-Наташка, а может ты зря с ним так. Ну, влюбился мужик, разве это плохо?
-Кто влюбился, олигарх?
-Ну, они вроде тоже люди.
-Ты же сама насмехалась надо мной, вы с Виталькой хиханьки и хаханька разводили - влюбилась, мол, Наташка в олигарха. Подкалывали, издевались.
-Было дело, - потупила глаза Аксинья. - Но ведь приехал с утра пораньше, дела бросил. Ты ведь сказала ему, что нездорова.
-Я сказала ему, что я с перепоя.
-Тем более - нормальный мужик, а вдруг он правильно понял – ты посидела вечерком с друзьями, и теперь «трубы горят». Может, он тебе пивка привез твоего любимого, светлого.
-Я сказала ему, что я вообще запойная, и что каждое утро вот так встречаю, с перегаром как от самогонно аппарата. Представляешь, какой перегар у самогонного аппарата?
-А он решил – ты шутишь.
-С чего это ты вдруг его защищать взялась? Олигарха? Знаешь что такое олигархия?
-Нет,- честно призналась Аксинья.
-То-то же, употреблять словечко- то все употребляют, а словарь открыть – слабо. Так знай! На самом деле олигархия – это сращение власти и огромных денег.
-Ух, ты! Впрочем, получается – пока что - он не олигарх. Власти-то у него пока нет.
-Вот пройдет в парламент, тогда и будет олигархом, да и то бабушка надвое сказала. В парламенте далеко не все олигархи, - зачем-то пояснила Натали.
-Не все. Есть просто рядовые парламентарии, живущие на одну зарплату. Простые труженики. Все как у людей.
-Нет, ты мне зубы не заговаривай, серьезно скажи, почему это ты его защищать взялась?
-Не ревнуй. Просто я из окна смотрела, когда он выходил. У него такое потерянное лицо было. Может ты зря так с ним?
В этот момент кошка на шкафу раздраженно фыркнула. Похоже, ей не нравилось такое доброе отношение хозяйки к олигархам, особенно тем, которые приходят сюда, и покоя никому не дают.
-Может и зря. Да все уже, проехали.
-Слушай, а давай позвони ему.
-И что я скажу? Извините, я еще не успела принять ванну к вашему приходу.
-А хочешь, я ему позвоню? Все объясню.
-Ну, что, что ты ему объяснишь? - ярилась Наташка, сдерживая фонтан слез, готовый брызнуть из ее прекрасных голубых глаз.
-Сначала скажу, что я твоя подруга.
-А потом?
-А потом скажу, что ты не такая злая, как хочешь выглядеть.
-И он примчится с букетом алых роз…
-Ты ведь не любишь розы.
-Ну, смотря какие.
-Так я звоню?
-Давай подождем, пусть помучается.
-О! Наконец, я слышу нормальную женскую реакцию, заулыбалась Аксинья.
-Ты же сама сказала – он выходил с потерянным лицом.
-Еще, и, с каким потерянным! У него вообще никакого лица не было. Я наблюдала из окна, но он же не знал об этом.
Приняв решение, подруги решили сварить кофейку. Недавно приобретенная презентационная упаковка кофе стояла нераспечатанная. К упаковке полагалась кофеварка. Подарок от фирмы. Аксинья вспорола пакет ножницами, насыпала ароматные зерна в кофемолку. По квартире пополз умопомрачительный аромат. Натали взяла пакет в руки, внимательно прочла название фирмы, страны, в которой выращены зерна и ничего не говоря, просто вдохнула запах.
Аксинья смотрела на подругу и не понимала, что с нею происходит. Наташка пила кофе исключительно в медицинских целях – вот, как сегодня, например – снять похмельный синдром. Удовольствия, от любимого половиной планеты напитка, она никогда не получала.
Нет, точно, Наташка менялась прямо на глазах. Да и яркие, горящие голубым огнем глаза никак не соотносились с традиционным тусклым состоянием после чрезмерных возлияний.
-Слушай, а с чего это мы так набрались вчера?
-Так видео непростое.
-Видео как видео. Просто рядом этот фармацевт. Я думала - с пьяных глаз он мне больше понравится. Я понимаю, нет некрасивых мужиков, есть просто мало водки. Но всему же должен быть предел.
Со шкафа донеслось удовлетворенное урчанье.
-Почему твоя кошка постоянно вмешивается в разговор, - вновь попыталась завестись Наталья.
-Так она же тоже женщина. Ей интересно.
Аксинья сама удивлялась терпению и ласковости тона, которым она общалась с подругой. После обрезки фиолетовых колючек и установки на нежность и беззащитность, которую дала ей парикмахерша, она не переставала сама себе удивляться. Полукружья бровей время от времени поднимались еще выше, серо-зеленые глаза распахивались навстречу сердечной боли влюбленной подруги.
