На перепутье
Долг и дружба
За кем пойдешь?
Черный боевой ящер размеренно шагал по каменистой пустыне, обходя редкие, еще не превратившиеся в щебень бурые скалы, и время от времени косил изумрудно-зеленым глазом на своего всадника, мерно покачивавшегося в седле. Ящер привык к дальним переходам, но двое суток безостановочного движения утомили даже его. А наездник, упорно борясь со сном, продолжал гнать ящера вперед и вперед, все дальше и дальше в самое сердце этого обожженного немилосердным солнцем мира камней, песка и пыли.
Алек потер воспаленные глаза и оглядел безжизненное пространство. Горячий воздух слоями струился над раскаленными камнями, искажая перспективу и скрадывая расстояние, создавалось впечатление, что колышущаяся вдали гряда скал совсем рядом, а он с самого утра так и не смог к ней приблизиться. «Проклятая пустыня! Не даром она считается самым гиблым местом на всем пути от океана до океана. Никогда бы не полез в это пекло, если бы не приказ обер-капитана, – Алек тряхнул головой, отгоняя дремоту. – Не спать! Если усну, потеряю контроль над ящером, и он сразу же уляжется, а тогда его уже до следующего рассвета никакими силами не поднимешь. Не спать!» Чтобы отогнать сон усталый воин стал в очередной раз вспоминать события последних дней.
Четыре дня назад из их штурмовой роты отобрали десять бойцов, что называется, лучших из лучших. Алек был так горд, что оказался в этой десятке мастеров боя и джигитовки, что он станет участником похода, о котором потом наверняка сложат песни, потому что в бой их поведет сам обер-капитан Корн, прославленный рубака, известный всем и каждому от океана до океана.
Они покинули пограничный форт на рассвете и углубились в джунгли. Марш и первая ночевка прошли спокойно, а на второй день они попали в засаду троглов. Алек тяжело вздохнул, вспоминая, как на их маленький отряд обрушился настоящий ливень из стрел, как по команде капитана рассыпался строй, как он отбивался от этих полуголых обезьян, наседавших со всех сторон и даже прыгавших с деревьев прямо на голову, как чуть не вылетел из седла, когда Черныш совершил просто невероятный прыжок, перемахнув через уже окруживших его троглов с копьями, как подобрал раненного капитана, и как уходил потом от погони, продираясь через заросли ядовитых лиан.
Перед глазами молодого воина снова всплыло обескровленное лицо капитана, и его слова отозвались в ушах глухими ударами погребального колокола: «Слушай меня внимательно, солдат. Вот эту капсулу ты передашь лично в руки Великого Магистра. Он ждет тебя в замке Шварцхорн. Теперь, когда ты остался один…, не перебивай меня…, у тебя остался единственный путь – напрямик, через Каменную Пустыню. Будешь идти все время на восток. Когда доберешься до Стеклянных Скал, свернешь направо – там есть проход. Потом снова все время на восток. От края пустыни до замка полдня пути. Помни – лично в руки. Я не перенесу перехода по пустыне…, а здесь у меня еще есть шанс выжить. Экономь воду – в ней твоя жизнь. Возьми мою флягу. Все вперед. Выполнять приказ!»
Алек скрипнул зубами – бросить боевого товарища умирать, чтобы выполнить приказ, разве это не предательство? Он мучился этим вопросом с того самого момента, как оставил капитана на опушке леса, и не находил ответа.
Черныш снова покосился на своего седока, с которым его связывала выработанная годами ментальная связь. Хотя люди испокон веков использовали в бою прирученных ящеров, они даже не подозревали, что те воспринимают не только команды и простейшие понятия, но и куда более глубокие мысли своих наездников. И теперь ящер, прислушиваясь к размышлениям человека, удивлялся этим странным терзаниям. Для него все было просто: сокрушить врага и выжить – вот главная цель воина. Этого требовал древний инстинкт, и это же внушала ему нянька, пока он не подрос, и его не забрали в академию, где он и стал напарником Алека. Хотя, конечно, дружба накладывает свою печать, но тот раненый воин не был их другом, так что и думать о нем не было никакого смысла.
