***
Сегодня мне предстояло четыре поединка и, судя по всему, мои противники горят желанием умерить мою прыть, а то и прослезиться на заупокойной службе. Пендрагор мечется в горячке, и лекари угрожают ампутацией. Дамы по этому поводу слёзы пускают, кавалеры кулаками трясут - прямо мелодрама, да и только. А я в качестве главного злодея, которого ждёт кара небес. Щас, бегу и тапочки теряю: я ещё хочу увидеть одну милую девушку. Так что, небеса с карой подождут.
Линия старта. Рог. Мы встречаемся на середине, но противник предпочёл не ударить самому, чем позволить мне провести завязывание: пример Пендрагора многому его научил. Он наносит маховой удар подтоком. Закрываюсь щитом и от души угощаю его в бок. Ага, кольчуга пропорота и капает кровь. Это впредь тебе наука: нельзя победить не атакуя. Я увернулся от удара в голову и приласкал его по боку. Отбросив щитом руку с мечом, и ударил по наручу мечём вдогонку. Наруч выдержал, но моя кисть отлетела далеко в сторону, едва удержав меч. Я поднялся в стременах и, придерживая его меч щитом, со смаком рубанул в тот же многострадальный бок - не убью, так рёбра поломаю. Не знаю как рёбра, но стремя не выдержало и он свалился в пыль. Но встал. Ну и ну! Надо было бить его по голове - глядишь, в дырочку не много ума залетело бы... А так он, кряхтя, но встал. Уворачиваюсь от удара и отбиваю меч в сторону. Бью мечом по правому плечу, а щитом по шлему. Никакого эффекта. Я едва успел отпрыгнуть от его удара с разворота. Его поворачивает ко мне спиной и я, наверное, уже с отчаяния, бью его мечом в шлем, а щитом по шее. Ну, наконец-то, его колени подгибаются и он выпускает меч. Хвала Всевышнему - он не поднялся.
Линия старта. Рог. Этот, видно, ждал отбива копьём, а я его разочаровал - принял копьё на щит и угостил прямым в корпус. Отбивая копьё вверх, приласкал его в бок и ещё разок вдогонку, чтоб не выпендривался, а как все вперёд наклонялся. Разворот. И вот тут я провёл долгожданный отбив: зачем огорчать хорошего мальчика? Кулак вверх и удар в забрало. Кажется, оглушил. Но для порядка долбанул ещё пару раз, что бы уж наверняка. И точно - свалился и не дрыгается: хороший мальчик.
Линия старта. Рог. Я отбил копьё противника вверх и ударил щитом по шлему. Копьё зацепило край его щита, и тот вырвался из рук хозяина. Я отбросил свой. Сейчас я покажу тебе Кузькину мать - будешь без хлеба куковать. Разворот, и прыжком сокращаю расстояние. Отбив вверх и удар. Ещё один. Перевод, удар, отбив. Размашистый удар подтоком по шлему и, в довершение - короткий тычок подтоком по забралу. Благородный сэр Ривертор выпустил копьё и ухватился за меч. Разворот и блок. Обвёл меч вокруг головы и рубанул в скулу. Противник не успел довершить блок и его отбросило в сторону. Отвод меча и восходящий в забрало. Под лязг и грохот благородный сэр свалился на грешную землю. Интересно, а когда Денница падал, то грохотал так же? И в какое место на земле он угодил? Мореходы говорят, что на западе был то ли остров, то ли материк, и он утонул в великом грохоте и буре. Наверное, туда и приземлился Светоносный, когда Святой воитель ссадил его с небес. Э, что это я? Трубят. Вперёд!
Но этот решил схитрить: метнул копьё и отскочил в сторону. Разворот, и моё копьё отправилось ему во след. Я выхватил меч и приголубил его по шлему. И ещё раз - хуже нет убегать от врага в конном бою. Хитрец упал на шею коня и тихо сполз под копыта.
