ЦЫПКИ
Болезненное состояние кожи на кистях рук
и на ногах, характеризующееся появлением
мелких трещинок, шершавости и красноты
вследствие обветривания.
Словарь русского языка
С. И. Ожегов.
Каждый новый дачный сезон я с нетерпением жду, когда, наконец, прогреется земля. Чтобы, с радостью и волнением, снять башмаки. И начать ходить по земле босиком. Как в детстве, в босоногом детстве. И сразу же на ногах, почти - сразу же, через несколько дней, на коже появляются цыпки. Тоже, как в детстве.
Сейчас бороться с цыпками не трудно. Нагреешь вечером воды побольше. Разденешься, до приличия. И омоешь все. А потом смажешь все больные места, мазями, гелями. Никаких цыпок быстро не остается.
А в детстве, в военные годы – где возьмешь горячую воду, если крана такого в доме нет. А нагревать воду на керосинке – и долго, да и мама вряд ли позволила бы. Керосин в дефиците был.
Да и какому ребенку захотелось бы «возиться» с керосинкой, примусом. Уж лучше пострадать. Маме нас было жалко. Но мы – учительские дети, не могли быть замарашками. Поэтому мыть ноги и руки перед сном для нас – было обязательным. Да и у других детей, у соседей, были те же правила. Замарашками никто не ходил.
Ноги и руки у детей в летнее время, с ранней весны и до поздней осени, были, почти у всех, багровые и, как бы, слегка, припухшие. И почесать их всегда хотелось, вот ведь не задача! Уж были ли там какие трещины – не знаю. Но одно помню – опускать ноги и руки в холодную воду – было целое испытание на терпение, даже на героизм. Кожа на руках и ногах - «горела». Уж потом, когда опустишь в воду – становилось легче. Мыла, кусочком, наверно, не было. Мама заранее приготавливала золу. Без нее, золы, как бы мы прожили военные годы! Обовшивели бы, наверно, все. С золой и умывались, и стирали, и дезинфицировали все необходимое.
Болячки смазывали вазелином. Может быть, это было уже после войны. Помню, у мамы всегда был запас зеленых вазел.
Нас у родителей нас было трое. Наверно, ноги-руки перед сном мыли в одной общей воде. За водой, тоже же, к колодцу, не находишься, воду берегли. Колодец был не близко.
Наливали в таз воды. Вначале руки-ноги мыла, наверно, сестра. Все-таки – девочка. Так что первой от боли охала она. Потом была очередь младшего брата. А последним охал, постанывал от боли – я. Я и выносил использованную воду в огород. Вот такая у меня была «судьба»!
На своей даче я, обычно, слежу, чтобы на дорожках, тропинках, не оставалось острых камушков, сучков. Но, все равно, вначале босые ноги колет. И, лишь постепенно, ступни привыкают к босоногой жизни.
В детстве таких проблем не было. Наверно, за зиму ступни не успевали стать неженками. Но, вот наступить на ржавый гвоздь, в старой доске, - этого я и сейчас боюсь, даже когда я в обуви. И детей своих, и внуков сейчас, я предупреждаю - осторожнее наступайте на старые доски. И никогда не оставляю я опасных гвоздей, в своих дачных строительствах.
Наступить на гвоздь босой ногой, в детстве – была целая трагедия. Йода, смазать пораненное место – тоже не было. Обычно мама намыливала чистую тряпку, когда было мыло, прикладывала к болячке, завязывала сверху сухой тряпкой – вот и все лечение. И помогало, от маминых добрых рук, наверно. Но ходить с такой перевязкой, да еще и менять ее каждый день – не большое удовольствие.
Босиком ходили и деревенские женщины. Которым часто, по житейским проблемам, нужно было придти в наш районный поселок. От своей деревни они, пешком, шли босыми. А уж в поселке надевали какую-то обувь. Чаще всего это были лапти. Мне их, эти лапти, сейчас хочется назвать – лапатцы. Уж очень красивые они были, сплетенные из лыка русскими умельцами. И продавались на базаре. Аккуратные, удобные для носки, красноватого нежного цвета. Наверно, смешно сейчас такое говорить. Но вот, в памяти, остались такие впечатления.
