УРОЧИЩЕ
Иван проснулся свежим и отдохнувшим. Хозяйки дома рядом не было. Оставшись один, не отягощённый проблемами выживания он наконец осмотрелся. Место ему не понравилась. Было здесь сыро и грязно. Пахло какими-то травами и гнилью. Стены были высокие, около восьми метров. И если снизу, куда можно было достать, они были более менее чистыми, чуть выше их покрывала плесень, паутина и густая шевелящаяся на ветру пыль. Жильцы явно не были склонны к чистоте.
Он вспомнил о совершённом вчера убийстве. Помнил он его хорошо, во всех подробностях, но были они настолько нереальными, что поверить в них было трудно.
В любом случае отсюда надо было уходить, подумал он. Осталось только определиться, где он находится. Немного подумав, он решил осторожно расспросить людей на тему знания русского языка и направления нахождения какой-нибудь цивилизации.
Он оделся, немного потоптался у входа, выглянул в щелевидную дверь и сразу вздрогнул от неожиданности.
Прямо у двери поджидали его два молодых парня, стоящие вчера за спиной убитого им человека. Кто они – понять было не трудно. Уж больно они были похожи друг на друга и на покойника. А приютившая его хозяюшка, судя по всему, приходилась им матерью.
Тем более непонятным ему было её поведение по поводу смерти мужа, что наводило на неприятные мысли о психических расстройствах и о тоталитарных сектах.
Но парни не выражали никакой агрессивности и были абсолютно спокойны. Одеты они были в просторные одинаковые белые холщёвые штаны и рубахи.
Оба они, как по команде, упали на колени и поклонились ему.
Иван к удивлению своему увидел, что труп мужчины так и лежит нетронутый на том месте, где был вчера убит. Только теперь над ним роилась густая тёмная туча мух.
Иван не понимая, как на всё это реагировать, полез в карман за сигаретами. Достал последнюю сигарету и закурил.
Парни так же молча встали.
- По-зволь-нам-за-брать-те-ло, - сказал один, из них – тот, что был рыжим, и показал на труп.
Говорил он медленно и не разделяя слова, как повторяет человек слова на незнакомом языке, не зная, где заканчивается одно слово и начинается другое.
- Берите, - сказал Иван, понимая, что в этой ситуации хозяин он.
Парни спокойно развернулись и пошли к трупу. Подойдя, они довольно небрежно взяли его за руки и за ноги и не обращая внимание на то, что голова с раздробленными шейными позвонками при движении ударяется о мелкие камни, перенесли его на ближайший покрытый бурыми застарелыми разводами плоский камень. Уложив его на спину, сложив ноги вместе и раскинув ему руки, рыжий парень вынул из-за пазухи угрожающего вида нож и воткнул его в грудь трупу. Сделав несколько глубоких профессиональных разрезов, он одним движением вскрыл грудную клетку, погрузил в неё руку и вытащил оттуда сердце.
Сигарета осталась лежать между камней, а Иван уже бежал прочь от этого странного места.
* * *
Руда вошла в убежище Урхура с гордо поднятой головой и даже нагло, стараясь сгладить в памяти своё вчерашнее унижение.
- Здравствуй, отец, - сказала она. - Как твоё больное колено?
Старик полулежал на разобранной кровати, укрывшись тёплым одеялом. Нога у него ужасно ныла, но он стоически делал вид, что это не так.
- Спасибо, сестра, твоими стараниями гораздо лучше, - сказал он. - Что привело тебя к дряхлому старику?
- Только заботы об общине и о тебе, отец, - сказала она. - Вчера ты не ведая того оскорбил жену оборотня. И я боюсь, не захотел бы он отомстить за оскорбление своей жены.
- Уж не себя ли ты имеешь в виду, премудрая Руда? - разгорячился старик, привставая с постели.
- Твоя прозорливость может поспорить только с твоей мудростью, отец, - ответила ведьма чуть заметно улыбаясь.
- Уж больно быстро ты меняешь своих мужей, ведьма. И знает ли этот полуофс, что он стал твоим мужем?
При этих словах ведьма встрепенулась и на лице проявилась нескрываемая ненависть к старику.
