Отчаявшись достучаться до упёртого Юстаса, решила сочинить сказку. Уповая на Божий призыв:
- Будьте как дети...
* * *
Жил да был старый столяр Джузеппе.
Пришёл к нему однажды друг Карло и увидел у камина полено.
- Слушай, отдай мне его…
- Зачем? - спросил Джузеппе, попыхивая трубкой, - В твоей каморке даже очаг фальшивый.
- Я из него человечка смастерю. Помощника и наследника. Сон мне давеча приснился. Деревянный пацан, зовут Буратино.
- Вот, говорит, тебе, папа Карло, золотой ключик. Дверцу за очагом отопрёшь, а там – счастье.
- Пить надо меньше! - буркнул Джузеппе, - Чтоб из полена, да человечка…Да ещё счастье… Ты что, Всевышний?
- А у меня Инструкция есть – каким должен быть Хомо Сапиенс. Там все законы, заповеди. И ещё технической литературы мешок. Я ведь на ракетчика учился.
Если б не это дело…
- Я давно говорю - завязывай, - проворчал Джузеппе и отдал полено.
Сунул Карло початую бутыль за холст, где очаг нарисован, и принялся за дело.
Сначала Инструкцию про сотворение человека перелистал, конспект составил, затем набросал чертёжик.
Подробный макет из глины вылепил – где глазки, где ушки, носик с ротиком, ручки с ножками. Что для какой цели служит и что с чем монтируется...
Разные там внешние и внутренние органы присобачил. Мозги, чтоб кумекали, сердце - кровь по сосудам качать, печень – очищать плоть от шлаков.
Одних капилляров, почитай, потребовалось сто тысяч миль, не говоря уж о разных там кишках, жилах, костях и кожно-волосяных покровах.
Умаялся – ведь не гвоздь вбить…
Но малыш получился на славу – и точно по чертежу.
Проверил Карло на приборах – вроде бы функционирует система.
Глазки глядят, ушки слышат, рот жуёт, улыбается. А может при необходимости и речь толкнуть.
Всё к месту привинчено, откуда надо истекает, куда надо втекает и не каплет.
Решил Карло опробовать творение на деле. Для начала велел глазам обозреть окрестности и присмотреть место для будущего семейного жилья.
А те подмигнули рту по морзянке и велели передать, что стоить папаше эта информация будет никак не меньше двухсот баксов.
И рот за передачу сообщения ещё себе пару зелёных выторговал.
- Вы что, пацаны, оборзели? – опешил Карло, - Тело - это же ваш дом. Сами в нём жить-поживать будете, вот и обустраивайтесь.
Руки будут кирпичи класть, ноги – по этажам банки с краской разносить да по стремянкам лазить. Внутренние органы – манную кашу на всех стряпать да переваривать.
Лёгкие – свежим воздухом коллектив снабжать. Мозг – за общее руководство отвечать будет, нервы – за коммуникации…
Дело найдётся каждому - и по душе, и по призванию…
Вещает, просвещает Карло, а ему знай счета из узкого рта-банкомата выскакивают.
Вот ведь сразу врубился, подлец, будто так банкоматом и родился: аккуратненько цифирь выписывает, в столбик.
И за обозрение окрестностей – от глаз. И за кладку кирпичей – от рук. И за ходьбу по лестницам – от ног.
И за манную кашу, и за свежий воздух. И от мозгов за общее руководство, и от нервов - за связь с коммуникациями.
И, само собой, от него, банкомата – за посреднические услуги.
- Да где ж это видано, чтоб уши с глаз, а печень с задницы мзду взимали? – возопил Карло, - Вы ж одно тело, единый организм, мать вашу берёзу…
Вы друг на друга работаете, друг другу служите, то есть самому себе, ЕДИНОМУ ЦЕЛОМУ!
Как начертано в Инструкции?
Ежели каждая часть живой системы добросовестно исполняет свои обязанности на своём месте для всех и каждого, то в результате организм получает наивысший КПД качества жизни под названием «блаженство для всех».
- Знаем мы это «для всех»! - заверещал рот, не забывая при этом выплёвывать счета - по центу за слово и по полцента за грамм слюны, - Это всё попы с коммуняками про «блаженство» придумали, чтоб народ колбасить... «Все за одного, один за всех»! Кому килечка, а кому – балычок да коньячок…
Не надо нам ваших инструкций, даёшь свободу!…
Напрасно Карло убеждал, что Инструкция эта - никакая не коммунячья, а Божья - о любви к ближнему, как к самому себе. То есть о наиболее нравственной и совершенной формуле жизни, установленной свыше.