-Как ты думаешь, какое место мой фармацевт занял бы на конкурсе уродов?
-Трудно сказать, во всяком случае, Шрек в сравнении с ним - просто Ален Делон, - отметила добрая - Аксинья. - Не удивлюсь, если он содержит гарем, все также миролюбиво говорила Аксинья, взбивая венчиком омлет. Грибочки с сельдереем уже поджаривались на сковороде, смачно пыхтя и благоухая. Аксинья вылила на сковороду взбитые с молоком яйца и сковородка зашлась радостным клокотанием, принимая на грибочки бледно-оранжевую жидкость.
-Чем он кстати, торгует?
-Лекарствами.
-Небось мировой лидер по усилению потенции?
Из прихожей донесся звонок телефона, и девчонки бросились к нему. Первой добежала хозяйка, выдохнула воздух и пропела:
-Але. Я слушаю.
Однако трубка запикала отбой.
-Возможно – сорвалось, - почему-то шепотом пояснила Аксинья.
Некоторое время они постояли возле аппарата, ожидая нового звонка, но он молчал.
-Собственно, чего я жду, опять опечалилась Натали. Квартира-то твоя, мне кто будет сюда звонить?
-Ну, мало ли кто.
Аксинье молила про себя: «Ну, позвони, мужик ты или не мужик! Надо ведь добиваться внимания женщины! Неужели невозможно понять простую истину – так и только так должен поступать влюбленный».
Впрочем, Шевчук ведь знал только номер Наташиного мобильного.
И все равно - адрес-то он нашел, значит и телефон узнать нечего делать – просто позвонить в справку.
В этот момент из кухни донесся душераздирающий визг.
Девчонки одновременно бросились на звук и застряли в дверном проеме. Когда, наконец, им удалось протиснуться, их глазам предстала страшная картина: на плите догорал омлет, а на полу валялась сферическая клетка, маленькая шоколадная мышка Текила забилась под высохший кусок банановой шкурки и дрожала так, словно на нее обрушился ураган «Кристина», разрушивший американский город Новый Орлеан.
«Ураган», в виде черно-бурой пушистой кошки, сверкал желтыми глазами-огоньками теперь уже с высоты трехкамерного холодильника, доставшегося Аксинье на какой-то презентации.
Вообще-то холодильный агрегат никак не вписывался в интерьер ее маленькой абрикосовой кухни, но не выбрасывать же такое дармовое добро! К тому же аксиньина сожительница Муслин наличие такого высокого предмета одобряла, используя в качестве укрытия. Хозяйка могла достать ее там только при помощи веника, понятное дело, в те минуты, когда кошка покушалась на очередного пернатого или хвостатого квартиранта. Однако веник не всегда оказывался на месте.
-А где Макс? – тревожно спросила Наталья.
-Спокойно, Наташенька, спокойно. Почему-то мне кажется – она еще не успела его сожрать.
-Сожрать? Ты шутишь?
-Какие шутки? Она же кошка. И я тебя предупреждала.
-Я не переживу этого.
-Пережила же ты нашествие фармацевта.
Аксинья, наконец, выключила конфорку под сковородой с несостоявшимся завтраком, а потом сунула руку в пространство между плитой и столом и радостно закричала:
-Здесь он, ногами лягается.
-Мышь ногами лягается?
-У него голова застряла между плинтусом и стеной, вот он и лягается, бедолага.
-Давай, вылазь, я сама бедного Максика достану, еще поранишь ему ушко или голову. Ты ж только с кошками обращаться умеешь.
-У меня, между прочим, еще и воробей живет, австралийский,- с достоинством произнесла Аксинья и попыталась повернуться к подруге лицом и вскинуть брови повыше. Попытаться–то она попыталась. Но возможности узкого пространства между плитой и столом оказались недостаточными для такого маневра, и Аксинья тоже застряла.
-Я застряла, - сообщил она подруге.
-Вижу.
-Пожалуйста, вытащи меня отсюда, у меня клаустрофобия, - как-то совсем уж печально сообщила Аксинья, - я не переношу закрытых пространств и неподвижных положений.
Эту подружкину особенность Наталья хорошо знала – стоило Ксанке оказаться в метро, у нее немедленно сразу же кружилась голова, и она испуганной курицей начинала метаться от эскалатора к вагону электрички. В самолете она пыталась открывать форточки и давать полезные советы пилотам. Лифт Аксинья считала камерой пыток и поэтому, даже если непредсказуемая журналистская доля забрасывала ее в какой-нибудь НИИ, а необходимый для интервью персонаж обитал на двенадцатом этаже, она упорно шагала вверх пешком. Из этих маршей, совершенных Аксиньей за ее взрослую жизнь можно было сложить Монблан.