- Это не помешало ему убить Старовера, и будь уверен – не помешает убить тебя, старый дурак.
- Ты забываешься, - закричал старик.
Руда громко засмеялась.
- Давай не будем переходить на личности, - примирительно сказала она. - Это не надо ни мне, ни тебе. Ты знаешь, на что способна я, я знаю на что способен ты...
- Что тебе надо? - грубо прервал её старик.
- Мне нужен муж – оборотень, а не муж – офс, - сказала Руда. - Я хочу, чтобы превращение произошло до конца. Я хочу, чтобы ты мне в этом помог.
Урхур поудобнее устроился на кровати, подтянув опавшее одеяло.
- Хорошо, - сказал старик, - я помогу тебе. А сейчас уходи. Мне надо подумать.
* * *
Иван бежал долго, не жалея себя и не разбирая дороги, преодолевая заросли кустарников, лощины, узкие ручьи и небольшие речушки, стараясь как можно дальше убежать от этого странного места, где он так опрометчиво провёл ночь.
Когда лёгкие уже горели от внутреннего жара, он остановился у одного из ручьёв, образовывающего небольшой водоём. Вода в нём была чистая, немного зеленоватая, и в ней шустро мелькали мизерные рыбёшки.
Иван погрузил в воду руку и окатил лицо холодной водой. Набрав вторую горсть двумя руками, он громко отхлебнул несколько глотков. Вода была вкусная и немного солоноватая.
- Я в твоё время тоже мог вот так вот бегать по лесу... - услышал он за спиной чей-то голос.
Иван вздрогнул и резко обернулся. Прямо перед ним на тёмном обросшим коричневым мхом камне сидел старик. Старик был седой, бородатый, одетый в серый до земли балахон, из-под которого торчала худая старческая нога с ненормально большим, покрытой синими буграми коленом. Оперался старик на трость с круглой костяной ручкой.
Иван быстро осмотрелся. Больше поблизости никого не было. Отряхнув руки, он примерился для удара, чтоб вырубить старика и продолжить своё бегство, как старик вдруг замахал на него рукой.
- Что ты, что ты – не вздумай... Лучше садись – поговорим, - сказал он.
Старик кряхтя подвинулся в сторону. Иван подошёл к старику и сел на камень.
- И чего ты испугался-то, - заговорил старик. - У каждого языка свой обычаи. Ну принято у нас сыновьям съедать сердце своего отца, - и чего бояться? Небось когда убивал его – не боялся. - старик замолчал и продолжал уже тихо и заговорщицки: - И когда Романа убивал – не боялся, и тех – на Октябрьской, 15...
Когда он говорил, Иван опрометчиво посмотрел ему в глаза, и взгляд уже не мог отвести. Уж больно необычными были у старика глаза. Глазные яблоки были большие, так что бельм почти не было видно. И цвет у них был странный – не как у людей – бело-голубой.
- Ты по-русски говоришь, старик, - сказал Иван. - Хоть ты мне объясни, куда я попал?
- Человек всегда на своём месте остаётся – это мир вокруг него движется, - неопределённо ответил старик. - Так какая разница, где ты находишься? Тебе надо задаваться другим вопросом.
- Каким?
-Кто ты, Иван: оборотень или всё-таки человек?
Иван пошарил по карманам, нащупал пачку сигарет. Вынул её и с досадой обнаружил, что кроме крупинок табака в ней ничего нет, смял пачку и бросил её в ручей. По водной глади побежали круги, а пачка закружилась на месте и стала похожа на небольшой кораблик.
-Жарко, - сказал Иван.
- Помогите-ка мне встать, молодой человек, - сказал старик.
Иван встал и осторожно помог подняться старику. Тот встал, немного покачиваясь из стороны в сторону.
-Эх, молодёжь, молодёжь...- сказал он. - Ладно уж, помогу тебе. А ну, молодец, закрой глаза.
Иван покорно, не чувствуя от старика никакой угрозы закрыл глаза.
А старик ловко подкинул трость, схватил её за конец, и размахнувшись одной рукой, ударил Ивана набалдашником по голове.
Тот без чувств упал на землю.
