Солнышко всегда радо встрече с землей. И так как ферма ближе всех к нему, ясному, — на горе стоит —то ей первой и ласка с его утренней зари, и тепло.
В оттепели, перед самой весной с крыш беспрерывно прядется серебряная нить талого снега, а к вечеру молоденький морозец припаивает к карнизам длинные, прозрачные морковки-сосульки.
Еще теплее и радостнее засмеется солнышко, и за помещениями фермы разом оголится чернозем, и облепит его не одна веселая стайка всевозможных птах.
Здесь и прудок есть, правда, тиной заросший, но это не помешало поселиться в нем диким уткам.
«Экое диво!» — любуются ими животноводы и ревниво берегут от недоброжелателей и всяких случайностей.
С каждым годом семейство крякв растет, по осени насчитали здесь около двух десятков птиц. «Пусть жируют, разве жалко» — говорили скупые на проявление эмоций доярки и скотники. А сами нет-нет да и взглянут: тут ли? все ли?
А то и залюбуются ненароком, как эти серенькие дикарки ныряют в пруду, как грациозно гнут шеи красивые селезни, охраняя пушистое потомство, похожее на вербные почечки.
«Кроха, а гляди, как большая, тоже тебе забавно ныряет, словно что понимает в жизни», — умиляются доярки утятам.
От чьего-то нечаянного смеха вздрогнул селезень, крякнула кряква и по одному их сигналу утята в момент в осоке затаились, будто их тут и вовсе не было. Прошла опасность — снова одни хвостики из воды торчат, да красные лапки — ласты шевелятся. Забавно!
Некоторые алчные люди посчитали уток роскошью для фермы. Зачем добро пропадает? Случалось, приходили с ружьями и уходили, кажется, не без трофеев. Однажды доярки застали такого горе-охотника, и так его отчитали, что он и не рад был своему визиту. И на ферме не появлялся, и другим дорогу заказал.
Интересно все же, есть ли у таких охотников документ на огнестрельное оружие? Охотничий билет? А то ведь завтра отправится в лес, где нет бдительных доярок, и хладнокровно может убить беззащитного животного, скажем, того же лося, что у нас под охраной государства.
Поставил же кто-то у Маслика в посадке затаенку с кры-шей и лестницей для удобства — дичь выслеживать. В том же месте и ловчая яма выкопана. На лосиной тропе...
Вот бы, забросав ее ветками, браконьер сам в нее провалился! Уфимский район- запретная зона для охоты, неужели браконьеры этого не знают?...
Но жажда наживы, лесная халява так и тянет на запретное!...
Издали смотрю, как деловито барахтаются в бывшем отстойнике утки с утятами. Нырнет серая, помашет в воздухе ластами, вынырнет с добычей, а утята уж тут как тут — отбирают у мамки. Пищат, гомонят, суетятся.
Попадется в клюв какая добыча, так изо всех силенок улепетывает утенок с нею подальше от собратьев, а сам едва не давится пищей. И скорее заливает водичкой.
А над водою уже снуют стрекозки, быстрокрылые стрижи, величаво парят белоснежные чайки. Неужели рыбка появилась?
В сентябре, по первому бабьему лету, мы всей семьёй отправились к этому прудику убедиться, подросли ли наши весенние мальки, что мы перенесли сюда из большого пруда?
Закинули мы четыре удочки, сидим, наслаждаемся наступающей осенью. А она, словно лиса рыжая, подкралась к лесу и, будто волшебница, взмахнула огненным хвостом да в миг и окрасила листья под свой цвет. Первыми заалели берёзки, за ними оранжево загорелись нежные осинки...
Заглядевшись на красоту уходящего лета, мы чуть не проворонили поклёвку... Но домой возвращались с уловом!
Нас провожали на перелете птицы из песен и легенд — журавли, встреча с которым всегда волнует. Экое диво дивное! И такая непередаваемая грусть в сердце поселится, когда услышишь в синей вышине его прощальную песнь. Птица, а есть сердечное понимание, что с родиной прощается...
Но не грустите, птицы! Прилетайте по весне — мы всегда ждем вас!
Ведь с вами рядом и мы, люди, становимся добрее.
Любовь Селезнева - член Союза Журналистов РФ и РБашк
Эта зарисовка опубликована в газете "Уфимские нивы" 16.03.1986 г
Иллюстрация из Интернет http://www.osd.ru/respinf.asp?ob=227