется и машина будет ждать тебя у подъезда. Что-то случилось, детка? - взволнованно шептала мама, чтобы не разбудить отчима.
- Нет, мамочка, ничего не случилось. Вернее случилось, но об этом потом. А сейчас я должна ехать.
- О Господи! Сотвори Твою милость для моего дитя! - сказала мама и перекрестила меня на дорогу.
По дороге на встречу я старалась собраться с мыслями. Сергей Иванович встретил меня у порога. Он внимательно посмотрел на меня, молча проводил меня в комнату, усадил за стол и также молча, стал разливать крепкий чай по стаканам.

- Люда, давайте выпейте крепкого чая, чтобы снять возбуждение и привести себя в порядок.
- А я в порядке, но немного возбуждена, это Вы точно заметили.
- Давайте рассказывайте, что удалось проделать за день.
Мой рассказ был коротким и я уложила его в несколько минут, закончила и вопросительно посмотрела на моего шефа. Вид у него был недовольный.
- Нет, так не пойдёт. Давайте начните доклад сначала и поподробнее. Не упускайте каждую мелочь. Опишите все события, даже если они и кажутся Вам несущественными. Я сам разберусь, что важно, а что нет!

Следующий час, я фактически словами создала фотографию дня, чуть ли не по минутам. Для этого мне пришлось очень сильно, напрячь свою память и прибегнуть к образности в рассказе, чтобы у моего слушателя перед глазами возникла картинка. Я так старалась, что даже вспотела. Пришлось вынимать носовой платок. Это было замечено и не оставлено без внимания.
- Ну не надо так волноваться. У вас получается прекрасный доклад. Хвалю. Что мне всегда нравится в женской наблюдательности, это умение заметить ту самую мелочь, которая и становится решающей, для окончательных выводов. Ваша “церемония” на обеде в банке, самое замечательное из всего, что было проделано. Это сняло барьеры между вами и этим чопорным немцем. Он всегда кичится своим генеалогическим происхождением и аристократическим блеском. То, что вы проделали автоматически, сразу подняло вас в его глазах на такую высоту, где уже можно общаться на равных. Для немецкой аристократии это очень важно, чтобы не подорвать уважение к себе, позволив себе общаться  с «чернью».

- Это я «чернь»? Ну, знаете! - немедленно «взбрыкнула» я и даже фыркнула пренебрежительно.
- Да подождите вы обижаться. Я просто анализирую детали, как будто вас здесь нет - недовольно остановил меня шеф - Вы думаете аристократ в двенадцатом поколении будет целовать ручку девушке из низшего сословия. Да будь она хоть раскрасавицей – фи, какой нонсенс! Но вот как он в вас распознал ровню себе, это уже вопрос, который я задаю себе, - вдруг задумчиво сказал вслух Сергей Иванович - Где-то, что-то, мы не всё знаем о вас мадемуазель? А вот Фриц Фон Кнопф сразу обнаружил у вас какой-то ген наследственности из глубины веков! Есть над чем подумать и мне и вам - он вопросительно и с каким-то ожиданием смотрел на меня.

Но я невинно смотрела ему глаза, говорить или не говорить ему о нашей семейной тайне. Решила не говорить. “Подумаешь, какой-то немчура поцеловал ручку девчонке из Армавира. Аристократ «дрёбаный»! Что же мне теперь по случаю этого “события” выворачиваться на изнанку перед шефом его организацией. Не дождутся, пока! Надо “им” пусть сами и узнают”.
 Такие сердитые мысли вертелись у меня в голове, именно из-за слова “чернь”, которую применили в отношении меня.
Но анализ дня, на этом не окончился.
- А вот то, что Фриц предлагает свою помощь сделать из вас блестящего финансиста, это может быть очень плодотворной игрой на будущее. Ну-ка повторите дословно эту часть разговора?

- Дословно он сказал: “А хотите, я стану вашим наставником, как “гуру” у индийских йогов”. А ещё он сказал “научу, как тратить деньги”, а я сказала “буду учиться как их экономить”. Да, ещё он просил довериться ему “ вы не пожалеете!”.
Про то, что Фриц, после этих слов, нежно поцеловал мою руку, где бьётся пульс, я не рассказала. Подумала, что это личное и принадлежит только нам двоим. Нечего меня препарировать этим поминутным анализом “А что сказал он? А что сказали вы?”. Эти переживания не поддаются пересказу да ещё перед мужчиной.

Сергей Иванович слушал меня так внимательно, смотрел на меня так пронзительно, что мне стало даже как-то не по себе. Когда я кончила, он сидел весь внутренне напряжённый, с тем же прожигающим меня взглядом и молчал. Молчал он долго. Я даже заёрзала на стуле, от этого взгляда. Не по себе мне стало тогда.
- Люда, не ежьтесь, я вас не съем! Просто на мгновение меня в этой комнате меня не было, - сказал Сергей Иванович совсем не понятное. - Я просто от неожиданности потерял над собой контроль - как бы оправдывался он передо мной - Я уже мысленно, стал продумывать дальнейшие наши шаги. А вообще-то вы умница! Такой успех, и в первый же день, я и мечтать не мог о таких результатах. Спасибо вам! Сейчас отравляйтесь домой, хорошенько отдохните. А завтра - к новым свершениям. Успехов.

Можете представить всю встрёпанность чувств молоденькой девочки, после такой беседы. Какой там отдых! Мне надо было с кем-то немедленно поговорить, чтобы сбросить внутреннее напряжение, от переполнявших меня впечатлений. Конечно же, это могла быть только мама, а она уже ждала меня у входной двери.
- Я дежурила у окна и видела, как тебя привёз этот симпатичный паренёк.
- Какой там паренёк. Он, наверное, старший лейтенант, - несколько раздражённо начала я, скидывая с себя одежду и стирая французской косметической жидкостью чудесный мамин макияж с лица - Мама нам надо поговорить, у меня так много впечатлений, что я боюсь не справиться с собой от переживаний.

- А я уже приготовилась - мама протягивала мне рюмочку с какой-то жидкостью - Это валерьяновые капли, лучшее средство снять напряжение с женских нервов, - нравоучительно говорила она, ожидая, когда я выпью.
- Представляешь, меня сейчас заставили, подробно всё пересказывать, что я делала вплоть до посещения дамского туалета. Хорошо ещё не спрашивали о подробностях, этого посещения, - почему-то сварливо я начала свой рассказ - Самое неприятное, что этот немец определил во мне какой-то аристократический ген.
- О Боже, какой ещё “ген” - всполошилась мама.

 - А вот такой. Это Вы с бабушкой мне вдалбливали “Оставляй на тарелке “ церемонию”. Вот я и поцеремонилась.
- Ну, правильно. Нельзя себя за столом вести так, как будто ты с “голодного края” - назидательно сказала мама - А что случилось?
- Да этот немчура такой глазастый оказался. Он меня весь вечер экзаменовал: как я управляюсь со столовыми приборами, как ем, а особенно заметил эту вашу с бабушкой манеру – «Оставляй на тарелке «церемонию»!”. Ну, я и оставляла, как вы меня учили. Дооставлялась до того, что он вспомнил свою бабушку Гертруду, которая его с братом то же этому учила. Наказывала даже если они этого не делали, объясняя мальчишкам, что потомкам ихнего рода, история которого исчезает в веках, не следует срамиться, поедая всё на тарелках под чистую, как “чернь”. 

- Да, что тут такого особенного. Что ты деточка так всполошилась?
- А всполошилась я оттого что он мне руку поцеловал.
- Ой, как интересно - всплеснула мама руками и придвинулась ко мне по ближе, положив подбородок на ладонь, показывая этим её готовность, услышать самое интимное.
- Мам, ну как ты не понимаешь! Он признал во мне то, что я не из “черни”, а вполне достойна его поцелуя. Подумаешь “Ваше превосходительство!” - передразнила я кого-то, сама не зная кого.
- Ничего не понимаю! - разочарованно начала мама, нервно оправляя на себе кофточку.
- Ты не понимаешь, а Сергей Иванович понимает. Он даже насторожился – «Не всё значит мы про вашу семью знаем!» - Вот и начнёт копать.

- Нам стесняться нечего, - мама горделиво выпрямилась на стуле - Наш род ничем себя перед Россией не замарал.
- А я чего-то боюсь, как когда-то бабушка. И что нам теперь делать?
- А ничего! Пусть выясняют, что мы из рода Романовых-Гольштейн-Готторпских. Твой дедушка Сергей Оболенский, носил титул князя. После революции, он, спасаясь от красной армии, уплыл на пароходе из Одессы в Турцию. Больше мы от него весточек не получали. Погиб, наверное. Во всей этой истории, участвовала только наша бабушка. Мой папа, твой дедушка, исчез ещё до моего рождения. Царство им Небесное! - мама горестно перекрестилась, шепча что-то неслышное.

- И что мне теперь говорить - Что я ничего не знала?
- Именно - поддержала мою идею мама - Всё беру на себя, если куда-нибудь вызовут. Скажу, что не посвящала тебя в историю нашей семьи, специально. Чувствуй себя спокойно, малыш, - и мама трогательно погладила меня по головке.
Странным образом, этот успокаивающий материнский жест, снял с меня остатки возбуждения, и меня неудержимо потянуло спать.
Водитель Серёжа, как верный мой оруженосец, ждал меня на следующее утро у подъезда.
Фрицу я позвонила в номер из фойе гостиницы. Чтобы не гонять меня по этажам, договорились, что мы встретимся в фойе. Фриц ещё издали, приветственно махал мне руками. Поздоровались мы с ним по деловому за руку. Как будто и не было того поцелуя моей руки.
Для встречи с заместителем министра внешней торговли, никто за нами лимузина не присылал. Погрузившись в “Волгу” мы отправились на переговоры в высотное здание на Смоленскую площадь.

Выйдя из машины, Фриц запрокинул голову, оценивая высоту и архитектуру этой сталинской постройки. Всё было очень величественно и надёжно. Надёжно на столько, что мы не сразу смогли открыть огромную входную дверь. Это было очень мощное сооружение. Высотой метров в шесть, из тяжеленного металла. Когда Фриц попытался дёрнуть эту дверь за такую же мощную ручку, с первого раза ему это не удалось. Дверь оставалась закрытой, как говорится на смерть. Пришлось ему упереться другой рукой и, что есть силы, дёрнуть на себя. Я тихо похихикивала в ладошку, наблюдая это сражение моего немца с входной дверью в здание, в котором размещался ещё и МИД СССР. Не буду же я ему говорить, что по давней русской привычке, двери не смазывали, наверное, со дня постройки этого здания-монумента.
После первого дверного эшелона защиты этого здания, нас встретил второй фронт, в форме милиционера.

Он вежливо, остановил нас и, узнав, что иностранец пришёл на переговоры, попросил встать тут же к стенке и ждать встречающего. А встречающий опаздывал. Я мысленно сравнила чёткий протокол нашей встречи в Госбанке и этого министерства - никакого сравнения. Получалось так: «Хочешь с нами торговать, подожди пока у стенки, возле нашего блюстителя порядка!».
Не успела я додумать эти ехидные мысли, как к нам подбежал запыхавшийся молодой человек.
- Господин Фон Кнопф? Господин Иванов, ждёт вас! - сказал всё это, отдышался и стал извиняться - Извините меня господа. Я просто застрял в лифте, что-то там сломалось.
Он уже шёл чуть впереди, показывая дорогу. Мы с Фрицем перемигнулись и тихо хихикнули: «А что если и мы в лифте застрянем?».
Не застряли. Лифт был таким же монументальным, как и здание. Внутри он был отделан под красное дерево, но торговая марка финской фирмы “Коне”, оповещал, что за безопасность пассажиров отвечает она, а весь остальной антураж для красоты.

Коридор, ведущий в кабинеты руководство министерства, которое торговало со всем миром, был устлан дорожками глушащих шум шагов. Видимо здесь, всё было сконцентрировано на тишине и сосредоточенности этих очень важных и занятых людей. Надо было только представить, что мировая торговля с нашей огромной страной, как через узкое горлышко, просачивалось через внешнеторговые объединения этого министерства. Государство наделило его правом монополии и никто в нашей стране, не смел эту монополию тронуть, а тем более нарушить! 

Представитель протокольной службы этого великого министерства, вежливо приоткрыл ещё одну тяжеленную деревянную дверь, и мы вошли в большую комнату. Вернее сказать это был зал. Огромные окна, открывали перспективу, уходящего в даль проспекта, здание Киевского вокзала, медленно текущие воды реки. Я невольно залюбовалась этой картиной и отвлеклась от своих обязанностей переводчика. Вернуло меня к ним, нетерпеливое пожатие руки Фрица. Я спохватилась и только тогда заметила заместителя министра. К нам шёл невысокий худощавый человек, с протокольной улыбкой на лице и протянутой рукой.

- Иванов, заместитель министра по финансовым вопросам!
- Фриц Фон Кнопф!
Переговоры шли на русском языке, и тут я отработала свои обязанности по полной программе. Говорили о банковских кредитах, в которых были заинтересованы советские внешнеторговые объединения. Кредитование это было необходимо для закупки немецких товаров. Деньги полученные в долг, будут погашаться поставками в Германию советского природного газа.

Фриц внимательно слушал, неторопливую речь Иванова и внимательно изучал лицо своего собеседника. Министерский начальник, вёл речь плавно, в нём чувствовалась энергия и уверенность в огромной мощи державы, её экономического потенциала. Поэтому все его предложения были чётко изложены, предложения понятны даже мне, профану в банковских делах. В результате, все досадные недоразумения с входной дверью, опозданием протокольщика и стояние возле стены, рядом с милиционером, были забыты. Я то понимала, что это всё наша обычная безалаберность, игнорирование мелочей. В этом сказываются необъятные просторы нашей страны, на фоне которых, не смазанная входная дверь, представляется нашим людям мелочью.

- Очень компетентный человек! - выразил своё отношение к переговорам Фриц - Я так и скажу отцу. С этим человеком можно вести крупные проекты.
Вечером, Иванов пригласил Герра Фон Кнопф, отужинать в ресторане, в котором мы были прошлым вечером. Иванов очень расхваливал вечерний эстрадный концерт этого ресторана, а я с тоской думала, что Фрицу и мне, всё это предстоит услышать и увидеть вторично, с разницей в сутки. Естественно, приглашение было принято.
Отговорив свой перевод на ужине в ресторане, вяло, просмотрев уже знакомые номера шоу, я, на минуту заскочила домой и тут же вылетела из подъезда. Задыхаясь от спешки плюхнулась в “Жигули” рядом с Серёжей и мы поехали на квартиру для моего «доклада».
Сергей Иванович очень тепло меня поприветствовал, предложил чай и вопросительно посмотрел на меня.