Солнце за спиной опустилось ниже, и остроконечные вершины скал впереди вспыхнули кроваво-красным светом. Горячее марево опустилось на камни, и Алек увидел, что они, наконец-то, добрались до этой гряды, маячившей перед ним с самого рассвета. Стеклянные Скалы не даром получили свое название – в лучах заходящего солнца они сверкали и переливались всеми оттенками красного и коричневого, словно осколки разбитой бутылки. Алек заметил углубление в гладкой стене и решил заночевать здесь. Сняв седло и бросив его в неглубокий грот, он посмотрел на свернувшегося калачиком и уже спящего ящера – Алека всегда удивляла невероятная гибкость этих больших мощных животных, и вообще, их почти кошачьи повадки. Темнота упала на пустыню, словно кто-то быстро задернул вселенский полог, украшенный узором мерцающих созвездий. Тишину наступившей ночи нарушало только тихое потрескивание остывающих камней, но воин уже не слышал этого ноктюрна пустыни – он крепко спал.
Черныш открыл глаза: желтая луна висела, зацепившись за острую вершину самой высокой скалы, и ее свет рассыпался искрами по мелким осколкам стекла, ночь почти беззвучно скользила над пустыней. Но что-то же его разбудило! Ящер приподнял голову, вдруг мелькнула большая быстрая тень, через мгновение он уже был на ногах, приняв боевую стойку. Тень возникла прямо перед ним, превратившись в матерого ящера. Пришелец издал несколько тихих горловых звуков. От этих звуков в голове Черныша, словно что-то щелкнуло, и как вода, найдя трещину в плотине, устремляется туда, расширяя и расширяя свое русло, так и слова древнего языка вырвались на свободу и обрели смысл:
- Уходи! Это моя территория!
- Мы уйдем утром, - ответил Черныш, прислушиваясь к звуку своего голоса.
- Мы? – насмешливо переспросил пришелец и кивнул в сторону спящего человека. – Ах, да. Я и забыл, ты же раб. Так вот, я дарю тебе свободу, раб. Уходи.
- Я – не раб! – возразил Черныш. – Мы уйдем утром.
- Или умрете сейчас, - рыкнул пришелец и бросился вперед.
Черныш встретил его атаку мощным ударом лапы и, развернувшись на месте, сбил противника с ног ударом хвоста. В следующее мгновение его враг уже снова стоял. Плотную тишину ночи разорвал яростный рев, осколки стекла и камней шрапнелью разлетелись из-под мощных лап, и ящеры сцепились в смертельной схватке.
Алек вскочил, сжимая в руке меч, увидел сражающихся ящеров, выдернул из седельной сумки мощный арбалет и вложил толстый стальной болт. Но выстрелить не смог – даже в свете полной луны ящеры казались абсолютно одинаковыми, и ему не оставалось ничего другого, как молча наблюдать за схваткой гигантов. Тем временем один из них вдруг поднялся в воздух, сделал круг и обрушился на второго сверху, тот едва успел уклониться от смертоносного удара, но кровь брызнула из раны веером черных капель.
Боль и ярость разрушили остатки плотины, и мозг Черныша затопили знания, накопленные бессчетными поколениями его пращуров – он вдруг осознал, кто он есть, и что он умеет. Издав трубный боевой клич предков, Черныш взмыл к тусклым в свете луны звездам. Его тело стало невесомым и, в то же время, наполненным какой-то небывалой силой: теперь уже никто не сможет противостоять ему. Он увидел своего врага и рванулся к нему, но тот не принял воздушного боя – резко развернулся в воздухе и нырнул за частокол скал. Черныш хотел догнать его и закончить поединок, но вспомнил о своем напарнике, и скользнул вниз, к беспомощно застывшей на земле фигурке.
- Черныш! Ты ранен!
- Ерунда.
- Надо промыть рану, - Алек бросил арбалет на землю и сорвал с пояса флягу.
- Вода нужна тебе, - попытался возразить ящер.
- Ничего, как-нибудь обойдусь. Стой спокойно, - прикрикнул на него Алек, - сейчас промою и смажу бальзамом, будешь как новенький.
Черныш опустил голову, чтобы напарнику было удобнее обрабатывать рану на шее, и вдруг сообразил, что разговаривал с человеком на равных, то есть говорил-то он как и раньше мысленно, однако это был настоящий разговор, а не обмен информацией, и они прекрасно понимали друг друга, это открытие удивило его даже больше, чем способность к полетам.