Почти сразу же из ближайших кустов вышли двое молодых парней в чёрных плащах.
Старик присел перед Иваном, неуклюже отогнув ногу в сторону. Выглядел он ужасно нелепо, отчего на лицах его помощников замелькали осторожные улыбки.
Старик положил обе ладони на голову Ивана, закрыл глаза. Вид у него был такой, как будто он к чему-то прислушивается. Потом он начал согласно мотать головой, как будто ему кто-то невидимый объяснял что-то очень важное.
Наконец он встал и махнул ближайшему помощнику.
Парень взял тело Ивана и положил его на плечо.
- Куда? - спросил он у старика.
- В урочище, - ответил старик.
* * *
За окном давно была ночь. Лишь в нескольких окнах раскинувшегося за окном микрорайона горел свет. Катя Матвеева лёжа на разобранной постели упорно читала книгу, но буквы уже стали сливаться, а вроде бы знакомые слова никак не хотели складываться в предложения. После третьей попытки прочесть один и тот же абзац, она закрыла толстую книгу со множеством закладок и надписью “Справочник фельдшера” и осмотрелась. Она одетая в одну пижаму лежала на кровати в небольшой комнате общежития медицинского института.
На соседней кровати храпела с книгой в обнимку подруга Лена. Где-то в углу посапывала вторая подруга - Светка.
Катя нащупала небольшие пластмассовые часы и посмотрела на время. Стрелки показывали половину третьего ночи.
Закрыв книжку, она начала постепенно приходить в себя.
В общаге было необычно тихо. Только гудели лампы в коридоре.
Она встала нащупала тапочки и поплелась на кухню.
Ночь была лунная, поэтому на кухне стоял уютный полумрак. В лицо ей ударил лёгкий прохладный ветерок из открытого окна. В этом не было ничего удивительного. Кто-то вышел покурить и как всегда не закрыл окно.
Хорошо ещё что на дворе лето а не зима, подумала она.
Она открыла холодильник и потянулась к одиноко стоящей на дверной полке бутылке сока.
Катя вдруг ощутила на себе чужой враждебный взгляд. Она обернулась и от неожиданности выпустила бутылку из рук. Пластиковая бутылка облила её соком и беззвучно упала на пол.
На пороге кухни стояла незнакомая женщина. Волосы её длинные и рыжие развивались на ветру. На бледном, отливающим в лунном свете синевой лице горели зелёными огоньками глаза.
- Кто вы, - спросила она.
Женщина молча вытянула перед собой руки со скрюченными пальцами и пошла к ней.
Катя инстинктивно отступила и что есть силы закричала. Женщина на это рассмеялась сумасшедшим диким смехом. Смеясь, она вцепилась Кати в волосы. Та тоже нащупала чужие локоны и потянула на себя. На что незнакомка разразилась следующий порцией хохота.
Хватка вдруг разжалась и незнакомая женщина сделала шаг назад.
Катя тоже отпустила чужие волосы и посмотрела на соперницу. Теперь она видела перед собой нормальную рыжую женщину лет двадцати пяти, которая дружелюбно ей улыбалась.
- Кто вы? - снова спросила Катя.
Женщина не переставая улыбаться убрала волосы назад и неожиданно ударила Катю головой в переносицу, подхватила безжизненное тело, одним движением закинуло его на плечо и не торопясь пошла к окну.
Открыв окно, она залезла на подоконник, свесила ноги в пустоту третьего этажа и прыгнула вниз.
* * *
Иван был в своём селе, но задах своего дома. Стоял жаркий и душный летний вечер. Пахло сеном, травой и пылью. Пахло его детством. Он толкнул низенькую калитку в сплошном, высотой чуть выше его роста, деревянном заборе. Калитка со скрипом отворилась и в образовавшемся проёме он увидел собачью будку со спящим рядом с ней огромным чёрным псом. Пса звали Арман. Когда Иван уезжал из села, ему было уже лет двенадцать.
Пёс лениво и настороженно поднял голову и осмотрел визитёра. Но узнав хозяина, снова опустил голову на изрытую землю. Иван подошёл к нему, присел и погладил его по загривку.
- Так-то ты дом сторожишь, зараза - сказал он.
