Глава 7
Я мерил шагами боевую площадку башни и ярость во мне просто бурлила. Пожалуй, я не испытывал такого бешенства с момента моего изгнания. Но это уже было слишком. Даже война предполагала какие-то правила приличия. А то, что случилось в Керриблю, назвать иначе как подлостью, было не возможно. Нет, этот юный граф с мамашей, просто нарываются на неприятности!.. Под их гостеприимным кровом пропал мой верный соратник Крагор, граф Керри. Этот юный щёголь всю осень провёл в хвастовстве и шашнях. И вот, наконец, доигрался… Всё, что я сумел понять из сбивчивых объяснений его свиты, это то, что последний раз его видели в обществе юной прелестницы Кегелер, состоящей в свите вдовствующей графини Керриблю, матери нынешнего владельца замка. Они не нашли ничего странного в желании двух юных персон уединиться… И забеспокоились только через пол часа после возвращения Кегелер. Единственным результатом их поисков был кинжал Крагора, обнаруженный за одной из портьер комнаты, в которой были заметны следы драки.
После получасового приступа бешенства я начал успокаиваться. Это были явно интриги хозяев, и было абсолютно глупо и безнравственно использовать бедную девушку в этой грязной игре. Ловить рыбку в этой мутной луже надо было начинать с неё. А далее, если не получиться, то первые кандидаты в покойники граф и графиня Керриблю. Ночью я покинул замок и отправился в Керриблю. Вы сами стали на эту тропу плаща и кинжала. И да хранит Вас Бог!!!
***
Дом был подходящий: большой, трёхэтажный и хозяин за гривну сдавал его на месяц. Теперь я снова Кевел – граф Дерби не может себе позволить запятнать своё имя в столь сомнительном предприятии. Но я уже отвык от него. Маска Люса прилипла и не хотела сниматься. Приходилось надевать на неё маску Кевела.
Двор Керриблю вовсю веселился и развлекался. Балы, охоты, ристалища, маскарады сменяли друг друга в бесконечной феерии зимы. Приближающийся великий и светлый праздник Рождества Спасителя заражал всех весельем и радостью, как осень – простудой. На первой же медвежьей травле очередной кавалер Кегелер – граф Лард - хлыщ, разодетый в шелка и горностай, услышав от егеря, что тот нашёл медвежью берлогу, увлёк её в лес. Они привязали лошадей и пешком, проваливаясь в глубокий снег, побрели за егерем. Мрачный, широкоплечий, сам чем-то похожий на медведя, егерь ловко утоптал снег перед берлогой.
- Ваша милость, может, позовём кого на подмогу?
- Я сам справлюсь!!! Лапушка, ты сейчас увидишь, что я годен не только для бала!!!
Граф стал перед лазом с рогатиной, а егерь с охотничьим копьём залез на берлогу и ловко ткнул в продых. В ответ раздалось рычание, но хозяин не хотел покидать уютного ложа. Егерь ткнул ещё раз и медведь со страшным рёвом выскочил из берлоги и ринулся на Ларда. Рогатина птицей вылетела из его рук и косолапый хозяин леса подмял его под себя. Полетели клочья шёлка и волос. Кегелер завизжала. Последнее, что она увидела, прежде чем упасть в обморок, презрительную ухмылку егеря, прыгнувшего на спину медведя с двумя кинжалами в руках.
Егерь вытер и спрятал кинжалы: медведь был мёртв. Лард, похоже, тоже. Егерь поднял Кегелер и отнёс к лошадям, где уложил её поперёк седла и накрыл епанчёй из волчьего меха. Неспешно сел в седло и шагом, щадя коня, уехал. По дороге, встретив егерей, рассказал им о Ларде и медведе. Больше его ни кто не видел.
Кегелер очнулась в незнакомой комнате и на неё сразу навалились воспоминания и ужас пережитого на охоте: Лард – весельчак и любимец дам, подмятый медведем и превращённый в кровавое месиво… И ухмылка егеря… Эта гримаса была пострашнее медведя! Почему? Она не совсем понимала, но сердце судорожно сжималось при воспоминании о ней. Кегелер поднялась с постели и оглядела комнату. Бедно обставленная, с окнами закрытыми прочными ставнями. На негнущихся ногах она подошла к двери – заперто. То, что это было похищение, она поняла давно, но ни как не могла понять, кто этот безумец? Она никогда не была столь неприступна, что бы кто-то решился на такой отчаянный поступок. Для этого надо было сгорать от страсти и совершенно потерять всякую надежду. Оставалось только постучать и выяснить, кто этот пылкий обожатель.
Дверь открылась практически сразу: её стука, видимо, ждали. Но тот, кто появился из-за двери, заставил её пожалеть о том, что она очнулась. Это был высокий, седой старик с бородой, прикрывавшей ужасный шрам на правой щеке и сильно хромавший на правую ногу.
Кегелер попятилась:
- Кто вы?!! Я вас не знаю!!!
- Мы действительно, не были представлены, но я не рассчитываю на светский раут, а только на короткую беседу и поэтому так экстравагантно пригласил Вас к очагу. Вы мне отвечаете на несколько вопросов и мы расстаёмся, может быть навсегда.
- И всё? Если Вы желаете чего-то большего, то Вы мне отвратительны.
- На любовь и взаимное чувство я не рассчитываю – Вы мне безразличны.
- Я рада. Так что же Вас так интересует, что ради этой беседы Вы убили бедняжку Ларда?
- Меня интересует некий граф, который уединился с Вами перед тем, как бесследно исчезнуть. Откройте его местопребывания, пожалуйста.
- Я ничего не знаю.
- Вы были последней, кто его видел. Раз Вы сами целы и невредимы, то похитители Вас не опасались. То есть, Вы сами участвовали в похищении. А это грех – отбирать свободу у дворянина. Поэтому, раскройте мне сию тайну добровольно, не из страха или принуждения.
- Вы угрожаете мне пытками?!
- Нет, только намекаю на такую возможность. Судьба Ларда Вам подскажет, что я настроен серьезно.
- Вы убили Ларда, только для того, чтобы предать весомость угрозам в мой адрес?! Мне, любимой фрейлине графини Керриблю?!
- Именно. И Ваша госпожа посетит сию уютную комнату во след Вам, если Вы отправитесь к первому из судий.
- Да Вас повесят!
- Меня не повесил даже столь любимый Вашим сюзереном Люс. А вот мужа Вашей хозяйки он быстро отправил к первому из ангелов. А её старшенького скормил живьём собакам.
- Вы сумасшедший!!! И откуда Вам знать такие подробности? Уж не рога ли в Вашей шевелюре, Мессир Леонард?
- Я - Пендрагор, именуемый Хромым. И знаю я это от Крагора, моего агента. И я не позволю всяким юным олигофренам мешать мне. А уж если он намерен это делать и далее, то я сам уже повешу его за ноги, как и его старшего братца, в клетке с голодными псами.
- Вы лжёте!!!
- А меня это не волнует. Мне нужен Крагор.
- Можете меня пытать, но я Вам ничего не скажу!!!
- Не забывайте, что графа и графиню ждёт та же участь.
