Пограничник умеет всё, а системщик - впятеро больше. Часть1. Ночной выход.
«Несение службы по охране государственной границы на пограничной заставе, является круглосуточным выполнением боевой задачи в мирное время. И приравнивается к непрерывному ведению боевых действий в особых условиях охраны границы нашего государства»- Из выступления начальника КСАПО на совещании отличников БиПП округа.
Простота связи – залог её надёжной работы. А для линейной связи надо всего – ничего два стальных провода и столбы с изоляторами. И звони – не хочу: хоть с ума сходи. А Шеф,- взбеленился так же, как и погода в эту осеннюю ночь. Да что ж ему не разъяриться, если на заставе снова остался один офицер на тридцать организмов личного состава и лошадей. И этот офицер он. И Ветер, если бы ему было что рвать и катать, наверно побил бы все рекорды книги Гиннеса в тот вечер и ночь.
Мишка сидел на связи и, читая книжку, переживал и за героев и за токонесущий провод системы. Хвалил себя за свою аккуратность, и дотошность в работе. На Мишку, старшего и главного мастера по электроприборам, без всяких – яких тихо и, безусловно, если не молилась, то уповала перед отбоем вся застава. А ливень, подхлёстываемый ветром, нарастал порывами, раскачивая даже невидимую антенну Сокола-М над заставой.
Наряд на ближние подступы и часовой оделись в ОЗК. Ворота в конюшню пришлось припереть ломом. Поход в заставской туалет, стоявший на горке, был сродни подвигу Геракла.
В двенадцатом часу ночи сработал двенадцатый левый. Тревожка выскочила, спасаясь водяной стены с ветром, и мухой влетела в мыльницу, последним матерясь и волоча за собой упирающуюся овчарку, впрыгнул Вася-собачник. Через полчаса мокрые и грязные, они, волоча на подошвах прилипшую грязюку вдоль двенадцатого и двух смежных участков, нашли причину сработки. Замкнуло верх системы. Попытались доложить в отряд о причинах сработки системы. И тут замкнуло связь на левом. Кое – как, взобравшись на господствующую сопку, соединились по УКВ рации, и Мишка сам доложил оперативному дежурному, со слов шефа, о результатах. Шеф был краток.
- Признаков нарушения границы не обнаружено. Причина сработки - шквальный ветер, запутавший провисшие нити на козырьке со стороны тыла. – Слово в слово повторил Мишка оперативному первую часть послания начальника заставы. Вторую часть послания он повторил дежурному Женьке, а уже Жека пояснил, что надо делать аккумуляторщику Володьке Бецу и второму мастеру-ломастеру Петрухе.
- А вы, бл…ские пауки - все подъём! В Дозор по связи! Прямо сейчас! И чтоб к утру связь на левом была! А если к моему приезду увижу ваши рожи на заставе без связи – пеняйте на себя! – орал вторую часть послания в микрофон радиостанции, промокший насквозь, наш командир, под захлёстывающими струями дождя. Плюя на требования кодировочной таблицы радиопереговоров водой стекающей на губы по лицу, с фуражки.
Возражать начальнику, мол, какого хрена за связь должны среди ночи подниматься системщики, а не связисты – смысла не имело. Все на заставе знали, что универсальный Мишка – одинаково волокёт и в связи, и в системе. А Петруха с Володькой, если что - так без когтей на столб залезут, лишь бы Мишкины мысли превратить в действующие сигналы электрического тока. А там, ведь ещё не известно, что ещё замкнёт на левом в бушующую непогоду. А они - вот они, уже посредине фланга и если что, то и спать можно спокойно. За тревожку, - запросто отработают и даже без собаки. Тем более, что почти всё отделение связи должно было с утра дёрнуть фланги: с лева – на право.
Пока дежурный по заставе поднимал маленького и крепкого Володьку вместе с темпераментным и рослым Петрухой. Мишка флегматично и последовательно сделал следующее: достал прибор. Измерил сопротивление замкнутого участка связи прямо со щитка над столом. Затем, он достал школьную тетрадку в клеточку и подставил в формулу полученные данные с учетом удельного сопротивления трехмиллиметрового стального провода протянутого вдоль левого фланга. Посчитал. Аккуратно проверил подсчёты. Разделил полученные метры на два и довольно улыбнулся. Замкнуло где-то там, между пятнадцатым и тринадцатым участком. И он начал собирать инструменты. К приходу поднятого на смену связиста и Петрухи с Володькой, когти, страховочный пояс, фас-фонари, инструменты и радиостанция ожидали системщиков у двери в комнату связи. Взяли и блоки на всякий случай. Радиостанцию Мишка взял себе, до поры, аккуратно сунув антенну под отворот бушлата. Сам чехол, в котором она покоилась, водрузил на себя по конному. Захлестнул верхние ремешки вокруг воротника бушлата, а нижними ремешками обхватил солдатский пояс бляхой. Получилось удобно. Радиостанция удобно висела под левой рукой, ближе к спине. Нацепил на голову резинку со щекофоном. Закрылся капюшоном. Можно идти. Сзади шумел Петруха.