- Ручку мою сегодня не целовал, а “церемонию” я на тарелке оставляла. Самое важное то, что Фрицу разговор с заместителем министра Ивановым понравился, и он будет рекомендовать отцу иметь торговые и финансовые отношения с нашей страной. Это он мне сказал уже после переговоров, - отбарабанила я свой доклад.
- Спокойно Людочка, спокойно! Не надо так тарахтеть. Мы же не у классной доски на уроке естествознания. Давайте рассказывайте всё по порядку как вчера.
И потянулись скучнейшие мгновения моего рассказа, что и как происходило по минутам. «Мой шеф», так я уже мысленно окрестила этого въедливого дядечку - профессионал из разведки. В этом я уже не сомневалась. Закончив свой рассказ - доклад, я с интересом ожидала комментариев.

- А у меня интересная информация для вас.
- Я что-то не так сделала?
- Нет, пока всё идёт прекрасно, тьфу-тьфу, не сглазить, - сказал шеф - Информация касается вас лично, вернее вашего фамильного происхождения - тут он помолчал, с интересом наблюдая за моей реакцией - Я так и знал, что у Вас крепкие нервы и выдержка. Характер, что надо - почему-то похвалил он меня - Или обо всём уже с мамой договорились?
Я с ужасом прислушивалась к себе. Этот человек умеет читать не только мои мысли, но и наши с мамой - то же! Как же мне себя вести? Решив всё же, что самое простое в такой ситуации - не врать, стала говорить сама. Почему-то мне не хотелось лукавить перед этим человеком. Не от страха разоблачения. Не хотелось и всё тут, сама не знаю почему!

- Вы правы Сергей Иванович. Вчера, уже ночью, мы с мамой говорили. Она мне рассказала многое из того, чего я не знала из истории нашей семьи. Это правда. Мама сказала, что она сознательно меня не нагружала опасной информацией, меня девчонку, бегающей по улицам Армавира. Она боялась, что я могла сболтнуть, по глупости нечто, что оказалось бы роковым и для меня, и для семьи.
- Я всё больше убеждаюсь, что Ваша мама очень мудрая женщина. Но и Вы молодец, не стали лукавить, ценю - похвалил он меня. Над историей вашей семьи нам пришлось очень скрупулезно поработать. Не всё удалось точно проследить по документам, но из того, что стало понятно - вы происходите из старого русского княжеского рода, а значит, можете носить титул княжны. Прямо и не знаю как к вашему высочеству теперь обращаться как к госпоже княжне, или как к заместителю секретаря комсомольского бюро по спортивной работе?

- Знаете Сергей Иванович! После разговора с мамой, у меня и так голова идёт кругом. Столько всего на меня свалилось. Сначала французы в лагере, потом этот Фон Кнопф, теперь оказывается я госпожа. А тут ещё вы со своим совершенно не мне понятными - “нам” пришлось поработать! - и тут я отчаянно разрыдалась, по бабски, в голос.
Но любопытство и тут не оставило меня в покое. Рыдать-то я рыдала, и даже в голос с нервной икотой, а мой бессовестный ум чётко отмечал действия мужчины в эти минуты. Я слышала и читала, что мужчины очень болезненно и жалостливо переживают женский плач. От этих рыданий они приходят в ужас, а от бабской истерики вообще теряют над собой контроль. В отличие от мужчин, женщины, в душе, остаются равнодушными на слёзы ревущей подруги. Нет, конечно же, они внешне внимательны: платочек дадут, слёзки и сопли утереть, по головке погладят успокаивающе, но... Моя Фрося, все мои девчачьи рыдания останавливала по простому. Она давала мне кухонное полотенце утереть слёзы и приговаривала:

- Поплачь девка, поплачь. Бабам это периодически надо - для нервов. Опять же польза для нашего организма - чем больше женщина плачет, тем меньше она на горшок по маленькому бегает! Писает то есть меньше!
Эта дурацкая шутка простой деревенской женщины, действовала на меня магически. Я тут же начинала хихикать, сквозь слёзы. Очень это смешно у Фроси получалось.
Баба Фрося была из деревни и знала народную мудрость, каким словом можно остановить женскую истерику.

Сергей Иванович был разведчиком и знал только научную психологию воздействия на характеры людей, действие на них передовых средств фармакологии, другие вопросы из этого же ряда. Но, во-первых, он был мужчина, а во-вторых, как и все мужчины, оказываясь в подобных обстоятельствах, растерялся.

Он суетливо бегал по квартире, которая была прекрасно оборудована для деловых разговоров, но в ней напрочь отсутствовали предметы, необходимые  для случая женских истерик. Он бестолково перебирал хрустальные бокалы, двигал чайник, кофейник, на ходу выключил телевизор, а потом исчез в туалете. Оттуда он появился с куском туалетной бумаги, которая как-то странно зацепилась за его ногу и тащилась за ним, разворачивая весь рулон. Так он и бежал, а за ним, как лента серпантина стелилась дорожка из туалетной бумаги. Это было смешно.


                8.ДЕВИЧЬИ СЛЁЗЫ

Комичность этой ситуации, мгновенно подействовала на меня, лучше всякой валерьянки. Я всё ещё икала, из глаз лились слёзы (откуда во мне столько лишней воды?), из носа текла юшка, но я уже начинала улыбаться. Моего твёрдокаменного шефа, мгновенный переход девушки от истерики к улыбке, привело в состояние “ступора”. Он замер, стоя на одной ноге, как по команде детской игры “замри!”, при этом всё его тело было устремлено ко мне. Этот мужественный, наверное, в других ситуациях человек замерев, изобразил собой, что-то похожее на гипсового конькобежца в московских парках. Картину завершала длинная лента туалетной бумаги, уныло повисшая на его замершей в воздухе ноге.

Я махала на него руками - мол, посмотри на себя со стороны! Прошло некоторое время, пока Сергей Иванович пришёл в себя. Обернулся, увидел бумажную ленту, начало которой терялось в уборной и присев на четвереньках, залился весёлым хохотом. Со стороны оба мы подставляли собой комичное зрелище. Молоденькая девушка, с ещё не высохшими слезами на щеках и взрослый мужчина, сидящий на полу в позе орла.
Мы выходили из этой ситуации медленно. Я всё же воспользовалась туалетной бумагой, как салфеткой и стала приводить лицо в порядок. Макияж при этом был испорчен, и я в ужасе побежала в ванную, смывать со щёк потоки туши с ресниц. Сергей Иванович по хозяйски, принялся сворачивать рулон туалетной бумаги и скрылся в туалетной комнате. 

- Самое смешное Людочка, что я знаю как надо вести себя в ситуации, когда у человека истерика. Для этого психиатрами разработана целая методика. И вот на тебе, растерялся. Я, который... - тут он спохватился, что может наговорить лишнего и остановился - Ну вы и «экземпляр»! Ни в какие практические схемы психиатров не укладываетесь. Это же надо иметь такую нервную систему - мгновение и истерика переходит в хохот.
- У нас в Армавире была баба Фрося. Помогала мне по дому. Так вот она знала, как меня лучше всего успокаивать. Она меня просто смешила. Вот и вы нечаянно сделали то же самое. Просто я именно в такой манере, натренирована бабой Фросей. Теперь будете знать ещё один мой секрет - кокетливо проговорила я.

- Хорошо! Буду знать эту черту вашего характера. Учтём потом.
- Опять Вы говорите “мы”, “учтём”. Что это означает? Меня всё это сильно раздражает и внутренне напрягает.
- Людочка, давайте раз и навсегда договоримся вот о чём. Мы бы хотели сотрудничать с ами долго. Скажу откровенно. Нам очень нравится, как Вы выполняете наши поручения.
- Ой, мамочки - по детски испуганно сказала я  - Оказывается, я уже выполняю поручения? - я испуганно устаивалась на мужчину.
- Что вы всполошились, молодая леди? - как-то чопорно обратился ко мне Сергей Иванович - А работа в лагере, а работа с Герром Фон Кнопфом? Это и есть поручения. Да и по финансовому обеспечению этих поручений, мы с Вами договорились.

- Значит, я становлюсь чем-то вроде чьего-то агента? - опять заполошено спросила я.
- Слушайте девушка, давайте не будем превращать наш разговор в  пионерский сбор. История человечества знает не мало фамилий очень известных людей, которые не брезговали заниматься разведкой. Великий химик Менделеев во Франции, простым подсчётом вагонов с химическим сырьём, вывел секретную французскую формулу бездымного пороха. Но никто не называет Менделеева шпионом. Просто он был умным человеком, который не упустил возможность, позаботиться о собственной Родине. Даже большие писатели и мыслители не брезговали заниматься разведкой, требующей от человека самого высокого интеллекта.

- И кто же это?
- Вальтер, Даниэль Дефо, Бомарше и даже гениальный бабник Казанова. Он по всему свету таскался не только ради знакомства с женщинами. Этот всемирно признанный любовник и к нашей царице Екатерине Великой подбирался, чтобы её соблазнить. Но наша царица была не по русски хитрющая и выставила его прочь из России. Будет время, почитайте его записки. Ну и, наконец, филистимлянка Далила, погубившая царя Самсона.
- Это что же, я с пистолетом должна прокрадываться за чьи-то заборы и выведывать тайны? Нет, я на такое не согласна. И в постель к Фрицу, вам меня подложить не удастся. Тем более что я ещё девственница. Ой...! - тут я спохватилась, что проболтала про себя самые интимные подробности чужому человеку, да ещё мужчине и мои щёки запылали алым цветом.
- До такой степени откровенности, можно было и не доходить, - то же засмущался шеф - Ничего плохого, а тем более гадкого, мы вам чистой девушке предлагать и не собираемся.

Тем более бегать с пистолетом, хотя стреляете вы отменно, не будьте скромницей. Что касается информации, которую вы уже нам собрали, мы оценили высоко. Особенно то, что Фон Кнопф будет рекомендовать отцу сотрудничать с нашей страной. Эта информация уже на уровне стратегической. Нашим внешнеторговым организациям будет легче вести деловые переговоры с немецкими банкирами, зная генеральное направление банка, которым владеет отец Фрица.
- Я и не догадывалась, что это так важно для нас. Ой..! Теперь и я заговорила как вы - “нам”.
- И это очень хорошо, патриотизм это самое главное в действиях любого патриота. Очень рад услышать это от вас.
И опять последовала пауза, держать которую Сергей Иванович был мастер. Подумав, он вдруг достал какую-то бумагу, развернул её и придвинул мне.

- Читайте!
Дословно я уже её содержание не помню, но общий смысл текста касался моих обязательств сотрудничать с органами внешней разведки страны. Там же было написано, что я обязуюсь не разглашать государственную тайну, которая мне станет известна.
- Ничего не понимаю. Сами же сказали, что я княжеского рода, а теперь прелагаете сотрудничество с разведкой? Разве так бывает?
- Бывает, конечно. Ещё как бывает! Со временем вы узнаете многое. Не сейчас!
- Но я же ничего не умею.
- Не умеете - научим, не захотите, заставим! - жёстко сказал и как-то не очень хорошо улыбнулся Сергей Иванович.
- А можно подумать?
- С мамой советоваться нельзя, а тем более говорить ей про эту расписку с обязательствами. Если уж пошёл такой разговор, я ведь некоторое служебное нарушение уже допустил. Такую бумагу вы должны были подписать ещё раньше, но я пожалел вашу возбудимую и очень тонкую натуру, в чём и мог сегодня убедиться, запутавшись в туалетной бумаге,  улыбка у него на лице была уже, какой-то застенчивой.
   
- Так что это означает? Мне надо подписывать без раздумий?
- Люда мы не дети. Вы уже давно всё прекрасно поняли и не отказывались работать на моё ведомство! - это было сказано уже жёстко, безапелляционно и было правдой.
Это был правдой. И я, и мама уже давно всё поняли, чего уж тут строить из себя наивную дурочку. И я подписала эту бумагу. Честь имею!?
- Спасибо за сотрудничество. Рад видеть в вас своего коллегу. А теперь, когда с формальностями покончено, я могу посвятить вас в наши планы. Вы когда-нибудь слышали, что ни будь об “агентах влияния”?

- Нет, конечно, откуда мне про это знать. Я даже не понимаю, что вы сказали.
- Агент влияния это очень высокое доверие, которое сразу поднимает нашего человека наверх пирамиды разведки. Разведчик такого уровня доверия, используя свои связи внутри какой-то страны, старается с помощью своих влиятельных знакомых, проводить через местные правительства политику, выгодную для нашей страны. Это очень тонкая работа, требующая широкого круга знакомых, высокого интеллекта, широты взглядов на политические и экономические события. Для этого надо внимательно изучать всю мировую политическую ситуацию. Лучше всего это делать, изучая финансовые потоки стран, которые пронизывают экономики всех стран. Именно они управляют действиями политических партий, избирают угодные этим финансовым потокам правительства, регулируют жизненный уровень населения, влияют на настроения и чаяния простых людей.

- Получается, что именно эти магнетические силы, пронизывают пирамиду человеческого социума, сверху, донизу и наоборот.
- Именно эту тонкость вашего мышления, мы давно и заметили. Скажу честно, мы долго за Вами наблюдали, почти год. То, что я сейчас рассказал, это очень далёкая перспектива. На это уходят годы. Будем вас для этого готовить. С учётом этого, могу сказать о главном - Вы нас не разочаровали ни разу.
- Ничего себе у меня жизнь была под чужим увеличительным стеклом. Это же надо, про тебя известно всё: как чихнул, на что посмотрел, куда и с кем пошёл. А если бы у меня были любовные приключения, подглядывали бы в спальню, а? - я распалилась до злых слов, и если бы шеф меня не остановил, наговорила бы кучу гадостей.

- До такой степени подсматривания дело не доходило. Тем более что ничего подобного и не было - он лукаво на меня посмотрел - Не думайте! Мы всё же люди тактичные, личная жизнь человека, а тем более интимные моменты, это для нас “табу”.
Ну, насчёт “табу” Сергей Иванович кривил душой. Книги, кинофильмы, газеты и журналы, пестрели детективными историями, в которых разведка разных стран не гнушалась не только заглянуть в спальню, но и под простыню залезть, а тем паче и фотографию сделать. Этими фотографиями потом шантажировали исполнителей постельных сцен, заставляя делать многое, для этих разведок.

Мы ещё немного поговорили о несущественном, и я отправилась домой спать. Лёжа в постели, я мысленно перебирала детали разговора. Сегодня произошёл этапный поворот в моей жизни - я стала разведчицей. Не к месту вспомнилась наша улица в Армавире и моё прозвище среди пацанов - “Людка-разведчица” – они как в воду глядели.
А может это и был зов судьбы ещё в далёком детстве, а я дурочка не понимала! Крала абрикосы и яблоки в соседских садах, подслушивала какие козни готовят “враги” нашей банде, советовала нашему атаману, как по заковыристей, избежать очередной уличной потасовки. Возможно, это и была подготовка всей моей предыдущей жизнью, к тексту той бумаги с обязательствами, которую я подписала.