От ужаса у Кегелер подгибались ноги. Этот старик вызывал у неё отвращение и ужас: он готов растоптать любого, бросить его труп себе под ноги, лишь бы достичь своей цели. Его, наверное, не любили женщины, и он возненавидел весь мир. Такой способен и женщину пытать и ребёнка убить. Её тело и душа трепетали при одной мысли об этом. Но, графиня ей так сильно доверяла и она ни за что не предаст её доверия. Да, будет больно, а она так боится боли, но это надо выдержать… Главное – победить нарастающий в груди ужас. Она видела, как пытали бандитов на эшафоте. Ломали кости, загоняли под кожу раскалённые спицы, отрубали руки… Но она лучше умрёт от боли, чем предаст свою госпожу! А до графини ему не добраться. Только бы победить комок ужаса – он сжимает спазмами желудок и подгибает колени, но боль поможет его преодолеть…
- Я даю вам три часа. И если оно Вам не поможет, то будем искать другие средства изменить Ваше мнение.
- Я лучше убью себя!
- А я вам этого просто не дам сделать. Сейчас я вас раздену и привяжу к кровати – так лучше думается.
Он подошёл к ней. Кегелер от страха застыла, руки налились свинцом. Старик развязал узел шнуровки её корсета. От этого прикосновения Кегелер передёрнуло, и она очнулась. Ярость вспышкой залила её разум и она в исступлении вцепилась холёными ногтями в его руку, с наслаждением ощущая, как они погружаются в его плоть. Обернулась и отпрянула как от удара, увидев его усмешку: он не ощущал боли! Следом её настигла оглушительная пощёчина и она провалилась в беспамятство.
Очнулась она на той же кровати, но была абсолютно обнажена, руки и ноги привязаны к спинкам кровати, во рту вставлена верёвка.
«Как в эротическом романе госпожи Дюбарри, - пронеслось у неё в голове, - сейчас он будет стегать меня плетью, а потом, распалённый моими стонами и беззащитностью, овладеет мной. А верёвка не даст мне прокусить язык». Она опустила глаза и ужаснулась: он смотрел на неё, но не глазами похотливого извращенца, а как мыловар на кусок падали, прикидывая, сколько же мыла выйдет из этой кучи вони! Ужас разросся и стремительно ударил в низ живота и моментально заполнил ослабевшее тело. Он так созерцал её тело!!! Тело, вызывавшее страсть и безумие у мужчин, было для него лишь сосудом, где спрятан так нужный ему медяк! Многие были готовы отдать жизнь за взгляд на неё, а этот, готов был изломать её, лишь бы достать стёртую монетку! Если бы сейчас он набросился на неё и овладел бы ею силой, то она поняла бы его и простила, как бы это не было гадко и противно, как любого человека. Но, это не был человек. Он не просто не любил женщин – он просто не воспринимал их как таковых! Отчаянию, которое это вызвало не было предела.
Она была готова влюбиться в него, простить его, ласкать его даже после пыток, что он ей приготовил, за одну только каплю теплоты и страсти, пусть извращённой и садисткой, но – человеческой!!! Но, эта ухмылка говорила: «Ты – прах у ног моих! И ты вздумала мне сопротивляться?! Я сотру тебя в пыль!!!» Сердце её сжалось и билось у самого горла. Ужас зашевелился и готов был вырваться на свободу. Теперь она уже не пыталась ему сопротивляться – эта ухмылка парализовала её волю…
- Я даю вам три часа на размышления, – сказал он полным безразличия голосом и поставил на прикроватную тумбочку песочные часы. – Далее я применю менее щадящие меры.
Он повернулся и вышел. Ужас полыхал в груди. В голове бились глупые мысли, а перед глазами стояла его усмешка. Она пробовала подготовить себя, представляя, предстоящее ей. Таким образом она хотела загнать страх поглубже, что бы он не покинул своего логова. Она смотрела на часы – они просто притягивали взгляд – и Кегелер просто физически ощущала, как вместе с песком тает её уверенность в себе, но, отведя глаза, через минуту снова смотрела на них.
С падением последней песчинки вошёл Он, катя перед собой сервировочный столик.
- Ну, так Вы просветите меня?
Собрав последние силы, Кегелер отрицательно качнула головой.
- Жаль, придётся не много потрудиться…
С леденящим душу спокойствием и точностью, он разжёг камин и поставил на таганок греться ковш масла. Кегелер решила, что сейчас он будет поливать её кипящим маслом.
Она даже обрадовалась этому, мысленно пытаясь подготовить волю и душу к тому, что сейчас её обожжёт раскалённая струя. Это помогло загнать отчаяние и ужас в одну точку. Масло закипело. Он подошёл и одел ей на лицо плотную полотняную повязку. Значит, он хочет обварить ей лицо! После этого лучше умереть… Значит, надо выдержать только первые мгновения, а дальше всё уже будет безразлично. Он вернулся к столику.
Кегелер знала, что с дьяволом шутки плохи, но не предполагала до этого дня на сколько. Того, что этот погубитель душ придумал, она не могла даже предположить. Рядом с часами он поставил таганок с маслом и занялся воронкой. Внимательно осмотрел её и смазал жиром. Поставил между её ног подставку. Ужас зашевелился и стал плотным. Она ещё не понимала, что идёт не так, но сердце уже отчаянно билось, стеная о её ошибке. И только когда воронка аккуратно вошла в храм блаженства, она всё поняла, но готовиться к этому было уже поздно: Отчаяние бешеным псом сорвалось с цепи, и окончательно придушила её и без того слабую волю. Она попыталась закричать но, маска и верёвка мешали ей и поэтому, получился только полу придушенный крик.
- Вы скажете мне?
В ответ Кегелер бешено замотала головой. Нож перерезал преграды на пути её слов и они, подгоняемые страхом и более не удерживаемые волей, рванулись на свободу:
- Замок Келензор!!! Он на самой границе! Я всё скажу, только не делайте этого!!! – ужас перед огненными когтями боли в храме, дарившем ей столько наслаждений, гнал её, не давая солгать или остановиться.
- Где в замке?
- Под донжоном есть трёх этажная тюрьма. Он на втором этаже – граф боится подкопа.
- Замок большой?
- Нет. Там пятьдесят рыцарей и двести солдат. Они охраняют мост через Тотву.
- Похищая графа, твой хозяин хотел насолить Люсу?
- Да.
- Он оказал ему услугу, как лучший друг. Теперь я поеду за Крагором, а Вы подождёте здесь – он поднялся и пошёл к двери.
- А верёвки? – крикнула Кегелер. Но палач не обернулся. Кегелер снова провалилась в небытие
***
То, что я издали принял за башню замка, оказалось самим замком. Да, имперская граница охраняется куда лучше, чем пагос. Но, это и понятно: имперские земли уже давно обжиты. И замки успели не только отстроить, но и укрепить. Хоть и прокладывали газлы себе дорогу сквозь пагос своими псами, но в империю вторгались очень редко. Замок представлял из себя круглое сооружение примерно двадцати метров высотой, где роль башен выполняли трапециевидные бастионы. И над всем этим, ещё метров на шесть-семь, возвышался донжон. Замок охранял переправу через Тотву. Это было единственное место переправы на несколько десятков километров в округе. Поскольку везде берег был обрывист и крут. За Тотвой начинался пагос. Замок стоял на обрывистом холме. Слева от торгового тракта. Через дорогу был перекинут мост, соединяющий холм и отдельно стоящую сторожевую башню. Сам мост защищал трехметровый зубчатый парапет. А мост проходил на высоте около десяти метров.
