Ленком для меня желанен уже потому, что вижу на его сцене актеров выдающихся, неповторимых - Инна Чурикова, Леонид Броневой, Александр Збруев... Объяснять, надеюсь, публике не надо, что это за имена и какие работы стоят за ними?
Великолепный ансамбль талантов, экспрессия, актерский опыт... и бешеное удовольствие от игры - все это есть, все это зримо (несмотря на мое креслице в бельэтаже под самым потолком).
Сваха в исполнении Чуриковой - вульгарная, разбитная бабенка, естественная и в чем-то даже интеллигентная, несмотря на ядовитый язык и образ особы, побывавшей в разных житейских передрягах. Она - не идол, а жертва. Достойна ли она жалости у Гоголя - судить не берусь, но у Захарова ее, зарабатывающую на хлеб насущный таким беспокойным образом, жалко.
Броневой - желтоватый сухой старик в роли экзекутора Яичницы вполне органичен, но играть ему из-за старости так тяжело (и это так очевидно), что его тоже жалко. Но дай ему Бог здоровья и сил продолжать свою театральную службу, потому что у актеров на склоне лет она, пожалуй, и есть тот самый пресловутый "элексир молодости".
Збруев на пике творческой энергии и своего пехотного отставного офицера Анучкина вырисовывает с такой силой, что ему, пожалуй, даже тесно в сереньком сюртучке второстепенного героя, страстно жаждущего слышать французскую речь из уст будущей избранницы. Распирает его от слов.
Дмитрий Певцов в роли моряка Жевакина снова прочел свою роль, несмотря на то, что снова пытался играть. Этого довольно, чтобы уж больше и не упоминать о нем.
Дьявольски страстен Иван Агапов, представлявший Кочкарева. Право, мне хотелось бы видеть этакую копию Олега Борисова (мир его праху) из фильма "Женитьба" режиссера Виталия Мельникова, но вышел ленкомовский Кочкарев тоже недурен - блудлив, нагл, расторопен, злоязык и... обаятелен мефистофельским обаянием. Кстати, "искусительная" тема между Подколесиным и Кочкаревым как нельзя более выпячена. Не знаю, какова тут доля режиссерского замысла.
Александра Захарова в роли купеческой сиротки и невесты Агафьи Тихоновны... Ах ты, Боже мой! Вышла бы из нее недурная киноактриса, но театр - вещь интимная, близкая и немонтируемая. Всякая сопелька видна, всякое упущение и бесталанность - на ладошечке, или вернее сказать - в театральном бинокле. Порой она так диссонирует на фоне других актеров, что невольно думаешь о том, что образ валяльщицы и аферистки Саши Рукояткиной из "Криминального таланта" жгучей кислотой "выжег" ее амплуа, и она с этим уже ничего не может поделать. Даже спустя 21 год. Ничего. Эти смены голосовых тональностей - от нежного до грубого, эта квазипорывистость и квазинепредсказуемость... все оттуда, из советского детектива, в котором Александра Захарова блистала. Когда-то. Нынче пытается блистать под крылом отца. Впрочем, не буду брюзжать больше по ее поводу. Побрюзжу по другому )))))
Я всегда был убежден, что даже самое безнадежно испорченное дело или вещь может исправить мастер. Вот придет, хмыкнет иронично и всепрощающе, вздохнет и исправит.
Возникает вопрос: можно ли испортить произведение Гоголя? Можно. Вполне. И сильно. Достопамятный "Тарас Бульба" тому стыдливое подтверждение.
А что же с театром? Да легче легкого. В два счета!
В "Ленкоме" я второй раз. "Женитьбу" ставил сам Марк Захаров. Приложил августейшую режиссерскую ручку. Яркими узнаваемыми мазками вырисовал эту театральную постановку. Ключевое слово - "узнаваемыми". Не знаю, не знаю... Признаться, жаждал я увидеть Гоголевское, глубоко славянское, наше, всеобщее, а увидел... "пирдуха" трижды уважаемого Захарова, самолюбиво расписывающегося поверх текстов Гоголя, наполняя их привычной веселой истерикой и отрепетированной лихорадкой, ТАК нам известной по фильмам, которые ленкомовский гуру снимал ранее. И в связи с этим у меня возникает грустный вопрос - зачем же так-то вот все? Почему я вижу разные спектакли (ранее вкушал "Вишневый сад"), а нахожу ощущение дежа-вю? Зачем штамповать по одному образцу внутреннюю тональность, художественный рисунок спектаклей? Зачем? В чем тут фишка?
Кто даст ответ?