Реальность моя прохудилась, и мысли, словно мед из пузыря или огромного лесного улья, протекали вниз, а потом этот низ стал верхом, следом он стал севером, и потом стало темно и тихо…
Мне больше не страшно. То, что я принимал за сумасшествие, отчаянно цепляясь за свой разум, оказалось моим первым шагом в безумие. Но не все еще порвано, что-то держит меня и с одной, и с другой стороны. Но вместе с тем все изменилось и моего безверия, ведомого слепой верой, здесь больше не будет.
Тот тихий день и время, когда становится почти темно, и даже этот запах от моих запястий, все уже было однажды где-то в моем будущем.
Я бежал и гнал себя от самого себя… Как абсурдно это звучит сейчас и как правильно это было тогда. Я летел и несся, но не мог устать, и на горе не было ни души, только туман окружал все вокруг, словно я был на самих облаках. Как однако странно видеть туман зимой, как и видеть свою руку, со скоростью робота выводящей строки…слово за словом, как маленькую ниточку сквозь отверстие в моей голове, как бесконечную нить размышление подаваемой мне неведомой рукой.
Миры… Они внутри нас.
А в этот день я видел все иначе. Словно несколько кадров черно-белого фильма…одно действие, как заевшая пластинка. Мать и дитя…Но я был слишком слаб, и мне хватило сил, чтоб убежать домой, но не остаться дома, где непременно бы меня нашли.
Это была прекрасная птица, вылетевшая из ниоткуда. Это был Феникс, но более я его нигде не встречал.