- Ничего себе замок, - присвистнул я, почёсывая затылок, пытаясь таким образом ускорить шевеление мозгов. – Да-а, надёжный домик – сильно любят!!!
Я пытался придумать способ попасть на мост – самую низкую часть замка.
- Ага, кажется, вот здесь можно… - радостно заметил я, разглядывая мощные м-образные зубцы парапета. – Святые Угодники, да они ещё и с отбортовкой! Прям для меня старались!
Я отправился на постоялый двор, расположившийся в двух десятках километров отсюда. Вокруг располагался торг с огромным разнообразием товара. Я хотел купить ригеля – тоненькая такая конопляная верёвочка, всего с мизинец толщиной, но способной запросто выдержать вес человека. Делают его из волокон недоспелой конопли, из-за чего ценится почти как шёлковый. Но, если шёлковой тесьмой шнуруют дамские корсеты, то ригелем обшивают паруса.
Под вечер я отправился обратно к замку, а подъехал к нему уже затемно. Осторожно свёл коня в придорожную канаву и привязал его там. По ней же я подошёл к замку. Конец мотка привязал к мешочку с песком и, раскрутив, забросил на мост. Можно, конечно, было обойтись и камнем, но шуметь уж очень не хотелось. Шнур лёг прямо в выемку зубца, а мешочек, перелетев через мост, повис с другой стороны. Я осторожно вкрутил в шов стены крюк и привязал к нему шнур. Всё было готово. Я снял полушубок и остался в тёмном камзоле. Привязав за спину меч и походный мешок с инструментом, я начал взбираться наверх. Вообще-то, считается, что взбираться по ригелю не возможно, но у меня был, так называемый, ригельный крюк: небольшая такая штучка с поперечной перекладинкой и хитро изогнутым захватом, где ригель пропускается петлями. В зависимости от узла по нему можно спускаться или подниматься. Одним словом, очень полезное изобретение изощрённого воровского ума фелов. Теперь надо забраться на зубец: верёвку обматываем вокруг ноги, крюк цепляем подъёмной петлёй и вперёд. При некоторой сноровке одолеть стену, таким образом, не составляет особого труда, и, вскоре я уже уютно сидел в выемке зубца. Смотал верёвку и прикрепил её крючком с обратной стороны стены. Так её проще сдёрнуть и не надо шарить в темноте.
По мосту отбивали мерный ритм шагов двое. Ходят на встречу друг другу по противоположным сторонам моста. Везёт мне, однако!.. Но, на посту стоять – не девок щупать, так что, извините…
Подождав, пока часовой идущий по моей стороне подойдёт на пять – шесть метров, я прицелился в спину дальнего из арбалета и спустил скобу. Стрела угодила тому в район шеи, и я прыгнул на второго сверху. Удар ногами по голове сломал ему шею. Я осторожно подобрался ко второму – удар болта бросил его на парапет и он висел, свесившись между зубцами. Я его осторожно приставил к стене у двери.
Ещё по дороге сюда я прикинул, что в замке не может быть более тридцати – сорока постов. Но тогда они стоять всю ночь, а алвизонские уставы требуют сменять часовых не реже трёх раз за ночь. То есть, постов не более пятнадцати. Один я снял. Один в сторожевой башне. Ещё один - у входа с моста в замок. Один на боевой площадке сторожевой башни. То есть три поста можно вычесть. Осталось двенадцать.
Я приоткрыл дверь: крепкое дубовое, окованное мощными железными полосами полотно тихо повернулось на густо смазанных петлях. За ней оказалась кордегардия.
- Что там?
- На том берегу мелькают какие-то тени. Посмотри сам, - отозвался я приглушённым голосом.
- Опять что ли, эти собачники?! Этих трусов из пагоса пора перевешать! Вечно ни их пропускают! – крепкий, средних лет воин вышел и, привлечённый трупом часового, повернулся ко мне спиной. Через мгновение он сам лежал с перерезанным горлом, а я из арбалета пристрелил его напарника. В кордегардии оказалось с десяток арбалетов и я, так, на всякий случай, насторожил самострелы у другого конца моста: как в сказке – дёрни за верёвочку: дверца и откроется. Только тут наоборот – открой дверь – глазки и закроются. Теперь можно дальше двигаться…
Замок строил человек, знающий своё дело: на второй этаж вели две лестницы, но на промежуточной площадке стояли защищённые посты: бруствер из кирпича с зубцами, а вход на пост защищали мощные деревянные, но окованные железом, решётки. Лестницы были собраны из деревянных щитов и легко разбирались, отрезая путь наверх. Я скользнул в тень под лестницу – секции лестницы опирались на мощные выступы стен, на которых лежали деревянные балки. Одеваю на правую руку «медвежью лапу», а левую смазываю канифолью.
Если кто подумает, что лазание по стенам сверхъестественное умение, то он жестоко ошибается: при наличии простейших приспособлений и некоторых знаний, это делается очень просто. Вот я, на пример, цепляюсь медвежьей лапой за щели в щитах. Её железные когти надёжно входят между бруском и доской. Подтягиваюсь и упираюсь ногами в другую балку. Теперь левой рукой нахожу опору и осторожно вытаскиваю когти. Спиной опираюсь в стену. Вот и всё… Теперь остаётся только идти боком по балке, цепляясь иногда рукой или когтями.
Таким способом я довольно быстро добрался до второго этажа, оставаясь в тени: что бы на стенах не висла сажа, над факелами прикрепили медные колпаки – похоже, никому и в голову не пришло, что человек может висеть на потолке. Осторожно надавив на один из щитов, я вылез на самую верхнюю площадку. Отдышавшись, я нашёл выход на крышу – это была не большая надстройка с дверью. За этой дверью раздавались шаги часовых. После внимательного прислушивания я понял, что их только двое. Дождавшись, пока они сойдутся, я атаковал их обоих сразу сзади двумя кинжалами. Пока всё идёт гладко – я снял пост у входа. Ещё два ходили по периметру стен. Я опять поразился предусмотрительности архитектора: по всему периметру крыши шли две белые полосы, отмечая путь часовым. Я обвязал убитых ригелем подмышками и свесил с наружной стороны стены. Теперь их найдут только утром. Заслышав шаги одного из постов, я приготовил арбалет: они несут караул без копий, так что, шума почти не будет. Выстрелив в спину заднего, я в два прыжка настиг первого и ударом снизу в челюсть обезвредил и этого. Вскоре, ещё двое составили компанию первому посту. А через некоторое время к ним присоединилось ещё двое. Собранные арбалеты я насторожил на случай прохождения ещё кого-то по дорожке.
Теперь надо попасть в донжон. На боевой площадке стоит пост. Достав одного из покойников, я положил его на зубцы. Часовой на донжоне, увидев странный предмет, встал между зубцами, пытаясь его разглядеть получше. Любопытство стоило ему жизни. Его напарник выстрелил в труп и он, несчастный, снова упал вниз, а стрелок получил своё и присоединился к товарищу. Я достал «кошку» и забросил её на донжон. Закрепив воровской крюк мёртвой петлёй, я прыгнул вниз и мягко приземлился на стену. Несколько минут, и я благополучно перелезаю парапет. Часовых я не стал прятать и спустился вниз. Эта башня была очень оригинальным строением: две ленты - лестницы и жилые комнаты – свивались как пряди верёвки. Внутри донжон не охранялся. Видимо, жильцы вполне обоснованно полагались на мощную кованую дверь и весьма внушительный засов.