И ещё деньги. Вся моя жизнь до сих пор, как-то так устраивалась, что про деньги, а особенно, откуда они берутся, я не задумывалась. Папа гинеколог, врачуя клиенток нашего города, получал гонорары, которых хватало на содержание большого собственного дома и семьи. Деньги папа складывал в маленькое отделение старинного бюро, из красного дерева. Мама, а потом и я просто брали из этого ящичка рубли на хозяйство и личные нужды столько, сколько нам было надо. Мама и я не были транжирками, поэтому наши расходы были оправданными и экономными. В вопросах экономного расходования денег, я была подготовлена бабушкиными наставлениями.

Этими наставлениями, она не старалась сделать из меня жадную девушку, но и мотовку то же. Все её наставления касались только четкого понимания мной, что деньги есть средство к существованию. Зарабатывать их надо честным трудом, а потому я должна была запомнить, что “деньги счёт любят, а дружбу не теряют”. Это на тот случай, если меня спросят родители, на что я их потратила.
Мама, как я уже рассказывала, получала неплохую оплату за украшение лиц своих клиенток. Поэтому она имела свой самостоятельный бюджет, не беспокоя по этим вопросам Вила Ролленовича, отчима. На эти деньги мама меня одевала, обувала, кормила. На карманные расходы, я то же всегда имела небольшие суммы. Это позволяло забежать в кафе-мороженое, выпить чашку кофе, пообедать в столовой института. Фактически, я и в этом доме, была избавлена от вопроса – «Откуда берутся деньги?».

И вот теперь, я начала их зарабатывать сама. Для этого мне пришлось взять на себя не только труд переводчицы, но и ещё очень серьёзные обязательства, сотрудничать с разведкой. Так постепенно, я начала приближаться к основной проблеме людей - добывание хлеба насущного.
Молодость давала мне возможность, очень быстро восстанавливать силы. Несмотря на вчерашний длинный день, утром я подскочила, как молодой козлёнок, выспавшаяся и отдохнувшая. Лёгкий макияж на лицо, быстрое скольжение в лёгкую летнюю одежду, глоток кофе из чашки, и я весело и возбуждённо, плюхаюсь на сидение Жигулей, рядом с Серёжей. Теперь мы с ним были уже коллеги, но это был маленький секрет. Моё возбуждение было ему заметно:

- Люд, что-то ты сегодня сияешь как медный таз, - покосился на меня Серёжа.
- Фи, как грубо! Сказал бы молодой девушке нежный комплимент, а ты про медный таз. Надо было бы сказать - Людочка, сегодня вы, как утренняя роза, овеваемая лёгким морским бризом. Разве не чувствуется как я цвету и пахну! - хихикнула я?
Серёжа, ещё молодой парень, конечно же, засмущался и пробурчал себе под нос нечто похожее на: “Пахнет как стог сена и цветёт как конский клевер на лугу”.
- У,у! Какой сердитый! - похихикала я без тени смущения, что меня сравнивают с сельскохозяйственными культурами.

Герр Фриц Фон Кнопф уже ждал меня в фойе. В это утро, в том же высотном здании на Смоленской площади у него была намечена встреча с заместителем министра иностранных дел.
На этот раз лифт привёз протокольного молодого человека вовремя. Увидев нас, борющихся с тугой входной дверью, он тут же бросился к нам на помощь. В его мускулистых руках, дверь только жалобно пискнула, и мы гордо прошествовали мимо вчерашнего милиционера. Вчера он прижал нас к стенке, а сегодня, увидев рядом с нами молодого человека из протокольного отдела МИД СССР, вежливо отдал нам честь, приложив руку к козырьку фуражки. Мол, знай наших! Раз такие почётные гости, то и во фронт вытянуться не грех.

Руководство министерства иностранных дел, находилось на этаж выше, руководители торгового министерства. Этим, как бы, ещё раз подчёркивалось, что внешняя политика всегда идет на шаг впереди и выше торговли. Если дипломат спотыкается, тут же на него натыкается торговый люд и замирает, в ожидании пока дипломат не встанет, не отряхнёт форменные брюки и не начнёт важного движения вперёд. Так и бывало в отношениях государств. От того и располагалось руководство этих важных для страны министерств по ранжиру на этажах один выше другого.

Зал для переговоров в точности повторял вчерашний. Длинный стол, неизменный чай и кофе. Стандартное деловое угощение - конфеты “Мишка на севере” и печение “Коровка”. Отличался только протокол встречи. Замминистра этого важного ведомства, как и полагается по дипломатическому протоколу, вошёл в зал, через мгновение после нас.
Уже значительно позднее, во время очень важных приёмов, я научилась понимать дипломатический язык. Сегодня, например, Герру Фон Кнопфу молча было указано на его место: “Я вошёл чуть позже вас, так как вы представляете финансовые круги, а не правительственные. Но мы вас уважаем, поэтому я задержался только на мгновение!”. Не поняла этот молчаливый язык только я, а Фриц всё понял. Ему ещё раз указали, что он пришёл на переговоры в важное ведомство. Именно здесь решаются важнейшие вопросы межгосударственных отношений, в том числе вопросы войны и мира!

Глядя на то как подобрался мой “клиент”, я инстинктивно сделала то же. Рассаживались за столом очень чопорно и церемонно. Вежливо сделали по глотку из предложенного чай-кофе, поизучали молча друг друга и неспешно приступили к переговорам. Фактически получилось так, что Фриц рассказывал о финансовом состоянии банка отца, а дипломат сидел и молча слушал. Он почти ничего не сказал за всё время переговоров. Зачем и для чего мы приезжали в это ведомство, я так и не поняла. Но Фриц был доволен.

- Серьёзный человек - сказал он мне уже в машине - Настоящий дипломат - одобрил он этого заместителя министра.
- Фриц, а можно я спрошу?
- Слушаю вас Фройляйн!
- Или я ничего не понимаю, или существуют непонятные для меня способы переговоров. Ведь говорили в основном вы, а он молчал.
- Одну-то фразу он сказал, а больше и не надо.
- Но, я же переводила дословно, и ничего важного, вроде, не было сказано.
- Ну, как же, не было. Он сказал очень важное - “Министерство иностранных дел, нашей страны, со вниманием относится к вашему приезду”. Так я и передам папе, - с энтузиазмом сказал Фриц. - И ещё. Пока вы отвлеклись, на выходе этот господин из протокола вручил мне два билета в Большой театр, от имени руководства МИД. Он предложил себя в качестве сопровождающего, но я отказался, имея в виду просить вас. Не откажитесь посмотреть вечером балет “Лебединое озеро”?

- Конечно же, да! Обожаю этот балет - радостно и с энтузиазмом согласилась я.
Секрет заключался в том, что мне ещё не приходилось бывать в этом театре. Все усилия мамы, крутились вокруг моих туалетов, раскрашивания моего лица. До культурной жизни столицы, руки у неё ещё не дошли. Да и по правде говоря, я настолько завертелась с учёбой, комсомолом, участием в спортивных соревнованиях, что об этом даже не вспоминала. Если бы я только заикнулась об этом, мама подняла бы на ноги всю свою женскую клиентуру. Жёны композиторов, писателей, театральных деятелей, распахнули бы передо мной двери на самые модные спектакли, концерты, фестивали. Но я молчала.

В отличие от меня, мама активно посещала все культурные события в Москве, но всё это равнодушно проходило мимо меня, такой же равнодушной к этим культурным зрелищам. И вот сегодня меня пригласили посмотреть балет “Лебединое озеро”. Сказать Фрицу, что это моё первое посещение было стыдно, и я молчала, как тогда в Арзамасе, после поцелуя нашего “атамана”.
Мое приготовление, для первого выхода в театр, с помощью мамы было похоже на приготовление к первому балу Наташи Ростовой, так подробно описанное в романе “Война и Мир”. Я тоже всполошено кружилась в ворохе платьев, блузок, юбок, трусиков и лифчиков. Обрядив меня в один из вариантов одежды, мы с мамой бежали к большому зеркалу в прихожей, критически оценивали мои стати в этом наряде, браковали и бежали обратно, переодеваться.


                10.ВЫХОД В ТЕАТР

Наконец на чём-то остановились, и мама сделала мне макияж, для украшения моего лица. Особенно хорошо у неё получились мои глаза. Из зеркала на меня смотрело лицо молоденькой девушки, с чуть испуганными глазами, по которым можно было прочесть: “Я счастлива пойти с этим мужчиной в театре!”. С такой тайной запиской на моём лице, я и появилась в холле гостиницы.

Фриц, уже был там. Он прочитал на моем лице радость от встречи с ним, готовность увидеть предстоящее зрелище балета, и у него, мгновенно поднялось настроение. Я думаю, что он забыл тогда, что перед ним простая переводчица, первокурсница института. Именно поэтому, он галантно взял меня под руку и очень вежливо и чопорно усадил в “Волгу”.
Театральные билеты, полученные присланные из МИД СССР, были на места в очень удобной ложе, в которой мы оказались одни. Фриц и на это обратил внимание - дипломатический этикет ещё раз подчеркнул уважение к нему как гостю нашей страны. Он одобрительно хмыкнул, улыбнулся мне и спросил:

- А вам приходилось сидеть в этом театре в ложе?
Тут мне врать не пришлось, и я с облегчением, что он меня не спрашивает сколько раз я уже видела этот спектакль и другие подробности, сказала:
- Конечно же, нет Фриц!
Всю дорогу до гостиницы нас не покидало прекрасное настроение так как мы били в восторге от прекрасного балета.
- Знаете Людмила, у нас в Мюнхене есть театр оперы и балета. Это большое красивое здание старинной архитектуры. На такие излишества в современном строительстве деньги жалеют. Спектакли в нём не играются, так как нет постоянной труппы – дорого содержать артистов.

Там два сторожа и уборщицы, которые вытирают пыль с кресел. В этом театре проходят гастроли заезжих оперных певцов и артистов балета. Когда это происходит, истосковавшиеся по театральным зрелищам жители Баварии приходят в неописуемое волнение. Вы не представляете, какой у нас творится ажиотаж! Все хотят попасть в театр. Билеты заказывают за полгода, а иногда даже за год. Папе иногда приходится звонить в министерство культуры Германии, просить билеты из их резерва. Даже при его политическом весе, это бывает не просто. А у Вас такой замечательный театр функционирует весь год.

- Нам повезло, Фриц. Мы с Вами попали на последнее представление в этом сезоне. Артисты театра уходят в летний отпуск. Если бы вы приехали позже, то смогли бы посмотреть театр, только снаружи. Бывают, правда, заезжие гастролёры, но это уже менее интересно.
Прощаясь, Фриц опять поцеловал мою руку, пожалуй, даже нежнее чем в первый раз. На следующее утро, у Фрица была запланирована встреча в немецком посольстве, поэтому я получила от него отгул до вечера. Но на следующий день, испуганная мама, сообщила мне, что звонил господин Фон Кнопф, извинился и сказал, что германский Посол пригласил его на вечер с пивом. Поэтому он извиняется, что не может тебя сегодня увидеть.

Ничего себе, подумалось мне, за свои же деньги, извиняется перед переводчицей, что я ему не потребуюсь целый день. Плакали его денежки, которые он уплатил УПДК, за приглашение переводчицы на полные пять дней его пребывания в нашей стране.
Все эти обстоятельства, мы подробно обсудили с Сергеем Ивановичем и вечером после балета, и после дневного звонка Фрица.
- Говоришь ему понравилось, как его в МИД”е приняли. Отлично! Мы, со своей стороны, то же просили их людей, создать обстановку максимальной благожелательности. Конечно там закапризничали: “Как это так, мальчишка - сопляк, даже не владелец банка, а мы должны устраивать переговоры на самом высоком уровне”. Пришлось мне начальство подключать и как говорится “один поворот телефонного диска и город далёкий, становится близким”. Значит всё сработало, - удовлетворённо сказал Сергей Иванович - Давайте девушка, вот о чём посоветуемся. Скажите честно, Фриц Вам нравится?

- Опять Вы за своё! Мы же договорились - в постель к нему Вы меня не уложите, - возмутилась я.
- Вы меня не поняли ни тогда, ни теперь, - очень жёстко начал “шеф” - Я спрашиваю это не для постельных дел, и не из праздного любопытства. Меня эти вопросы интересуют для дела. Отвечайте на мой вопрос и желательно откровенно, - в его голосе совершенно чётко прослеживались начальственные нотки. Это меня и возмутило.
- Знаете, Сергей Иванович, если я подписала какую-то бумагу, я ещё не Ваш подчиненный. Что это Вы меня “во фронт” ставите и вопросы нетактичные задаёте. Что это значит - нравится, не нравится? Не забывайте что: во-первых, я девушка, во-вторых, мне ещё только девятнадцать лет! - моё возмущение несло меня по кочкам, не выбирая дороги, а моя молодецкая глупость, выпирала изо всех щелей моего характера.

- Ну вот. Вы опять взвились как молодая кобылка. Я ещё кнутиком не щёлкнул, а она уже на дыбы поднялась! - несколько неуверенно продолжил он - Вы меня простите, конечно, возможно я не очень тактично спросил. Скажу откровенно: с женщинами, а особенно с молоденькими девушками, мне ещё по серьёзным делам, работать не приходилось. Извините ещё раз!
- Ну вот, теперь уже лучше, - поощрила я его, сама удивляясь своему нахальству - Я тоже с вашим ведомством никогда не работала. Поэтому, вы и это обстоятельство учтите. Давайте спокойно разберёмся, что от меня требуется.
И опять потянулась пауза. Затем, Сергей Иванович медленно раскурил сигарету, встряхнул плечами, как бы сбрасывая с себя какой-то груз и глядя на меня пристально начал:
- Спасибо, что напомнили мне о том, как вести себя в женском обществе. Не учёл я специфику психологического общения с молоденькими девушками, да ещё не подчинёнными, да ещё ничего не понимающими в нашем деле. Впредь, вы правы, буду гораздо более осмотрительным, да и учить вас надо начинать. Это вы правы!

- Сергей Иванович, вы на нервной почве - “Вы правы!” сказали три раза - хихикнула я совсем как девчонка - Не обращайте внимания на мои женские “взбрыкивания”. Не обижайтесь и давайте спокойно поговорим о моём поведении на будущее с этим Фрицем. Ведь об этом идёт разговор? - я старалась изобразить самую свою благожелательную улыбку. “Всё же, как легко этих грозных мужиков из себя вывести и смутить про себя хихикнула я, но не учла особенных способностей своего собеседника и тут же получила по шее.
- Значит радуетесь, что старого мерина поставили на место в конюшню. И очень даже зря. В нашем деле радуется последним тот, кто выполнил своё задание. И если уж вы заговорили о задании или - о вашем поведении с Фрицем, то приступим.  - Он искоса оценивающе, посмотрел на мою реакцию и продолжил - Поведение, желательно быть таким, чтобы Фриц, как он и обещал стал вашим “гуру” по финансовым вопросам. Это значит - продолжил он очень сухо и официально - Завтра, в последний день вашей с ним работы, надо оговорить все детали: как, когда и где этот “гуру” будет вас обучать. Всё понятно?