- Ну вот, сейчас перевяжу, чтобы пыль в рану не попадала, и все, - Алек вытащил из седельной сумки свою запасную рубаху и принялся рвать ее на широкие полосы, - откуда взялся здесь этот ящер?
- Он здесь живет.
- В пустыне? Хотя он же летает, так что место действительно безопасное, поохотился где-нибудь и назад в логово, - рассуждал Алек, обматывая шею своего боевого товарища, - стоп! Но ящеры не умеют летать!
- Это не ящер, это дракон, - объяснил Черныш.
- Дракон?! Но их же всех давным-давно истребили.
- Значит, не всех.
- Вот и готово, - Алек завязал узел, - надеюсь, не сползет. Постой! Но ведь ты тоже летал! Выходит, ты – дракон?
- Выходит так, - согласился Черныш.
- Здорово! Теперь мы с тобой прославимся от океана до океана!
- Это вряд ли.
- Почему? – искренне удивился Алек.
- Потому что люди не любят и боятся драконов.
- Но я же тебя люблю и не боюсь.
- Дело не в тебе, а в людях вообще. Вспомни, сколько сказаний ты слышал, о том, как люди сражались с драконами, и чем эти сказания обычно заканчивались…. Так что как только хоть кто-нибудь узнает, что я не простой ящер, меня убьют.
- Я не позволю! – воскликнул Алек, но осекся и уже тихо добавил: Пожалуй, ты прав…, и я сохраню это в тайне.
- Все равно, нам придется расстаться – теперь я не смогу жить рядом с людьми, а ты не сможешь жить без людей…
- Наверное, так оно и есть, - вздохнул Алек, - что же делать?
- Я довезу тебя до замка, а потом, уйду куда-нибудь в безлюдную местность, - решительно ответил Черныш.
- Ладно, - молодой воин махнул рукой, - приказ выполню, а там, может, и я с тобой подамся. Попутешествовать хочется, а то, сколько себя помню, все по гарнизонам да крепостям. Давай еще поспим, а с рассветом двинем вперед.
- Давай, - согласился Черныш и растянулся на камнях.
Алек тоже улегся, положив голову на седло, но заснуть уже не мог. Глядя на мерцающие звезды, он думал о том, что люди всегда считали ящеров сообразительными, но вовсе не разумными, существами. И тут в памяти всплыл рассказ, который он слышал от древнего старика еще мальчишкой перед отправкой в академию. Вроде бы когда-то очень давно драконы и люди жили как добрые соседи, общались и даже дружили. Но потом началась война, и драконы отказались помогать людям в их междоусобицах. Прошли годы, та война закончилась, но дружба не возродилась, зато вспыхнула вражда, и люди стали убивать драконов. Кажется, старик еще говорил, что ящеры – это потомки тех разумных драконов. Тогда Алек был слишком мал, чтобы задумываться о таких вещах, и до сегодняшнего дня был уверен, что это очередная, не очень интересная сказка. А вот теперь, выходило, что старик рассказывал подлинную историю дружбы и вражды. И эта история отозвалась эхом, затронув его, Алека, судьбу. И что теперь ему делать непонятно: с одной стороны, Черныш для него настоящий друг, с которым уже немало повоевали, и который не единожды спасал ему жизнь, а с другой – люди считают драконов заклятыми врагами. С одной стороны, отпустить ящера на все четыре стороны и сохранить его тайну, было бы честно и благородно, а с другой – дракон, в которого превратился Черныш, может принести горе многим людям, потому что он специально обучен сражаться и убивать, кроме того, он очень умен. А если отправиться вместе с ним, значит уйти от людей. Но Алек даже не представлял себе, каково это жить вдали от людей…
Черныш спал, и ему снились странные сны. Или ему только казалось, что он спит, и это пробудившаяся вдруг память предков показывала очнувшемуся дракону картины прошлого. Картины того, как спокойная размеренная жизнь наполняется сначала тревогой, потом страхом, а потом ненавистью. Ненавистью, которая лишает разума и не щадит никого: ни врагов, ни друзей, ни родных. И только слабым, почти недостижимым маяком в багровой тьме страшных времен иногда вспыхивало видение удаленной горной долины, где испокон веков царили мир и взаимопонимание.