Я спустился в подвал. Странно, но не было ни какой двери. Неужто обманула, стервозная душа?.. Запалив факел, я ещё раз осмотрел всё вокруг.
- А здесь люк.
Потянув за кольцо, я с лёгкостью открыл его. Спустившись по винтовой лестнице, я попал на первый этаж. Так, тюрьма маленькая, но обставлена со вкусом: закутки по периметру отгорожены коваными прутьями. И во всех – постояльцы.
- Эй, вы кто? – поинтересовался я по-алвизонски.
- Мы – свободные газлы! И никогда не будем скотом, помёт грязной лисицы! – закричал один из них. Остальные дружно его поддержали, и в камере поднялся страшный гвалт.
- Тихо!!! – я превзошёл себя, и мой рык перекрыл их вопли. – Я пришёл за своим другом, но даю слово, что освобожу и вас.
- А кто ты такой, что бы мы верили твоему слову? – поинтересовался один уже не молодой газл.
- А я могу быть уверен, что моё имя будет тайной для тех, кто не слышал его из моих уст?
- Клянёмся! – ответил газл. – Я, вождь Киребей, даю слово за себя и за своих людей, в том, что ни один из них не выдаст тебя.
- Я – крон-граф Люс де Дерби.
- Тогда почему ты нас отпускаешь? Ведь мы – враги твоей родины!
- Газлы никогда не нападали на Дерби, а вот граф Керриблю – нападал. И он заточил моего друга и вас здесь. Поэтому – мы с ним враги.
- Ты хочешь сказать, что любви меж вами как меж кошкой и собакой?
- Именно. И даже меньше.
- Хочешь сказать, что твоя месть острее наших ножей?
- Намного: она привела сюда вас – в кандалах, а меня – свободным.
- Метко бьёшь. Твой язык острее стали. Так где твой друг?
- Мне сказали, что на втором этаже. Но я не вижу хода туда.
- Сдвинь вон то ложе.
Я налёг на стол, покрытый весьма красноречивыми пятнами, и довольно легко его сдвинул. Ну, прямо всё здесь в образцовом порядке!
- Спасибо. Теперь моя очередь.
Я не стал искать запоры клеток – судя по всему, они здесь были весьма хитроумны. Несколькими ударами меча я перерубил прутья у камеры Киребея.
- Теперь сами постарайтесь пробить стены ломами.
- Спасибо, граф, за ласку. Никогда не забудем.
- Желаю удачи.
Я спустился на второй этаж. Здесь всё было чинно: уютные камеры, двери - в локоть толщиной, засовы... Но, правда, без запоров. Видно, строители не сильно боялись побега постояльцев. Занято было только три. В двух сидели женщины, а в третьей – ну, наконец-то – Крагор.
- Выходи, дамский угодник.
- Сэр!? Вот не думал, что Вы меня найдёте!
- Давно сидишь?
- Дней десять – двенадцать… Точно не знаю. Ой!..
- Что с тобой? – поинтересовался я, размыкая объятия.
- Теперь со мной требуется куртуазное обращение, как с луноликой девой, глаза коей – как очи лани.
- Проще говоря, тебя отметелили и у тебя болят рёбра. Ладно, позаботься о дамах, а я погляжу, что там внизу.
Лестница была прямо в одной из камер. Спустившись, я увидел иллюстрацию к мифу о титанах: тут тоже с десяток человек стояли распятые цепями.
- Кто вы?
- Ты пришёл проверить нашу твёрдость? – поинтересовался один из титанов. – Мы по прежнему воины и вожди газлов.
- Ничего себе… И долго вы тут подпираете свод земной?
- Ты не из охраны. Или ты новый шакал?
- Я сам по себе.
- К нам часто ходят спрашивать: согласны ли мы отречься от своего народа. Так вот, я отвечаю: нет.
- Вы только не буяньте. – Герол со свистом ударила по цепи. Железо не выстояло в этом единоборстве, и старик со вздохом уронил руку. Второй удар и он со стоном упал на колени. Вскоре все пленные были свободны.
- И к чему это?
- К тому, что сейчас мы все тихо выбираемся отсюда и – каждый в свою сторону: я – на лево, вы – на право…
Когда я поднялся на первый этаж, то там работа кипела во всю: газлы сосредоточенно долбили стены камер и весьма в этом преуспели. Крагор и пятеро женщин стояли в центре и недоумённо поглядывали на этот рабочий азарт.
- Крагор, кто твои товарки?
- Я – маркиза Голед, а это моя племянница.
- Я – баронесса Шелед, а это мои дочери.
- Ясно… Жёны и дочери участников заговора Нокбурна. Крагор, этих берём с собой. Где нибудь в пагосе оставим на постоялом дворе и дадим денег.
- Я – жертва клеветы! Я не собираюсь прятаться и побираться! Я отправлюсь ко двору короля, что бы требовать справедливости. А вас, благородные рыцари, прошу сопровождать меня.
- Нашли идиотов! Организация побега государственного преступника, является изменой трону. Так что, нас повесят, даже если Вы не виновны, и Вас оправдают. Благодарю покорно, но, меня, что-то не прельщает встреча с Создателем.
- И вы бросите на произвол судьбы пятерых беззащитных женщин?
- Ну, если хотите, оставайтесь здесь Или же потом найдёте себе спутников. А у меня жизнь одна, да и дел много. Тем более, что наши собратья по несчастью уже готовы к дальнейшим приключениям.
В это время постояльцы нижнего этажа поднялись наверх и грохот сменился радостными криками. Один из них радостно потягиваясь, ликующим голосом сообщил:
- Как сладок воздух свободы!!!
- От него тебя отделяет ещё целая стена. А охраняют её двести с хвостиком солдат.
- Лучше погибнуть в бою, чем сдохнуть как крыса в винном кувшине.
- Это точно, но остаться жить свободным – всё же лучше. Так, те кто чувствует силы для боя – за мной!
Жаждущих драки оказалось много. В донжоне жило пятьдесят рыцарей с оруженосцами. Всего я насчитал двадцать комнат. Газлы встали перед каждой дверью по трое – четверо. Я поднялся наверх и с осознанием своего права и долга, замолотил в дверь рукоятью кинжала:
- Тревога, сэр! Газлы!
Боевая выучка сказалась мгновенно: через пару минут дверь открыл ещё сонный, но уже подпоясывающий кольчугу рыцарь, а в глубине комнаты суетилось двое оруженосцев. Я сделал выпад и вонзил кинжал в голо рыцаря. Газлы бросились на оруженосцев. А я спустился вниз по лестнице к следующей двери…
Не смотря на внезапность нападения и численный перевес, газлы понесли первые потери: всё же сказалась выучка оруженосцев – шестеро убитых и более десятка раненых. Но, поднять тревогу никто не сумел. Газлы удивительно быстро превратились из обозлённой толпы в отряд хорошо вооружённых воинов. Единственное, что портило это впечатление – это куски еды, которую они поглощали с похвальным рвением, но на вино никто не налегал. И, главное, как внимательно слушают… Похоже, двадцать трупов, оставленных мною на лестнице, сильно подняли мой авторитет.
