3
Готовясь к схватке, Николай метнулся к ближайшей толстой сосне и затаился, держа наизготове автомат. Мысли работали напряженно и четко: вначале сделает окрик, затем - выстрел вверх, если не поможет – поражение цели.
Жалостливое и призывное «и-и-ик» повторилось. Кусты черничника вновь зашевелились около тех же сосен.
«Стой! Ни с места! – отчетливо произнес Воронков, вскинув автомат. – Стрелять буду!»
Вместо ответа впереди что-то мелькнуло, серое и пушистое, похожее на взмах птичьего крыла.
«Возможно, сова завтракает. Или какая-нибудь зверюшка затеяла игру. - Николай облегченно вздохнул и сбросил с себя нервное напряжение. - Не спугнуть бы...»
Осторожными перебежками от сосны к сосне приблизился к подозрительному месту. Справа, в шагах пяти, увидел зайца, вернее, зайчиху, толстобокую и тяжелую, готовую вот-вот принести потомство.
Заметив человека, она замерла, затем тревожно запищала и затряслась своим тучным телом. В следующую минуту Николай понял: зайчиха на бегу застряла в петле, которая образовалась от остатков колючей проволоки и кабеля. Заарканенная, она в очередной раз отчаянно затрепыхалась и, обессиленная, свалилась набок. Налитый кровью выпученный глаз с мольбой был устремлен на него, Николая.
Размышляя, как ему действовать в такой непредвиденной ситуации, Воронков повесил автомат на плечо и наклонился над смертельно напуганным зверьком. И вновь раздался протяжно-тревожный крик.
Николай попробовал освободить зайчиху, попавшую по вине людей в ловушку, но она конвульсивно билась в его руках, изо всех сил пытаясь выбраться на волю.
«Надо снять шинель и осторожно набросить на нее. Тогда она не будет метаться в страхе,» - тут же рассудил смекалистый солдат.
Мешал автомат. Николай забросил его на спину, но он вновь соскользнул с плеча, задев притихшую было зайчиху. Она в который раз, дергая лапками, заметалась.
Оглядевшись по сторонам и ничего подозрительного не заметив, Воронков подошел к старой сосне и аккуратно повесил на сучок, услужливо высунувшийся из корявой кожи дерева, автомат. Быстренько расстегнув ремень, снял шинель и осторожно прикрыл ею мечущуюся в отчаянии пленницу. Подсунул под нее руку, коснулся мягкой шерсти, нащупал коварную петлю, сдвинул ее с головы и передних лап перепуганной зайчихи, поднял шинель.
Прижав к туловищу длинные дрожащие уши, зайчиха несколько секунд сидела на месте, не шевелясь и пока еще не веря в свое освобождение, затем несмело пригнула в сторону и скрылась в густых кустах можжевельника.
«Живи и рожай потомство!» - сказал ей вслед Николай, радуясь, что спас животное от неминуемой смерти.
Торопливо надевая шинель и в спешке не попадая в рукава, бросил цепкий взгляд на сосну, на которую минуту назад повесил автомат, и лицо его исказилось: на прежнем месте оружия не было.
Качнувшись, будто получил в спину сильнейший удар, и еще не веря своим глазам, Воронков съежился, мгновенно покрываясь холодным потом: панический страх настиг его внезапно, точно пуля. Казалось, он перестал дышать, жить. Работала лишь страшная мысль: все! Конец!.. Завтра -суд и позор... Его, Воронкова, примерного и дисциплинированного солдата, будут судить!..
Он же знал, что оружие ни при каких обстоятельствах нельзя оставлять. Ни на минуту! Ни на секунду! Подонок!.. Что натворил? Он - преступник! Подвел командира, товарищей... Узнают родители, Ирина... Все отвернутся от него...Что делать?.. Куда бежать?.. Как все объяснить?..
Прошло-то всего каких-нибудь десяток-другой секунд, а мимо оцепеневшего Воронкова пролетели все годы, когда он жил спокойно и честно, не был ни дураком, ни лентяем, мечтал стать учителем. Все это ему пророчили: и учителя, и его соседи, и друзья... А вот теперь... Все прежнее перечеркнуто... И будущее тоже...
Вдруг каким-то невероятным прыжком Николай преодолел расстояние до злополучной сосны, на которую так опрометчиво повесил оружие. Став на колени, шарил руками в густых черничных кустах и тут же издал приглушенный возглас: поблескивая вороной сталью, в траве лежал автомат.
Схватив его обеими руками, Коля Воронков возликовал.
А через несколько минут, легко вскинув оружие на плечо, он уже бодро шагал вдоль зеленого дощаного штакетника, за которым по-прежнему чинно в ряд стояли крутобокие цистерны, бензовозы, большие и маленькие железные бочки, врассыпную разбежавшиеся в разные стороны. Все это терпко пахнущее хозяйство, доверенное ему, рядовому Воронкову, было в сохранности.
Запрокинув голову, Николай долго смотрел на солнце, все выше и выше взбиравшееся на чистое, голубовато-серое небо. Во всю горланило многочисленное птичье царство.
Удивительный утренний воздух! Он еще пахнет ночной росой, дыханием мирной, только что проснувшейся, земли, густым ароматом цветущих полей и удивительно зеленых лугов.
Он пахнет прежней великой и неделимой Родиной...