Сказка стала сильнее слез
Двустишия в сказке взяты из стихов и песен В. Крапивина (сборник "Синий краб")
Это было сначала сном
Про забытую всеми тропу
Я уже не сплю, только притворяюсь, что сплю. А сама хитро подсматриваю за солнечными лучиками. Солнышко еще только встает, и каждый его лучик сладко потягивается. Птички радостно приветствуют этот утренний восход. Я же жду, когда прыгнет в гости первый лучик, пробежится по кровати, пощекочет ресницы, а потом начнет спускаться по завитку волос к уху, и там уже пропеть: «Вставай! Засоня! Пришел новый день!». Однако за окном хмуро и пасмурно, и лучик не может пробиться сквозь завесу туч, и в душе просыпается мой черный котенок, по имени Плохое настроение и начинает отчаянно скрести лапами. «Брысь, уйди!». Не помогает! Переворачиваюсь на другой бок и вижу, что на краешке кровати сидит СКАЗКА. Тихо и неслышно, она присела на постель и погладила меня по волосам. Черный котенок вихрем умчался, ему уже нет места в моей душе, там тихонечко мурчит Счастье. Сказку я ждала давно, поэтому сейчас лежала и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть свое неожиданное счастье. Любое неосторожное движение, смех, улыбка и… взмах крыльями и Сказки нет. Слишком долго я ждала, слишком важно это для меня. И потому нельзя смеяться счастливым смехом, можно только греться в сказочном тепле и тихо потягиваться как котенок на солнечном окне. И все-таки не выдержала и блаженно зажмурилась и потянулась. Однако Сказка не ушла, стало только еще лучше, потому что по комнате раскатился переливчатый звон колокольчиков и открылось многомерное пространство Турени. Сказка тоже умеет смеяться. Это была не просто сказка, а МОЯ тюменская Сказка. Она пришла ко мне, нашла меня, значит простила, раз взяла меня за руку и повела в открывшийся калейдоскоп сказочных пространств. Многомерность и разноцветье сказочного калейдоскопа ошеломляет как большой город, и ты теряешься, не знаешь куда идти. Однако твердо и упорно меня вели вперед, не давая задерживаться и заглядывать в чужие сказки. Наверное, это правильно, поскольку у каждого своя Сказка. Как бы ни переливались и ни манили другие пространства, но у каждой Сказки своя Дорога.
Скоро шум и разноцветье остались позади, впереди была только маленькая неприметная тропинка – это и была моя Дорога. Из большего шумного города Москва, Сказка вывела меня на Дорогу. Эта тропка должна была вывести туда, где осталась моя душа, куда меня звали, где меня ждали, потому что нужна была моя помощь. Пока еще спит разум, который может остановить полет души, и остановить меня, тюменская Сказка пришла и забрала меня к себе. И душа рванулась в туренские пространства, потому что вот уже третий день она не находила себе места, потому что сломалась Дорога, потому что Сказка ушла.
Это было потом тоской
О дороге, которой нет.
Дорога в Тюмень уже закончилась и впереди ждала Москва, и долго и упорно я пыталась объяснить это своей душе, которой было все равно, потому что она осталась в Тюмени и упорно не хотела возвращаться.
- Как тебе не стыдно, - увещевала я ее, - нас там ждет столько хороших людей!
-….
- И билеты куплены, и сборник надо забрать, - продолжала я.
-….
- И, в конце концов, прекрати выпендриваться, сказки сказками, а научное сообщество – это серьезно. Когда еще такой шанс представиться?!, - это мои нервы сдали, и я от уговоров перешла к ультиматумам.
И когда казалось, что душа вернулась и вот уже задрожала струна новой Дороги, возле уже практически упакованного чемодана я увидела белую бусинку. Пожала плечами, и рассеянно подумала:
- Откуда здесь бусинки Нато , они остались на работе, в одном из отделений органайзера вместе со скрепками.
Пока эта мысль резво проносилась в моей голове, я наклонилась за бусинкой, и так и села на колени. А сердце тук-тук-тук, и глаза все шире и шире. Потому что этого просто не может быть! Тихо, на цыпочках я подошла к шкатулке с украшениями и перетряхнула все жемчужные украшения. Все на месте. Это может быть только жемчужинкой от порвавшегося в Тюмени браслета. Но ведь и остатки браслета, уже тоже не у меня, и в порванном виде браслет в этой комнате не появлялся. А сердце тук-тук-тук, а душа радостно кричит: «Сдавай билет!». И я с тихим ужасом шепчу: «Пимыч?! Я не спасла?». Однако перед глазами вырастает довольный и новый Пимыч, на крыльце которого отбивают чечетку маленькие пятки. На купеческой улочке все в порядке, тогда зачем же возвращается жемчуг?