- Справа от выхода – конюшни. Идите туда и готовьтесь выезжать. В комнатах оставьте свечи в кучах одежды – пусть пожар вспыхнет часа через два, как уйдём. Я пойду открывать ворота. Дальше, поступайте, как знаете: можете даже пытаться захватить замок, но учтите, что в гарнизоне около двух сотен солдат. Главное, я забираю своего друга и женщин, а там делайте что хотите.
- Как ты откроешь ворота? Я и отсюда вижу, что они закрыты изнутри.
- Уж как нибудь попробую…
- Если тебе это удастся, то я буду клясться у тронов Создателя, Кассела, и Падшего, что ты великий колдун и воин!
- Не поминай Сильных Мира всуе. Крагор – пошли со мной.
Я поднялся на боевую площадку башни. «Кошка» удачно зацепилась за парапет стены замка. На сей раз, я спустился вниз с помощью крюка, а Крагор отцепил верёвку. Все следы переправы исчезли. Теперь надо было спуститься вниз на второй этаж. Ворота в алвизонских замках двойные и на ночь часовые закрываются в межвратном проходе изнутри. Попасть туда ночью можно было через особую лестницу или, на что я, собственно, и рассчитывал, через амбразуру в своде. Теперь уже пробираться между часовых времени не было. И я с двумя заряженными арбалетами подкрался к краю площадки и стал ждать, когда оба часовых появятся в поле зрения. Ждать пришлось не долго. Часовые были довольно беспечны, и я двумя выстрелами отправил их к праотцам. Спустившись на второй этаж, я довольно быстро нашёл свод прохода. И тут мне улыбнулась удача – лестница шла из той же комнаты, что и амбразура. Видно архитектор предпочёл быстроту – безопасности от шпионов. И, пожалуй, он был прав: замок, судя по всему, ни разу не захватывали. Часовой у лестницы явно дремал – стоял, опершись на копьё, что и позволило мне зайти ему за спину. Кусок верёвки обвился вокруг его шеи, и я провёл «удар дядюшки Менгьё». Несчастный повис у меня на спине. Я одной рукой подхватил выпавшее из его рук копьё. Поставив полупридушенного часового на ноги, я осторожно опустил копьё на пол и свернул шею его владельцу. Часовые в проходе чувствовали себя вообще вольготно – азартно играли в кости. Я взвёл два арбалета и тихонько спустился по лестнице. Убить сразу всех троих не получится, но вот устранить двоих вполне возможно. Я осторожно выглянул из-за угла и прыгнул на середину прохода. Первый болт попал в широкую спину одного, а вот второй только в бедро, обладатель коего стал весьма громко, но нечленораздельно возмущаться сим обстоятельством. Третий выхватил меч и заорал:
- К оружию!
Но было уже поздно: я в три прыжка оказался рядом с ним и с оттягом рубанул его по шее. Он успел закрыться, но тут же получил удар в пах, согнулся, и я не куртуазно рубанул его по шее. Быстро сбросил засовы. Газлы уже вывели коней. Похоже, запасливые вояки увели всех и даже успели обвязать им копыта сеном. Крагор уже успел одеть колонтарь и плащ и гоголем скакал рядом с дамами. Я быстро пробежал к внешним воротам и распахнул их настежь. Гивды с радостным воем ринулись к мосту. Крагор вместе с женщинами подъехал ко мне. Я слез в канаву и отвязал Ротвела. Сорвал верёвку с моста. В замке поднялась тревога: из караулки башни кто-то выбежал. Грохнула дверь, и спустя мгновение раздался вскрик – не зря всё же я поставил самострелы. Вскочив в седло, я погнал Ротвела по дороге на запад. Оглянувшись, я увидел, как в окнах донжона заплясали языки пламени.
Кегелер очнулась оттого, что кто-то разрезал верёвки. Эти сутки были для неё сплошным кошмаром: она замёрзла, а кисти рук просто заледенели. Но мысль о том, что этот старый кощей погибнет при попытке организовать побег и ей придётся умереть от голода и жажды, приводила её просто в ужас. И вот она поняла, что её мучения кончились. Она почувствовала, как на неё бросили ворох одежды. С трудом разлепив глаза, она посмотрела на своего освободителя. Это был всё тот же старик.
- Как, убедились в неприступности Келензора?
- Одевайтесь и передайте своей госпоже, что от Люса так легко не избавитесь. Вы раздразнили кабана, ради удовольствия кинуть в него веткой.
- Что Вы имеете в виду?
- Ждите мести Люса – она будет куда страшнее.
- Вы сумасшедший!
- Это ваша госпожа сумасшедшая. Прощайте.
- Чтоб вам провалиться в ад.
В Керриблю я снова приехал в конце января. Как раз на день рождения графа. По сему поводу в замке был грандиозный пир с приёмом, и пускали всех прилично одетых, но отбирали даже зубочистки.
Пиршественный зал был полон гостей. На почётном месте рядом с графом и графиней сидела её любимая фрейлина – Кегелер. Поговаривали, что из-за большой преданности графине, её приревновал сам Рогатый! И в ночь под Рождество похитил её, что бы принудить служению себе душой и телом. И продержал её три дня, но молитва и верность госпоже оказались столь тверды, что дьявол был посрамлён и вынужден был удалиться под звон рождественских колоколов. Но, эти три дня, проведённые в плену у Врага рода человеческого, не прошли для неё даром, и здоровье её как духовное, так и телесное, находилось в шатком равновесии. Он помог, правда, своим последователям – газлам, выпустив их из неприступной твердыни – Келензора, которая была разрушена его адским пламенем. Но, так и не добился вожделенной им души.
Главный зал усиленно охранялся. Закованные в латы стражники торчали во всех углах и проходах. При входе у меня ощупали все карманы и швы и даже отобрали маленький декоративный кинжальчик, что было верхом неприличия с их стороны. Однако время мести за это ещё не пришло… Я потолкался по залу, познакомился со многими интересными, и не очень, людьми, но тут граф Рабле высказал мысль, что напитки, подаваемые здесь, слишком дамские, и что не плохо было бы подкрепиться чем-нибудь более основательным, например, «Водой жизни», коей так славился данный двор.
- Граф, и в чём проблема?
- В том, что уже вечер, а у меня ни в одном глазу!
- Так давайте пойдём на кухню и там в нашем тесном мужском кругу тяпнем по паре кубков, закусим чем нибудь более основательным. А потом вернёмся сюда и будем дальше посасывать эти дамские напитки.
Похоже, граф проделывал эту процедуру неоднократно, поскольку часовой пропустил нас без лишних вопросов. Правда, граф оказался гораздо крепче, чем я о нём думал. И его не сразу одолела даже смесь пива, водки и ликёра, известная среди солдат как «лошадиное копыто». Он выпил четыре стакана, прежде чем его глаза осоловели, и он сполз под стол. Себе я предусмотрительно наливал чистое пиво. Половина задачи была выполнена. Теперь оставалось только незаметно подкрасться к часовому и чем-нибудь его дезавуировать. Я решил, что для этого вполне подойдёт пояс, правда, штаны свалятся, но мне далеко не бегать. Я осторожно подкрался, и накинул сложенный вдвое пояс, на шею стражника. Развернулся и взвалил его себе на спину. Захват получился великолепный и он вскоре затих. Что бы он не мешал мне, я тем же поясом, не снимая его с шеи. Подвязал его к подсвечнику, торчащему из стены. Вооружён был сей доблестный страж весьма мощным арбалетом. Я поднял арбалет и прицелился. Штаны пришлось отпустить и они весьма живописно улеглись у моих щиколоток. Я поймал голову графа в прицел, Кегелер что-то почувствовала и посмотрела в мою сторону. Наши взгляды встретились. Через мгновение мирный гомон зала нарушил её истошный визг:
- Не-е-е-ет!!! - в это же мгновение я спустил скобу.