Я очнулся от горячки боя, когда капитан турнира пытался мне что-то сказать и совал в руку какую-то бляшку. Я никак не мог сообразить, чего он от меня хочет, но тут, будто вынули затычки и в уши проникли звуки. Подождав немного, когда стихнет противный звон, я понял, что он меня поздравляет, и я теперь Золотой рыцарь сэр Люс. Наверное, это должно меня обрадовать, но противный звон сожрал все чувства, кроме вязкого отупления. Девять раз башкой об угол и трижды пяткой об забор!!! Очнись, дубина! Ещё предстоит общая драка! Это немного взбодрило, и я смог осознать, что меня ждут две приятные вещи: я стану графом Дерби и, что куда интересней, отправлюсь в Леглонд!.. Правда, для этого надо пережить общий бой.
Линия старта. Рог.
Стоим в три ряда. Нас девяносто человек - многие не смогли принять участие, в чём есть и моя заслуга. У нас расстояние между рыцарями - копейная сажень. Это пространство для ударов копьём в стороны - две руки и пол копья. Я стою в первом ряду, за мной в колонне ещё двое. Такой же строй у противника. У нас плащи синие, у них белые...
Первую пару я обманул: от правого принял удар на щит, а левому саданул копьём в бок, хотя по не писаным правилам, каждый атакует противника только из своей колонны. Плевать.
Во второй паре правый замешкался и приотстал, но за это поплатились оба. Опередившего его левого, я достал копьём, оттянул оружие назад и, продолжая движение, ударил правого в забрало, одновременно отбивая его копьё. Левый выстоял, а правый полетел под копыта.
В третьей паре правый задержался из-за падения впередистоящего, я снёс левого, добрался до него и развернул коня. Мы прорвали фронт. Стоявшие за мной, пробились следом и мгновенно пристроились по бокам, признав во мне предводителя. Мы ударили во фланг - почти по всему фронту шла рукопашная на мечах, а мы атаковали почти беззащитного противника со стороны щитов.
Я выхватил меч и почувствовал - пошло...
На меня часто в бою находит э т о... Я не знаю, что это такое, но это не бешенство. Хотя, взрывной потенциал похож. Но голова, при этом, остаётся ясной, возрастает скорость реакции и управляемость мышц - в то время как в приступе боевого безумия мускулы выдают всегда полную энергию, но при этом плохо управляются.
И вот - пошло...
Наш удар создал сумятицу. Образовалась общая свалка, где каждый дрался сам за себя, а своих узнавали по плащам.
Герол взметнулась в воздух, и я упился боем.
Чьи-то ударом с меня сбило шлем, я бросил коня в прыжок, занося клинок для удара. Виновник закрылся от меня мечом. Идиот! Моя Герол разбила эту штуковину как стеклянную. А заодно с ней разнесла шлем владельца, и череп тоже. Удар, ещё удар...
Я не защищался - нападал, и только нападал. Когда защищаешься, то невольно становишься мишенью, а я был мечом - и каким! Герол была лучшим творением мастерской моего отца. Я вложил в железо всё умение, всю страсть к оружию и бою. Вышла она - моя Герол. В бою мы были непобедимы!
Мне как-то раз объясняли, что любовь - это страсть, это слияние двух душ в одну, когда жаркие объятия превращают двоих в единое целое и получается - Одно. Если любовь - это действительно такое, то в бою мы любили друг друга: жадно, страстно. Мы были одним целым. И это целое уже не было Кевелом и Герол - это было новое. Это был ком силы и смерти. И он сокрушал любого, кто пробовал встать на его пути. Так если это - любовь, то я понимаю тех, кто стремится к ней, но сам я признаю её только с Герол. Я верный влюблённый...
Удар, ещё удар...
Мы с Герол неразлучны. И мне плохо, когда мы расстаёмся хоть ненадолго. Надеюсь, и она грустит без меня...
Меня медленно отпускало - кажется, всё. Да, бой был настоящий - не выдерживали даже турнирные латы. Много было трупов в белом. И у многих из них был знакомый развал ран - это плод нашей любви.
Капитан решил, что я стал чемпионом. Теперь я могу принять участие в турнире в Ализе. Далее - путь в метрополию. Да уж, в пагос попасть легко, а вот назад - трудно.