- Всё да не всё - продолжала я капризничать - Как я буду с ним связываться? Можно ли давать ему свой домашний адрес? Телефон он, правда, уже знает - значит, будет им пользоваться. А что касается “нравится ли он мне»?”, скажу очень осторожно - он мне не противен, пожалуй, даже симпатичен. Вы это хотели услышать? - хитровато посмотрела я на своего “шефа”.
- Да, видимо придется привыкать к женской манере ответов на вопросы «сзаду наперёд». Ну и хорошо, буду привыкать к верховой езде задом наперёд. А вы пробовали так на лошади ездить?
В таком ключе мы препирались с ним довольно долго. Как ни странно, нам этот взаимный обмен колючими словами нравился, хотя каждый из нас это скрывал. Обмен колкостями у двух умных людей, всегда большое наслаждение для участников.

“Смотри какая умная, то же мне! Развоображалась гордячка! Поумерь свой пыл девка, мужик-то огонь и воду. А ты что из себя представляешь? Соплюшка!” - мысленно корила я себя.
- А мне нравится, как мы стали с вами разговаривать. Мне, например, очень интересно ваша манера общения, хотя она и очень колючая, - немедленно отреагировал “мужик”.
“Странно! Как он мгновенно реагирует - мысли, что ли мои читает?” - я с интересом смотрела на Сергея Ивановича.
- Я могу читать мысли людей, только тогда когда у меня возникает очень близкий, душевный контакт. Мы вас научим этому сверхчувственному восприятию собеседника, но позднее, - пообещал мне “шеф”.

Значит, он считывает мои мысли?! Это меня очень удивило и насторожило. Опять какие-то новые способности! С каждой встречей, я открывала в этом мужчине совершенно неведомые мне качества человеческих способностей и черт характера. Такие открытия мне нравились. Они мне открывали неведомые до сих пор черты мужского восприятия мира и были очень интересной школой познания мужской половины народонаселения.
В тот вечер мы переговорили с “шефом” о многом и меня, после этой откровенной беседы, уже не шокировало, что с Фрицем я работаю по «заданию» разведки.

Наоборот, я стала продумывать свои действия так, чтобы это “задание” выполнить хорошо.
Когда на следующее утро мы встретились с Фрицем, он не мог скрыть откровенной радости, которую, казалось бы, не надо проявлять, при виде переводчицы, за услуги которой уплачена солидная сумма. Эта радость была на его лице, когда он с неприличной поспешностью двинулся мне на встречу, протягивая обе руки, для пожатия. Но вместо пожатия, он опять поцеловал мне руку, улыбнулся и сказал:
- Знаете, Люда, я очень смущён, но мне вчерашний день показался очень длинным.
- Но ведь вы встречались с Послом вашей страны, а это должно быть очень интересно.
- Посол обычный немец. Как все мы немцы он спокойный, уравновешенный в поступках, скупой на эмоции. Были умные разговоры, много рассуждений о политике, о финансах. Потом пили пиво, продолжая те же разговора. Словом скукота неимоверная. В общем, скажу откровенно, мне вчера очень не хватало вас.

- Не хватало? Надеюсь, трудностей с переводом у вас не было, - улыбнулась я своей шутке. Хотя шутить мне не хотелось. Этот господин, воспринимает моё появление с опасным энтузиазмом. Хотя ничего опасного в такой встрече для меня, не было, но я уже женским умом понимала - Фрицу я понравилась! Что за этим может последовать, я не знала. В то же время, внутри себя никакого отзыва на эти тёплые мужские чувства, не чувствовала. Наверное, в этом то и таилась какая-то опасность. Но какая?
- Очень хорошая шутка. Мне нравится, как вы шутите Людмила. Нет, конечно, трудностей с переводом у меня не было, так как все говорили на родном немецком. А вот ваш немецкий, мне нравится больше, - сказал Фриц, церемонно склонив голову.

- Спасибо за комплимент. Жаль, что его не слышат моя бабушка и мама. Они очень бы обрадовались, что я у них такая старательная ученица. Но вернёмся к делу. Я пришла работать и хотела бы знать, какая у нас программа на сегодня?
- А никакой программы - беззаботно сказал Фриц - сегодня мы будем просто гулять по Москве. И никаких деловых переговоров. Вам такая программа нравится? - деликатно спросил он.
- Отлично Герр Фон Кнопф, я к вашим услугам. Как переводчица конечно! - решила я уточнить.
- О, конечно, конечно! Тогда в путь!

Весь день мы ездили и ходили пешком по городу. Осматривали Кремль, заходили в какие-то кафе, любовались панорамой города на Ленинских горах. Много шутили и смеялись. Настроение было отличным. Вечер было решено закончить в ресторане гостиницы. Я отпросилась побывать дома, чтобы переодеться и привести себя в порядок.
- Сегодня у нас последний вечер - сказал Фриц, поднимая бокал с шампанским - Я хочу этим тостом поблагодарить провидение, за мою встречу с вами. И вас конечно в первую очередь, Люда. На здоровье! - неожиданно закончил он по русски.
- Вы делаете в тосте обычную ошибку иностранцев. У нас говорят “за здоровье”. За ваше здоровье Фриц.

Мы танцевали, выпили бутылку шампанского, много смеялись. В конце вечера, Фриц признался, что ему не хочется расставаться и предложил уединиться в один из уютных баров гостиницы. Свет там был притушен, играла тихая мелодичная музыка и разговор, сам собой, приобрёл интимный характер. Я воспользовалась этими минутами, чтобы приступить к “заданию”.
- Фриц, а как Вы себе представляете свою роль “гуру”?
- О, это очень просто. Мы перебросим между нашими странами мост из писем. Я буду вас консультировать, по программе вашего института. Вы мне пишете вопрос, а я ответ. А потом мы организуем для вас летнюю практику. Приедете в Германию и будете стажироваться в нашем банке.

- Спасибо конечно за приглашение, но я ведь только окончу первый курс финансового института? Какая может быть стажировка при таком минимуме знаний? всполошилась я от столь лестного предложения. - И потом как это я к Вам приеду? Одна, без сопровождающего? Я ещё очень молода, чтобы ездить заграницу одна.
- А что тут особенного. Сядете в самолёт, а в Германии мы вас встретим. Жить будете в нашем доме в Мюнхене. По утрам будем вместе ездить в банк. Мне, например, это нравится! - с энтузиазмом говорил молодой человек.
- Да, но вы же мужчина. И кажется не женатый? Представляете как будет воспринято вашей семьёй моё появление? - смущенно говорила я.

- Слушайте, у меня есть идея! Конечно же, вы правы. Приехать одной, и жить в доме вместе с моей семьёй, это действительно несколько опрометчиво. А что если вы приедете с мамой? Как вы смотрите на эту идею? - он вопросительно смотрел в мои глаза, неожиданно накрыв мою руку своей рукой, в дружеском, но очень интимном жесте.
- Вот это уже лучше! - несколько манерно сказала я и тихонько пошевелила пальцами. Мгновенно его ладонь откликнулась на это движение, нежным поглаживанием моей руки – Знаете Фриц, мне нравится ваше предложение. Я думаю, что уговорю маму сопровождать меня в Германию!
“Ой, дура, что же это я делаю. Зачем мужика завлекаю, зачем?” - быстро пронеслось в моей, чуть затуманенной шампанским голове. Держась за руки мы просидели довольно долго. Взглянув на часы, я обеспокоено спросила:

- Фриц, уже далеко за полночь. Вам же надо выспаться, перед завтрашним отлётом? Да и мне давно уже пора ехать домой!
- Знаете, Люда, мне очень не хочется с вами расставаться. Но вы правы, я не могу вас так долго удерживать возле себя. Одна только просьба. Не можете ли вы поводить меня завтра в аэропорт? Я понимаю, что это в ваши обязанности переводчицы не входит, и всё же...как вы…?
- Конечно же, провожу, мой глубокоуважаемый “гуру” и ещё платочком помашу, но без слёз на прощание. Это устраивает?

“Но без слёз” напомнило мне один английский рассказ, который нам задавали для пересказа в институте. В Англии, существовала услуга, по которой за ваши деньги, на вокзал приходит господин. Он в котелке и с тросточкой. Вежливо раскланявшись с вами на перроне, он подходит к окну вагона, за которым стоите вы. Когда поезд трогается, господин снимает котелок, вынимает платок и машет отъезжающему. Так, за свои деньги, вы можете нанять провожающего, который и будет изображать горечь разлуки на вокзальном перроне, по случаю вашего отъезда из Англии. У провожающего могут быть и слёзы, но за отдельную плату.. Не правда ли трогательно?!
Вспомнив этот рассказа, я весело рассмеялась и ещё раз повторила:
- Завтра обязательно провожу вас Фриц, но слёз не обещаю. Если это устраивает, встречаемся завтра в гостинице.

Сергею Ивановичу я позвонила уже поздно ночью из дома. Он не стал обсуждать по телефону подробности моей встречи, но одобрил мои проводы Фрица в аэропорт. После этого он просил заехать к нему.
- Доброе утро, Фриц! - сказала я, протягивая букетик цветов.
- Доброе утро Фройлянд! О, спасибо за цветы, - он улыбался, но в голосе слышалась грусть - Сейчас погрузим мой чемодан в машину, доедем до аэропорта и попрощаемся. Мне уже становится грустно, - несколько церемонно, с оттенком сентиментальности в голосе произнёс Фриц.

Я смотрела на его красивое мужественное лицо, крепкую фигуру спортсмена, и спрашивала себя - нравится ли он мне? Пожалуй, да! Женщине рядом с таким мужчиной должно быть уютно. Очень предупредительный, внимательный, вежливый, прекрасно воспитанный. Разговаривать с ним - одно удовольствие! Он много успел повидать, прочитал огромное количество книг, имел свое мнение по самым разным вопросам. Ну, и, конечно же, не был жадным, но как говорят про таких мужчин не очень расточительным. Это были букетики цветов, которые предлагали в ресторане, маленькие безделушки, которые он мне дарил при каждой встрече.

У меня набрался целый ворох записных книжек, для записей переговоров. Я уже не говорю про авторучки с чернилами, шариковые ручки, брелки, которые он мне дарил, чтобы у его переводчицы был вполне респектабельный вид, с точки зрения делового человека. И всё же! И всё же, никакой тяжести на сердце перед расставанием с ним, я не чувствовала.
- Люда, а вы не будете возражать, если я сразу же напишу вам как я долетел? - вдруг спросил Фриц, по дороге в аэропорт.
- Ну, конечно же, нет! Я даже хотела вас просить об этом. Но вы меня опередили.
Он накрыл мою руку своей теплой ладонью и посмотрел на меня благодарно.

Расставание в аэропорту было скорее официальным, чем если бы прощались люди, очень понравившиеся друг другу. Тем более что Гер Фон Кнопф проходил на посадку в свой частный самолёт через зал «VIP», что в мировой практике означает “для очень важных людей». Я уже потом узнала, что разрешение на прилёт частного самолёта, который прислал отец Фрица, в аэропорт Шереметьево, согласовывали на “самом верху”. Этим также оказывалась большая честь не столько сыну, сколько уважение к его отцу. А, говоря цинично, тому финансовому капиталу, который этот самолёт представлял.

В зале «важных людей», нас сразу окружила большая толпа провожающих и я вынуждена была опять вступить в роль переводчицы. Каждое ведомство, где Фриц проводил переговоры, прислало своих представителей. Это уже были не самые первые лица, а руководители подразделений этих министерств. Честно говоря, я обломала язык, пока переводила название подразделений, которые они возглавляли. Вероятно, в спешке много напутала, но Фриц, ободряюще кивал мне головой, выражая поддержку. Я действительно попала в сложную ситуацию, вертя головой от одного говорившего к другому. Каждый из них спешил передать слова своего руководства, с пожеланиями дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества.
Как мне казалось, букетик цветов у меня в руках, намекал на какую-то интимность между переводчицей и этим уважаемым немецким гостем.

И это заметили. Поэтому, я стала ощущать некоторую напряжённость, у провожающих. Они стали как-то услужливо ухаживать за мной, стараясь предупредить каждое моё желание. То бокал с водой пододвинут, то стул пододвинут, ну и другие мелочи общения между людьми.
Фриц это то же стал замечать, а, улучив момент, хитро мне подмигнул – «Видите как за нами ухаживают!». Но в целом, такая предупредительность ему нравилась, и он постарался ответить взаимной вежливостью. Когда появилась женщина, служитель аэропорта приглашая идти на посадку, он спросил её:

- Скажите, а мы можем задержать взлёт моего самолёта на пятнадцать минут?
- Если желаете, время заказанный эшелон продвижения вашего самолёта, такую задержку выдерживает.
Через пятнадцать минут, в зал вошёл командир самолёта, в сопровождении стюарда. Командир, приложил руку в белой перчатке к козырьку форменной фуражки с золотыми галунами и красивой кокардой с крылышками:
- Гер Фон Кнопф, ваш самолёт к вылету готов! Какие будут распоряжения?
- Добрый день Герхард! - дружески обратился к пилоту Фриц, пожал ему руку и сказал - Распорядитесь забрать мои вещи. Я буду в самолёте через несколько минут.


                11.ЧАСТНЫЙ САМОЛЁТ

Я видела, что происходящее действо, на глазах советских людей, живущих не очень богато, вызывает трудно скрываемую обычную человеческую зависть. Собственный самолёт, «полечу когда захочу», прекрасная дорогая форменная одежда командира и стюарда, всё это каждый из присутствующих мысленно примеривал к себе. “Живут же люди!” можно было прочитать в глазах многих.      
Улучив минуту, Фриц взял меня под руку и отвёл в сторону.
- Люда, я хочу вручить в память о нашей встрече, этот маленький подарочек. Не откажите мне его принять. - С этими словами он вынул упакованный в красивую зелёную упаковочную бумагу маленький свёрток, перевязанный золотой ленточкой.

- Что это такое Фриц?
- Прошу вас развернуть его дома, - улыбался мужчина. Потом он взял мою руку, и как в первый раз поцеловал мою руку, в то место где бился мой пульс. Это опять было очень интимно, нежно и запоминалось - Это очень скромно. Вы достойны более дорого подарка. Мой шофер довезёт вас домой. Машина ждет вас у выхода, - с этими словами он быстро повернулся и энергично направился к выходу, в сопровождении командира самолёта. Не оборачиваясь, уже возле выхода он поднял руку и помахал в прощальном приветствии всем нам.
Домой из аэропорта, я ехала с каким-то грустным настроением в сердце. Водитель меня никакими разговорами не донимал, поэтому я не расплескала эту свою грусть второстепенными словами. Так в молчании мы и доехали до моего дома.