-Аксиньюшка, ты главное не волнуйся, - залепетала Наташка, понимая, - сейчас подружке станет очень плохо. Она беспомощно оглядывалась - самостоятельно отодвинуть тяжеленный стол у нее не получится, а двигать плиту, соединенную ненадежным резиновым шлангом не решалась.
Наталья еще пометалась по квартире, шикнула на жалобно мяукнувшую кошку – даже в паре с этой преступницей ей не сдвинуть шкаф, и, наконец, решила искать подмоги у соседей.
Едва она успела распахнуть входную дверь, как обнаружила прямо на пороге аксиньиного соседа Серегу, мужичка невзрачной внешности, но зато абсолютно незаменимого в некоторых нештатных ситуациях.
-Тебе чего?
-Дык, я так, зайти решил, погостевать.
-И очень кстати. Аксашка застряла, выручай.
Когда совместными усилиями они освободили Аксинью, Серега только и смог сказать:
-Е-мое! И чего ты туды полезла? Закатилось чего? У мене тоже один раз рупь железный, да не закатился, а провалился прямо в это, в унитаз.
-Пропал рубль?
-Еще чего!
-Ну и как ты его достал?
-Магнитом
-Это как? Рубль твой выпрыгнул на магнит, что ли?
-Дык, нет, зачем ему прыгать? Мышь он что ли?
При слове «мышь» подруги болезненно поморщились, поскольку Макс в этой суете бесследно исчез.
-Пластилином прилепил магнит к палке и опустил в это самое, ну поболтал там немного.
Наташка закрыла рот ладонью и ринулась в туалет.
Спасенной Аксинье пришлось в знак благодарности выслушать мельчайшие подробности по доставанию утопшего рубля.
Как оказалось, Серегин расчет оказался верен, магнит рубль подцепил, а потом…
-А потом, - подбодрила его Аксинья, прикидывая в уме, что лучше проехать пять раз в лифте на двенадцатый этаж или в унитазе, который «Доместос» и в сладких снах не видел, рубль вылавливать.
-А потом пришла жена…
-Зря спасал.
-Дык, не зря. Она ж его в хозяйстве применила. Батон купила в булочной за углом.
-Чай с батоном пили? – продолжала Аксинья, решившая, что слушать рассказ о миротворческой операции по спасению металлического рубля все же приятнее, чем оказаться в электричке метро, застрявшей между станциями.
В этом месте Наташка, которая успела вернуться из туалета, умчалась туда повторно, переваривать информацию о батоне, купленном в булочной за спасенный рубль.
-Дык, я, может, сгоняю?
-Куда?
-В булочную.
-Зачем?
-Хозяйка говорила - свежий коньяк завезли.
-Давай, - милостиво разрешила Аксинья.- Наташку похмелим, а то она вишь, как после вчерашнего отойти бедняга не может. Бегает и бегает к унитазу.
-Это мы могем, я щас, мигом.
-Кабанчиком, - добавила Аксинья, вспомнив, как напутствовал своего водилу фармацевт.
-А хоть олешком, хоть барашком…
Хороший обед и уютная атмосфера грузинского ресторана, наконец, расслабила утомленные нервы мачо. Переваривая шашлык из юного барашка, а перед этим съеденные нежнейшие, тающие во рту хачапури и баклажаны с грецкими орехами, да все это изобилие щедро политое молодым грузинским вином, Дмитрий блаженствовал. Безусловно, женщины, чьи заказы он выполнял, приглашали и в более респектабельные заведения, но то была работа, а сейчас он отдыхал.
Большой босс рассеянно ковырял зубочисткой во рту и думал. Мачо уже самым подробным образом поведал ему обо всех своих приключениях, вспоминая, по требованию Шевчука малейшие подробности. Однако в свои размышления Димку не пускал.
Пока что, судя по всему, его интересовал тот самый рыжий мужик, за которым следил Дмитрий. Зачем он забрал из Мариночкиной квартиры видеокассету и кому нес? Похоже «сыграло очко» у Шевчука, - размышлял мачо. На всех своих сейчас мысленно примеряет ситуацию. Боится подставы.
Шевчук действительно подозревал предательство. Только вот каким боком его могут к этому делу подписать? Мужская проституция – хоть и незаконно, но вполне обычный бизнес. Не давала ему покоя мысль об интернате, о котором писала недавно Наталья. Из заведения вывозили всех девочек. Куда? Для чего? Для занятий проституцией?
Шевчук уже успел дать задание своим молодцам, и о школе-интернате имел исчерпывающую информацию. Все вроде как у всех, только с приходом мощного спонсора у детей появились книжки-учебники, даже компьютеры. Улучшилось питание.
