Тело пробирала легкая дрожь… Он стоял почти нагой посреди темной комнаты и ждал вызова, рассматривая красный транспарант: «Медитация запрещена», - что был у дверей; слышал стук собственного сердца… Из потолочного динамика послышался женский голос
- Входите, Сорок шестой…
- Господи, помоги мне сдать экзамен, - произнес он.
Небеса холодно промолчали… Он повторил просьбу, но ничего не изменилось.
- …Значит сам - это все-таки лучше, чем помощь дьявола, который запутает, так что в век не распутаешь, - задумчиво и немного расстроено произнес он и вошел в темный коридор. Конец коридора освещал укрепленный над дверью красный транспарант «ВНС». Он подошел к двери, открыл ее и вошел в небольшую пустынную комнату с одиноко стоящим столом. За столом сидел мужчина в белом халате и что-то писал в тусклом свете настольной лампы. Краем лучей освещался детектор лжи для исследования вегетативной нервной системы (ВНС). Прибор мигал зеленой лампочкой готовности и ждал команд оператора.
- Сорок шестой, для сдачи экзамена прибыл - четко произнес он сидящему за столом оператору и протянул свой экзаменационный листок.
- Присаживайтесь… - устало произнес оператор и указал на стул.
Оператор что-то отметил в ведомости и повернулся к аппаратуре изобилующей проводами. Быстро подключил сорок шестого к прибору множеством проводов и датчиков для контроля температуры кожи, частоты сердечных сокращений, дыхания и потоотделения. Достал из ящика тощую колоду затертых игральных карт и предложил
- Выбирайте карту...
Сорок шестой вытянул из колоды «туз-пик» и отдал карту оператору. Карта быстро скрылась виртуозной перетасовкой в колоде.
- Я вам буду показывать карты, а вы отрицайте, так чтобы я вам поверил (мол показываемая карта не выбиралась вами, в том числе и туз-пик), - устало произнес оператор, и открыл первую карту. Сорок шестой спокойно отвечал: «Нет», - на все карты колоды. Когда с этой процедурой закончили, оператор постучал пальцами по клавишам клавиатуры. Отметил экстремумы, записал об этом в журнале и монотонно произнес
- Через сорок пять секунд, постарайтесь не реагировать на происходящее… - и дал ему стерео очки…
На мониторе замелькали первые кадры неведомого клипа ужасов. Спец эффекты объемности изображения и звука принялись атаковать забаррикадированную душу экзаменуемого. Барабанные перепонки содрогались от леденящих криков. Он был защищен мантрой и не перестал бы ее читать, виртуально удалившись от просмотра клипа, если бы не резкий звонок, заставивший его на короткое время обратить внимание на экран. На протяжении клипа таких звонков было несколько. Клип закончился, и оператор вернул экзаменационный лист с заполненной первой строкой.
- Входите в следующую дверь, - обратился он, указывая на небольшую дверь соседней комнаты.
Вторая комната оказалась похожей на предыдущую, но с аппаратурой анализа голоса. Ему не трудно было догадаться, что перед ним не психологический анализатор PSE или PSA, а анализатор голоса МАРК-II. Подобная техника способна даже по телефону определить стресс, а не ложь, как утверждали производители. Он знал, что машины правильно определяют ложь лишь в половине случаев (простое угадывание) и даже не особенно хорошо определяют, что объект расстроен.
- Сорок шестой, для прохождения экзамена прибыл…
…Дежурное приглашение присесть, дежурный взгляд, но вместо карт - просьба рассказать любимое стихотворение.
- Над седой равниной моря… - начал он читать «Буревестника».
Оператор постучал пальцами по клавишам клавиатуры и через небольшое время остановил его; велел пересказать недавно просмотренный клип ужасов. Отключившись мантрой от просмотра ужасов, он помнил лишь те мгновения клипа, когда раздавался звонок. Мог вспомнить немногое и он разволновался, вставляя в рассказ междометия «гм», «ну» и «э-э», пару раз повторил «я имею ввиду». Паузы в рассказе держал большими, и понимал, что вышеописанные ошибки не скрывают его ложь, а лишь обнаруживают. В добавок он не чувствовал повышения тональности своего голоса. Аппаратура все фиксировала, мигая то красным, то зеленым индикатором.
Оператор смотрел на результаты анализа и невольно покачивал головой. Задал наводящие вопросы, но сорок шестой, из-за собственного беспокойства, не мог быстро и последовательно на них отвечать. Оператор заполнил вторую строку экзаменационного листка и распорядился, чтобы сорок шестой шел в следующую комнату.
Он вошел, на удивление, в ярко освещенную комнату. Доложился и его усадили в удобное кресло. Нет, его не опутывали проводами и не требовали рассказывать стих, как это было ранее, а лишь контролировали движения шестью высокоскоростными видеокамерами, записывающими с разных ракурсов движения тела и лица.
Сорок шестой знал, что камера контроля лица фиксирует микровыражения, длящиеся около четверть секунды. Знал, что при замедленном повторе легко обнаруживается: что улыбка, на доли секунды меняется на страх или сжимается в выражение гнева; что уголки бровей и морщины в центре лба на мгновения выдают печаль, горе, ощущения расстройства и вины. Микровыражения помогают изобличить показушные эмоции и открыть истинные, внутренние. Но есть мышцы, которые «не могут лгать», так как находятся вне контроля человека. Например, опускание уголков рта, не двигая подбородком, что происходит само собой в состоянии грусти, печали или горя. Он знал об этом и должен был скрыть проявление эмоций актерской игрой.
Третий оператор велел пересказать во второй раз клип ужасов, показанный в первой комнате, чем вызвал у сорок шестого недоумение.