Субботний день уже перевалил за полдень. Лето в тот год не было жарким. Сидеть дома, мне не хотелось и я позвонила Сергею Ивановичу.
- Люда, я давно жду вашего звонка - оживлённо ответил мне Сергей Иванович - Как вы смотрите на приглашение приехать сейчас ко мне на дачу?
- С удовольствием! На дворе лето и я бы с удовольствием отдохнула на природе.
- Высылаю машину!
Дачный комплекс, куда мы доехали по Рублёвскому шоссе, скорее напоминал пансионат или дом отдыха. Асфальтированные аллеи, ухоженные газоны и двухэтажные кирпичные дома. Возле одного такого дома мы и остановились. На маленьком стриженном газоне, возле дымящегося мангала, стоял Сергей Иванович. Он был одет непривычно: в белой рубашке на выпуск, брюках и босиком. Когда я подошла по ближе, то ощутила аромат крепкого мужского одеколона. Ничего официального. В таком лёгком наряде, выбритый и надушенный, он мне очень понравился.

- Раздевайтесь максимально. Походите по траве босиком. Я тут стряпаю, как умею. Вот шашлыком хочу вас побаловать. А то вы всё ресторанное, да ресторанное. Давайте отведайте подгорелого мясца с зелёным лучком. Я ещё вина припас по случаю. Любите “Хванчкару”? Грузинское красное, полусладкое, - он потряс в воздухе бутылку вина, в необычной глиняной упаковке -  В нашем буфете “по блату” из генеральских запасов выцыганил! - как-то молодецки лихо балагурил этот удивительный мужчина. При этом он ловко, что-то резал, раскладывал по тарелочкам, разламывал на аппетитные куски кавказскую лепёшку.
Результатом его трудов оказался стол, уставленный овощами, луком, подливой для мяса из гранатового сока. В центре, как бы завершая этот натюрморт, на блюде дымились шампуры с мясом. Налив в хрустальные бокалы вино Сергей Иванович сказал:

- Поздравляю вас Людочка с успешным завершением очень важного дела. Примите благодарность от командования, то есть от меня!
- Благодарю вас, мой командир! - постаралась и я поддержать его настроение.
Вино оказалось очень вкусным, шашлык в меру прожарен, а зелёный лучок с помидорами, были замечательной закуской этого пикника на воздухе. Застолье проходило очень весело. Я много смеялась над забавными историями, которые рассказывал Сергей Иванович. А от трёх больших бокалов вина, свежего воздуха и переживаний этой недели, я немного опьянела. Заметив моё состояние, Сергей Иванович усадил меня в шезлонг, заботливо накрыл лёгким пледом, и я мгновенно уснула.
Проснулась я в чудесном настроении. В теле ощущалась необыкновенная бодрость, хотелось двигаться. Напротив меня сидел “шеф” и рассматривал какой-то толстый журнал, кажется американский “Таймс”. Увидев, что я проснулась, он небрежно отбросил этот прекрасно изданный и иллюстрированный журнал, диковинка для наших людей того времени, улыбнулся мне и весело сказал:

- А сейчас «сгоняем» по чашечке кофейка. Пока вы спали, я тут подсуетился и приготовил кофе по-турецки. Но вы всё спали и спали, а будить не хотелось. Чтобы кофе не остыл, держу его в термосе. Это не совсем по правилам, но знаю, что после такого крепкого, сна обычно есть желание немного взбодриться, - он осторожно разлил дымящийся напиток в тоненькие кофейные чашечки.
Кофе оказалось замечательным, крепким и душистым.
- Мой фирменный рецепт - добавляю немного ванили и эстонского бальзама. Как вам нравится?
- Очень вкусно. Вы мне потом обязательно расскажите секрет его приготовления. Между прочим, товарищ командир, - кокетливо сказала я  - Вы мне благодарности объявляете устно, а вот Фриц меня отблагодарил подарком. Давайте посмотрим вместе.

С этими словами, я достала из сумочки красивый пакетик. Ленточку я аккуратно развязала, не пропадать же добру, разорвала бумагу и удивлённо уставилась на изящный синий бархатный пенал. Когда я нажала кнопку, верхняя крышечка открылась, и я ахнула. На таком же синем бархате лежала золотая цепочка. Её тонюсенькие звенья, были искусно переплетены. В результате получался очень красивый узор. Я никогда ещё не видела цепочек с таким затейливым плетением. Со ртом открытым от удивления и восхищения, я протянула коробочку Сергею Ивановичу. Он очень профессионально её повертел, даже отставил руку и посмотрел издалека.

- Замечательная вещица - золото самой высшей пробы. Ай да Люда! Ай да молодец! - как-то со значением сказал он - Наш Фриц то же оказался на высоте. Такой вещице будет очень уютно, на шейке юной красавицы! Носите на здоровье Людочка. Вам это подойдёт, уж поверьте старому воину.
Ну, положим на “старого воина” шеф своим моложавым лицом, стройной подтянутой фигурой с прямой спиной, явно не тянул.
“Он что кокетничает со мной?” опять я ехидничала про себя.
Цепочка подошла мне великолепно. Вид молодой девушки, с золотой цепочкой на шее в сочетании с моей лёгкой летней одеждой, блестящими на солнце волосами и лёгким макияжем на лице, получился вполне даже ничего.

Я не поленилась, сбегала в дачный дом и повертелась перед большим до пола зеркалом. В нём я себе очень понравилась. А когда женщина нравится самой себе, невольно это передается и мужчине. “Старый воин” при всей своей таинственной должности, не был исключением. Восхищение так прямо и светилось в его глазах. Я кокетливо покрутилась перед ним, и он также задорно оценил меня, подняв большой палец вверх.
- Мадемуазель, вы восхитительно красивы. А эта цепочка, только подчёркивает всё, что надо. А теперь, к делу. - Лицо его мгновенно изменилось, а юношеская живость в движениях и голосе, уступила мужской серьёзности.

Мою игривость это сняло как рукой. Внутренне подобравшись, я, теперь уже наученная предыдущими разговорами, очень подробно пересказала все события этих проводов на аэродроме, сына крупного немецкого банкира.
- А ещё он пригласил меня приехать к нему в гости в Германию, - оставила я на самый конец, разговор обо мне лично - Я конечно же забеспокоилась, как это я приеду одна, да ещё буду жить в его думе. Что обо мне подумает его семья? Но мы с ним придумали, как из этой ситуации выйти. Просто я могу приехать к ним в гости с мамой. Тем более что она знает немецкий язык. Но это ещё не всё. Он вызвался консультировать меня по вопросам, моей учёбы в финансовом институте.
Рассказ получился довольно длинным. Когда я его закончила, Сергей Иванович, в обычной манере взял длиннющую паузу. Я вся извертелась в шезлонге, ожидая продолжения разговора. А он всё молчал и молчал.

- Люда, всё пока идёт прекрасно. Но... Впредь, я очень прошу! Настоятельно прошу, всякие обещания, предварительно согласовывать со мной. Что вам стоило, взять некоторый “тайм-аут”, обдумать предложение Фрица, а потом сообщить ему ответ - принимаете вы его приглашение или нет. Что вы так спешили?
- Но он же улетал на следующее утро...- сконфуженно, промямлила я.
- Это даже не прилично, молоденькой девушке, принимать приглашение мужчины, пожить у него дома. Вы хоть понимаете, что за этим может последовать?
- Нет, не понимаю - удивлённо, протянула я.
- Не понимает она! Последует влюблённость. Уже сейчас становится ясно, как в божий день, что он в вас, грубо говоря “втюрился”. 
- Да...- озабоченно протянула я.
- Вот вам и да! Я вас всё время спрашивал - нравится вам этот мужчина или нет? Вы же вместо серьёзного разговора на эту тему, всё время обижались. А что теперь? После первого же приглашения, поспешили сказать “да”!

Если сказать честно, то я малость струхнула. Действительно, кто мне дал право принимать приглашение о поездке в Германию? В те времена выезд в капиталистическую страну для рядовых граждан, был связан с огромными трудностями. Нужны были характеристики, решение так называемых “инстанций”, то есть партийных органов и КГБ. В капиталистическую страну редко выпускали, если перед этим человек не ездил в дружественные социалистические страны. А что уж говорить про мою девичью безопасность! Знакома с мужчиной всего несколько дней и, пожалуйста, готова ехать к нему и жить в доме с его родителями. Пусть даже с мамой. И прав конечно ”шеф” - я не знала ответ на самый главный вопрос нравится ли мне Фриц или нет! Не говоря уже о других романтических чувствах. Дура я стоеросовая, и всё тут.

- Вы правы, Сергей Иванович как всегда. Это я по молодости и неопытности ляпнула о своём согласии. Очень уж всё быстро со мной происходило. И, конечно же, вы правы в отношении “втюрился”. Хоть у меня и нет большого опыта общения с мужчинами - тут я покраснела до корней волос - Но я, конечно же, обратила внимание на то, как он на меня смотрит. И вообще... как мне руку целовал, вот сюда, - я беспомощно протянула ему свою руку и показала пальцем на пульс.   
- Цветочек вы наш лазоревый! - ехидно протянул Сергей Иванович - Этот поцелуй руки очень даже интимный. Мужчина этим показывает, что вы ему очень нравитесь. Да ладно про Фрица - досадливо махнул он рукой - Меня больше беспокоит ваше ответное чувство к нему. Так всё же он вам нравится?

- Опять вы наскакиваете на девушку с этим вопросом. Я не знаю!
- Ну, хоть не противен он вам? Буду говорить совсем грубо.
- Как он может быть мне противен. У Фрица мужественный вид, он не глуп, обходителен, держится предупредительно, прекрасно одет, - вслух размышляла я о своем, о девичьем - Душится прекрасным французским мужским одеколоном. Руки у него мягкие. Опять же руки мне целует… - смущенно мямлила я.
- Подведём итог! Будем считать, что он вам не противен. Более того, как мужчина он вам нравится. Всё остальное покажет время, - и, видя моё не поддельное смущение, стал меня жалеть - Понимаете Людочка, это такие не простые вопросы - чувства между мужчиной и женщиной. Мне очень неловко спрашивать вас, но дело требует ясных ответов, вот я и выспрашиваю вас. Вы простите меня, великодушно.

- Чего уж там извиняться. Просто в любви я ещё абсолютный ребёнок, - у меня это получилось очень по женски горестно - Вы правы нужно время. Но что мне теперь делать? Я уже согласилась на поездку в Германию, правда с мамой, - я  жалобно смотрела на своего “шефа” и покровителя.
- Пока оставим всё как есть. Будем думать, как устроить ваш выезд в Германию. Впереди ещё целый год, но готовиться надо уже сейчас.
Весь день мы находили всё новые и новые вопросы моего поведения с мужчиной, да ещё иностранцем, да ещё очень богатым человеком, в дружбе с которым было заинтересовано наше государство. Было от чего волноваться.
Надо отдать должное Сергею Ивановичу - дело делом, но он не забывал, что сегодня суббота и мне надо дать отдохнуть. 

Мы с ним прогулялись к реке до лодочной пристани. Там мы сели в лодку, и каждый взял по веслу. Так вдвоём, дружной парочкой мы долго плавали на лодке по реке. После лодочной прогулки «шеф» потащил меня на теннисный корт, где он поставил меня к «стенке» и мы с ним, отрабатывали удары ракеткой по мячу. Я с интересом и завистью наблюдала за его точностью удара по мячу. Он удивлял меня своей по юношески стройная фигурой на которую было очень приятно смотреть. Казалось, что он не чувствует усталости ни после долгой гребли, ни возле «стенки» куда без устали красиво посылал ракеткой теннисные мячи. Наконец, увидев, что я валюсь с ног от усталости он сжалился и увёл меня в дом.

 Показал где душ, повесил белый банный халат и велел после ванной, выйти во двор, пить чай.
На этой даче, “шеф” открылся мне с необычной стороны. Он оказался хозяйственным мужчиной, умеющим приготовить стол для гостей. Открылся как большой выдумщик  всяких развлечений на отдыхе. Но самое главное – он оказался замечательным собеседником. По любой теме он мог вести интереснейший разговор, вовлекая в него собеседника. Я даже подумала, что он преподал мне на даче, какой-то урок общения между людьми. Уставшая, но отдохнувшая, я приехала домой уже поздно вечером. Там меня уже ждала мама.

- Девочка моя, где же ты была, я так беспокоилась.
- Я мама была на даче, с Сергеем Ивановичем. Я очень устала и хочу спать. Давай все разговоры отложим на утро.
Утро растянулось до двенадцати часов следующего дня. Всё моё тело болело от непривычных упражнений. Сначала я гребла, потом играла в теннис, а это значит нагрузка на мышцы. Но это было приятно, потому что я чувствовала прилив сил и бодрость во всём теле. Наскоро приняв душ, я вприпрыжку понеслась на кухню, где меня уже ждала мама.
- У тебя красивая вещица на шее. Ты её купила?
- Нет. Это подарок! Правда, красиво? Мне его подарил тот немец, у которого я была переводчицей.

Мама, конечно же прочитала мне нотацию о том, что девушка не должна брать такие подарки от малознакомого мужчины,что это бросает тень на мою добропорядочность, что это...Ну и так далее. Я всё это терпеливо выслушала, а потом огорошила маму вопросом:
- Мам, а как ты смотришь на то, чтобы поехать в Германию?
- Девочка моя, об этом можно только мечтать! Ну, кто меня туда пустит? Ты же знаешь, какие трудности сейчас для выезда за границу, тем более в капиталистическую страну, где у нас полно родственников!
- Каких это ещё родственников? - всполошилась я - Ты мне, значит, не всё рассказала?
- А что я тебе буду рассказывать, когда мне самой не известно, живы ли они? Знаю только, что до войны 1941-45 годов там у меня жили три тётушки. Они были замужем за очень состоятельными людьми. Как с ними поступили власти при Гитлере, я не знаю. Мы же не переписывались, ты об этом знаешь.

- Нет, нет мамочка, давай рассказывай подробно.
- Одна бабушкина сестра Рената была замужем за графом Мюллером. Он по тем временам занимался продажей недвижимости. Был очень богатый человек. Жили они в Дюссельдорфе. 
- Мама, я всё это должна записать, не спеши, пожалуйста.
- Зачем тебе это доченька?
- Как зачем? У меня, оказывается, есть родственники в Германии, а я ничего о них не знаю, - у меня в это время в голове билась беспокойная мысль “Как на это будет реагировать Сергей Иванович? Хорошо это для его планов или плохо?» - Так мама я записала, продолжай.

- Другая сестра Анна была замужем за бумажным фабрикантом по фамилии  Хаккер. Успеваешь записывать? - заботливо спросила мама - Если успеваешь, то пиши про третью сестру. Звали её Доротти. Как рассказывала твоя бабушка, она была самая красивая их сестёр. Очень взбаломашная особа. Обожала богему. За ней вечно ухаживали какие-то художники, поэты, артисты.  Этими своими приключениями, она вечно доставляла хлопоты нашей семье. Вернее семье бабушки. Меня ещё тогда и на свете не было.
- Мам, я тебя прошу, не отвлекайся на детали, которые сейчас не существенны. Что ты про неё знаешь?