Вообще-то, поскольку очередные парламентские выборы, можно сказать, на носу, это - нормально. Сейчас только ленивый кандидат в парламент не трясет погремушками перед объективами телекамер на фоне сирот.
Одно обстоятельство не давало покоя Шевчуку, зачем детям старшего возраста наняли преподавателей из художественной академии? Изучают историю искусств? Опять же теорию литературы им, зачем знать? Обо всем этом было написано в статье Наташи. Шевчук уже имел в руках ее ксерокопию. Журналист иронизировала - лучше бы детям фрукты да соки покупали, а без искусствоведения в исполнении академической профессуры они как-нибудь проживут. Однако Валерий Андреевич уже знал - и соки и фрукты у интернатовских детей есть.
Коллекционер Шевчук был прекрасно осведомлен об истинном положении дел в сфере искусств и в то, что кто-то готовит таким образом подрастающую смену искусствоведческому племени, поверить не мог. Зачем стране столько искусствоведов? Значит, и эта версия отпадала. Можно, конечно, просто прижать Плинтусевича, и рыжий сдаст всех и вся. Гришаня привел к Шевчуку голубоглазую журналистку, и он же нес кому-то видео, нес в его офис. Возможно, кому-то из окружения Шевчука. Непонятная информация настораживала. Владелец «заводов, газет, пароходов», а точнее – огромной серии предприятий, занимающейся переработкой сельхозпродукции, разбросанных по всей стране, собирал свою компанию по крупицам. Масло с симпатичной коровкой в голубом сарафанчике с горошками, и, кокетливо выглядывающем из-под него, выменем, давно уже перестало шокировать покупателей. Вокруг упаковок с его фирменной коровой сначала разразился целый скандал в прессе – слишком уж пикантная получилась коровка. Однако Шевчук в свою идею верил упрямо – в первый раз купят из любопытства – что ж там за коровка такая соблазнительная. А потом распробуют, привыкнут. Немного скандала никогда не помешает новому товару.
Так и вышло – постепенно коровка в сарафанчике поселилась на пакетах с молоком, на упаковках с сыром и йогуртами. Со временем придумали коровку переодевать. Например, на дорогом плесневелом сыре она была одета в маленькое черное вечернее платьице. Двухсотграммовые коробочки со смесью сока и молока украсила коровка в костюмчике, напоминающем школьную форму….
Никто из тех, с кем Шевчук начинал дело, в его затею не верили – молочные продукты традиционно считались женско-детским товаром и таким покупателям - ни к чему пикантная коровка. Оказалось – наоборот. Населению страны просто надоела однообразная реклама. Подростки никакого иного йогурта и видеть не желали, мужское население страны с удовольствием покупало сырно-рыбную закуску к пиву с коровкой в розовом халатике с перламутровыми пуговицами, и даже бабульки хихикали, но почему-то выбирали коровку.
Надо отдать должное Шевчуку, качество его товара оставалось неизменно хорошим на протяжении уже довольно долгого срока.
Словом, он долго и упорно пробивал дорогу молочной реке с кисельными берегами, отсекая ненужное и ненадежных людей. И сейчас, когда компания стала лакомым куском для глаз завидущих и рук загребущих, он и принял решение баллотироваться в Парламент страны. Кроме неприкосновенности – депутатство давало и определенный вес в регионе. Особых надежд в отношении своего политического будущего Шевчук не питал. Политика – не интересовала его. Ну, не интересно и все. В самоутверждении он тоже не нуждался. Высокий рост и некоторая грузность давали Шевчуку чувство превосходства над теми, кого природа не наделила такими данными. Он точно знал – большого политика из него не получится, а маленьким быть заставляли только соображения безопасности и чувство самосохранения.
Шевчук допил вино – удивительное – терпкое и нежное одновременно, подозвал официанта.
Сережа подбежал к традиционно щедрому посетителю, согнулся в пояснице и произнес, заглядывая глубоко в глаза:
-Желаете чего-нибудь еще?
-Рассчитай нас.
Валерий Андреевич заметил взгляд Сережи, брошенный на Димку.
Ревнует, понял Шевчук. Неоднократные попытки Сережи привлечь внимание богатого клиента к чему-то большему, нежели хороший обед, им просто не замечались. А если и замечались, то игнорировались – не хватало еще! Сейчас взгляд Сережи ему не понравился – слишком ревниво смотрит на найденыша, да и клиенту в глаза глубже, чем надо заглядывает.
Такой парень из ревности, и угробить может - неожиданно посетила Шевчука неприятная мысль. Попросить, что ли заменить постоянного официанта на другого? Нет, не годится – озлится еще сильнее. Придется на время менять ресторан.
Вот же дожил! Деньги есть, дело есть, но приходится считаться со взглядом официанта.
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/06/12/10