Дождь то стихал, то вновь швырял дождевые заряды невидимой рукой. Петруха бушевал собираясь в ночь.
- Как систему делать Петруха, как скрутки варить – Петруха, в тревожку Петруха! И связь теперь Петруха?! Они видите-ли не системщики! А мы щас хто! – ругался Петруха, матеря спящих связистов. – Ну, я им устрою! Я им наразмыкаю! Я им наскручиваю и поотрываю. А ты, что молчишь - Мышка? Шо я нэ прав? Дывысь яка злыва! Два часа ночи! – В порыве обличения несправедливости и борясь за правду со спящими связистами и начальником с замкнутыми проводами, Петруха переходил с украинского на русский и наоборот, приятно лаская южнорусским выговором слух флегматичного русского украинца Мишки.
-Петруха прав,- зло поддержал его маленький и кругленький Володька,- в прошлый раз, Серёга Иванов, шо сказал шефу на фланге: «Я не системщик! И систему делать не буду!». И мы, молча потопали. А Ты Мишка - снова тормозишь, а это у тебя боевой номер: номер – семь на заставе, мог бы, и сказать шефу, и напомнить Ивану – чья это работа! А то нам с системой забот мало, вон один семнадцатый чего стоит! – О семнадцатом правом говорить было табу. Даже между системщиками. На семнадцатом правом надо было давно поменять все опоры. Но до решения этого вопроса в отряде ни у кого не было дела. И семнадцатый правый стоял отключенный Мишкиной, собственной рукой, с пятой по шестую нить. Стоял дамокловым мечом длинною в четыреста метров и охраняемый молитвами Мишки и глазами часового по заставе днём…Шеф об этой самодеятельности так никогда и не узнал, даже особисту не удалось поиметь информацию о самостоятельности заставского системщика.
- Слышь, Бец, ты сейчас, между прочим, на левый идёшь! А за левый у нас, слава богу, Петруха отвечает своей башкой. За что мы с ним в книжке и расписались! У меня на правом всё путём и не тренди много – горло простудишь! Так, что бери блоки в руки и пошли, пока Шеф не приехал! – Володька, не ожидавший такого наезда от брата – паука, Да ещё и от спокойного и тормозного Мишки, потерял дар речи, и лицо его стало наливаться краснотой, и от удивления, и от тона каким Мишка крошил батон и пёр буром сразу на обоих "подчинённых". Зато Петруха не смолчал, задетый тем, что на его левом не всё так хорошо, как в Датском королевстве. Дежурный стал прислушиваться к перебранке коллег по охране госграницы с опасным для отделения сигнализации и связи интересом.
-А шо это ты, про мой левый заговорил! А? А кто на твоём долбаном правом сидел зимой неделю под три-четыре, когда иранцы чуть Бадью себе не прихватили! – возмутился Петро.
- Ага, а ты не забыл, что я там вместе с тобой сидел, и как ты прыгал от радости, когда я его сделал? - сказал Мишка, подначивая соседа по кроватям и шагая с крыльца заставы в моросящую водой то ровно, то криво – темноту, и увлекая за собой обоих ночных оппонентов.
-Да валите вы уже, скоро тревожка появится, вон фары бликуют за вышкой, – не выдержал дежурный по заставе, не выходя однако за пределы козырька крыши над крыльцом.
- Да пошёл ты нах………..!- нашёл - таки на ком отыграться Петруха и двинулся вслед за Мишкой, матеря погоду, друзей – связистов, и шефа за несправедливое решение. Крепыш Володька, как бы покатился за удаляющейся в свете фас-фонарей парой и тоже сказал дежурному что-то хорошее. От чего дежурный заорал, как укушенный гюрзой осёл, но под дождь с крыльца так и не вышел.
- Вот козлы! - сказал он так, чтоб услышал связист, - Все фас-фонари забрали кроме моего! – и поправил форменную одежду. Сменивший Мишку Связист, дипломатично помалкивал в темноте, чувствуя численное превосходство соседей по кубрику и часть своей безосновательной вины за то, что им, а не ему выпало месить грязюку в эту дождливую ночь.
- Сам ты козёл! – вылетело напоследок из мокрой темноты, – Не ной! Сейчас тебе тревожка фонари сдаст! – услышал дежурный голос Володьки и, трогательно сплюнув подальше, стал вглядываться в темноту у заставы, ожидая урчащий, но невидимый пока за поворотом, огибающим горку, Газ-66.
