Борода постепенно заполняла всё пространство вокруг. Она неторопливо вилась подлыми кудряшками, а Александру Петровичу иногда казалось, что он слышит, как она растёт, с шумом пробиваясь сквозь слои кожи, расталкивая перхоть. И уж точно это можно было увидеть, поставив на каком-нибудь волоске риску из белой краски и усевшись напротив зеркала. Риска начинала медленно уползать от подбородка, и уже через какие-нибудь два часа она терялась в густых космах параллельно и перпендикулярно растущих волос. Он мог потом ещё часа два пытаться её отыскать среди буйной растительности, словно одинокий парусник в океане, на котором должен был приплыть прекрасный принц к ожидающей его на берегу Ассоль. А что, делать-то всё равно нечего… Ходить совершенно невозможно (попробовали бы вы походить, когда за вами волочится многосоткилограммовый шлейф вашей же бороды). Весь арсенал перемещений, имевшийся в распоряжении – метра три от дивана к одному из трёх холодильников. Дальше было уже тяжело – основная масса бороды слежалась, спуталась и была неподъёмной. Раз в неделю приходили рабочие и при помощи специальной техники отодвигали наросшую за это время бороду туда, где ей полагалось находиться – в специально сооружённую для неё пристройку к дому, «домик для бороды», как они сами между собой её называли. Иногда Александр Петрович проковыривался в этот домик, забирался по специальной лесенке наверх, до самого потолка, и прыгал в чёрные с проседью волосья, пытаясь немного поплавать. Эксперименты эти, правда, никогда не приносили должного удовольствия – плавать в бороде почему-то не получалось.
А вот работать было невозможно совершенно. Жил на гранты, выделяемые всякими учёными советами, да на премии из книги рекордов Гиннесса. Там, конечно, можно было оторваться – уже давно у Александра Петровича не было никаких конкурентов в номинациях «Самая длинная борода», «Самая тяжёлая борода» и «Самая быстрорастущая борода». Другие номинации в голову пока не приходили.
И ведь не было никакой возможности бороться с этой напастью. Борода росла так быстро, что выпивала все соки из организма. Приходилось питаться просто лошадиными дозами, истрачивая на еду почти все средства, выделяемые учёными. Хотя, с другой стороны, больше средства всё равно тратить не на что – одеждой он почти не пользовался, сидя целыми днями дома, а домик для бороды достраивался и перестраивался средствами учёного совета. Приходилось только есть как лошадь и при этом оставаться худым, а самодовольная борода в это время росла и, кажется, безмолвно смеялась над своим обладателем. В самом начале своей странной болезни он даже с ней пытался бороться, попробовав её состричь и сбрить для начала, чтобы сходить на свидание в нормальном виде. Но, добривая правую щёку, он увидел, как на только что выбритой левой отрастали длинные волосья, копошась как мотыль в зоомагазине. В досаде он принялся хлестать себя по левой щеке правой рукой, но тут волосья появились на правой щеке, словно смеясь над этими тщетными попытками. Потом нестерпимо захотелось есть, и спасло в тот момент только то, что в холодильнике оказалось достаточное количество еды. Потому что, если бы еды не оказалось, борода убила бы Александра Петровича, высосав все соки и оставив только мумифицированную кожную оболочку, как ему объяснили впоследствии. Дело в том, что борода на новом месте начинала расти бешеными темпами, до тех пор, пока не обретала прежние размеры. Впоследствии (он поставил ещё несколько опытов – эпиляцию, обжигание, выдёргивание и тому подобных), Александр Петрович вывел новое правило: время, требовавшееся на появление новой бороды, не зависит ни от способа ликвидации старой, ни от её длины и составляет 42 минуты 37 секунд 54 сотых секунды. Из-за некоторого сходства этого принципа с принципом относительности Эйнштейна, это время он назвал постоянной Александра Петровича – Эйнштейна, и очень гордился своим открытием.
Когда-то он даже пытался ухаживать за своей бородой, заплетая её в косичку. Но традиционные способы косичкоплетения совершенно не давали результатов в его случае, потому что косичку приходилось постоянно переплетать, начиная от подбородка, а когда он доплетал её до конца, борода вырастала настолько, что приходилось переплетать заново. Время, требовавшееся на заплетение каждой косички постоянно увеличивалось: если вначале на это требовалась неделя, то в конце концов дошло до полугода. В результате Александр Петрович изобрёл новый способ плетения косичек – с конца. Он придумал, как можно проходить туловищем сквозь локоны бороды, образуя, таким образом, обратную косичку. Был, правда в этом способе один минус – никак не получалось подобраться косичкой к подбородку ближе чем на метр.
А ведь когда-то всё было иначе. Александр Петрович, тогда ещё просто Саша, рос щуплым и болезненным мальчиком. И к восемнадцати годам, когда его сверстники обзавелись могучей щетиной, гордо сбриваемой папиными бритвами, у Саши росли только редкие жёсткие волосики. Ах, как он мечтал обрасти настоящей мужской трёхдневной небритостью, раздобыть где-нибудь кубинскую сигару и отправиться с ней в клуб соблазнять лучших сельских девушек. Но щетина не росла, денег хватало только на Беломор, и Саша начал всерьёз задумываться о самоубийстве. А главное, никакие народные, или химические средства не помогали от этой напасти, и юноша постепенно спивался. Так было до тех пор, пока кто-то из родственников не посоветовал знахарку Анисью, способную, как доносила людская молва, помочь от любого недуга. Три дня она варила зелье из сушёных лягушек, змеиного яда и мухоморов, а на четвёртый дала его выпить Саше на старом кладбище в полнолуние и испарилась. С тех пор всё и началось…
От счастливо-безбородых детских воспоминаний накатила слеза. "Что ж, остаётся один выход в данной ситуации", - подумал Александр Петрович, вытирая слезу локоном бороды.
Он пробрался к холодильнику, рывком открыл дверцу, сгрёб с одной из полок продукты и скинул их в мусоропровод, любезно оборудованный в комнате заботливыми учёными. Потом аналогичную процедуру проделал с оставшимися пятью полками этого и двенадцатью – двух соседних холодильников. «Что ж, теперь ничто не сможет помешать задуманному» - подумал Александр Петрович, схватил со стола острый нож и перерезал ненавистную бороду у самого основания.
Уборщица Глаша, приходящая утром убирать квартиру, сразу заметила, что бороды стало значительно больше. Так много, что она не сразу отыскала в её дебрях своего хозяина. А когда нашла его жалкие сморщенные останки, закричала и упала в обморок. Обморок ещё долго не мог прийти в себя от такого потрясения...