Небо медленно посерело, и вершины скал, словно бутоны готовых вот-вот раскрыться цветов, окрасились в нежно-розовый цвет. Алек решительно встал – пора отправляться в путь, приказ должен быть выполнен, во что бы то ни стало. Ящер тут же открыл глаза, быстро огляделся вокруг и с чувством потянулся. Закрепив седло, Алек сказал:
- Ну что, двигаем в эту сторону, там должен быть проход.
- Зачем искать проход? - спросил Черныш, изогнув шею, чтобы видеть, уже сидящего в седле напарника. – Мы можем просто пролететь над этими скалами.
- Думаешь, у тебя получится? – в голосе Алека явно слышалось сомнение.
- Уверен. Только держись покрепче.
Черныш сделал несколько шагов, прислушиваясь, как тело становится невесомым и наполняется волшебной силой, и взмыл вверх к белесому, рассветному небу. Внизу словно тысячи свечей горели верхушки скал, а в узких расселинах между ними еще таилась ночная тьма, и казалось, будто Стеклянные Скалы поднимаются из самого сердца земли. Новоявленный дракон летел навстречу восходящему солнцу, наслаждаясь новыми ощущениями и той необыкновенной свободой, которую дарит полет.
Сначала Алеку было страшно, обеими руками вцепившись в луку седла, он с ужасом наблюдал, как проваливается куда-то вниз земля, как проносится мимо гладкая стена скалы, как стремительно приближаются сверкающие вершины, как, меняя цвет, раскрывается небо. Ему, уроженцу степей, никогда раньше не доводилось видеть землю с такой высоты, и он был поражен этой широтой и тем, как преобразился знакомый мир. Алек успокоился, выпрямился в седле и подставил лицо встречному ветру. Страх исчез, и теперь молодой воин испытывал настоящий восторг, глядя на проплывающие внизу скалы, одинокие утесы и валуны, хотелось вот так лететь и лететь навстречу восходящему солнцу. Но он взял себя в руки и крикнул:
- Черныш! Спускайся!
- Зачем? Так мы быстрее доберемся до края пустыни, - отозвался ящер.
- И поставим жирный крест на нашей тайне, - усмехнулся Алек, - там нас наверняка кто-нибудь увидит.
- Ты прав, - Черныш начал резко снижаться, и через пару минут уже шагал по камням.
И снова час за часом хруст камней, горячее марево и мысли о будущем, таком же неясном, расплывающемся как очертания бурых утесов, разбросанных по этой мрачной пустыне. Только к полудню на пути стали попадаться чахлые кустики жесткой травы, и пейзаж начал постепенно меняться: пустыня нехотя отступала под натиском упрямых растений. Когда впереди показались первые деревья, Алек, с трудом разлепив потрескавшиеся губы, прохрипел:
- Надо найти воду.
- Вода уже где-то близко, - откликнулся Черныш, - я ее чую.
Ускорив шаг, ящер двинулся напролом, подминая кусты и тонкие деревца, и вскоре, спустившись в неглубокую лощинку, они оказались около узкого ручейка, почти скрытого росшей по его берегам густой травой. Алек спешился и, упав на колени, погрузил лицо в прохладную воду. Он пил и пил, и никогда еще вода не казалась ему такой желанной, такой вкусной, такой прекрасной. Алек медленно распрямился, ощущая, как прохладные капли скатываются по шее за ворот кольчуги.
- Ну, а теперь…, - начал он, повернувшись к ящеру.
- Опасность! – перебил его Черныш. – Вооруженные люди. Много.
Алек одним прыжком оказался в седле и выхватил меч, который в данной ситуации был не столько средством нападения, сколько защиты, а вот метательный нож, привычно улегшийся в левую ладонь, был приготовлен как раз для внезапной атаки. Но все эти приготовления оказались напрасными – кусты раздвинулись, и на берег ручья шагнул коренастый, широкоплечий воин, на груди которого красовалась эмблема Гвардии Магистров: желтый косой крест в алом круге.
- Не делай резких движений, если не хочешь породниться с дикобразами – мои ребята стреляют без промаха - криво усмехнулся он и без паузы сыпанул вопросами: Кто такой? Куда? Зачем? Кто послал?