- Не очень много. Она стала выступать в театрах, на вторых ролях. Кажется, немного пела. Мужчины возле неё не задерживались, хотя постой. Бабушка мне как-то сказала, что она связалась с каким-то медиумом. Это человек, который выступает на сцене перед публикой, угадывая мысли на расстоянии.
- Как это?
- Подробности и я не знаю. Бабушка только говорила, что его выступления имели феерический успех, и не только в Германии. Вот с именем этого человека и связывают твою тётушку.
- А бабушка не называла его фамилию?

- Называла, конечно, но очень брезгливо. Фамилия у него была Хохользе. Доротти каким-то образом принимала участие в его выступлениях, то ли как ассистент, то ли со своим номером, точно не знаю. Вернее это бабушка, точно не знала. Вот так, девочка. Такие у нас родственники. А если представить, что у Ренаты и Анны были дети, то это теперь мои сверстники. Вполне сформировавшиеся люди. Но живы ли они, кто они, я не знаю.
- Это что же получается. У нас в Германии целый букет родственников и их отпрысков, а я ничего не знаю. Значит, я обманываю, когда в анкете пишу “родственников за границей не имею”. Ну, мамочка! Ну, вы и дали “стране угля”, - тут я уже была в ужасе и, невольно, от такого потрясения, вспомнила говорок улиц Армавира.

Это только надо представить себе заместителя секретаря бюро комсомола, с тайным хвостом этих моих бабушек «ренат», «анн» и «доротти». Что обо мне подумают в институте, что подумает Сергей Иванович.
Современному читателю, надо пояснить, что в те годы, о которых я рассказываю, иметь родственников за границей, да ещё в Германии, было подобно гибели всей карьеры, для человека в тогдашнем социалистическом обществе. Такого человека немедленно заносили в “чёрный список”, как партийные органы, так и органы КГБ. Какими-то неведомыми, для простого человека, путями всё это становилось известно администрации мест, где такой человек работал. Над ним появлялся невидимый «колпак», а значит конец его трудовой карьеры.

Вот эти мысли лихорадочно бились в моей голове. Я с ужасом думала, что я сотрудничаю с органами разведки. Я ведь подписала страшные для себя обязательства “о не разглашении”, а ещё хуже того - “если я ...”, то меня “постигнет кара...” и ещё что-то, такое же страшное. Я страшно занервничала. В желудке что-то поднялось к горлу, и я помчалась в туалет. Там меня благополучно вывернуло наизнанку. От вчерашнего шашлыка и грузинского вина “Хванчкара”, остались только жалкие воспоминания. Бледная как полотно, я вернулась к встревоженной маме и без сил опустилась на стул.

Испуганная моим состоянием мама, не нашла ничего лучшего как спросить:
- А что ты говорила о поездке в Германию?
- Какая там Германия - обозлилась я - Навесили на меня этих неизвестных немецких бабушек. Каких то графов, фабрикантов, медиумов, как я теперь ребятам в глаза буду смотреть? Ну и что мне теперь делать? - совершенно растерянно спросила я маму.
Всё же разговор на кухне с мамой, в конце концов, пошёл спокойнее. Мне, конечно же, не хватало маминой рассудительности. Во мне бушевали страсти молоденькой девушки, которая мгновенно переходила от состояния испуга, к спокойствию, от паники, к уверенности. Так случилось и теперь.

В отличие от меня мама уже имела большой жизненный опыт, общаясь со своими клиентками. Так как клиентки были из верхних слоев общества, то через своих мужей, высокопоставленных партийных деятелей, чиновников, директоров крупных предприятий, знали очень многое. В “ разговорах в спальнях”, они передавали женам огромную информацию о политике в “верхах”. Поэтому жены, битком набитые страшными “тайнами”, не в силах выносить это только в своей голове, делились этими “секретами” с подружками и с мамой. Если собрать все интимные подробности из жизни “великих людей, о которых их жёны сообщают мастерам по укладке волос, маникюру и педикюру, то вполне можно было бы издавать книгу “Кто есть кто!”. Поэтому, нагруженная всеми этими знаниями, мама меня успокоила просто:

- Что ты так волнуешься? Да про тебя и про нас “им” уже всё давно известно. Думаешь, не проверив нашу семью до двенадцатого колена, они бы предложили тебе “им” помогать. Прекрати паниковать! Я уже тебе говорила, что мы были очень близки к русской царской династии Романовых - Гольштейн - Готторпских. Так что милая моя княжна Людмила, вытрите нос, промокните слёзы на глазах и смотрите уверенно в будущее. Позорить нас никому не будет повадно, так как наша семья ничего плохого для России не сделала, а наоборот.
Что “наоборот”, мама не сказала, возможно, и сама не знала. Но её уверенный тон, сразу что-то включил в моей голове, и я вспомнила слова Сергея Ивановича о моей принадлежности к княжеской фамилии.

“Дура я стоеросовая, совсем от страха ополоумела. Что я сучу нервно ногами?” пронеслось в моей голове и пришло успокоение.
- Мам, нас с тобой приглашают следующим летом, поехать в гости, в Германию, - услышав это, мама и бровью не повела, как будто все, так и должно быть.
- Я чувствовала, что очень похожее на это, может состояться.
- И ты даже не удивилась?
- Ну, если только самую малость, - и очень по деловому продолжила - Надо нам купить автомобиль, а тебе срочно поступать на шоферские курсы. Лучше это сделать немедленно, с осени у тебя начнется учёба в двух институтах.
В те годы, иметь собственную автомашину, могли позволить себе, очень не многие люди. Финансовое состояние нашей семьи, меня никогда не интересовало. Но если мама спокойно предлагает купить автомобиль, почему бы и нет.

- Мам, а что собственно тебя подвигло на это решение? - удивилась я.
- В Германии девочка, нам будет легче передвигаться на автомобиле, чем на поезде или такси.
- Ну, мама, ты и даёшь! - опять я перешла на уличный армавирский сленг - Это как же далеко в будущее ты смотришь, надо же! - восхитилась я смекалкой мамы, в самых простых бытовых вопросах. Действительно, по Германии лучше ездить на автомобиле. Вся Европа это очень короткие расстояния. Два-три часа и другая страна, не говоря о городах и улицах. Всё познаётся в сравнении, а особенно, когда живёшь в такой огромной стране, как наша.
- Опять же к тётушкам съездим, если они живы - мечтательно проговорила мама - Вот они удивятся!
- Ты уже спланировала ехать на автомобиле в Германию?

- Зачем же ехать на своей, когда там, можно взять на прокат. Нет. Туда надо лететь на самолёте, чтобы красивый макияж не испортить, а также причёску, - и она весело рассмеялась, обхватила меня за плечи и мы устроили шутливую женскую возню. 
Успокоившись, мы выпили чайку и приступили к главной для меня теме.
- Как мне себя вести с Фрицем, посоветуй мама. Вот он мне цепочку подарил. Смотрит на меня очень ласково, если не сказать большего, - задумчиво перечисляла я всё, что беспокоило мою женскую сущность - Опять же руку мне целует, вот сюда, - смущенно вывернула я свою кисть и пальцем показала место, которое от мужского поцелуя, вызывало в моём теле волну истомы.

Впрочем, точно это чувство я объяснить тогда маме не смогла - А если ты меня спросишь, не влюбилась ли я? Я не смогу тебе сформулировать своё сложное отношение к этому мужчине. Кроме того, он старше меня на десять лет. Я, мама, совсем запуталась А ещё он просит меня переписываться с ним, хочет меня консультировать по финансовым вопросам, когда я их начну изучат в институте. Он говорит, что хочет стать моим “гуру”, - засмеялась я - Представляешь, герр Фон Кнопф в роли индийского “гуру”. Тоже мне йог! - хихикала я - И, наконец. Он зовёт меня приехать в гости и жить в их фамильном особняке. Я согласилась при условии, что приеду с тобой.

- Да незамужняя молодая особа в семье, где есть молодой мужчина сразу вызывает массу вопросов. Каков статус этой девушки, что эти молодые мужчина и женщина собираются делать в будущем, что, да почему? Наконец, это просто не прилично. Ты правильно сделала, что сразу всё поставила на свои места. Даже то, что я с тобой, всё равно всех вопросов не снимет. Но, в прочем, там будет видно. А что касается влюбленности, слушай, девочка своё сердце. У меня тоже не большой опыт сближения с мужчинами. Их у меня было только два. При всей твоей не любви к моему нынешнему мужу, сердце мне подсказало, что этот мужчина, даст мне больше, чем твой отец. Кажется, я не ошиблась! - как-то не уверенно сказала мама, а потом, стряхнув с себя какие-то мысли, встрепенулась и, приняв озабоченное лицо, сказала - Я сейчас же начинаю хлопотать о шоферских курсах для тебя. И прозондирую почву, как проще преодолеть очередь на покупку автомобиля “Волга”.

Не откладывая в долгий ящик своё решение, мама начала названивать своим подругам-клиенткам, выясняя как всё лучше устроить. Результат был очень быстрым. В качестве инструктора по вождению автомобиля, мне предложили личного шофера мужа одной клиентки. Другая приятельница, немедленно занялась выяснением вопроса, как проще и быстро, можно приобрести автомобиль. Через час, я уже знала, что занятия мои начинаются на следующий день, а автомобиль можно будет приобрести к концу лета.
Сергей Иванович одобрил наше с мамой решение. Затем подробно записал, мой сбивчивый рассказ о тётушках в Германии. Успокоил меня, что эти родственники, не помешают “нашей” работе, и даже на оборот. Пообещал выяснить подробности их теперешнего статуса. Затем пожелал мне, по возможности отдохнуть, в оставшееся время до конца лета. 



ГЕОРГИЙ


Я уже ложилась спать, когда длинная трель телефона, разорвала тишину позднего вечера. Я сняла трубку. Сначала слышалась немецкая, потом русская речь телефонисток, а потом я услышала:
- Фройляйн Люда?
- Да это я, а кто это?
- Говорит Фриц. Добрый вечер Людмила?
- Ой, Фриц. Мы ещё не говорили по телефону, и я не узнала ваш голос. Добрый вечер. Как вы поживаете?
- Всё хорошо, - он как-то замялся, а потом сказал тихо - Вы знаете, а я уже скучаю. Решил хоть ваш голос услышать.

- Извините Фриц, совсем из головы вылетело. Забыла вас поблагодарить за подарок. Цепочка чудная, маме очень понравилась! - почему-то решила я привлечь к этому разговору свою маму. Это как у маленьких детей, всегда есть желание, в испуге прятаться за мамину юбку. Честно говоря, я очень растерялась от последних слов молодого немца, и искала в себе ответных чувств и не находила их. Всё же я пересилила себя и как-то бодрячком произнесла - Я тоже рада вас слышать. Как поживет ваш папа,  - совершенно не к месту, а возможно и неосознанно, перевела я разговор с опасных для меня рельс.
- Спасибо, хорошо. Он очень доволен моей работой в Москве, в которой вы - Люда -  оказали мне неоценимую пользу. Между прочим, я рассказал ему о вас, - с энтузиазмом продолжал он - Папа меня поддержал.

- Не поняла. В чём поддержал?
- Это насчёт воспитания из вас знаменитого финансиста, в котором, я отвел себе, с вашего позволения фройляйн, маленький уголок для роли “гуру”.
- Ну, в этом мы ещё должны разобраться герр Фон Кнопф.
- Минутку - забеспокоился голос в Германии - Мы же обо всём договорились? Как же так? Вы передумали?
- Вы, наверное, забыли Фриц. Я в тот вечер сказала, что хочу научиться, как экономить  деньги. А вы мне предлагали - как их эффективно тратить!
- Ха, ха, ха! - весело и с облегчением рассмеялся Фриц - Вы заметили в моём характере тот самый изъян, за который папа меня всегда критикует. Он говорит, что я не настоящий немец. “Тщательная и экономная трата каждого пфеннига, является основной чертой немецкого характера”, так всегда назидательно говорит мой папа. Вы, Люда, хороший психолог, и не только...- он как-то неопределённо, и с лёгким намёком на что-то, закончил свою фразу.

- Вот видите, как далеко мы с вами расходимся.
- Знаете, Людмила, я ведь папе про тот разговор рассказал. Папа немедленно вас похвалил. Сказал, что вы необычная русская девушка. Он вас уже, не видя, зауважал. И знаете, тут я должен сделать вам комплимент, папу почти невозможно привести в романтическое настроение, но рассказ о вас, именно это и совершил.
- Какое ещё романтическое чувство? Он что в меня влюбился? - задала я глупый вопрос.
- Ну, этого я ему сделать не позволю, - смеясь, но почему-то обеспокоено говорил Фриц - Я имел в виду, что он с энтузиазмом, поддержал моё приглашение, видеть вас гостьей нашей семьи. А когда я сказал, что вы отказались приехать одна, он вас ещё больше зауважал. Так, что ваш приезд к нам со своей мамой, я с папой обсудил. Ой, чуть не забыл главное. Папа сказал, что станет лично заниматься вашим образованием. Он хочет, чтобы вы стажировались, во время пребывания у нас в гостях,  в его банке. А ещё он сказал, что будет делать это с огромным удовольствием. Каков мой папа, а? - с гордостью и чуть ревниво, сказал он.

- Большое спасибо вашему папе. Я очень тронута, таким его вниманием к моей персоне. Мне остаётся, только начать учиться в финансовом институте. Поэтому я даже не понимаю, как я смогу стажироваться. И вообще, как это будет происходить?
- Не волнуйтесь, фройляйн, это я беру на себя!
Мы ещё поболтали о погоде, других второстепенных вопросах и распрощались.
Этот разговор, вызвал во мне эмоции, которые бушевали, и требовали выхода. Длинная трель междугороднего звонка, поднял с постели маму. Отчим, то же за ней увязался и стоял в дверях, слушая мой разговор. Не понимая немецкого языка, он только спрашивал маму – «С кем это она?» - но мама, как партизан «легла на амбразуру» и только махала на него рукой - не шуми и помолчи!
Выяснив, что это разговор с Германий, отчим удивлённо поднял брови и чуть испуганно сказал:

- А разве можно, так просто говорить с кем-то из капиталистической страны?
- Ей можно! - уверенно сказала мама. Потом, уже ласковым голосом предложила ему идти спать. Отчим, разводя в непонимающем жесте руки, бормоча себе под нос - Можно, так можно. Всем, видите ли, нельзя, а ей можно. Ох уж эти женщины! - отправился спать.
Сейчас я сижу, закинув ногу на ногу, облокотившись на спинку кухонного дивана, и, как бы вновь переживаю свою жизнь. Покуриваю ароматную сигаретку, другой рукой задумчиво верчу чашечку кофе, рассказываю эту историю. А сама думаю, поймут ли меня современные молодые люди. Как им объяснить, что нам в стране социалистического общества, нельзя было тогда с иностранцами, не то, что говорить, даже взглянуть.