Мужчины босиком не ходили, часто – тоже в лаптях. Но и в сапогах – тоже. И у меня, конечно, сапожки были, для серьезных дел. По сено с отцом съездить, в лес, за дровами. Запомнил про свои сапожки – потому что была у меня обязанность – смазывать отцовы сапоги, и свои – дегтем. Помню, смажу сапоги, и на солнышко в рядок поставлю. Чтобы деготь впитался лучше. Стоят сапожки на солнышки, красавцы. Никакая слякоть потом им не страшна.
А вот лаптей, сожалею сейчас, у меня не было. Все же, наверно, ходить в лаптях, считалось неприличным, считалось – сверх бедностью. Но, конечно, не осуждалось это ни кем.
«…Иногда я думаю - напрасно я состарился. Напрасно. Я был так счастлив в детстве.
Детство…. Сейчас оно кажется таким милым. Не только детство, но и вся прошедшая жизнь… Я вижу, как она убегает вдаль, словно поле…». Это – не мои слова. Встретились недавно. Но вот где и чьи – не могу вспомнить. А думаю я – так же. Вот и вставил сюда эту мысль.
Вот послушайте, о моем счастье. Однажды, в детстве, собрался я, с вечера, на рыбалку. Все честь по чести. И снасти, и червяки в баночке подготовил. Встал с солнышком, оно в наших северных краях рано появляется.
Наши речки - рядом. Но до рыбных мест – не близко. Иду, босиком, конечно, по луговой тропинке. В душе предстоящее искушение, рыбные омута, поплавок на воде. И, конечно, удачная рыбалка ждет меня.
Тропинка травой заросшая, холодная роса на ней. И вдруг зачесались у меня ноги. Все сильнее и сильнее. Не пойму никак, почему такое. Мочи уже не стало, хоть по траве катайся, от этой чесотки и обиды. Испугался я, такого явления. Развернулся и – домой.
Пока возвращался, солнышко встало, трава, и ноги мои, обсохли. И чесотка прошла. Вот ведь, оказия какая! Не получилось рыбалки. До сих пор обидно.
«…Почему у нас о детстве самые светлые и приятные воспоминания, как будто там не было неприятностей и первых случаев несправедливости? Но на остальные годы остаётся ощущение чего-то прекрасного, увлекательного, лёгкого, светлого.…», - прочитал я недавно такую мысль у Инны Димитровой.
Вот и я сейчас с радостью и светлой грустью вспоминаю о той моей неудавшейся рыбалке. И, так глупо, говорю себе в душе – спасибо, мои ноги, что вы так не вовремя зачесались тогда. И позволили мне запомнить на всю жизнь и ту тропинку, поросшую травой, и утро раннее, и - как солнышко всходит. И себя, огорченного неудачей мальчугана. Возвращающегося домой, к маме. Чтобы она помогла мне в моей беде.
Или вот еще. После войны, военного голода и невзгод, наш поселок стал постепенно оживать. Люди стали заводить, покупать коров. И нашей семье тоже появилась корова, Маруська. В поселке стало, постепенно, целых четыре коровьих стада. Пасли коров обычно по очереди. В нашем большом стаде было четыре пастуха. Обычно старики и старушки, и ребятишки. И я пас, в свою очередь.
Во время пастьбы, когда одолевала «малая нужда», день – то длинный, ребятишки ходили оправляться за кустики, ноги-то молодые. А старушкам – ходить далеко не хотелось.
- Пойду, заверну вон ту корову, - говорила обычно «нуждающаяся» старушка. И, отошедши немного, оглянувшись вокруг, как я понимал, чтобы уменьшить свою вину, пошире расставив ноги, старушка справляла свою «нужду». Глупая милая старушка! Мы, ребятишки, все понимали. И не осуждали. Старушки пасли коров, обычно, босыми. А, если бы в обуви были, разве придумали бы они такое «удобство».
Босоногое детство, босоногая жизнь! Да и запомнить навсегда - походить босым по мягкой земле, разве это не счастье! Не зря говорил много об этом – Порфирий Иванов. Разве это не полезно! Вот и решил я свои воспоминания назвать – новеллой. Мне кажется – это можно.
Ходите больше босиком по теплой Земле!