А жемчужина катится из моих рук, словно зовет меня куда-то. Она выскальзывает между пальцами, она не хочет надеваться на нитку, она словно зовет. «Знаем мы эти фокусы», - тихо ворчу я, «куда ты предлагаешь мне нестись за тобой на ночь глядя?». И как ни странно ответ приходит очень быстро. И бежать никуда не надо было. Рядом с чемоданом лежит бусинка из гематита, чтобы у меня не возникало сомнений, откуда они. Звено браслета вернулось ко мне, но зачем? Ответа на этот вопрос я не нахожу, только понимаю: сегодня 23 мая, месяц назад 23 апреля я уезжала из Тюмени и порвался браслет. И день в день, хорошо хоть ни минута в минуту бусины возвращаются. ЗАЧЕМ???- этот вопрос волнует больше всего, но ответа на него нет, поэтому взяв бусины с собой, я отправляюсь на поезд.
Мистика не прекращается. Откуда скажите в славном городе Е. взяться бы Лешему, но кто-то водит меня кругами, и итог вполне предсказуемый вместо Дороги я оказываюсь на границе: между Москвой и Тюменью, между реальностью и Сказкой. Поезд на Москву ставится через 5 минут после того, как уходит электричка на Тюмень. Очередная развилка, граница между, и я на этой границе. Мне ли привыкать, вечному медиатору между…. И я словно вижу ухмылку судьбы: «ну что ушла?» Это был шаг против судьбы, против пограничных состояний, выход на Дорогу. А сейчас снова вернуться туда, откуда ушла? Однако слишком много лежит на чаше весов под названием реальность, но чаша весов под названием Сказка все равно перетягивает. Я стою и смотрю на табло, и просчитываю все варианты. И тут рядом со мной останавливается запыхавшаяся женщина, судорожно оглядывая табло, нервно спрашивает в пустоту: «Не ушла, еще не ушла…Где же она эта электричка Екатеринбург- Тюмень?» Помочь человеку мне совершенно не трудно, тем более я точно знаю, что эта электричка еще не только не ушла, но и даже не поставлена. О чем я и сообщаю женщине. Обсудив после какой электрички ставится тюменская, и за сколько минут, женщина от меня отходит. Душа уже, конечно, пользуясь раздвоенностью сознания радостно унеслась в Тюмень, и болтаясь на ветках тополя, как на качелях она кричит: «Смотри как тут здорово! И деревья уже зеленые! И…». И электричку уже поставили. И женщина находит меня в толпе глазами и машет рукой, типа скорее бежим. Когда душа рвется на части, то улыбаться очень сложно, но я улыбаюсь и отрицательно машу головой. Что я могу сказать о сибирских людях, они милые и отзывчивые, поэтому я даже не удивляюсь, когда словно ледокол женщина вспарывает всю людскую толпу, двигаясь против течения, подбегает ко мне, берет меня за руку и, заглядывая в глаза, спрашивает: «Почему Вы не едете в Тюмень?». Я все еще улыбаюсь, когда отвечаю, что я еду в Москву. Однако я слышу хрустальный звон - это разбилась моя Сказка, сломалась моя Дорога. Я сделала выбор, шагнула в никуда. И пока я еще в купе одна, то по щеке катится слеза – одна, скупая, но какая горькая. Это плачу не я, это плачет душа. Я же стала Снежной королевой, которая все просчитала, сделала свой выбор, и которая смогла предать Сказку.
Я ключи от беды ищу,
Я хочу, чтоб она ушла.
Я иду по Ломоносовскому проспекту в МГУ, ветер дует в лицо и бросает капли холодного и серого дождя. Москва обиделась на меня, потому что я не с ней. Не понимаю, что я в Москве, хлюпаю по холодным лужам, я даже не открываю зонтик. Мне все равно, когда нет моей Сказки. Душе не привыкать она режется осколками Сказки и пытается собрать ее воедино, и не замечает, что капает кровь и не чувствует боли. Ей все равно, она не может без Сказки. Она собирает кусочки, но из них не складывается картина. Потому что утренняя Сказка, которую я выплакала и вымолила, довела меня лишь до двери. И ускользнула, растворилась. Дверь закрыта крепко, однако я слышу, как за дверью тихо плачет моя Сказка. Она на меня не обиделась, всю Дорогу до Москвы знаки продолжались, и я поняла, что Сказка, пусть и разбитая, но ждет меня. Теперь я понимаю, что моим сказочным пространствам нужна помощь, но не могу понять какая. Тут уж не до Москвы, даже родная Тува ушла на второй план, фото родных гор и родных мест воспринимаются отстраненно. Сейчас я один маленький нерв, который прислушивается к любому шороху Сказки, и ловит любое дрожание пространств.