Пёс в ответ на его слова вдруг встал и ушёл в будку.
- Ну прости, не прав, - сказал Иван.
Пёс из будки не вылез, высунул язык и несколько раз кашлянул. Иван встал, отряхнулся и пошёл дальше.
На крыльце его дома стояла небольшая толпа. Состояла она из празднично одетых весело гомонящих и курящих сельских мужиков.
Иван узнал их. Все они были друзьями отца и часто бывали у них дома.
- Здорово, Иван, - сказал один из них. - Где тебя черти носят?
- Здорово, мужики, - сказал Иван и по-очереди поздоровался со всеми.
- Ну что, пошли, мужики, - сказал один из них. - И ты давай, Ванёк, не теряйся.
Мужики по очереди побросали окурки в небольшую пепельницу и пошли в дом. Иван молча пошёл в след за ними.
Посреди просторного зала стоял длинный стол. Стол был заставлен многочисленными тарелками и вазами с разнообразной едой, бутылками и рюмками. За столом сидели несколько женщин а на распев пели “У церкви стояла карета”. В одной из них Иван узнал свою мать. Вид у неё был уставший и немного печальный.
На диване у окна сгрудилось несколько мужчин. В середине сидел, что-то показывал руками и комментировал свои жесты его отец. Почти каждое его слово мужики сопровождали взрывом хохота. В углу, на его кровати лежал опустив ноги на пол и обняв гармонь пьяный гармонист.
Веселье находилось в самом своём пределе, готовая в любую минуту перетечь в долгие расставания.
К Ивану подошла полная женщина с раскрасневшемся лицом. Иван узнал их соседку – тётю Люсю.
Она посадила его за стол, бормоча что-то заплетающимся языком, поставила тарелку и наложила в неё салата.
Мать в первый раз посмотрела на него, смущённо улыбнулась и виновато пожала плечами. Мол, потерпи сынок, скоро всё закончится.
Вдруг монотонный гомон разорвался звонким криком и в комнату ворвались трое мальчишек, вооружённых пластмассовыми автоматами. Один из них кинулся к отцу и шутя ударил его головой в живот. Отец подхватил его и посадил на колени.
В мальчишке Иван узнал себя, только на пятнадцать лет моложе.
Он удивился, как он изменился с тех пор. Сейчас он был светло-русый, крепкий и широкоплечий, а у вбежавшего мальчика волосы были чёрными и жесткими. Был он приземист, полноват и невероятно похож на отца.
- Ну чё вы расселись медвежья дурь, - закричал молодой Иван и все мужики громко засмеялись. Иван взрослый тоже улыбнулся. “Медвежья дурь” – это была любимая присказка отца.
Отец тем временем подхватил сына на руки и поставил его на табуретку.
- А ну, Ванька, давай Ельцина, - сказал он.
Все сразу приумолкли и с интересом стали смотреть на молодого Ивана.
А тот улыбаясь во весь рот от повышенного внимания наморщил брови, свёл мышцы на лице и стал удивительно похож на президента.
- Ну понимаешь медвежья дурь... - сказал он, в точности повторяя интонации Ельцина.
Люди разразились громким хохотом...
Люди вдруг исчезли и Иван очутился в полной темноте. Воздух стал спёртым и сырым. Теперь потолок был прямо у него над головой. Он сидел вытянув ноги на земле, упёршись спиной в угол. Стараясь вытянуть голову, он упёрся в низкий потолок.
Осмотревшись, он понял, что находится подполом своего дома. Молодой Иван сидел в луче света из выходящего во двор входа и смотрел на свою руку. Иван увидел, как она медленно стала превращаться в волчью лапу.
Иван вдруг явственно вспомнил, как сам он сидел вот так подполом и удивлённо и восхищённо смотрел, как его рука меняет форму. И непонятно было, как он мог это забыть.
Сначала он просто умел пародировать других людей и зверей, но постепенно это переросло в нечто большее. В то, что, как он прекрасно понимал, не было доступно ни одному человеку, что надо было скрывать даже от родителей.