По этой причине в тот вечер, узнав, что это звонок из Германии мой отчим так и всполошился. А если бы он знал все подробности моей теперешней жизни, его бы, наверное, “кондрашка хватила”. Очень просто было в те времена испугать наших людей!
Когда отчим удалился, я усадила маму возле себя и безапелляционно сказала: 
- Мама, мне надо выговориться! Давай продолжим.
- Людочка, как я поняла, нас приглашают в Германию, вдвоём с тобой? И что это ещё за стажировка в немецком банке?

- Подожди с этими вопросами, мама. У меня на сердце, так не спокойно. Весь разговор Фрица пронизан романтическими чувствами, а я не могу на них ответить тем же. Что мне делать, мама? - и у меня невольно потекли слезы - Человек, почти объясняется мне в любви, а я как деревяшка холодная.
- Миленькая ты моя! Давай мы с тобой потихоньку разберёмся, - мама успокаивающе гладила меня по голове, укачивая как маленькую - Ты поплачь, поплачь, женщинам это помогает.
- А вот наша домработница в Армавире тётя Фрося, знаешь, что говорила? - Чем больше женщина плачет, тем меньше она писает, - сквозь слёзы, хихикнула я. Мамина ласка меня успокаивала, но до полного спокойствия было ещё  далеко.

- Людочка, но ты же ведь ему ничего не обещала? - задумчиво и ласково говорила мама.
- Не обещала что? - требуя конкретности, во мне уже начинал говорить комсомольский вождь.
- Я про любовь говорю. Она у тебя с Фрицем получается пока безответная. Давай рассуждать так: тебе с ним придется общаться - так надо «органам»! - и тебя об этом просят. Это одно. Раз придется общаться, то для дела, ты должна  эту дружбу поддерживать. От тебя же не требуется, бросаться к нему на шею? Не требуется. Значит что? Надо всё оставить, так как есть. Это для женщины, в такой ситуации, будет самой правильной  политикой. В конце концов, это его личное дело, что ты ему нравишься. Он же тебе не противен - сама говорила! А там видно будет.

Время меняет людей так, что потом начинаешь удивляться, как же я этого чувства раньше не замечала, - как-то загадочно кончила свои рассуждения мама.
- Наверное, ты права. Я же на шею к нему не кидаюсь? Если Фриц в меня влюбился, пусть себе и дальше любит. Никто меня не неволит, - как-то отстраненною посмотрела я на складывающуюся ситуацию - Мне надо делать дело, о котором меня просят. Глядишь из этой его любви ко мне, и нашему Отечеству будет хорошо. Получается, что я сейчас через себя, сконцентрировала хорошее отношение этих немецких финансистов к нашему народу, - оторопев от собственного пафоса я удивлённо глянула на маму - Слушай мам, а я кажется, только сейчас поняла, что имел в виду Сергей Иванович, говоря про “агента влияния”.

- Что это ещё за “агент”? - всполошилась мама.
- Да это я так, в слух размышляю, не бери в голову! - я не стала маме рассказывать о наших разговорах с Сергеем Ивановичем. - Ну и дела. Как всё просто, и как всё сложно, оказывается, - задумчиво произнесла я.
Мама продолжала удивленно смотреть на меня, но дальше расспрашивать не стала.
Мой рассказ о телефонном разговоре с Фрицем очень понравился Сергею Ивановичу. Особенно долго он меня расспрашивал о решении его папы.
- А ведь перед вами раскрывается прекрасная перспектива, Люда. Стажировка в крупнейшем европейском банке! Это же надо было только представить, что вам удастся, ещё не видя папу Фрица, его очаровать.

- Сергей Иванович, мы же договорились, что никаких амурных дел обсуждать не будем. Помните ваше обещание: на эту тему, вы мне ничего предлагать не будет, - очень решительно прервала я игривый тон, хоть и моего “шефа”, но всё же мужчины.
- Уж, извините Людочка. Я ведь без всяких скабрезных мыслей. Просто вырвалось, нечаянно, - он извинился, а потом продолжил, но уже в деловом тоне - Строго говоря, вам может удастся не только принести пользу нашему государству, но и построить свою карьеру.
- Это как, я не поняла?
- А очень просто. Вместе с образованием в финансовом институте, вы получаете практику в лучшем европейском банке. Да вам потом цены не будет и у нас, и у них. Банки за вас драться будут, чтобы заполучить на работу. Блеск! Я уже даже завидую! - вдруг неожиданно закончил он.

- Зависть, чувство Богоненавистное дорогой товарищ, - назидательно произнесла я, вспомнив бабушкины нравоучения.
“Шеф” поднял руки и склонил голову, шутливо прося пощады, и сказал улыбаясь:
- Ну, вот я и дожил. Яйцо, курицу учить начинает. Всё правильно вы говорите. Так мне и надо, старому пельменю, - глянул на меня внимательно и сказал - Я очень рад нашему знакомству Люда. Честно! А ещё больше буду радоваться, если у нас получится то, что мы вместе задумали. Идёт! Давайте работать вместе.

Учёба вождению автомобиля, доставила мне много радости. Учитель оказался пожилым мужчиной. Он был очень терпелив к моим промахам. Не раз он на тормозя педалями инструктора, спасал нас от неминуемых дорожных неприятностей. Но никогда не ругался, не кричал на меня. В результате его стараний, я очень скоро стала вполне прилично управлять автомашиной. А по звонку мамы высокопоставленной супруге-клиентке, в городском ГАИ мне разрешили вне обычных сроков, сдать экзамены на знание правил дорожного движения и умению водить автомобиль. Я с этим успешно справилась, и получила водительские права.
На маленьком банкете, по этому радостному поводу, мама объявила семье, что в качестве подарка всем нам, можно завтра же ехать за машиной.

Беленькая «Волга», сверкающая хромом и пахнущая заводской краской, стала моей лучшей подругой. Сев за руль этой первой в моей жизни машины я сразу же поняла, что относиться к ней надо как к живому организму. Поэтому, подходя к ней, я здоровалась, гладила её и всячески хвалила во время езды. Машина меня тоже полюбила и ни разу не ставила в трудную ситуацию. Сказать, что она ломалась только возле гаража или автомастерской, значит, ничего не сказать. И я была ей за это очень благодарна.

К началу занятий, я лихо подъехала на ней к институту, и друзья весело приветствовали автомобилизированную Люду. Теперь, я получила второе своё прозвище - “Люда автомобилистка”. Не скажу, что студент на автомашине, для нашего института, был тогда диковинкой. Диковинкой на московских дорогах была я, да еще за рулём такого большого автомобиля. На стоянках перед светофором, я наслушалась всякого, от водителей-мужчин. От комплиментов, до скабрезных предложений. В результате, я самостоятельно пришла к выводу, что стекла дверей машины, надо держать всегда закрытыми, сидеть истуканом и смотреть на светофор остекленевшим взором. То есть проявлять полную индифферентность к бушующему вокруг меня, мужскому любопытству, хамству, а хуже того, злобной зависти – «Ишь фря, расселась в Волге! Ну, подожди, встретишься мне на дороге!».

Меня на дороге, видимо охраняли добрые силы, да и сама я ездила аккуратно и вежливо. Поэтому, не давала повода устроить мне на дороге какую-нибудь пакость. Да и маскировку применяла, как могла. То, под шапочку уберу женскую причёску, то на голову надвигала капюшон, ещё что-то. В общем, старалась к себе внимания не привлекать, от греха какого-нибудь озверевшего от злобы дурака. Это помогало. Ездила я по московским улицам без особых происшествий.
Неожиданно, в начале сентября, позвонили из бухгалтерии УПДК.
- Девушка - говорил женский, недовольный голос - мне тут бухгалтерский отчёт надо сдавать, а у меня в кассе лежит ваш депозит.

- Я не поняла, какой депозит? - озадаченно спросила я.
- Не делайте из себя дурочку – я говорю о ваших грошах. С иностранцами работала - работала! Зарплату вам начислили - начислили! А когда же будете получать? - частил по телефону, недовольный женский голос.
- А где получать? Когда? - то же зачастила я, стараясь сбить недовольство взволнованной кассирши.
Получив разъяснения сердитой кассирши я примчалась в УПДК.

- В рублях будете получать, или в чеках? - на меня смотрели женские глаза, в которых одновременно читалась и зависть, и плохо скрываемое презрение к этим «профурсеткам-переводчицам».  “Знаем, чем вы там занимаетесь с клиентами!”, уверенно читалась в глазах немолодой и видимо очень побитой жизнью женщины.
Таких обделённых счастьем женщин, я уже перевидала во множестве. Это были женщины из категории обманутых в молодости мужчинами, или чем-то ими больно обиженные; бывшие московские “щучки”, которые мстили за загубленную девичью честь, какими-то молодцами из пресловутой “золотой молодёжи”; обиженные не удачным замужеством, и на всю жизнь возненавидевших мужчин.

Не имею права их судить, но, наверное, доля их собственной вины, то же присутствовала. Как ни странно, эта женская обездоленность и озлобленность, часто у этих несчастных, вымещалась на своих же товарках или подружках.
Особенно это проявлялось там, где крутились большие заработки, где мелькали иностранцы, где сверкали дорогими одеждами и украшениями девушки-переводчицы. И ведь не будешь же каждому объяснять, что опрятный внешний вид, ухоженность лица, красивая причёска, модная одежда, есть необходимый атрибут, униформа, если хотите, для хорошего и квалифицированного обслуживания, богатых клиентов “Интуриста”, других мест пребывания иностранных гостей. По нынешним циничным временам сказали бы – «товарный вид».

А ещё не возможно всем рассказывать какой ценой, достигают эти девчонки-переводчицы блеска внешнего вида. Маски для лица, дорогущая косметика, массажисты, маникюрши, спортивные залы, изнуряющая диета, всё это надо было организовать, всюду успеть. Обойтись без этого не возможно, потеряешь работу! При этом надо было соблюдать сроки встреч, проводов, переговоров, приёмов и массы протокольных мероприятий, других обязательств, которые эти самые девчонки, несли на своих хрупких плечах. Всё это я ощутила, во время своего недолгого включения в то, что называется “обслуживание” или сервис для клиентов.

- А как можно разбить мою зарплату? - очень вежливо, спросила я кассиршу. Ответить на злобу - злобой, на хамство - хамством, означало опустить себя на этот же уровень взаимоотношений людей. Мне этого совсем не хотелось и не отвечало моему основному правилу - людей надо любить, тогда и тебе этим же ответят. Если хочешь, чтобы с тобой поступали так же, не делай то, что тебе не нравится.
- Можете разбить в любой пропорции, - уже более спокойно ответила кассирша. Не получив ответа на свою агрессивность, она уже потеряла ко мне всякий интерес.

- А сколько мне причитается? - вежливо спросила я. Когда мне была названа сумма, в голове у меня что-то “поехало”. Я, конечно же, слышала о высоких заработках наших переводчиков, но чтобы такую сумму денег начислили мне, это был большой сюрприз. Решив, что самое мудрое сейчас, быстро освободить и так не довольную моим присутствием женщину, я сказала:
- Давайте сделаем просто: половину в рублях, а половину в чеках Внешпосылторга.
- Как скажете - совершенно равнодушно, ответила кассирша, передовая мне деньги и чеки.
Попрощавшись с кассиршей, я обалдело отошла в сторонку, еле удерживая в руках, пачку рублей и чеков. Нельзя сказать, что я очень обрадовалась этой огромной суммой денег, которая выделяла мне приличный кусок овеществлённого труда других людей на прилавках магазинов. В тот момент, я думала о простой проблеме - куда мне всё это положить? Малюсенькая, через плечо сумочка, всё это вместить не могла. Спас меня, оставленный на столике возле кассы полиэтиленовый пакетик.

Уже сидя в машине, я вспомнила о недавно прочитанной статье. Там говорилось, что есть особая категория людей, получающая заряд энергии, во время ссоры. Получилась ссора - человек удовлетворён, не получилась, ну и ладно, всякий интерес теряется. Так и с кассиршей получилось, Я в эту неприятную игру не включилась, и она потеряла ко мне интерес. Причём, делается это людьми бессознательно. Видимо у такого типа людей, каким-то образом, организм приспосабливается к улавливанию мощного излучаемого пучка человеческой энергии, во время ссоры.

А вот моя незабвенная тётя Фрося из Армавира, хлопоча у домашней плиты, между делом, дала мне совершенно необычное народное средство против такой злобы, мудрость которого прячется в веках:
- Люд, ты почему ревёшь?
- Да, а вот Петька, опять меня за волосы дергал.
- А ты что?
- А я вырывалась, плакала и кричала. А он такой сильный, никак я не могла от него вырваться. Ой, как больно! - продолжала я реветь - Он опять меня будет дергать, обещал!
- Ишь, какой злой мальчишка! - спокойно продолжала тетя Фрося. Помешивая, что-то в кастрюле, она повернулась вполоборота ко мне и ловко вытерла мне нос и слёзы. Потом улыбнулась и сказала:

- Есть одно средство. Только пользоваться им надо осторожно, чтобы доброго человека не обидеть. Ты, Люд, следующий раз как этого проказника Петьку увидишь, сделай так, - и она мне показала хитрое сплетение пальцев - В народе это называют “кукиш”. Только сделать это надо незаметно. Если ты так Петьке в лицо ткнёшь, он вообще осерчает.
- Вот так? - показала я Фросе свои пальчики, свёрнутые в три - Это и называется “кукиш”? - и, как и все ребята, узнав что-то необычное, стала бегать по кухне, дурашливо припевая - Кукиш, кукиш покажу, Петьку сразу укушу!
- Люд, что ты развеселилась, как дурочка. Это не игра, а очень сильная защита. Этим не играют! Если это человеку показать, то вообще его от себя можно отвадить. Всегда думай, прежде чем это сделать.

Эти слова тёти Фроси, как-то легко пробегали в памяти, а я уже ехала в машине. Светофор переключился на красный, и я остановила перед ним машину. Боковым зрением я увидела в соседней машине мужчину за рулём. Он, как и многие водители в те времена, уставился на молоденькую девчонку за рулём “Волги”. Но взгляд его был очень мне неприятен. Не могу это объяснить, но то, что не приятен, точно! И тут я вспомнила совет тёти Фроси. Сложив пальцы в “кукиш” на одной руке, я направила этот жест на водителя, незаметно для него. Чудо произошло мгновенно. Мужчина заёрзал на сидении и отвёл взгляд от меня. Что и требовалось доказать - не пялься не девушку не добрым взглядом!