- Алек Вульф, пятая штурмовая рота Пограничной Стражи. Направляюсь в замок Шварцхорн с депешей для Великого Магистра. Приказ обер-капитана Корна.
- Ишь ты! – удивился гвардеец. – Н-да, только Корну могло прийти в голову отправить депешу с безусым мальчишкой. Сам-то он где?
- Последний раз я его видел неподалеку от Сизых Болот, - Алек вздохнул.
- Что!? – изумленно воскликнул воин. – А ты как здесь оказался?
- Прошел через пустыню.
Гвардеец прищурился, вглядываясь в лицо молодого воина, обескуражено покачал головой и приказал:
- Убери меч и следуй за мной.
Алек вложил меч в ножны и скомандовал Чернышу двигаться вперед. По пути из лощины их сопровождали нескольких солдат, чьи арбалеты оставались заряженными, а взгляды были явно враждебными. Но Алек решил не обращать на это внимания, списав их подозрительность на то, что они не слышали его разговора с командиром. Преодолев пологий подъем, Алек увидел, что по гребню холма пролегала широкая тропа, на которой в нетерпении топтались пять низкорослых северных ящеров и десяток солдат. Командир сказал что-то одному из гвардейцев, и тот, пустив своего ящера в галоп, скрылся за поворотом тропы.
- Поедешь за мной, - бросил командир, забираясь в седло.
Гвардеец махнул рукой, и отряд тронулся. Алек обратил внимание, что пешие воины идут с обеих сторон чуть позади него, держа арбалеты наготове. «Как под конвоем ведут, - усмехнулся про себя молодой воин, - словно боятся чего-то». На границе, где он служил, это было бы понятно и оправдано, а здесь, почти в самом сердце империи, встреча с настоящим дозорным отрядом казалась странной, и мелькнула крамольная мысль: «Видать, не все так гладко в нашем государстве, как нам рассказывают». Впрочем, это не имело никакого значения – он приближался к своей цели, приказ будет выполнен, а это главное.
Изогнув шею, Черныш глянул на растянувшийся за ними отряд. «Страх. Они все трясутся от страха. Вояки..., - ящер презрительно качнул головой. - Эх, если бы Алеку не нужно было везти это послание! Вон там, у поворота можно было бы перемахнуть через плетущегося впереди командирского ящера, скрыться за поворотом и взлететь, потом сразу опуститься в лесу, и поминай, как звали. А так придется идти в этот замок – я ведь обещал доставить Алека до места. Ладно, там что-нибудь придумаем». Черныш отбросил ненужные мысли и сосредоточился на том, чтобы не наступить на хвост шедшего впереди ящера.
Тропа вывела на широкую мощеную дорогу, и Алек увидел замок. Это была настоящая цитадель с толстыми каменными стенами и мощными башнями, увенчанными шпилями, которые ярко сверкали в лучах заходящего солнца. Когда отряд приблизился к заполненному темной водой рву, подъемный мост со скрежетом опустился, и тяжелые ворота распахнулись.
Широкий двор оказался почему-то пустынным, только десяток вооруженных воинов встречали отряд. Среди этой группы выделялся невысокий человек в сером балахоне и с золотым знаком Ордена Копьеносцев на груди. Командир дозорного отряда спешился и отправился к Великому Магистру на доклад, затем повернулся и махнул Алеку, чтобы он подошел.
- Алек Вульф, пятая штурмовая рота Пограничной Стражи. Депеша для Великого Магистра. Отдать лично в руки. Приказ обер-капитана Корна, - подойдя, отчеканил Алек.
- Ну так давай свою депешу, - мужчина в балахоне протянул руку, - или сомневаешься, что я Великий Магистр?
- Никак нет! – Алек вытащил из-за пазухи металлический цилиндр и подал его магистру.
Тот внимательно осмотрел печать, но вскрывать не стал. Потом, окинув Алека с ног до головы взглядом холодных серых глаз, приказал:
- Рассказывай!
И Алек подробно описал свое путешествие, правда, умолчав о ночном происшествии. Магистр выслушал рассказ молодого воина, не перебивая, а когда он закончил, задумчиво произнес:
- Ты второй человек на моей памяти, кому удалось пересечь Каменную Пустыню в одиночку.