Когда я подъехал к свите, почти все собрались. Ждали принцессу. Некоторые из сопровождающих были в чёрном - от нашей любви рождаются вдовы. Мужчины на меня поглядывали со злостью, а женщины - с грустью и страхом. Странно получается - я всегда гордился, что не воюю с женщинами, но, убивая или калеча их мужей, я ранил их сердца. Их благоверным уже всё равно, а им сколько страдать...
***
Принц оказался приятным молодым человеком. Пока мать с ним разговаривала, я с отрешённым видом вышагивал по камере. Он подписал указ, и мы вышли. Вскоре принцесса Гейла вызвала меня к себе.
- Итак, когда вы намерены выполнить наш договор?
- Как только будут готовы все необходимые заказы, Ваша Светлость.
- Ваша Светлость?
- Вы же теперь герцогиня, а не принцесса.
- И когда же сие случится?
- Вот этого я не знаю. Когда выполнят все заказы.
- А, что вам нужно? Я могу и поторопить.
- Нет, Ваша Светлость. Как раз этого делать не нужно. Заказы от такой известной женщины на такие странные вещи, обязательно вызовут подозрения. Так что, заказывать буду я. Ведь, здесь меня никто не знает. А тем более о том, что я связан с вами. Вы мне дадите тридцать гривен, и я сделаю всё сам.
- Тридцать гривен? А вы не исчезните с ними, милейший?
- Ваша Светлость, те куски стали, что висят у меня на шее, стоят гораздо больше. Я не размениваюсь по мелочам.
- Хорошо. Вы получите нужную вам сумму. Но, Вы гарантируете успех?
- Да, Ваша Светлость.
- В таком случае - до встречи, Сэр.
- До встречи, Ваше Сиятельство.
Я откинулся назад, что бы передохнуть. Кирпич сверлить легко, но закручивать в него штыри было просто пыткой. А стучать я не мог, иначе, о моей затее будет осведомлена вся тюрьма. Кроме того, в этой дыре дышалось с трудом.
Я примерился - выходило, что я уже залез на второй этаж. Осталось одолеть ещё шесть метров, и я буду почти на месте. Правда, там метра три ещё осилить придётся, но это уже мелочи.
Я уже неделю готовился к побегу - залез в тоннель водоснабжения и выяснил, что вентиляционные каналы начинаются возле водонапорной башни. Аккуратно разобрал кирпичи и сделал решётку открывающейся. Проложил путь сюда, в южную башню, на высоту четырнадцати метров. Теперь ещё не много и, если я сегодня закончу, то уже завтра вечером принц Кейл будет на свободе.
Я закрепил люльку и свесил верёвку до самого дна. Мне оставалось аккуратно сделать ход на площадку, причём так, что бы никто его не заметил. Тюремщики сделали большую ошибку, не оштукатурив стену. Я просверлил тонкое отверстие и, загнутой на конце проволочкой, измерил толщину стены. Тридцать восемь сантиметров... Строили надёжно, но явно не рассчитывали на взлом.
Наметив будущую дыру, я просверлил четыре отверстия. И на растворе вделал в них две пары проушин - на них я подвешу на верёвке кусок стены, когда буду выволакивать Кейла. А потом на них же вставлю штанги и, если даже произойдёт невозможное, и нас засекут, мы успеем убежать хоть до Леглонда, прежде чем эту штуковину выломают. Рядом я укрепил домкрат, что бы не таскать его с собой - уж больно тяжёлый. Завершив работу, я отправился домой - отсыпаться...
Я пропилил раствор и вынул блок, оставив его висеть у стены. Захватив пилу и домкрат, выбрался на лестницу. Камера Кейла - сто сорок седьмая - оказалась прямо напротив дыры. Замок, конечно, крепкий, а с наружной стороны ещё добавлен засов, но тут снова сделали не большую ошибочку - скобу засова использовали для штыря, на который накидываются крюки замка. Я упёр домкрат в дверь. Дальше оставалось только молиться, что бы не оторвался штырь, иначе придётся разбирать стену.
Так, пошёл родимый... ну и халтурные у тебя кузнецы, Людонтек! Есть - выдрал. Мощная пружина тут же втянула крюки в дверь. Это было сделано для того, что бы крюки не погнулись, если кто-то надумает захлопнуть не взведённый замок. Итак, принц Кейл, вы вольны выйти из камеры...