И шагая по московским лужам, единственное, что я могу, это только писать стихи. Стихи – это возможность души выплакать свою боль и залечить свои раны. Помогаю, как умею, слагая неумелые вирши. И душе становится легче, и она становится как тополиная пушинка. И к ней в гости прилетают пушинки тюменского тополя.
Дай мне в руки зеленую ветку,
Будешь другом мне – здравствуй же, друг.
Из беды, из тоски меня вытаскивают сильные тополиные ветки. И в этом тополином пространстве, мне уже ничего не страшно. Вековая сила и мудрость, гармония и покой окутывают меня облаком доброты. И льдинки в сердце Снежной королевы тают, и выходят в виде слез, их нескончаемого потока. Прижимаясь к тополю, сквозь слезы я шепчу:
- Я больше никогда, никогда не уйду. Да ведь тополь? Скажи мне? Скажи?
А тополь только смеется, и густым басом отвечает:
- Хватит уж сырость-то разводить, я как-никак не морское растение. А ты тут со своими слезами устроила море-окиян, корни у меня ведь такого и не вынесут.
И я спохватываюсь.
- А что же с моей Сказкой? Зачем она звала?
Ветки тополя недовольно шумят:
- Понимаешь, тут новое пространство среди всех сказочных появилось, и знаешь вроде пространство как пространство. Только уж больно мерзлявое какое-то. Все плачет, на жизнь жалуется и просит его согреть. Туренские пространства, они же отзывчивые к чужой беде. И любовью и лаской начали его врачевать, а ему все холодно и холодно. Разбилось это пространство холодное на шарики, и между всеми туренскими пространствами и распространилось, чтобы они, его значит согрели. Только ничего не помогает ему, все оно мерзнет. А потом и сами пространства вдруг сжиматься начали и мерзнуть. Одни кричат мошенническое оно, не надо его греть, другие в ответ кричат, что первым тепла жалко сироту обогреть. И такое тут началось…Вся многомерная структура сказочных пространств порушилась, и наступил кавардак полный с ссорами и даже, - понизив голос прошептал тополь, - подраться пытались. Вот после драки опомнились, а пространство-то совсем большим стало, оно, видишь ли, от положительной энергии вроде как оживает, а от ссор разных расти начинает.
- И зачем спорили, толку нет от внешнего тепла, если внутри нет огонька у пространства. У чужой сказки не согреешься, если своей нет.
- Так-то оно так, только как огонь внутри него зажечь?
- Просто надо душу его научить летать, тогда она и любит сможет. А когда внутри тебя горит огонек любви, ты уже не замерзнешь сам, и других согреешь.
Это было у многих.
А многие сберегли?
- Нет, это невозможно, сколько можно повторять: когда ты закончишь свои полеты? – разорялся дед Разум.
Внучка Душа смотрела на него своими большими глазами, из которых текли слезы, а в самих глазах стоял вопрос: «Кому, кому опять помешал мой полет».
И это было не в первый раз, оттого и негодовал старый Разум. Он даже из кресла-качалки вскочил. И начал нервно метаться по комнате.
- Чем тебе плоха эта комната? Сиди себе тихо мирно, грейся возле камина, и НИКУДА! Слышишь меня никуда не ходи. На внешний мир сквозь окошко можно посмотреть. Очень, между прочим, удобно и безопасно. Нет, тебя все куда-то несет. Чего тебе здесь не сидится?
- Грустно, - ответила внучка, глядя на деда честными глазами.
- Грустно ей видите ли, а каждый раз на непонимание на злость наталкиваться весело? Реветь тут передо мной. А потом только все раны заврачую, снова сорваться и полететь – это ты называешь весельем?
- Зато это кошмар безопасный. От все убережет. И тебе ведь дурех защиту сделал, раз дома не сидится. Вот броня, вот иголки, одевай гуляй, зачем же голым пузом на мечи бросаться?
- Да не бросаюсь я, просто я лечу, лечу и не вижу, а он меня раз и царапнет. Или какой-нибудь вот такой оболтус, в броне вырастет передо мной. И такой он неуклюжий в этой броне, а я задумаюсь, и свернуть не успеваю. Бамс и падаю. Больно только падать, а летать хорошо! А в твоей броне и с иголками я летать не смогу.
- И не надо летать. Пешочком ходи!