И наконец он решился. Однажды когда никого не было дома, он пробрался в подпол и стал экспериментировать с этим своим новым навыком. По его воле рука старела, покрывалась морщинами и застарелой кожей, потом становилась звериной лапой, потом каменела и обрастала травой.
Всё это было так необычно и чарующе, но так неестественно, и так ненормально. Он помнил, что отчётливо это понимал. И эта тайна разрывала его изнутри, требовала выхода. Ей было тесно в подполе собственного дома.
И конечно же, он не выдержал.
Из подпола в один прекрасный день вышел волк. Молодой, немного похожий на собаку, с блестящей шерстью и стоячими ушами, с торчащими клыками и красными глазами. Волк этот был одновременно и нелеп и страшен. Осмотревшись, он не торопясь, по-хозяйски, прошёлся по двору. Арман несколько раз глухо тявкнул, подозрительно принюхался и почуяв знакомый запах успокоился.
Это же было самое счастливое время моей жизни, думал Иван. Как же я мог его забыть? Как я мог забыть как бегал по лесу, подальше от людей, как от меня шарахались настоящие волки, когда он хотел к ним подойти? Естественно, такое чудо! А как он один раз залез в берлогу медведя? То-то была потеха! А как он напугал парочку зрелых любовников, зашедших в лес себе на потеху? И как потом сдерживая смех слушал как один из них рассказывал, что встретили лесу диковинного зверя?
Но всё это должно было когда-нибудь кончиться. Он как будто погрузился в свою новую жизнь, забыл обо всём на свете и конечно же потерял осторожность.
И однажды, выходя за ведущую на зады калитку, он получил удар по голове. Соседские мальчишки выследили странного волка, который время от времени появлялся на окраине деревни. Конечно же они слышали сказку о том, что “Макара-то сына в лесу нашли. А откуда он там взялся? Зимой?” и без труда совместили два этих факта.
Удар был выверен правильно и волк совсем потерялся. Его бы наверное забили до смерти, если бы не произошло чудо. Арман, старый верный пёс, сорвался с цепи, с которой он не мог сорваться, прогнал мальчишек, оттащил Ивана в конуру и стал зализывать кровавые раны. Иван обнял пса, уткнулся в его свалявшуюся шерсть и заснул.
Проснулся он через несколько часов, голый, с раскалывающейся головой, но абсолютно здоровый. Осторожно он пробрался в подпол и вскоре появился оттуда как ни в чём не бывало. Об избиении напоминал только небольшой еле видный шрам над бровью.
Свет снова погас и Иван-взрослый снова оказался дома. Снова была ночь. На кровати посапывала мать и похрапывал отец.
В дверь постучали. Иван вместе с отцом подошёл к окну. Там в лунном свете стояла мужская фигура. Отец одел калоши и ворча пошёл в сени.
Это был сосед – Дмитрий Ухов. Отец того самого мальчишки, который ударил Ивана по голове.
- Ты чего? - спросил отец. - Ты знаешь сколько время?
- Да знаю я, - ответил Ухов. - Макар, поговорить надо.
- Ну чего тебе? - спросил отец.
Ухов немного помялся, погладив усы и прокашлявшись.
- Ванька где?
Отец быстро вышел в комнату. Послышалась возня и он снова вошёл.
- Нету, - сказал он.
- Понимаешь, здесь такое дело... Не просто всё, - неуверенно заговорил Ухов.
Макар подошёл к соседу, взял его огромные ручищами за плечи, отчего у того затрещали кости.
- Не мямли – говори что случилось. С Иваном что? - спросил он.
- Да послушай ты, - зашептал сосед отталкивая Макара. - Волк ко мне забрался. Ну тот самый – с клыками. Свинью хотел задрать. Ну, жена услышала, мы его со старшим в угол и загнали...
- И что? - спросил Макар.
- Что-что! Сам ведь знаешь, какие слухи по селу бродят... Вот я и подумал...
Ухов замолчал и зажмурился от боли, потому что Макар изо всех сил стиснул его плечи, схватил его за шкирку, открыл дверь и выкинул во двор.
