Ночь в больнице.
(глава из "Батарейки Высшей цивилизации" - мистический роман.)
– Вячеслав Фёдорович, что вы на меня так странно смотрите?
– Валюша! Спасибо, что помогла моей Иришке. Что бы мы без тебя делали? Самуилыч был в панике. Если бы не ты…
– Вячеслав Фёдорович, я сама была в шоке. Молодец тут только Марь Иванна.
– Марь Иванна старая волчица с железными нервами. А вот у всех остальных с нервами-то не очень. С женой мне всё понятно. Это я виноват. Довёл её, бедную, до истерики. С Самуилычем тоже ясно. Он же психиатр – чего от него ожидать? А вот ты-то? Что ты стояла как вкопанная? Почему у тебя затряслись руки, когда моей жене потребовался укол? Почему сам Самуилыч вынужден был колоть Ирину Сергеевну вместо тебя.
– Вячеслав Фёдорович, вы меня извините, но вы старый дурак.
– Вот те раз! Что с тобой? Валюша! Как ты много для нас с Ириной Сергеевной сделала! Мы тебе так за всё благодарны. Я тебя люблю, как родную дочь. Почему же ты так обо мне говоришь? Я действительно тебя люблю.
– Вы любите свою жену.
– Конечно! Ведь это моя Иришка. Но и тебя я тоже люблю. Люблю, но по-другому.
– По другому мне не надо.
– Ну, давай я тебя полюблю так, как ты хочешь.
– Вы меня так, – как мне нужно, – полюбить не можете.
– Вот те два! Да я как угодно тебя могу полюбить. Мы с Иришкой тебя так любим, что…
– Любовь Ирины Сергеевны мне не нужна.
– Подожди, подожди. Почему не нужна? Моя жена хорошая женщина. Она тебя, как и я, любит. Почему тебе её любовь не нужна?
– Вячеслав Фёдорович, у вас уже один седой волос в голове, а вы глупы, как пробка, извините.
– Вот те три! Я старший научный сотрудник, у меня почти готова кандидатская диссертация, у меня научные публикации, я знаю два иностранных языка, я…
– Вячеслав Фёдорович, – это всё не то.
– Валюш, красавица наша. Поясни твои слова. Как тебя понимать? Я ничего не понимаю.
– Глупый, вот и не понимаете.
– Вот те четыре! Я провожу научные семинары по…
– Вячеслав Фёдорович, это опять не то.
– Ну, тогда я не знаю, что тебя не устраивает. Объясни.
– Олухам царя небесного ничего не объяснишь. Вы ничего не видите? Все вокруг видят, а вы не видите. Самуилыч мне проходу не даёт: «Опять заглядываешься на Утятника?» – Марь Иванна смеётся потихоньку надо мной: «Дитятко, уймись». – Ваша жена умоляет меня: «Девочка, не отбивай у меня мужа – ты ещё несовершеннолетняя». – Даже Матрёна и та издевается: «Вытолкай ты эту взяткодательницу, в охабку Утятника – да в загс. Нечего реветь».
– Валентина… Извини меня. Я действительно старый дурак. Ты права. Нет! Я осёл. Ведь я шутил с тобой, считая тебя ребёнком. Я люблю тебя, как дочь…Извини.
–…
– Извини.
– …
– Извини…Не плачь, дитя моё. Утри слёзы… Вообще-то плачь. В слезах есть отрада. Слёзная отрада. Дай, я тебя поцелую. Садись ко мне на койку, я тебя по-отечески утешу.
– Уйдите от меня! Утешайте свою жену. Я вас ненавижу! Я вас ненавижу обоих! Вы любите друг друга и любите. Оставьте меня в покое. Сейчас я уйду от вас и утоплюсь.
– Валюша…Радость наша. Ты так молода, красива до умопомрачения. Твой сказочный принц ещё тебе повстречается. А я, к сожалению, люблю Ирину Сергеевну. И я по возрасту гожусь тебе почти в отцы.
– Ну и любите её на здоровье, а завтра я подам заявление на
увольнение, чтобы никогда вас всех – дураков – не видеть больше. Я уйду в монастырь. Я постригусь в монашки. Я вам не нравлюсь, ну и пусть.