Следующий учебный год, так меня завертел, что я смогла только в зимние каникулы, немного прийти в себя. Изучение языков в институте, учёба на заочном отделении второго финансового института, не оставляла времени на личную жизнь. Это для меня, но не для Фрица. Он осыпал меня бесчисленными письмами, поздравительными открытками, телефонными переговорами. Я, с огромным трудом, выделяла время на краткие писульки-ответы. Фриц вежливо обижался, но всегда при этом, сам себя в слух успокаивал в телефонных разговорах, понимая как мне трудно учиться в двух институтах. 

Мне было действительно трудно. Я была до мозга и костей, как говорится, гуманитарием. А в программе финансового института, был большой раздел математики. Эта часть программы, давалась мне с огромным напряжением.
Зачем финансисту знать основы высшей математики, я не понимаю до сих пор. Разве только, привить ему вкус к пониманию цифры, как абстракции, но несущей в себе огромную информацию. Ненавидела я эту математику страшно.
Неожиданно, выполнять задания в этой области, мне стал помогать сосед. Это был парень, с которым я раньше только вежливо здоровалась в лифте. Он жил в нашем доме двумя этажами выше. Звали его Георгий.

Случилась так, что однажды он подошёл ко мне, а я возилась с замком двери машины и очень злилась, что он заел. Ночью октябрьский морозец прихватил личинку замка, и он не открывался.
- Что морозец прихватил? - услышала я рядом мужской голос.
- Морозец или ещё что-то, не открывается, хоть тресни, - раздражённо ответила я.
- Сейчас мы его чуть подогреем, откроется, как миленький. У папы иногда такое с машиной бывает, я уже знаю, как лечить замёрзшие автомобильные замки, - улыбался парень, с которым мы только здоровались в лифте - Позвольте, мадемуазель ключик.
Он вынул из кармана зажигалку, чиркнул ею, и огнем стал водить вокруг замочной скважины.
 
- Наверное, недавно свою машинку помыли?
- Вчера вечером!
- Вот замочек и прихватило. Есть шоферские приёмы, чтобы не создавать себе трудности в мороз. После мойки, желательно насосом продуть замки. А ещё лучше, туда немного тормозной жидкости капнуть. Так, а теперь «ву-а-ля» открываем!
Ключ повернулся в замке дверь машины открылась, и я благодарно предложила:
- Может быть вас подвезти?
- С удовольствием.

В машине мы познакомились. Парня звали Георгий. Он рассказал, что учится на четвёртом курсе математического факультета МГУ. Внешне он походил на красавцев с обложки журнала моды. Чёрные, как смоль волосы, нос с горбинкой, высокий, стройный, прекрасно одет. В машине он благоухал запахом дорогого французского парфюма. Говорил на хорошем русском языке. Со мной он держался непринуждённо, и с ним мне общаться было очень легко. По всему было видно, что парень определённо пользовался успехом у женщин, и знал это.
Георгий рассказал, что он из семьи московских армян.

 Это были армяне, предки которых давно уехали из Армении и полностью ассимилировались в русскую культуру. Поэтому армянским языком в семье никто уже не владел. Родители Георгия работали в каких-то научных учреждениях. Про себя, он сказал, что ещё в школе увлёкся математикой и поэтому сейчас продолжает познавать её секреты в Университете.
- А вот я, математику терпеть не могу.
- Что так?
- Я учусь в институте иностранных языков, но вот решила, параллельно изучить финансы и поступила в заочный финансовый институт, где обширная программа высшей математики. Я всегда паникую, когда надо выполнять задания, где много математических формул. Что делать не знаю.
- А что за программа у вас по математике?
Услышав мой ответ, он весело рассмеялся:
- Это же математика для детского сада. Послушайте, Людочка, а давайте я за вас все эти “ужасные” работы напишу. Хотите?

- За меня ничего делать не надо! - во мне заговорила упрямость и не желание получать “халяву”, вместо работы над собой - Вот если бы вы мне помогли их делать, тогда совсем другое дело. А что Георгий “слабо” вам взять меня “на буксир”? Тем более, что мы живём в одном подъезде.
Так у меня появился репетитор. С его помощью, я начала медленно привыкать к очарованию абстракции математических чисел. Неожиданно для меня оказалось, что Георгий обладает блестящими педагогическими данными. Благодаря этому до меня постепенно стала доходить глубокий смысл, спрятанный за мудрёными абстрактными формулами. Математика, это такая наука, которую примерами из жизни, не проиллюстрируешь. Её не возможно “пощупать” пальцами. Её можно было только «понимать».

 И неожиданно для себя, я постепенно и с удивлением стала обнаруживать в себе первые ростки этого самого понимания. С Георгием мы встречались в моей комнате, только после девяти вечера и засиживались до двенадцати. Эти занятия привели к тому, что мы очень сдружились с этим красивым парнем.
Не испытывать к нему моей женской симпатии, было не возможно. К тому же он и вёл себя как хорошо воспитанный юноша и не приходил ко мне без букетика цветов. Что это означало для меня, поймут только женщины. Он всегда приносил с собой такой мощный заряд энергии, что я немедленно стряхивала с себя, дневную институтскую усталость. Всегда был весел, и в приподнятом настроении. Это передавалось мне мгновенно.

И самое главное - он всегда тщательно следил за своим внешним видом. Брюки на нём были всегда отутюжены, щёки тщательно выбриты. Он всегда приносил с собой чудесный аромат, мужского одеколона. Как-то я не удержалась, и похвалила его за такую тщательность:
- Георгий, что мне в тебе нравится, это внешний вид!
Прошло уже достаточно времени, со дня нашего знакомства и такой длительный период позволяет девушке, сделать комплимент своему знакомому мальчику.
- Людочка, я тебе честно признаюсь. У моего отца есть приятель, он капитан первого ранга. Командует подводной лодкой, где-то на Севере. Я ещё мальчишкой запомнил его девиз: настоящий моряк должен быть: всегда тщательно наглажен, гладко выбрит, крепко надушен и... слегка пьян! Насчёт последнего, тут я на настоящего моряка совершенно точно не тяну. Не люблю крепкие напитки. Вино - пожалуйста!

«Мы тогда с ним немного посмеялись, но этот разговор у меня, до сих пор в памяти», - женщина, которая рассказывала всю эту историю на кухонном диванчике, шевельнулась. Томно перекинула точёную ножку, изящно отпила из чашечки чёрный кофе, оправила на себе шёлковую юбку, и продолжила.
Уже неоднократно случалось так, когда в присутствии Георгия раздавалась длинная трель междугороднего телефонного звонка. Мне приходилось вести длинные разговоры с Фрицем, махая на Георгия рукой, чтобы он не уходил. Каждый раз после этого, он удивлённо смотрел на часы и говорил:
- Ничего себе, почти двадцать минут. Богатый у вас поклонник Люда.
Я немедленно отмечала про себя, что Георгий переходил в такие моменты непременно на “вы”, а вместо Людочка, называл меня просто Люда. Почему-то это меня трогало до такой степени, что однажды я не выдержала:

- Георгий, это деловая беседа. Почему ты после этого переходишь в разговоре со мной на “вы” и называешь Люда, вместо Людочка. Мне это неприятно. И нечего меня ревновать! - сказала это запальчиво, и вдруг в испуге задумалась. Что это за чувство вдруг вырвалось у меня, навстречу этому черноволосому и чернобровому, мальчику.
- Да нет Людочка, что это за “ревную”? Я простой репетитор девушки-гуманитария, которая не любит математику. Конечно же, ты мне нравишься, но не более того. Мы совсем не знаем ничего друг о друге. Естественно, у тебя могут быть знакомые в Германии. И с ними можно долго разговаривать, если они сами оплачивают время переговоров. Вот и всё!
- Прости Георгий, это я немного раздражена. Может, что-то ляпнула с горяча, - извинялась я испуганно.

В тот вечер после ухода Георгия, я долго сидела задумавшись. Моя растерянность была легко объяснима. Мне этот парень явно нравился, и с этим я уже ничего поделать не могла. Что в этом всё дело, мне стало понятно, так как в моём слове “ревнуешь” был этот сигнал. А в голове, сами собой пошли обычные девичьи копания, в собственных чувствах и сомнениях.
“Кто тебе сказал, что ты ему нравишься? Стыд-то, какой. Заподозрить парня, в том, что он тобой увлекся и уже к кому-то “ревнует”. Хороша, ничего себе! Сама не знаешь, нравится он тебе или нет? Разберись сначала с собой!”.
«Разберись сначала с собой!» - это была хорошая мысль. Нельзя было забывать, что разговоры с Фрицем, входят в задание, которое я согласилась выполнять. Тут во мне немедленно заговаривала ответственность заместителя секретаря комсомольского бюро института.

Лучшим лекарством для такого случая, я выбрала “разрыв” отношений с парнем, который явно растревожил моё сердце. Вот не будем видеться некоторое время, а там видно будет. Это испытание работало очень хорошо. С Георгием, мы не встречались даже в лифте. По телефону не разговаривали.
Основной урон от этого разрыва, несла я. Задания по математике, сыпались как из рога. Я пускала пузыри, крепилась, как могла, и, конечно же, не выдержала.
- Георгий, спасай! - однажды вечером я решилась и позвонила первой - Если есть время и желание, приходи.
- Что так долго не просила пощады? - веселился парень ехидно - Я всё ждал, когда услышу, нужен ли я тебе, как спаситель. Да здравствует математика - мой самый лучший друг! Именно она бросила тебя, в мои объятия! - смеясь, сказал эти опасные слова Георгий, и чуть всё не испортил.

- Это, в какие ещё объятия? В твои что ли? - разозлилась я - Если уж заговорили об этом, то я с удовольствием упаду в объятия математики, а не в твои. 
Еле-еле я удержалась, чтобы всё не испортить, забыв на мгновение о горячем темпераменте кавказцев. В тот раз мне эта ошибка с рук сошла.
Георгий сумел оказаться на высоте настоящего мужчины. Когда он пришёл в нашу квартиру, кроме неизменных цветов, он принёс мой любимый торт - “наполеон”. Мы с ним поработали над выполнением заданий финансового института. Потом попили чаю с тортом, пригласив на наше пиршество маму. Отчим, как водится, пропадал в своей клинике. Так мы с Георгием и помирились.

После его ухода, мама задумчиво сказала:
- А паренёк очень даже ничего. Красивый, обходительный, вежливый, умный. С женщинами держится уверенно. Ой, девка, смотри! Закружится у тебя голова, что я с тобой тогда делать буду?
- Уже закружилась, мама! - сказала я уверенно. Прошедшие дни, совершенно отчётливо показали, что я к этому юноше не равнодушна. Любовь ли это или просто симпатия, мне ещё предстояло разобраться. Ясно было, что, не видя его, я заскучала. А тут ещё не, кстати, под ногами путались мои проблемы с математикой. В результате, картина моих чувств к Георгию очень запутывалась. То ли я скучала, не видя этого человека, потому что он мне нравился. Толи - по его помощи моим проблемам с математикой. В голове у меня от этих мыслей творился совершенный кавардак.

Я думала и задавала себе вопрос – «Почему он не добивается романтических отношений со мной?». И тут же отвечала – «Ведь это я первая ему позвонила, а не он». И потом. Может быть, я слишком сильно задрала планку, своих требований к своим возможным вздыхателям? Подумаешь, фифа какая? Да кому ты нужна со своими регалиями и значками - золотым “готов к труду и обороне”, “мастера спорта по стрельбе”, а  ещё четыре европейских языка. И тут же себя успокаивала: «Положим и внешне ты выглядишь ничего себе: фигурка ладненькая, ножки стройные, личико, не утюгом выглаженное. Почему я должна бросаться на шею, этому красивому армянскому мальчику? Интересно! А он, сейчас также переживает, как я? Или нет!

- Мама, посоветуй, что мне делать? Как, например, мне себя вести с Фрицем?
- С Фрицем и этим мальчиком Гошей веди себя так же, как и вела до сих пор. Удел женщины, выбрать мужчину и ждать. Чего ждать? А кто его знает? Для нас женщин наилучшее состояние, когда всё запутано, непонятно, все переплелось в хаосе, - мама смотрела на меня с сочувствием.
- Мам, разве тебе всё равно, что твоя дочь мечется между двумя мужчинами?

- Сказать, что ты уж так мечешься, я не вижу. Говоришь об этом спокойно, рассудительно. Значит, голову в этой ситуации не потеряла. Самым главным для тебя сейчас, это учёба в двух институтах. Физически это очень тяжело. И не забывай, что как женщина, ты ещё не сформировалась и в тебе ещё идёт гормональная перестройка. Это гормоны требуют от тебя, как женщины, дать начал жизни другому существу. Но к этому твоя душа пока ещё не готова. Многие девочки, не разобравшись в этом великом таинстве, идут наилегчайшим путём. Это их трагедия. Тебе надо слушать глубинные мысли твоей души, а не бурлящий гормональный фон, подготовки женщины к материнству. Оставь всё как есть! Поверь - самый правильный ответ, ты получишь в результате борения мыслей в душе. Вот их и слушай. Возможно, ещё не пришло время! - удивительно рассудительно говорила мама.

В результате этого разговора я долго плакала у неё на плече. Она то же не удержалась и всплакнула, за компанию. А потом мы обе вспомнили слова тети Фроси и неудержимо расхохотались. Такими хохочущими, нас и застал отчим, но мы не стали его посвящать в причину нашей весёлости.
В конце января, мне позвонили из Посольства Германии.
- Фройляйн Людмила? Здравствуйте. Я друг Фрица. Он прислал вам подарок к Рождеству. Как мне его вам передать?
- Добрый день! - я растеряно поздоровалась - Я не знаю, как? Я целыми днями в институте.
- О, прекрасно! Я вам подвезу к институту.
Сообщив адрес и назначив время встречи, мы простились с незнакомцем. После этого, я немедленно позвонила Сергею Ивановичу.

- Мне Фриц прислал подарок. Какой-то господин, позвонил из Посольства и хочет его привезти мне к институту. Что мне делать? – скороговоркой говорила я в трубку.
-Во-первых, здравствуйте! А что касается “что мне делать” вы уже согласились на встречу. Раз так, надо встречаться. В следующий раз, возьмите тайм-аут, телефон, а мы с вами посоветуемся. Нельзя меня вот так, брать врасплох. На будущее, дайте время и мне подумать! Встречайтесь, берите подарок, потом сразу же позвоните, а пакет сами не вскрывайте. Всё!
Не дожидаясь моих любопытных расспросов – почему мне нельзя вскрывать пакет? – он повесил трубку.

Господин из Посольства подъехал к институту на такси. Это был высокий, молодой человек, в очень элегантном пальто на меховой подкладке. Он с интересом, чисто по-мужски, оглядел меня. Видимо остался доволен, улыбнулся, сказал “Завидую Фрицу!”, быстро сунул мне в руку пакетик и без всяких разговоров, объяснений уехал. Никаких! Сел и уехал.
Из института я позвонила Сергею Ивановичу, и, не разворачивая пакета, стала ждать встречи с ним.

Создано Ю.Елистратов
г.Москва
2009г.