Главный системщик вставил антенну в углубление на УКВ рации, тут же законтрогаил её замком и прикрыл "ЭР-тристасороквосьмую" клапаном чехла.
- Я седьмой! Проверка связи! Залив ответь! Я на восемнадцатом! До связи! – приглушенно услышали Петруха с Володькой, забравшись на восемнадцатый левый участок, возвышающий с над заставскими постройками скальными выступами с изъеденной ветром, дождем и солнцем каменной породой. Лучи фасов с трудом пробивали плотную морось, в которую превратился ливень, но упорно, следуя движениям рук пограничников, прочёсывали провода над ними на предмет ветровой закрутки или обрыва.
Внизу, на заставе, в последний раз блеснул фарами поставленный на прикол газик, и водило, дядя Фёдор, разбрызгивая на бегу воду из луж, проскочил на заставу. Шеф прошёл отсыхать в канцелярию, ещё раньше. Последним из тревожки, спорым и быстрым шагом скатился с собачника Вася – вождь четвероногих и хвостатых помощников. Но его системщики не увидели, перевалив с вершины скалистой сопки на пологий спуск вдоль линии столбов токонесущего и линии связи, они осторожно спускались вниз по скользкому и вязкому бездорожью.
Как Мишка и ожидал, до шестнадцатого правого всё было в порядке. Но после шестнадцатого, линия связи делала поворот, и, перевалив верхом через систему, тянулась вдоль запрофилированных утюгом поворотов контрольно следовой полосы со стороны границы. Пришлось делать пролаз в системе. Предупредили по рации заставу. Выбрали место и перебросили инструменты. Рацию аккуратно положили на каменистое возвышение. Кряхтя и ругаясь на качественную колючку, не спеша, оберегая одежду, перелезли по собственным автоматам. Заделали проход в системе. Сообщили, что переходят КСП. Знак решили поставить на обратке.
- Мужики, где-то здесь. Смотрите внимательно, а то так и до стыка доплывём, - предупредил Мишка, пытаясь отряхнуть липкую грязь с отяжелевших и мокрых полусапог.
Туточки и увидели ветровую закрутку. Вернее, увидел Петруха, который шёл первым, поблёскивая стволом автомата за плечом в бегающих лучах света.
-Знайшов! Ты дывысь, яка падлюка цэй витэр! Ай Мишка, ай молодец! – забыл он, на радости, как недавно материл, в том числе и своего земляка по койкам.
- Подожди Пётр, давай разомкнём, и проверим, а то если ещё где-то есть, то пойдём дальше, – прагматично убавил оптимизма Мишка, ничуть не заботясь о сохранении хорошего настроения у Петрухи, а, размышляя о том, как бы тут выкрутится из того, что он увидел в лучах трёх фас-фонарей.
Не хуху себе! – удивился Бец, откуда-то снизу своего роста. – Ну и как мы это размыкать будем? Вертолёт ведь не выдали, а я летать не умею! Петруха, а ты летать умеешь? – упитанная и круглая рожа Володьки требовала разъяснения ситуации всеми своими веснушками.
- Сейчас я вас научу! – очень довольным и весёлым тоном, совершенно не вяжущимся с плачевно – мокрым положением вокруг, вдруг заявил Мишка и улыбнулся Петрухе с Бецом в отблесках фас-фонарей. – Будете вместо карлсонов, которые жуют и летают. Забыли что ли, что пограничник умеет всё, а системщик впятеро больше.
Однако задачка попалась весёлая. Неглубокое ущелье, это для дождя мелкое, метров 80 -90, утыкалось в горку, по которой пролегла дозорная тропа. И выдавило в ней этакую вмятину напоследок своего развития. Горка обтекла недоразвитую щель. Словно кто-то нарисовал на земле пальцем, горизонтально, латинскую букву V . И направил два её конца в сторону границы, а уголок, уперев в горку с КСП и системой на ней. А затем выгреб и выдолбил в скальном грунте здоровенную яму, внутри буковки и вдоль её расходящихся в сторону сопредельного государства отрезков. И на обоих концах этой виртуальной буковки стоит по телеграфному столбику с белыми изоляторами на них. А между ними, над опасной бездной висят закрученные ветром между собой два стальных трёхмиллиметровых провода пограничной линии связи. Причём один столб возвышается над другим метров этак на двадцать выше, в темноте не разберёшь толком, да ещё в мокрой. А между столбами были не положенные пятьдесят метров, а, пожалуй все семьдесят. Пропасть-то не по регламенту и меркам инструкций и наставлений делали, а как бог руку положил.
Петруха, привычно и основательно, изложил как прилагательные, так и глаголы с существительными, не пренебрегая указательными местоимениями, лихо закрученными деепричастными оборотами, используя всевозможные части и оттенки речи, выстроил такую многоэтажную свалку, что если превратить слова в камешки щебёнки: смог бы засыпать пирамиду Хеопса, даже без междометий. Досталось всем. Связистам больше всех.