Да, это я тоже забыл, думал Иван. Тогда я возвратился домой под утро, грязный, помятый и избитый. Думал, что его отсутствие никто не за метит. А отец сидел на кухне и ждал его. Взгляд у него был такой, что Иван ничего не осмелился ему сказать и тихонько пробежал в дом, поближе к матери. Но отец ничего ему не сказал, никогда даже не вспомнил об этом.
Волк с того времени больше не появлялся в деревни. Иван продолжал жить своей жизнью.
Всё изменилось, когда в их село приехала новосёлы.
Были это две женщины. Вроде бы дочь и мать Были они городские и зачем приехали в деревню – никто толком не знал. Жили они обособленно и с селянами общались мало. Старшей, Светлане, было около сорока, а младшей не больше восемнадцати. Звали её Аня. Была она изящна, легка и красива.
Иван, которому исполнилось уже двенадцать, безнадёжно влюбился.
Иван-взрослый незаметно для себя очутился во дворе их дома.
Людей видно не было, а дверь бани была открыта.
Вдруг откуда-то из-за угла появилась Светлана. Она очень остророжно, опасливо оглядываясь, подошла к бани и взошла внутрь.
Иван-взрослый подошёл к окошку бани и заглянул во внутрь.
У стены, на полоке, подставив изящное молодое тело свежему парку, лежала Аня.
В баню вошла укутанная в полотенец Светлана.
Увидев её Аня улыбнулась и села на полок.
- Ну наконец-то, - сказала она. - Где ты ходишь?
Светлана глупо улыбаясь и рассматривая девушку, неопределённо махнула рукой.
- Что это с тобой? - недовольно спросила Аня. - Опять пила?
Светлана согласно махнула головой.
- Ладно, - сказала Аня. - Иди сюда - потри мне спинку.
Но Светлана продолжала стоять на месте.
- Ну что ты встала как вкопанная, - спросила Аня. - Иди ко мне.
Вдруг дверь скрипнула и в дверях появилась Светлана. Две похожие как две капли воды женщины несколько секунд молча смотрели друг на друга. Молчание развеял страшный крик Ани.
Первая Светлана оттолкнула Светлану вторую и убежала.
Этой ночью в двор Макара пришла небольшая толпа. Люди страшно кричали, ругались и чего-то требовали. А Иван, обняв мать и обливаясь слезами сидел на своей кровати. Потом он услышал несколько выстрелов и всё стихло. В дом вошли Громыко и отец. Они о чём-то долго разговаривали на кухне, потом Громыко ушёл. А отец опять ему ничего не сказал.
Из дома он не выходил целую неделю, а когда наконец решился выйти, всё снова было по-прежнему. Только старшие пацаны уважительно похлопывали его по плечу и угощали сигаретами.
А потом в лесу нашли двух растерзанных девочек. Иван вспомнил, как к их дому приходили их матери и били стёкла. Для всей деревни он в одночасье стал виновником этих смертей.
Иван уже совсем не выходил на улицу, сидел дома проклиная всех на свете и себя заодно за свой ненормальный дар. К тому же, отец тогда пропал. Просто взял ружьё, патроны и ушёл. Не было его около трёх недель, а вернулся он поседевшим, обросшим и худым.
Обвинение с Ивана сняли, он снова выходил на улицу, играл с пацанами, стараясь забыть пережитый им месяц ада, - просто встал, отряхнулся и продолжил жить дальше.
Иван-взрослый вдруг стал Иваном-молодым. Он лежал в своей кровати у печки и сладко спал.
Его разбудили мать, осторожно тронув за плечо.
Иван щурясь открыл глаза и посмотрел на неё.
Лицо у неё было грустное и заплаканное, так что Иван, уже привыкший ждать от неожиданностей подвоха, сразу напрягся.
- Что? - спросил он.
- Пошли, Ваня, пошли, - сказала она.
Иван оделся. Мать взяла его за руку и отвела в баню.
В помещении горела одна маленькая лампочка под потолком. В предбаннике отвернувшись к стене курил отец.
В бане горели свечи, посереди стояла широкая лавка, а за ней, у полока, стояла мерзкая старуха. Иван сразу узнал её – это была Чума – местная ведьма.
Иван развернулся чтобы убежать, но мать крепко держала его за руки.