Граф с беспокойством обернулся к Кегелер. Тяжёлый арбалетный болт попал графу в висок и застрял в резной спинке кресла. Мгновение тишины разорвал истерический вопль Кегелер. Я решил не дожидаться продолжения и выхватив меч у висящего на подсвечнике стражника и, придерживая штаны, рванулся к выходу. По пути пришлось зарубить двоих. Но мне удалось оторваться от преследовавших меня по пятам солдат. Сдёрнув с Ротвела попону и обрубив повод, я вскочил в седло – тревога не успела достигнуть ворот, и они оказались открытыми. Правда, стражник, видя столь спешно покидающего столь гостеприимный кров, попытался меня остановить. Но, он сильно поплатился за своё рвение и, зажимая рану, перепоясавшую его живот, отлетел в сторону.
Погоня продержалась долго – почти десять километров они висели у меня на хвосте. Ротвел всё же боевой конь, а под ними, похоже, были скаковые, но они не выдержали такого темпа, да ещё под столь тяжёлыми всадниками, и стали отставать. Я им был за это чертовски благодарен: проклятые штаны сползли до колен, и я всю дорогу сверкал преследователям голым задом. А поскольку была зима, вечер, да ещё и ветер задувал, то я замёрз так, что уже не ощущал сего зерцала вовсе.
После того, как стража бросилась в погоню за убийцей , у многих гостей стали всплывать в памяти рассказы и сплетни о замке Керриблю и его обитателях. Стали шептаться, что над замком висит проклятье Нокбурна: многие о до этого всерьёз поговаривали, что Нокбурн на эшафоте проклял свой замок, который не смог его защитить. Вспоминали о всех таинственных смертях произошедших со дня его смерти. Потом вспомнили загадочное исчезновение Сейвела и Девида, о том, как рыцарь, называющий себя сэр Люс, в поединке убил сэра Олава, графа Петена, а за ними и хозяина замка. Вспомнили мрачные слухи о кончине брата покойного, которого то ли зажарили живьём, то ли скормили собакам гивды. Всплыл рассказ Кегелер о плене у дьявола и невероятное освобождение газлов из неприступного Келензора. Последней каплей стал рассказ стражи о том, что они почти настигли убийцу, но его конь превратился в огромного леопарда. Всё это было не с проста: дьявол явно наложил руку на Керриблю. И хоть не слишком то его и боялись, но гости стали поспешно разъезжаться, хотя время было уже в ночь. И к похоронам почти никого не осталось. И ещё долго не могли найти желающего, занять место хозяина в пустующем замке, пока в мае в него не въехал двоюродный брат убиенного – сэр Овелер.
Многие солдаты покидали службу: кто просил отставку, а кто и бежал, прихватив пожитки – мало радости служить в проклятом месте, а уж раз дьявол в открытую показался в замке, то уж точно быть большой беде.
Графиня–мать и Кегелер всю зиму метались в горячке, но, видимо, Господь смилостивился над ними, и они выздоровели. Кегелер по весне ушла в монастырь ордена Севелинок.
***
Я отправился к Брендену на переговоры. Поскольку Крагор был не в форме, я отправился один, прихватив с собой только подарок для газлов. Подарок лежал поперёк шеи Ротвела, прикрытый епанчёй и издавал какие-то нечленораздельные звуки. Перед самой границей я решил не рисковать и обул Ротвела в охотничьи лыжи, подбитые камусом, старая тальская хитрость. Пустив коня иноходью, я углубился во владения гивдов. Добравшись до ближайшей тропы, я снял лыжи, спрятал их на дереве и преспокойно отправился по тропе к городку Брендена. Там было очень много гостей: лошади, собаки, лоси были привязаны в самых разных местах, так что на меня никто не обратил внимания. Я спокойно подъехал к крыльцу их дружинной избы и привязал там Ротвела. Когда я вошёл в горницу, она уже была забита народом до отказа.
- Удачи тебе, хозяин, и гостям твоим!
- Ты один, граф?! – удивлённо приветствовал меня Бренден.
- Один. Крагору накостыляли, чтоб за девками не бегал – теперь отлёживается.
- Так ты совсем один?! – удивился Бренден.
- А чему ты удивляешься? Я и в прошлый раз был без свиты.
- Я вообще-то приказал своим ребятам тебя встретить и на совет доставить, чтоб никто не обидел.
- Ну, за свои дряхлые кости я сам уж как нибудь постою.
- Да, но как они тебя не нашли?
- Это ты сам у них спрашивай – я их тоже не видел.
- Бренден, это что за птица такая?
- Это мой союзник – граф Люс де Дерби
- Я теперь, вообще-то, крон-граф. Поздравь меня.
- Граф, а ты помнишь меня? – обратился ко мне один из вождей газлов.
- Помню, Керебей, помню.
- Так значит, ты помнишь. А помощник твой, что не приехал, уж не тот ли, за которым ты в Келензор приходил?
- Он самый!
- Вот этот колдун, - сказал он своим, указывая на меня пальцем. – Я же выполнил свою клятву – не назвал тебя по имени.
- Ох, и хитрец, Киребей! А где твой отец? Я ему подарочек привёз.
- А вот он, - показал он на весьма крепкого подлетка.
- Вот это да! Видно, правду говорят – воздух родины молодит. Я думал ему за восемьдесят, а на нём ещё и пахать можно, как на хорошей кобыле.
- И что ж ты мне подарить хочешь, любезный?
- Пойдём во двор – подарок там.
Когда я вышел во двор, один из вновь прибывших заорал:
- Алвизонцы!!! К оружию!!! – и обрубил постромки своего ездового волкодава.
Громадный пёс ничтоже сумняшись бросился ко мне с явным намерением отобедать. За ним бежал хозяин, размахивая топором. Не добежав несколько метров, пёс прыгнул. Я шагнул в сторону, нанося горизонтальный удар мечом. Мимо меня, брызгая кровью, пролетела обезглавленная туша.
- Сейсал, ты что, с ума сошёл – ты же на совете!!!
- А я смотрю – алвизонец. Думал нападение.
- Нет. Это мой союзник.
- Ну, так бы сразу и сказал. А то зря только собаку убили. А ножик хороший. Острый. Может продашь?
- Нет уж, – я отбросил епанчу и снял подарок с шеи Ротвела. Это оказался молодой человек, обвязанный верёвкой. – Вот тебе, отче, столь желанный тебе граф Керриблю. Мне он страшно надоел, так что, делай с ним, что только пожелаешь.
- А ты мразь, Люс. Мало того, что ты подлый убийца и не верный вассал, ты ещё и изменник королю. Ну, ничего. Мой брат тебе отомстит, - прошипел пленник.