- А кто был первым? - осмелился спросить Алек.
- Корн, - Магистр усмехнулся, - кажется, история повторяется. Ладно, отправляйся отдыхать.
- Мне надо сначала моего ящера определить на ночлег, - Алек оглянулся на Черныша.
- Эгер, - Магистр повернулся к высокому воину, стоявшему справа от него, - покажешь стойло и чем покормить.
- Кормить не надо, - Алек смущенно улыбнулся, - Черныш, конечно, устал, но нарушать режим не стоит. Кормежка только через три дня.
Магистр пожал плечами и, не сказав больше ни слова, удалился. Эгер привел их к одинокому приземистому зданию позади центральной башни и, распахнув тяжелые ворота, сказал:
- Заводи, - и, отвечая на немой вопрос Алека, добавил: Это гостевой домик. Пусть побудет пока отдельно от других ящеров.
Молодой воин ввел Черныша в довольно большую и совершенно пустую комнату, снял седло и аккуратно положил в угол.
- Ну, Черныш, отдыхай, - Алек похлопал ящера по шее.
- Давай, закрывай ворота и пошли ужинать, - нетерпеливо позвал провожатый, - мне еще надо показать тебе место в казарме, а у нас не принято опаздывать в трапезную.
Плотно поужинав, Алек с удовольствием растянулся на жесткой постели и мгновенно провалился в сон.
Утро было хмурым, казалось, что узкие окна-бойницы казармы задернуты серыми шторами, через которые с трудом пробивается тусклый свет. Алек поднялся с ощущением, что увидел во сне нечто важное, но забыл. Паршивое настроение еще усугублялось тем, что ему совершенно не нравились ни этот замок, ни мрачно и подозрительно косившиеся на него солдаты. Следуя многолетней привычке, первым делом Алек отправился проверить как там его ящер. Едва обогнув башню, молодой воин увидел, что ворота в «гостевом домике» распахнуты настежь, хотя он прекрасно помнил, что, уходя вчера, запер их на засов. Нехорошее предчувствие горячей волной хлестнуло по сердцу, и он опрометью бросился к воротам. Помещение было совершенно пустым: ни Черныша, ни седла, исчезла даже лежавшая там вечером соломенная подстилка. Алек обратил внимание на несколько свежих царапин, тянувшихся от середины комнаты к правой стене, но рассмотреть их он не успел – грубый окрик заставил его обернуться:
- Эй! Ты что здесь рыскаешь!?
К нему приближался, слегка припадая на левую ногу, крепко сбитый рыжебородый воин.
- Я вчера оставил здесь своего ящера, - извиняющимся тоном сказал Алек, - где он?
- Понятия не имею. Спроси начальника караула, - выплюнул ответ хромой.
- А где мне его найти? – простодушно спросил Алек.
- Я тебе в няньки не нанимался. Иди отсюда! – охранник положил руку на рукоять меча.
Опустив голову, Алек отправился искать начальника караула и очень обрадовался, когда чуть не столкнулся с Великим Магистром.
- Поаккуратнее, солдат!
- Простите, Ваше Святейшество, - Алек низко поклонился.
- Что случилось? – сурово спросил магистр.
- Мой ящер исчез!
- Он улетел, - на губах магистра промелькнула полуулыбка.
- Как улетел?! – искренне удивился Алек.
- Ночью вышел из стойла и улетел, - магистр указал пальцем в затянутое тяжелыми тучами небо.
- Этого не может быть, - непроизвольно возразил Алек и, испугавшись, что смеет спорить с самим Великим Магистром, добавил: Ящеры не умеют летать.
- Некоторые умеют…, когда перерождаются…, и это происходит все чаще…, будь прокляты эти драконы!
- Не понимаю…, - пробормотал Алек.
- А тебе и не надо ничего понимать, солдат! Твое дело – выполнять приказы! Когда станешь офицером, тогда и будешь задумываться! – каждая фраза звучала как удар плетью, и вдруг магистр сменил тон: Хочешь стать офицером?
- Очень хочу! – взволновано выдохнул Алек.
- Значит, Корн не ошибся, направляя тебя сюда, - магистр усмехнулся, - я завтра собираюсь в столицу, поедешь со мной, определю тебя учиться. А сейчас марш в казарму, я позднее еще с тобой побеседую.
