Скитальцы. Эпилог

      
                ( П Р О Д О Л Ж Е Н И Е )

Над озером загоралась яркая утренняя зорька. Ожидался теплый лазурный день. Высоко в небе резвились стрижи. Отовсюду раздавались веселые трели и песни птиц. Озеро было спокойно. Ни одной волны не нарушало его зеркальной глади. Даже камыши замерли в молчании, как бы боясь нарушить тихую радостную благодать природы.
      У потухшего костра крепко спали рыбаки. Их утомленные за прошедший день лица были спокойны и безмятежны. Казалось, никакие житейские заботы не могли их встревожить и прервать столь желанный, крепкий сон.
      К берегу, рядом с Медведь Камнем, причалила легкая моторная лодка. Из нее вышел Гришка, внук Андрея Силыча Горина. Он был доволен поездкой. Прихватил забытый дедом Андреем табак, вдоволь намиловался с молодой женой Катеринкой и к зорьке, как обещал, прибыл на место.
      Насвистывая немудреный мотивчик, привязал за колышек моторку и пошел к рыбацкому стану.
      Увидев крепко спящих людей, немало удивился их равнодушию к ярко разгорающемуся дню.
      - Эй, сони, зорьку-то проспите! Ну и горазды же дрыхнуть! - Но ни один из спящих не реагировал на его возглас. – Да что это такое с ними творится!? – удивился он и легонько потрепал деда за плечо.
      Горин глубоко вздохнул. Медленно поднял голову и с удивлением уставился на внука. На другой стороне потухшего костра поднялся Степан. Сидя на камышовой подстилке, он растерянно озирался. Вскочил на четвереньки Матвей. Испуганно, немигающим взглядом уставился на Гришку. Застонал. Потом быстро, как таракан, подполз к Степану, потрогал его рукой. Глянул на Силыча, поднялся на колени и начал суматошно ощупывать себя. Потом сел, задрал штанину и стал ладонями разминать ногу и с радостным воплем сообщил:
      - Горыныч, Степа! Нога-то больше не болит! И выпрямилась! Больше не кривая! - Потом взглянул на Гришку и во весь голос радостно расхохотался.
      Андрей Силыч, неторопливо расстегнул ворот рубахи. На волосатой груди поблескивал серебряный крестик. Медальона там не было. Степан с пониманием следил за действиями Силыча и удовлетворенно кивнул головой. Потом взглянул на старого дружка и спросил:
      - Гришка, какое сейчас число?
      - Двадцатое.
      - День недели какой?
      - Суббота.
      - А месяц?
      - Может, тебе еще назвать твой день рождения? Тоже могу, – рассердился Гришка. И с удивлением стал разглядывать рыбаков. - Чего-то не пойму. Какие-то вы обалделые, как чокнутые.
      Степан с усмешкой взглянул на Матвея, хитро подмигнул и с веселинкой в глазах спросил:
      - Мотя, есть хочешь?
      - А как же, Степа? Теперь еще больше хочу!
      - Ну, и молодец.
      Матвей радостно взвизгнул, кувыркнулся через голову и, стоя на четвереньках, с удовольствием утверждал:
      - Мы драпанули все-таки! Ох, и драпанули!
      - Вы чего? - пятясь назад, с испугом спросил Гришка. Какие-то чумные. О чем это вы?
      Все молча уставились на него. Потом Степан ответил:
      - Видишь ли, Гриша, твой дед Силыч это место, у Медведихи, очень хвалил. До того, говорит, местечко здесь хорошее, да ласковое и гостеприимное, что даже избушку-теплинку задумал тут срубить. Вот мы это и обсуждали. Ну, как, Силыч, избушку- то станешь тут рубить?
      - Нет, Степа, - понимающе улыбнулся Горыныч.- Раздумал я. Место это уж слишком хорошее. Пусть тут все будет, как в старину.
      Матвей нетерпеливо стремился вступить в разговор и пытался овладеть вниманием Гришки.
      - Потом, Мотя, потом, - урезонил его Горин. Сейчас не время. Нас не поймут. Потерпи.
      И они с пониманием, все трое, переглянулись.


                К  О  Н  Е  Ц