Публика настырно требовала введения денежных отношений с правом на поимённое голосование.
В итоге вышел безобразный скандал. Потому что каждый орган считал именно себя наиболее ценным и незаменимым и назначал себе, любимому, наивысшие оклады.
А не то грозил жёсткими санкциями – в смысле ослепить, оглушить, задушить, парализовать, заморить голодом и оболванить…
Жилы сулили повязать непокорных, чтоб не вздохнуть, не охнуть.
А скелет – тот и вовсе пригрозил учинить полный дефолт, всё и вся обрушив и разрушив «до основанья».
- Царь нам нужен, - подытожил Аппендикс, - Пусть он рассудит.
Царём избрали Живот, как самого солидного, благородных кровей (от слова «жизнь»), к тому же аккумулятора ценностей.
Поблагодарил Живот за доверие и тут же стал, как пылесос, эти ценности в себя засасывать – похлёбку, котелок манной каши с малиновым вареньем, цыплячьи крылышки…
Сосал, сосал, пока не превратился в пузо.
Затем, рыгнув, Пузо объявило бессрочный отпуск и на несколько часов захрапело.
Лишь отдельным подхалимам да шестёркам удавалось время от времени будить его величество и выклянчивать царскую милость - хлебную корку или косточку.
Одной такой косточкой и подавился с голодухи Аппендикс. Стал задыхаться и пищать, что ему требуется неотложная помощь по переливанию свежей горячей крови. Не то он загноится, задохнётся и погибнет.
На вопли эти никто не реагировал –подумаешь, атавизм какой-то бесполезный возникает, потенциальная зараза в организме…Пусть гибнет, эка беда!
Кому он нужен, авоська дырявая! Меньше народу, больше кислороду.
Напрасно Карло увещевал, что, согласно Инструкции, бесполезных частей в организме нет. Что даже самая малая клетка в случае нужды вправе рассчитывать на немедленную и самоотверженную помощь от всех и каждого – иначе могут все накрыться рейтузами…
- Шёл бы ты, папаша, со своей пургой в баню! - выплюнул рот общее предписание. И счёт в евро по курсу – за нарушение чьих-то там прав.
Однако к полуночи сынуля вдруг затемпературил. Стал непомерно раздуваться, краснеть, белеть и синеть, расцветая всеми цветами радуги.
Завыл, заверещал дурными голосами, завертелся на месте. Ручонками замахал, будто пропеллером, да ка-ак лопнет!
Всё вокруг незнамо чем забрызгало – то ли отработкой с бензином, то ли курятиной с малиной, то ли ещё чем гламурненьким…
Зарыдал Карло, – хоть и непутёвый был ребёнок, но родной ведь, кровиночка...
Однако плакать долго не стал - уж больно смердило.
Смёл всё непотребство в корзину и отволок на помойку.
А когда отмылся и отоспался, глотнул из бутыли и снова пошёл к Джузеппе.
Плохое, мол, попалось полено. Бракованное…
- Других поленов у меня для тебя нет, - по-сталински прищурился Джузеппе, попыхивая трубкой, - Полено как полено. Чтоб до ума довести, его до упора долбить надо. Обтёсывать, стружку снимать…
А ты бардак развёл. Базар, понимаешь... Человека ему из полена подай! Наследничка, туды-растуды. Спасибо, оно от жадности треснуло.
А ну как хрясть тебя по башке, чтоб каморку приватизировать?
Ключик ему, счастье…
Ну и в чём оно? Отвечай!
Подумал Карло и понял, что не знает.
И у сердитого Джузеппе спросить постеснялся, поплёлся восвояси.
Тот же вскорости помер по состоянию здоровья. Врачи сказали, много курил.
Так и доживает одинокий Карло у фальшивого очага за холстом. А холодными ночами, как хлебнёт из бутыли, по-прежнему снится ему сынок Буратино. Только не рыночный, а человечный.
«Доведённый до ума», как сказал бы мудрый столяр Джузеппе.
Печально протягивает он отцу золотой ключик и молчит, молчит...