(мой взвод)
Где-то через час примерно, у блиндажа появился наш взводный. Почему-то только с одним вещмешком. И каким-то не очень понятным выражением лица.
Появился и сразу же скомандовал. Тихо так:
- Старослужащим взять две СВДухи, ПКМ, гранатомет и – за мной. Шагом марш!
Сказано – сделано. Мы похватали снайперки, пулемёт с коробками, гранатомет… Молодых в блиндаже оставили, а сами – на пост.
Надо было видеть рожу Кобры, когда мы всей толпой - в касках, брониках, при полном вооружении, да ещё и с летёхой - в караульное помещение ввалились.
А взводный, каким-то приглушённым таким голосом и говорит, что приказ, мол, такой: тот, кто всё это приволок, тащит вещмешок с гранатами обратно. В сад. И там вываливает. Делает это прямо сейчас. Немедленно. Ну, а мы, если что, этих гавриков огнём прикрываем. Из всех видов стрелкового вооружения. А по их возвращению, вход в подземную галерею камнями заваливаем.
Мы так и сели. Нет, не в натуре, конечно. Так, фигурально.
Это ж надо… Средь бела дня. У всех на виду. Ни фига себе перспективка! Тут ещё неизвестно, что лучше. Губа или вот это дело. Но деваться-то некуда. Не ехать же, в самом деле, в Союз? Где нашего брата – ох, как не любят. Да и за что любить? Уставы от зубов не отскакивают. Строевая подготовка – ниже плинтуса. По союзным меркам, так мы и под категорию бойцов не подходим. Так, сплошное позорище всех погранвойск Советского Союза.
Да и попробуй, после губы выберись оттуда. Когда ещё очередная колонна на Таш-Курган пойдёт. А мы от такой уставной жизни, если прямо в глаза, так и отвыкнуть уже порядком успели.
Делать нечего. Именинник взвалил вещмешок на спину, Лёха автомат взял, и поползли они в этот сад долбаный. Тем же макаром, что и ночью, только теперь - средь бела дня. Мы у бойниц залегли. Всё, что можно с предохранителей поснимали. Патроны в каналы стволов дослали. Гранатомётчики выстрел в трубу вставили. Смотрим…
На куполе дворца у двух АГСов расчёты зашевелились. Развернули стволы в нашу сторону. Ага, значит, «папа» тоже переживает. Вон, сам белой майкой на куполе отсвечивает.
Не знаю. Пацаны потом сказали, что наших минут пять не было. Не знаю. Как по мне, так эти уроды там не меньше часа шарились. И что в густых зелёных зарослях творится… Ни черта не видно! У меня правый глаз остекленел уже намертво. Брови пот не держат, он течет дальше, вниз, а не смахнуть его, руку от спускового крючка не оторвать. Отвлечешься на какое мгновение, а, как по закону подлости, именно в этот момент там, в саду, нашим огневая поддержка потребуется.
На последнем пределе почти. Но смотрю… Наконец-то. Ползут обратно. Ещё немного и они – уже внутри башни.
Тут же, как приказано, вход в галерею завалили. После чего взводный и доложил начальнику опергруппы, что разведка, мол, задание выполнила.
И сразу пустота какая-то накатила. Сидим, молчим. Ни рукой, ни ногой не пошевелить. Курить и то – не хочется.
Дурни, мы дурни. Хоть и дембеля. Это ж надо! Из-за каких-то паршивых гранат… Из-за каких-то гранат, дуриком башку под пули подставлять. Да ладно бы мы не видели их. Не ели от пуза. Да на любой операции, так их нажучишься... До тошноты просто. Уже и глаза б на них не смотрели. Пару раз даже гранатовую брагу делали. Просто потому, что есть не могли. А тут… Ну, надо же! Как нечистый под руку подтолкнул.
Сидим рядком, вот так, молча, к тёплой крепостной стене спиной привалившись. Сидим, ждём, пока взводный своё коронное скажет, про то, что «вот опять его, из-за нас, раздолбаев, мордой по батарее провели».
А он вдруг. Вздохнул тяжело и тихо так, с хорошо различимым расстройством в голосе… Тихо так спрашивает:
- Корнейчук…Гранаты-то хоть вкусные были? А?..
И тут Кобра… Тоже тихо так, спокойно, ему в ответ:
- А что, товарищ лейтенант? Попробовать хотите?..
Тот так и остолбенел. Хорошо – челюсть не отвалилась. А то и подвязать её - нечем. Да и было бы чем, так никаких сил на это уже не осталось.
А Юрок с Лёхой расстёгивают свои гимнастёрки и прямо на землю… Вываливают те же самые гранаты:
- Угощайтесь, товарищ лейтенант…
Никто, пока мы за афганцами во все глаза наблюдали, и внимания не обратил, что обратно они возвращаются значительно более толстыми, чем когда туда ползли. А потом лаз галерейный заваливали. Тоже не до рассматриваний было.
Вывалили пацаны гранаты, Юрка посмотрел на них… И говорит:
- А чё, товарищ лейтенант? Мы два раза жизнью рисковали. По минному полю туда-сюда ползали. И вот так, запросто, взять и оставить афганцам наши гранаты? Нетушки!
Так что не стесняйтесь. Угощайтесь. В блиндаж их всё равно не понесёшь. Та сволочь, что нас первый раз особисту сдала и сейчас – заложит.
Делать нечего. Ну, не ползти же в этот сад по третьему разу. Тем более, доложились уже про выполненное задание. Так что там же, у крепостной стены мы те гранаты и захавали.
Почти все. Парочку только захватили для лейтенантова друга. Командира противотанкового взвода.
Вот такой десерт у нас вышел на двадцатилетний юбилей механика-водителя славной боевой машины с бортовым номером «166» и звучным именем – Аэрокобра.
* * *
Правда, через день туалет нашему взводу всё-таки пришлось вычерпывать. Потому как железной и несгибаемой воли боец Санек средь бела дня попер пустые канистры из-под браги в парк. Ну, и попал пред светлые очи Билли Бонса, которого искренне заинтересовала нестандартная, оригинально-раздутая по результатам брожения форма этих, уже пустых ёмкостей. Пустых-то пустых, но… С характерным запахом, если крышку откинуть. А Билли не поленился. Откинул.
Но как мы туалет вычерпывали, то уже совсем другая история. Если и имеющая к гранатовому десерту какое отношение, то только опосредованное.
*****************
На фото: День рождения - это такой праздник... Который должен, обязан просто, состояться при любой погоде.