- Я только пересказывал, - занервничал он от неприятного задания, сохраняя улыбку, и мгновенно глотнул, подступивший комок, выдавая свой гнев.
- Я знаю, пересказывайте, - приказал экзаменатор, ехидно улыбнувшись природному глотанию комка, которое подавить никак нельзя.
Сорок шестой оператору улыбнулся фальшиво: с явной асимметрией левой – искренней и правой имитируемой частей лица. Из-за переживания, даже простейшая имитация улыбки (когда человеку нелегко, но он улыбается) у него не получилась.
На протяжении всего рассказа он не осознавал, что выставил большой палец левой руки. А на сопутствующие вопросы: «хотите ли посмотреть дальше?» или :»Вы показали бы этот фильм маленькому ребенку?» - он отвечая пожимал плечами. Эмблема пальца означала: «имел я тебя» или «себе засунь» - а эмблема пожатия плечами: «не знаю», «ничего не могу поделать» или « какая разница». Эмоции, которые по условиям экзамена нужно было скрыть, вырвались наружу бессознательным жестами. Общее впечатление от его некогда красивых глаз было отвратительным: зрачки периодически расширялись, глаза опускались и смотрели в сторону. Он часто моргал ими, чем обнаруживал свое возбуждение, и не контролировал их, позабыв, что движение вниз означает грусть, в сторону- отвращение, вниз и в сторону – вину и стыд. Он закончил пересказ клипа. Оператор посмотрел на записи в экзаменационном листке и сказал
- Вы закрылись медитацией при просмотре клипа, что запрещено условиями экзамена, поэтому в первой комнате раздавались частые звонки. Вас, таким способом, возвращали в поле испытаний...
У сорок шестого запылал на щеках румянец, появляющийся, когда лжец гневается, смущен, пристыжен или чувствует вину. И он, после недолгой паузы, на обвинения ответил тирадой. Оставаясь хладнокровным, сорок шестой не допустил бы такой утечки эмоций (румянец на щеках), соответствующих: бешенству, ужасу, страху и огорчению. Так он разоблачил себя и успокоился лишь тогда, когда выказал все что думал.
Оператор размашисто сделал запись в экзаменационном листке и указал на дверь, ведущую в комнату заседаний экзаменационной комиссии; и грубо указал
- Входите в эту дверь, вам там сообщат результат экзамена...
Дверь вела в небольшой зал с длинным столом, за которым сидела немногочисленная экзаменационная комиссия. Он вошел и сел в одно из кресел зала…
- Сорок шестой, - вскоре вызывал его секретарь, - подойдите к комиссии.
Он подошел к столу. Председательствующий зачитал его личное дело.
- Оценки посредственные. Преддипломную практику проходил на суконной фабрике N-ска, - цитировал он характеристику
- Подделав документы, легализовался в крупном городе, благодаря ротозеям и болтунам раздобыл накладные воинских частей. По заказанному метражу сукна, вычислил число портянок и численность военнослужащих в прилегающих воинских частях. Характеризуется положительно. Экзамен по умолчанию лжи сдал хорошо. На экзамене по искажению правды пользовался мантрой и грубил оператору…
-Разве, сорок шестой, вы не знали, что на экзамене оценивалась степень правдоподобия искажения правды (читай лжи); что требовалось реагировать на внешние события, и запрещалось отгораживаться от них мантрой?.. До экзаменов вам прочли курс правил лжи: как умалчиванием правды, так и ее искажением. Лекционная часть, закреплялась практическими занятиями с актерской игрой по Станиславскому. Игра по Станиславскому могла наиболее удачно (правдоподобно) скрыть вашу ложь в ответах операторам – почему вы не воспользовались полученными знаниями, почему, на худой случай, не искали мотивацию безвинности, как делают студенты первого курса… очень слабые знания…
По правую руку от председателя сидел располагающий к себе седовласый офицер.
Именно он произнес вердикт сорок шестому…
- По умалчиванию лжи вы имеете хорошую оценку… Есть люди которые вообще не умеют скрывать чувства и они уязвимы из-за боязни разоблачения. Им кажется, что любой человек, только посмотрев на них, сможет сразу же сказать - лгут они или нет. Что, в конце концов, происходит на самом деле. Вы очень похожи на своего прадеда которого я знал в своем юном возрасте. Он тогда всегда был для нас внештатным разведчиком, хорошим чекистом. Хорошо справлялся со своими заданиями, незаметно добывая важную для нас информацию. Вы можете пойти по стопам своего прадеда и работать у нас внештатным разведчиком. Большего вам предложить мы ничего не можем… Думайте и решайтесь…
Сорок шестой услышал звонок и почувствовал удары в спину.
- Ты уснул?.. Вставай, Эдик … Лекция закончилась… - услышал он голос друга.
Эдик покачал головой и поднял голову.
- Не спал я… - сказал Эдик и тихо добавил, - наверное, задремал чуть-чуть…
Он не мог понять увиденное, не мог предположить откуда у него, студента кулинарного техникума, такие серьезные знания теории распознавания лжи, не мог понять почему вспомнили о его прадеде, о котором он практически ничего не знал.
- Бред какой-то, а не сон, - сказал он сам себе и тихо собрал со стола свои учебники.
- Умалчивание правды – разновидность лжи… - вспоминал он увиденное, - интересная информация, нужно запомнить…
- …Что сейчас у нас будет? – спросил он, обращаясь к другу…
- Что-что, борщи будем готовить на практическом занятии… Забыл что ли?
…- Нужно будет у родителей узнать о прадеде, но что бы они мне ни рассказали - в разведчики не пойду, тем более во внештатные... Буду варить борщ, и жарить котлеты.
28.04.10