- И пускай они сами эту хрень утром размыкают, интеллигенты, инженера, иждивенцы, инсургенты…- Звони, что не можем, пошли домой, – горячился он на букву "И". Петруха не заметил, что Мишка давно водит по земле лучом фонаря явно в поисках нужных ему предметов. Бец, услышав незнакомое, но явно ругательное слово из Петрухиного высказывания, хотел у него что-то спросить, но не успел.
- Шо, крылья ищешь? Мышко? Чи у тебя тута метла со ступой есть? – подначил он старшего.
- Так, Петруха, бери всё и пошли в обход, вверх к тому столбу, что выше. Вова, блин, хорош, курить – рукав сожжёшь. Пошли наверх.
Наверху Мишка начал сооружать из местных предметов и колючки незамысловатое устройство. Петруха влез на столб. Мишка и Бец, поднатужившись, подали высокосидящему воину изделие и, разогнав, послали своё изобретение вниз, едва не улетев в маленькую и скользкую пропасть за ним. Провода разомкнулись. Мишка кинулся к розетке связи вместе с рацией, забыв про автомат у столба. Володька покачал головой вслед местному гению и взял в руки свою огненную палку. Петруха, напевая шось украинское, слазил со столба, позванивая цепью страховочного ремня. Дождь именно сейчас начал стихать, превращаясь в месиво туманного облака застрявшего на вершинах сопок.
- Есть связь! Домой! Пошли по тылу, так короче! – Петруха всю обратную дорогу пел песни назло инструкциям и начальнику заставы. Так распелся, что чуть не забыли поставить метку на КСП, где переходили, следя за проводами.
- Тащ капитан! Линию разомкнули, связь устойчивая,- докладывал Мишка шефу.
-Только невозможно было провода натянуть, там же мокро, темно, опасно. А утром связисты пойдут – пусть блочками провода подтянут, и будет как памятник воинам пограничной связи и нашим командирам – навеки стоять. – С серьёзным и радеющим за благо связистов и командирский рост, чуть усталым тоном, давал свои предложения хитрый системщик. На том и порешили. В восемь утра, три бравых связиста получили приказ на дозор по связи при обратке на фланге, и натянуть провода там, где указал ушлый Мишка.
- Мишка разбуди меня, когда они туда придут, - попросил Петруха. Хочу послушать, шо они там будут петь? И узнать -как они это смогут натянуть….
- Миша, блин, ты чо за хрень мне тут на проводах учинил! - начал разговор Серега Иванов, прибыв на пятнадцатый правый, и с ужасом увидев, и оценив, универсальный размыкатель системщиков висящий на нижнем стальном проводе в дневном свете. Верхний провод был, не менее добросовестно, натянут и прикручен Петрухой к столбу, и обёрнут той же колючкой. И от всего сердца, обиженного несправедливостью, темпераментного Петрухи, затянут двойной системной скруткой.
- Серый, ну мы ж не связисты, - мы системщики, как смогли, так и помогли. Зато как исполнено - мы для вас колючки не пожалели!- совершенно лояльно ответил главный системщик основному связисту, довольно ухмыляясь от уха до уха.
А на пятнадцатом правом, и по сей день, на нижнем проводе линии связи, между двух столбов по краям, посреди щели, висит в воздухе огромный кусок скалы, дотошно перекрученный колючей проволокой с восьми сторон, аккуратным Мишкой. И оттягивает вниз стальной провод, разводя его с верхним на расстояние почти втрое больше, чем между изоляторами на столбах. Красиво висит, непоколебимо-надёжно, даже не дрожит на ветру. Никто снять не может. Зато связь на левом нигде больше не замыкает, а системщики и связисты: спят спокойно. Они же пограничники, которые умеют впятеро больше, чем все.
А шеф, сопровождая проверяющих, именно в этом месте, проявляет неслыханную активность, по возможности отвлекая внимание РУКОводства от рукотворной скульптурной композиции из местных материалов, парящей в воздухе над горами, и своей простотой прославляющей пограничную смекалку и совершенство надёжности аналоговой связи.
А если взять двенадцатикратный бинокль, то можно разглядеть выгоревшую подпись на летающей глыбе: "Дембель 1980-1983. - Иванов Серёга - Мишке!".
- Как он это сделал? - долго доставал Петруха Мишку, не давая ему спокойно читать очередную книжку. Мишка хмыкал, улыбался и смотрел хитрющими глазами на ефрейтора, и отвечал, - А ты Пётр сам у Серёги спроси!..., - предлагал он, - Я думаю краской и кисточкой из каптёрки связи.
Возмущению Петрухи пределов не было, пока Серёга Иванов, сам, не рассказал Петру, как он поработал художником на на правом фланге заставы.