Она нагнулась к нему и стала быстро нервно говорить, больше стараясь уговорить себя, чем его:
- Ваня, Ванечка ты не бойся. Тётя сейчас тебе ничего плохого не сделает! Просто полечит тебя немножко, чтоб ты был здоровенький, и всё. И ты пойдёшь спать. Ты же ведь совсем взрослый, ты же не будешь бояться? Ведь правда?
Иван не верил ни одному её слову. Он рванулся изо всех сил, но мать удержала его. Подоспевший отец, который его всегда защищал и которого он беззаветно любил, - больше матери, больше себя самого, - он, ОН, не смотря ему в глаза, взял его, положил на лавку и накрепко привязал к ней верёвкой.
Иван от такого предательства даже перестал сопротивляться. Просто лежал и тихо скулил привязанный к лавке.
Родители ушли закрыв за ним дверь, оставив его один на один с Этой.
Но ему было уже всё равно.
Остальное было как в тумане. Странные запахи, тени на стенах, потусторонние крики, и...
Иван почувствовал, что лежит уже не на лавки, в гробу.
И какие-то странные существа со свинячьими рылами кладут на этот гроб крышку.
Иван снова взвился и стал бить руками по крышке, царапал её, старался выбить, звал на помощь. Но всё было бесполезно. Он услышал, как в крышку стали забивать гвозди.
Огни из щелей исчезли и он остался один, в полном сознании и в полной темноте.
Дальнейшее его существование было ужасно и безнадёжно. Большее время он беспомощно лежал, стараясь прислушаться к доносящимся снаружи голосам. Лишь иногда он изо всех сил рвался наружу, стараясь вырваться из этой страшной ловушки. А когда это в очередной раз не удавалось, снова уходил с небытиё, копя силы для нового рывка...
Иван не помнил, сколько прошло времени, - час или целая жизнь, как он оказался в полутёмной комнате с двумя большими арочными окнами. Он посмотрел на свои руки, подошёл к небольшому зеркалу и увидел себя. Оттуда на него смотрел волк.
Да, это и есть моё настоящее лицо, подумал он. Не эта фальшивая маска, которую я носил всю жизнь. Люди, эти маленькие ничтожные существа, они загнали меня в эту оболочку, изменили и изуродовали по своим жалким меркам, загнали в тюрьму собственной плоти, а то, что им не понравилось – отрезали и забросили в дальний ящик. Не задумываясь о том, что этим не понравившимся им куском и была его личность.
Из темноты одного из углов к нему подошла обнажённая женщина.
Он узнал её. Жертва, подсунутая ему его истинным отцом. Жертва, которую он не принял. Она снова стояла перед ним, и теперь он не упустит свой шанс. Убив её, он никогда больше не стану человеком. Надо просто перебороть себя и всё будет кончено, подумал Иван.
Он подошёл к ней. Она смотрела на него немного раскрыв пухлые губы. Глаза её были полны желания и понимания. Она сама подставляла ему свою шею.
Каждому своё, подумал Иван и впился зубами в упругую плоть. Его новые, специально созданные для разрывания живой плоти зубы легко вошли в шею жертвы. Нёбом он почувствовал пульсирующую вену, слегка дёрнул влево и почувствовал во рту теплую солоноватую кровь...
Действительность снова растворилась в беспросветной тьме.
Он стоял посреди пещеры, держа в руках бездыханный труп жертвы. Он понимал, что внутри была темнота, но в ней он хорошо видел. Подчиняясь чьей-то неведомой воли он пошёл к едва видимому выходу.
Когда он вышел наружу, мир вокруг неуловимо изменился. Куда-то исчезли все цвета, оставив только все оттенки чёрного, серого и белого. Вокруг был день. Солнце было в зените, но голубого небосвода видно не было. Небо светились множество звёзд.
Перед ним стояла толпа незнакомых людей. Из них он узнал только старика, который ударил его клюкой по голове и незнакомку, с которой он провёл ночь. Только теперь она была не рыжая, а сероволосая, со светящимся изнутри лицом.
Старик сделал несколько шагов вперёд.
- Община рада принять нового оборотня, - сказал он и поклонился. Вслед за ним поклонилась и стоящая у него за спиной толпа.