- Зря надеешься. Твой брат вот уже две недели как мёртв. Вот ты с гивдами так страстно друг друга любите, так, что я решил не разлучать любящие сердца. Иди к ним. Я умываю руки.
Гивды подхватили несчастного графа и утащили куда-то в толпу. Бренден, мрачно глядя им в след, сказал:
- Ладно, пошли в избу – на совет.
В избе чувствовалась напряжённость. Тут Сейсал мрачно сказал:
- Пусть граф говорит то, что надо и уезжает. Остальное, мы договорим без него.
- Да, действительно, граф, - с облегчением вздохнул Бренден, - Поведай нам, что опять удумал твой лисий ум.
Я расстелил карту на столе, когда стукнула дверь, и вошёл дружинник Брендена.
- Не приехал граф-то, вождь. Видать испугался.
- А вы хорошо искали? – грозно поинтересовался Бренден.
- Ещё как хорошо. Всю границу от Норделека до Пельмонта проверили. Да ещё и не раз. На лошади никто не проезжал.
- Да? Это кто там сидит? – поинтересовался Бренден со злой ехидцей, показывая на меня.
Дружиннику понадобилось какое-то время, что бы осознать увиденное.
- Ты что, по воздуху прилетел?! – ошарашено спросил он меня.
- Да нет. По земле, верхом. Как все приличные люди.
- А где?
- У Клоба.
- И вдобавок шагом, да ещё одного поперёк седла привёз, - добавил Бренден.
- Ну, лиса и то бы так не прошла… - покачивая головой, дружинник вышел.
Теперь к настороженности прибавилось удивление. Мастерство следопытов Брендена было известно, и то, что я умудрился пройти у них под носом, да так, что те не заметили, поразило всех. Если раньше рассказ Кирибея о его освобождении воспринимался как сказка, особенно когда он отказался называть имя, выпустившего его колдуна, то теперь он приобрёл материальность и, даже, некий зловещий оттенок. Кажется, я несколько перестарался.
- Ну, говори, граф, - Бренден был мрачен и подавлен.
- В Норделеке появилось новое графство – Неледи, - я ткнул пальцем в точку на карте. – Это мой союзник. Я предлагаю возобновить клятву о взаимном не нападении. В неё входит Неледи, а так же Норделек.
- А что нам? – поинтересовался Бренден.
- Вам – всё остальное. У нас там намечается небольшая внутри-усобная заварушка, которая вам сильно облегчит дело. Я весной нападаю на графство Пельмонт и сильно треплю его армию.
- Это ты делаешь для своего союзника?
- Ну, в некотором роде – да. Хотя, ни что не мешает вам воспользоваться плодами моей победы. Это будет где-то в конце мая. До этого вы можете нападать на Вейстер. Его армия насчитывает около четырёх тысяч. И, кроме того – своя междоусобица. После того, как я разбиваю Пендрагора, я отхожу за Ведлу. Все остальные земли – на ваши усмотрение. Включая Людонтек.
- И мы окажемся в кольце.
- Я не перейду Ведлу, и дела на той стороне меня не касаются. И постарайтесь убедить остальных, что ко мне соваться, тоже не стоит.
- Мы согласны, - сказал Бренден. Остальные вожди мрачно кивнули. – Пошли я провожу тебя, и мы вместе повторим нашу клятву.
Мы вышли за околицу вместе с Бренденом.
- Граф, не играй с огнём. Ты слишком хитёр, что бы тебе было можно доверять.
- Я это учту. До встречи.
***
Я ехал по так называемому Южному тракту. Дороге идущей неизвестно откуда – неизвестно куда. Дороге, как утверждают, сохранившейся со времён Гекатомбы. До прихода Алвизона эту дорогу активно использовали для торговли, теперь же она находилась в запустении и использовалась только восточная её часть, идущая к границе Валузии и таллам. Я решил заехать в Клоба, где жило много ветеранов. Мне хотелось их навестить. Подъезжая к околице, я услышал шум праздника и весёлый гомон: наверное, свадьба, а может и несколько. По югу был обычай: справлять несколько свадеб сразу, поскольку считалось, что чем веселее свадьба – тем более счастливой будет жизнь молодожёнов. Вот и гуляли всем селом. А что бы было не так накладно, справляли их чуть не десяток сразу. Хороший повод для встречи. Да и новобрачных поздравить не грех.
Околица только показалась, а до меня уже стали долетать озорные частушки:
Чтоб лечиться будто деды
Заверни дружок к соседу.
Наливай горилки кружку
И тащи в постель подружку…
Голоса были громкие и уже не особо трезвые. Но это ещё ничего. Обычно в таких случаях можно услышать и позабористей… А хор, не сбавляя накала продолжал:
Штоб придать округлость телу,
Приступаем тут же к делу:
Распиваем пива бочку
И живот торчит как кочка.
Натирай ты мёдом тело,
Если девка как оса.
И её облапай смело –
Будет счастлива она!
Ну, это смотря какая девка, а то ты будешь счастлив, что жив остался, хоть и калека. Веселье явно началось не только что. Но, тут озорные частушечные рулады оборвались, и чей-то красивый мощный голос под аккомпонимент ритмичных хлопков стал выводить:
Стол накрывайте скатертью алой,
Хлеб и жаркое прочь из печи!
Кто нас потешит песней удалой
В праздник когда отдыхают мечи?
Что ж вы молчите, рыцари строгие?
Чем бы мне вас повеселить?
После опасностей дороги
Время теперь смеяться и пить!
Здесь за столом лишь тот уважаем,
Кто от души наливает и пьёт!
Эй! Не жалей вина, хозяин!
Мало ли что жена не даёт!
Что ж вы грустите дамы прекрасные?
Чем же мне вас повеселить?
Стоит ли слёзы лить напрасно?
Ведь вы рождены чтоб петь и любить!
Пойте же, пойте! А я станцую –
Будем друг друга веселить!
Выпьем же, выпьем, друзья, круговую!
И не дадим веселью остыть!
Конец песни потонул в дружных одобрительных воплях. Ну, сейчас и я к их веселью присоединюсь!..
Но на въезде, меня остановил дозор, встретивший меня копьями и криками:
- Стой, кто идёт!!!
- Я – сэр Люс крон-граф Дерби! В чём дело?! – грозно поинтересовался я, демонстративно положив руку на рукоять меча.
Караул смутился и поднял копья, избегая смотреть мне в глаза. Что за чудеса такие? Далее я услышал лай собак. Это были не алвизонские волкодавы, а настоящие гивдские боевые лайки. Ничего себе… Когда я подъехал к пирующим, смех стих и оборвались музыка и пение. Все настороженно смотрели на меня, а невесты начали скрываться за спинами женихов и гостей.
- В чём дело, чёрт вас возьми?! Тут что дочерей выдают за отцов и мне грозит отлучение?! Или я приношу несчастье?! Что вы прячетесь от меня?! Дракон вас дери!!! Я – крон-граф Люс де Дерби, что здесь происходит?! Кто нибудь мне объяснит?!
Вышел один из женихов. Я его узнал – сотник из отряда Харада. Кажется, Тебором зовут.
- Тут, господин, ну… понимаешь, свадьба тут. Вот… Ну, сам понимаешь, девок у нас в селе нехватка… А тут дело молодое… Ну, мы и нашли себе невест. Только они оттуда… Заграничные…
- Не понял, вы что, дворянок наворовали?!