Душа смотрит недоуменно:
- А как же жить, если не летать и не любить?
- Вот еще одну глупость выдумала – любовь. Тьфу, на нее. Из-за нее уж сколько слез было пролито и все одно про любовь свою талдычишь.
И диалог этот был не первый и заканчивалось все всегда одинаково. Вроде притихнет милая внучка в уголке, обдумывая все умные вещи, сказанные дедом. И хорошо тогда становится на сердце и спокойно, что вот она рядом. Однако только делом займешься, на минуту отвлечешься, а ее и нет.
В этот раз не отпущу думал Разум, верну на место, и замурую Пусть сидит взрослеет.
- Ох, - всплескивает руками дед, и отвернулся-то на минутку, а она негодная опять удрала. Уж я ей покажу.
И дед выбегает на улицу и видит дом, а над крышей как ни в чем не бывало веселится его внучка. Ковыля по лесенкам, ползет на крышу, догнать, ухватить. Выходит и только протягивает руки, как Душа хватает его и сажает в воздушную ладью, которых много летает над этим городом. Целая флотилия. А внучка смеется:
- Смотри деда как красиво, и совсем не страшно, потому что кругом маяки. Не с маршрута не собьешься, и не стукнешься ни обо что, маяки-то волшебные от злых сил охраняют.
Дед, вцепившись обеими руками за борт, выглядывает и смотрит вниз.
- Маяки какие-то чудные, круглые, золотятся, а на верхушке кресты стоят. Первый раз вижу такие маяки? – неуверенно тянет дед.
- А здесь в Городе все такие маяки, потому что они для Души маяки.
Внучка в своей стихии, а флотилия несет и несет его вперед.
- Дед, посмотри какое небо синее, и бездонное, как же можно жить и не знать какое небо над головой. А облака какие… Словно росчерк пера или взмах чайки… А вниз, вниз посмотри Город-то какой, а ты говоришь не летать.
И пока Разум ошалело вертит головой, внучка уже кружась в тополином пухе, весело смеется и кричит:
- А я не могу не летать…Летать – это значит любить. А любить – это значит жить.
А потом прозвучал сигнал,
Чтобы знал я, где встретить себя.
- Тебе виднее, - задумчиво произносит тополь. Ты ведь как Дорогу потеряла, так и ушла в никуда, и ничего тебя согреть не смогло, пока Сказку не собрала.
- Да как же ничего, если ты меня спас и отогрел, - заспорила я.
- Это душа твоя сама ко мне прилетела, как только Сказку собрала. Сказка у тебя не простая, а тюменская. Из колеи ты выбралась, сейчас и Дорога откроется, как только с этим пространством разберемся странным. Оно же все Дороги и перепутало и Сказки поссорило.
Внимательно смотрю и вижу между разноцветных туренских пространств темные шарики холодного пространства. Один шарик уберешь на его месте появляются новые.
- Надо их как-то воедино собрать…но как?
И вдруг из кармана выкатываются бусинки.
-Да, не зря вы прикатились, хорошие мои. Значит поможете.
Сначала гематит, темный камень колдунов, который собирает воедино все шарики темного пространства. Как бы шарики не сопротивлялись, гематит сильнее, он же зеркальный, все заклинания отскакивают от него и оборачиваются против говорящего. Пространство слабеет, сжимается. И превращается в маленького черного щенка, который жалобно скулит, о том, как он одинок и хочет тепла. Будет тебе тепло, только сначала маленький душ. И вверх к облакам летит маленькая жемчужинка. Ветки тополя подхватывают ее и подносят к самым облакам. И начинается маленький летний дождик, он теплый, но не много соленый. Потому что слезы фей они тоже соленые, как и у людей. А без слез нельзя, без них душа не очистится. И пространство меняется на глазах, становится похожим уже на большой белый цветок. Только пригрело солнышко, как распушились тополиные семена. Они подхватили душу пространство и взметнули вверх, где через все небо раскинулась радуга. С визгами и воплями пушинки покатились вниз по радуге. Сначала один цвет, потом другой, а потом и через все цвета насквозь. И пространство становилось все больше и уже из белого стало разноцветным, и в нем уже смеялись дети. Это пространство уже не мерзло, в нем распускалась чья-то новая Сказка. В Турени всегда есть место новой Сказке, а среди нас с Вами новому другу и доброму человеку.
И, наконец, открылась моя Дорога, и Сказка моя ожила. Я поняла, что это глупо разделять реальность и сказку, потому что жизнь – она сказочно прекрасна и в ней возможно всё. Чудеса они рядом с нами, просто не надо бояться летать.