Окрыленный Алек шагал по дымным коридорам замка, сожалея только о том, что не с кем поделиться радостью от приближения к исполнению давней мечты. «Эх, Черныш, Черныш, где ты теперь?» - вздохнул про себя молодой воин, вспомнив своего боевого товарища. «Я здесь», - последовал ответ. «Где, здесь?» - удивленно спросил Алек, непроизвольно замедлив шаг. «В подземелье под комнатой, в которой ты меня оставил», - уверенно ответил ящер. «Как ты туда попал?» - Алек остановился перед дверью казармы. «Ночью пол вдруг опрокинулся, и я свалился вниз. Я не успел взлететь, как пол вернулся на место, и я оказался заперт в каменном мешке», - даже в этих, переданных мысленно словах ящера, Алек услышал нотки обреченности. Чувства в душе юноши смешались: удивление, обида, недоумение, негодование пронеслись вихрем, сметая остатки недавней радости. В голове билась единственная мысль: «Великий Магистр обманул меня. Сам Великий Магистр соврал!» А потом стали понятны все, казалось, мелкие несуразицы – и открытые ворота, и царапины на полу, и злобный охранник. Врожденная гордость воина взметнулась на дыбы, Алек развернулся на каблуках и скомандовал Чернышу: «Приготовься, я иду к тебе!»
Люди во дворе занимались своими повседневными делами, и никто не обращал на него внимания, но Алек уже чувствовал себя в стане врага – он был готов сражаться и победить или погибнуть. Отметив про себя, что ворота по-прежнему открыты, молодой воин обогнул «гостевой домик». Около единственной двери, привалившись спиной к стене, скучал давешний охранник. Алек двигался быстро и бесшумно, сторож не успел даже оторвать лопатки от стены, а острие ножа уже уперлось ему в горло.
- Пикнешь – умрешь, - прошептал Алек, глядя в расширившиеся от ужаса зрачки часового.
Алек схватил его руку и рывком заломил за спину, развернув охранника лицом к двери.
- Вперед.
Большую часть помещения занимал механизм, похожий на тот, который используют для подъемного моста. В трепещущем свете дымных факелов казалось, что шестерни качаются туда-сюда, словно пережевывают бесконечную жвачку. Услышав шорох в углу, Алек резко развернулся на звук, и как раз в этот момент взвизгнула тетива арбалета, он отпустил своего пленника и шагнул в сторону. Тяжелый болт, выпущенный с такого близкого расстояния, прошил тело незадачливого охранника навылет и глухо звякнул, ударившись о стену.
- Ловкий! Мерзавец, - послышался знакомый голос.
- Эгер!?
Алек не стал дожидаться, пока его противник выхватит меч, и метнул нож. Остро отточенный клинок вошел в глаз ненавистного врага по самую рукоять, и Эгер рухнул навзничь, так и не успев обнажить свой меч.
Разобраться в механизме не составило труда, и Алек рывком отпустил стопор. Шестерни завертелись, громко заскрежетали цепи, часть пола у стены начала проваливаться, образуя щель, через которую хлынул тусклый дневной свет. Алек выскочил во двор и побежал вокруг дома. Вывернув из-за угла, он увидел, как из ворот появился Черныш с зажатым в пасти седлом. Ящер привычно забросил седло себе на спину так, что оставалось только защелкнуть крепления – Алек давным-давно обучил его этому трюку, который экономил драгоценные секунды, когда их поднимали по тревоге, и вот теперь это умение очень пригодилось.
Появление ящера во дворе замка не осталось незамеченным – кто-то истошно закричал, раздались команды, послышался топот, из-за башни выбежал целый отряд копейщиков. Но Алек уже сидел в седле.
- Взлетай и держись ближе к башне, - скомандовал он.
И Черныш круто взмыл вверх, облетел по спирали центральную башню и, оказавшись вровень с золоченым флюгером, изображавшим копьеносца, поражающего дракона, ударил по тускло блестевшей фигуре хвостом. Флюгер сорвался с креплений и полетел вниз, туда, где в ужасе метались похожие на перепуганных тараканов люди.
- Вот теперь мы точно прославимся от океана до океана, - сказал Черныш.
И в его словах прозвучал смех. Или Алеку это только показалось?