"Никакого дара нет в таланте, Буса; как никакого в любви; как никакого в
самой жизни.
Ни прогулять его, ни бросить, ни поменять на ремесло попроще. Потому что
если бросить и поменять – окажешься ничтожеством. Можно перестать жить,
и это способ, которым пользуется едва ли не каждый четвертый."
Вера Полозкова
-------------------------
Олька родилась ребенком-индиго. Хотя поговаривают, что нет таких детей.
Есть. Уверяю вас, они есть. А иначе почему трехнедельный младенец смотрит на тебя
осмысленным синим взглядом? Знаете, так смотрит не мигая, внимательно, глаза
в глаза, и как взрослый, умный человек смотрит. Мороз по коже, не от страха, от чего-то
происходящего сейчас в этот момент. Открытие, таинство. И пошла она рано и заговорила
еще до года, на своем, конечно языке, но вполне понятно. Рисовала, кружилась в танцах.
И жесты. Вот эти жесты-они обо всем могли рассказать. Олька подросла и жесты
эти становились все выразительнее, все красивее. Тонкие-тонкие нежные ручки. Говорят,
говорят, говорят. Вообще, руки-это бывает так красиво, это уже талант, дар Божий-руки.
Олька беленькая-беленькая. Волосы белые, личико белое, глаза синие, рот большой,алый.
Олька красавицей выросла. И умницей ну просто редкостной. Она школу с медалью закончила,
и не потому что зубрила, а просто сразу запоминала все новое и даже очень сложное и не
забывала уже никогда. Хрупкое существо, застенчивая, нежнейшая, необыкновенная
девушка Олька. Так мама ее звала, простая учительница, а отца у Ольки не было никогда.
Она так и отвечала на вопрос : " Кто твой отец?"
"А у меня нет отца. И никогда не было. Меня родила мама. От любви". Вот так.
Точнее если, то мама ее назвала Ольдегерда. Отец, которого не было, видимо был финном
или шведом. Оттого-то волосы у нашей Ольке белые, платиновые. Но неудобное имя,
нерусское не прижилось как-то и поэтому быть ей Олькой.
Успех, успех и поклонение. Мальчики, девочки, взрослые-все любовались ею ,
влюблялись и целые сюжеты и трагедии одних только влюбленностей и любовей как
шлейф дорогих духов. Олька была похожа на ангела.И талант , ах этот ее талант.
Куда ей было пойти учиться? Ну конечно, Олька поступила в ГИТИС и должна была
стать актрисой.И сразу слава на нее обрушилась.
Уже на первом курсе снимать ее стали в кино.
Играла она замечательно и всегда роли серьезные и всегда грустные-грустные. Смотришь
фильм и плачешь, от игры Олькиной. Хорошие, светлые слезы, как всегда это
бывает, когда очень красиво. А какие стихи писала она, и вышли даже в свет два ее сборника.
Но беда, беда была уже близко, можно сказать, что беда была Олькиной тенью с рождения.
Потому что если такая,- никогда и ни в какие времена иначе не бывает. Беда.
Олька не продавалась, не спала с кем нужно, много занятий пропускала, ну вот отсюда
все и пошло. Неприятности. Выгнали Ольку из ГИТИСа. Те, с кем она спать не хотела.
Но она могла быть только актрисой. Вернее, умела Олька все, но суть всей жизни, мечту
отняли у нее. Да и с любовью как-то не получалось .
Ну кто мог бы стать парой для красавицы и умницы Ольки?
Если только такой же как она.
Но таких не было, а обычные всего лишь
сомнут ее ангельское оперение и уйдут, хлопнув дверью. Только вздрогнет Олька и сожмется
в комочек, смахнет тонкой ручкой слезинки. Стала она любить девчонок. Это как-то само
пришло, может заложено в генах было, может тут еще какая-то тайна.. И здесь только беда
и беда. Олька любила самозабвенно, талантливо и красиво. Как все, что она делала.
Она говорила: " Любить же-это как петь, как стихи, как музыка". Но так любить
могла только она. Девушка поживет с Олькой да и убежит к тому, кто проще.
Талант любить красиво-не у всех. Большинство людей любят тело и собственно наслаждение,
что дает это тело. И можно просто купаться в наслаждении, не думая.
И таким страшным ударом было для нашей Ольки,каждое предательство. Ей жить было страшно.