- Да не… Девки они простецкие, но, того… Заграничные.
Тут я осознал ещё одну странность этой свадьбы: чуть не половина гостей были гивдами.
- Ну, так ты вразумительно объясни из-за какой границы ваши простецкие иностранки?
- Из-за южной, граф…
- А-а. А то я уж думал тут какие нибудь непотребства творите. Показывайте невест!.. Право первой ночи отменяется, тем более, что оно уже больше сотни лет не используется…
Смущённые девицы стали выходить на середину круга. Молодые, крепкие. На счёт коня не знаю, но горящая изба для них препятствием не будет.
- А я-то считал, что как истинные алвизонцы вы гивдов терпеть не можете…
- Да мы ж уже два года не воюем. И к тому ж они соседи… Вот и породнились…
- Конечно, то, что иностранки – это не порядок. Но, с другой стороны, где девок взять… Так я не понял, где моя кружка?
После моих слов напряжение спало и гости стали рассаживаться по своим местам. Мне быстренько освободили почётное место рядом с новобрачными и поставили передо мной чашу с вином, размером с хороший таз. Я осторожно поднял её и приготовился произносить речь.
- Тебор, ты был хорошим воином. Надеюсь, таковым и останешься. И ласки нежной жены тебя не испортят. За эти два года войны я многое понял. Посмотрите, несколько поколений своими мечами и кровью расширяют границы Алвизона, но какой прок от этого нам? Стоит нам захватить кусок пожирнее, как тут же являются Голубые дворяне с имперскими крестьянами и забирают у нас то, чего мы добились кровью и потом. А нас гонят дальше – за новыми землями на встречу нашей гибели. И, кажется, нет конца этой погоне за призраком счастья. Мы захватили почти все земли газлов и перед нами лежит рубеж – Валузия… Я не хочу сказать о вас ничего плохого, - обратился я к гостям – гивдам. – Но ваше племя не в состоянии выставить более двух-трёх тысяч воинов. Вы сильны и отважны. Вы любите свою землю, но перевес всегда был на нашей стороне. Мы были похожи на плуг, поднимающий плодородную целину, но теперь, если мы двинемся дальше, нам предстоит штурмовать отвесный гранитный утёс. Армия Валузии не менее тридцати тысяч. Нам предстоит, поливая ту землю своей кровью, завоёвывать её для очередного потомка правящего дома. Я хочу остановиться. Я не безумен на столько, что бы бороться против судьбы. Я хочу, что бы Дерби для ваших детей стало Родиной, а не очередным леном, где они получают жалование от очередного графа. Я хочу жить в мире с гивдами и газлами. И надеюсь, что эта свадьба поможет нам забыть взаимные обиды. Я думаю, что теперь вам будет сложнее воевать с ними, убивая братьев и отцов своих жён. А гивды будут милосердны и не решаться оставить своих дочерей вдовами. Я поднимаю эту чашу за счастье молодых! – и хорошим глотком осушил добрую половину своего сосуда.
- Господин, пока я жив, в Дерби будет только один граф – Люс!!!
Все закричали, поддерживая Тебора. И радостное веселье свадьбы наконец-то вошло в свою колею. Какой-то лихой мужик выскочил на середину круга и, ударив шапкой о оземь, завёл:
Коли муж бежит к соседке
Значит это не с проста!
Набирай ты яйца в сетки
И беги на голоса!
Как уйдёт от любодейки
Тот час в горницу влетай!
Надевай ей яйца в сетке
И стращать не забывай!
А милого, как уснёт он,
Привяжи к постели льном.
Что бы дал скорее клятву,
Шею чешут топором!
Его задорная простая песенка вызвала целую бурю восторгов. И вскоре уже ничто не напоминало о том, что мой неожиданный визит прерывал веселье.
***
Готфрид и Нектор сидели вместе у камина. Надо обсудить дела – скоро весна, затишье кончается, и надо решать, что делать дальше.
- Да, Норделек – теперь самая большая головная боль, - задумчиво проговорил Нектор. – И самое плохое в том, что никак не возможно понять: что же там твориться! Гивды мне заявили, что граф Дерби заключил с ними союз, и вот уже второй год они сотрудничают. За это время он уничтожил больше народа, чем её численность у меня. Да к тому же сам собрал громадную армию, и, кажется, опять готов весной воевать. Ох, и не нравится мне всё это… Кевел обещал мне превратить Норделек в котёл, и вот, пожалуйста, превратил… Но, что за варево там теперь булькает, одному Господу известно. И оно гораздо более густое, чем до того, как он туда съездил.
- Не надо о Кевеле…
- Ты его так ненавидишь?
- Да нет. Ты знаешь, мне… стыдно…
- Из-за чего?
- Ну, не расскажи я тебе тогда о его выкрутасах, он был бы сейчас дома… А теперь… Мои агенты так и не смогли его найти. Уж чего-чего, а прятаться он умеет.
- Но, ведь и тебя можно понять…
- Да ничего он не сделал.
- А как быть с тем, что ты мне рассказывал?
- Слушай, но ведь нельзя же повесить человека только за то, что он экстремальным спортом увлекается.
- Ничего себе, спортивные достижения…
- Понимаешь, у них были отношения как у Рыцаря и его Прекрасной Дамы…
- Да, а раньше я от тебя другое слышал.
- То – раньше. Мой лейб-медик, зачем-то там проводил осмотр Герол… ну и сказал мне… по секрету…
- И что, отменишь приговор?
- Ну, знаешь! Не могу же я об этом кричать на всех перекрёстках!!!
- Так, значит… Может мне отменить изгнание?
- На каком основании? Да и где ты его теперь найдёшь? Так что, пусть всё так и остаётся… Давай лучше об Алвизоне поговорим. Ко мне приезжали послы от Пендрагора де Пельмонт и от имени своего сюзерена просили меня о союзе против крон-графа Люса де Дерби.
- И что?
- Заманчиво, конечно, но я отказал. Люс более умелый полководец. У него, говорят, армия уже в десять тысяч, а у меня только втрое больше. А в том. Что он и дальше будет побеждать Пендрагора – я не сомневаюсь. Да и затевать ссору с Алвизоном не хочу.
- Ну, и правильно сделал. Бренден мне сообщил, что отдав ему Пельмонт и Вейстер, сам обещал сильно потрепать Пендрагора. Затем отойти в Дерби и, после захвата Вейстера гивдами, отберёт большую часть Пельмонта. Но гивдов трогать не собирается.
- Ох, сэр Люс… Какая мать тебя родила нам на голову?! Откуда он хоть, известно?
- Да не знает никто. Поговаривают, что он от ли барон, то ли маркиз, но за что-то там был изгнан… Зато теперь он – крон-граф. По рангу почти имперский граф. Ещё не много - и станет герцогом.
- Ты так считаешь?
- А зачем, по твоему, он отдал Вейстер гивдам? Весной он точно будет герцогом Норделек.
- И что нам с ним делать? Ума не приложу… Ох, Кевел, Кевел, знал бы я, что всё будет именно так – отдал бы Герол! Но теперь, придётся самим выкручиваться.
- Если его нельзя победить, то с ним надо дружить.
- И что ты предлагаешь?
- Заключим с ним союз, Готфрид. Чем мы хуже гивдов?..