– Нравишься, нравишься, даже очень! Как ты прелестна – просто чудо! Заплаканной я тебя никогда ещё не видел. Тебе идут слёзы. Ты в них прекрасна. Дай я поцелую твои глазки.
– Целуйте глазки у своей крали, а мои оставьте в покое. Не обнимайте меня – вы мне противны. Я вас больше не люблю. Я вообще больше никого в своей жизни не полюблю. Когда я увидела её трусы в сумочке, я её хотела растерзать на мелкие кусочки. Нахалка. Хотела совратить вас прямо в больнице. Безобразие. Какой стыд. Женщина перед мужчиной без трусов.
– Золотце моё ненаглядное, но ведь Ирина Сергеевна мне жена. Между прочим – законная. А твой суженый тебя ждёт ещё впереди. Ты потерпи немного.
– Не хочу я терпеть. Я вас люблю сейчас.
– Моя хорошая, у меня жена, и я её люблю. Мне нельзя любить тебя, как бы я этого ни хотел.
– Другим можно, а вам нельзя. Утоплюсь. Такая жизнь без вас, мне не нужна. Я в мечтах ложусь с вами в свою постель, и встаю от вас из нашей постели. Вы меня каждую ночь любите до изнеможения.
– Иришка! Ой, извини. Валюшка – это всё детские грёзы, – это скоро пройдёт.
– Это никогда не пройдёт. Я только вас буду любить всю свою жизнь до самой смерти.
– Валюша, моя любимая девочка. Я тебя люблю, как отец. Утри слёзы. Как ты прекрасна в слезах. Боже мой, боже мой. Какие у тебя красивые глаза, тонкая лебяжья шея, восхитительная грудь, тонкая обворожительная талия, твоя по…
Ой, извини. Ты прелестное дитя. Если бы я не был женат, то совратил бы тебя, видит бог, но ты пойми меня – я люблю свою жену и только её. К тому же, ты не должна терять девственность. Тебя ждёт счастливое замужество, я завидую твоему будущему мужу. Подставляй щёчку, наша прелесть.
– Как свою жену, так подставляй губки. Не хочу я подставлять щёчку. Я ненавижу вас.
– Какая прелесть! Ты прекрасна в гневе еще больше. Дай я тебе утру слёзки.
– Как своей жене, так подставляй глазки для поцелуя, а как мне… Не буду подставлять глазки. Я люблю вас до безумия. Я хочу вам отдать всю себя. Вот смотрите! Я скину этот проклятый халат! Смотрите! Я вся перед вами, как мать родная меня родила.
Я хочу вас. Если вы от меня откажетесь – я утоплюсь! Смотрите на мою грудь! Смотрите на мои соски! Смотрите на мою талию. Смотрите
на мои ноги. Смотрите! Смотрите, негодяй, в последний раз! Вы меня никогда больше не увидите. Я сейчас уйду. Я сейчас выйду на улицу и отдамся первому попавшемуся мне навстречу мужчине. Пусть он меня возьмёт. Пусть ему это понравиться, а не вам, старый дурак! Пусть
моя жизнь на этом оборвётся.
– Валюш, не говори так. Давай вызовем Марь Иванну, у ней что-нибудь найдётся успокоительное.
– Марь Ивана давно спит в своей постели, а я сейчас хочу быть в вашей.
– Валюш, – это невозможно, хотя я этого и хочу более, чем ты сама…
Что со мной случилось дальше, я не помню… По-моему – это был сон. По-моему, я был в постели с Иришкой. Только почему у моей Иришки голубые глаза? Почему у моей Иришки длинные, до бёдер, волосы? Почему у моей Иришки такие сладкие пухлые губки? Почему у моей Иришки такая небольшая, упругая грудь? Почему у моей Иришки моя ладонь не ощущает на лобке жестковатых волосиков? Почему эти волосики мягкие, как пух? Почему мои губы целуют эти мягкие волосики, и от них пахнет не ландышами, а маргаритками? Почему всё моё естество так напряглось, что оно вот-вот лопнет? Почему я закричал так громко, что сразу погас свет…