Олька любила черные маленькие платья, черные туфельки на шпильках и
черные чулки на широкой кружевной резинке в самом верху. И белые-белые блестящие
длинные волосы. И синие-синие глаза в длинных черных ресницах. И большой алый рот.
И жесты красоты и выразительности неземной. Она каждый раз после расставания, с мужчиной ли,
женщиной ли, хотела умереть. Даже поехала куда-то далеко, нашла место где море среди скал, мало
людей, там и решила утонуть.
Все сняла и голенькая, хрупкая, горестная заплыла
подальше, поздно вечером и лежала качаясь на волнах, думала, вспоминала. Маму. Кино.
Жизнь свою. И не смогла. Обратно плыть было тяжело, почти к утру до берега добралась
и упала на остывшую гальку. И с тех пор-никогда. Вместо мыслей о смерти, появилась
за широкой кружевной резинкой черного чулка, плоская бутылочка с коньяком. Сделает
глоток Олька, чтобы не видел никто и стихи напишет. И какие стихи! Или сценарий, где
она в главной роли. И легко ей станет, радостно, спокойно. Положит Олька светлую головку
свою на руки и поспит немного. И снится ей неснятое кино, любящие ее люди.
Которых нет в ее реальной жизни. Кроме, мамы.
Но за красивые сны денег не платят, и эти деньги, которых не было никогда с тех пор,
как Ольку в кино перестали снимать, застили ей весь белый свет. И тогда пошла она служить
в театр, не актрисой, нет, туда ей дорога была заказана, взяли ее просто помощницей
костюмера, а уж там она познакомилась со старушкой, что в театре работала с незапямятных
времен и даже уже и не помнила сколько ей лет.
Старушка эта была не просто так, она
все умела. Может быть в молодости она была такой же как Олька. Они друг друга любили.
Старушка театральная,
научила Ольку ремеслу чучельницы, а раньше не учила никого и никогда,
секреты свои чучельные держала в тайне.
Работа чучельника, скорее мужская, тяжелая и жутковатая. Это как паталогоанатом. Только
паталогоанатом готовит мертвое тело в последний путь, а чучельник дает мертвой птице,например
новую жизнь, в другом качестве, конечно. И все это был не Олькин путь, но если не быть
актрисой, то какая разница как зарабатывать.
Позже Олька открыла свою маленькую мастерскую и стала получать очень много заказов.
Чучела делала она для охотничьих домиков,
которые в моде большой у богатых и знаменитых.
И все от восхищения замирали просто,
когда видели Олькины творения красоты необыкновенной и подлинности.
Как живые были медведи, волки с зелеными глазами, оленьи головы,и круглоглазые совы
и ушастые филины,просто птицы. Клиенты появились у чучельницы Ольки со всего света.
Летала она в разные страны. Денег много платили ей.
И всю душу
свою вкладывала теперь Олька в мертвых птиц и зверей.
Именно душу, оттого-то и были
они как живые. И ничего больше не было.
Деньги Олька маме отдавала и в благотворительные
фонды, больным детям и на жизнь стареньким, одиноким актерам, что оказались после
славы в нищете и безвестности. Для себя она покупала только новые нитки,скальпели,пинцеты,
оплачивала мастерскую и покупала коньяк в плоской бутылке, которую удобно положить
за край кружевной резинки черного чулка.
Наденет кожаный передник Олька поверх маленького
черного платья, сделает глоток из бутылки, смахнет тонкой,изящной ручкой слезинки с
длинных ресниц и работает. Душно ей в мастерской, маленькие пальчики до мяса исколоты
огромными толстыми иглами, ладошки в мозолях от скребка. Кашлять сильно стала
она от крепких кислот, пуха, перьев и шерсти. Гудит старинная швейная машина, мелькает игла.
И все чаще прикладывается она к плоской бутылке,
все чаще
приходит в светлую Олькину голову мысль об уходе.
Думает Олька, мечтает.
Вот купить бы где-нибудь легкие ангельские крылья или самой смастерить, встать на
край подоконника, набрать свежего ветра в легкие и прыгнуть.
Вверх. И не подведут Ольку
ее крылья. Нет, не подведут.
Полетит она к светлым душам ушедшим ,таким же как она сама,
здесь себя не нашедших, полетит в их ангельские бело-голубые дали,
где сбываются
все мечты.
Москва-Жуковка