- Принц, переодевайтесь и быстро за мной!
Тот ошарашено уставился на меня.
- Как вы открыли дверь?
- Молча. А теперь вы последуете моему примеру и замолчите. А так же будете делать то, что я скажу. Сейчас вы переоденетесь в это тряпьё и подождёте на лестнице. А я пока починю вашу камеру. Не хорошо оставлять после себя беспорядок.
Я быстро развернул отверстие в косяке и примерил принесённый с собой штырь. Как раз. Вставив в штырь цепь и засов, я замазал всю полость цементом и убрал крошки. Принц, наконец, вышел. Я прикрыл дверь, вставил штырь на место и закрыл её. Крюки легли на штырь и я окончательно угнездил его в цементе. До утра он схватится так, как будто всегда был тут. Жаль, что не получится так же удачно починить стену. Убрав внутрь трубы инструмент, я подвесил Кейла к люльке, нанёс на шов раствор, вставил блок на место и закрепил его двумя штангами. Теперь не вынут, даже если очень захотят.
Утром весь город гудел, обсуждая исчезновение принца Кейла. Его хватились только потому, что завтрак, который подают заключённым под дверь, не был съеден. Сначала решили, что он заболел. Когда же он не отозвался на крики, попытались открыть дверь, но замок заело. Пришлось разбирать стену и выволакивать дверь вместе с косяками. Как не загадочно, принца внутри не оказалось. В предательстве сразу заподозрили охрану, поскольку без её помощи не возможно было достать ключи. Дыру в вентиляции, как я вскоре выяснил, не обнаружили. Так как каменщики, открывавшие камеру, решили, что это они сами испортили стену ломами и быстренько всё заделали, что бы не получить нагоняй.
Как он сбежал, не понял даже сам Кейл. Он не сообразил, куда мы лезли, и не догадался, откуда вылезли. Рано утром два молодых человека прошли заставу ещё до поднятия тревоги. И один из них уехал в сопровождении десяти рыцарей, а другой пошёл в трактир, что бы послушать новости, появившиеся за время его жизни.
Самой главной новостью было похищение Эльги, дочери герцога Норделек. В начале подозревали, а теперь и знают точно, что это дело рук графа Пельмонт. Но воевать с ним герцог не может, так как гивды постоянно нападают. И вскоре граф Пельмонт станет зятем герцога.
Я поинтересовался у рассказчика:
- А кто видел Эльгу в Пельмонте?
Должно быть, получилось у меня не доверчиво, поскольку рассказчик так и взвился:
- Да я сам видел! Её держат в донжоне - самой старой башне, в верхней комнате. Донжон чуть ниже, чем верхняя тюремная башня, и днём ей разрешают выходить на боевую площадку. Вот я её там и видел.
Этот шанс упускать было нельзя - когда ещё получится столкнуть лбами герцога и его генерала? Расспросив трактирщика о дороге в Пельмонт, я отправился спать.
А утром по дороге в Пельмонт шёл одинокий паломник. По седой бороде и сгорбленным плечам его можно было принять за старика. Но шёл он бодро, опираясь на посох, и к вечеру должен был дойти до замка. Везёт же мне! - приговаривал он иногда. - Видно, в Леглонде меня ждёт виселица!..
Глава 2
Седобородый старик остановился у камней, ограничивающих замковые ловушки, и спрятал рядом с ними свой меч - в замок с ним не попасть.
Я оглядел себя: коричневый балахон, деревянные сандалии. Простой посох... Ну, допустим, не совсем простой, но о его содержимом догадаться довольно трудно.
И как я дошёл до жизни такой?..
А, не вспоминай. Ты - пилигрим, и должен сделать дело, а грусть оставь для ночёвок под луной, когда никого нет рядом, сказал я себе. Сгорбился и вперёд - к замку...
Ну, вот и ворота. Таки ж поспел до ночи, не придётся спать под открытым небом. Постукивая посохом, я бодро поковылял мимо стражи.
- Кто такой? - Лениво поинтересовался охранник.
Как и полагает паломнику, я смиренно отвечаю:
- Подайте, добрые господа, смиренному паломнику на пропитание! Иду замаливать грехи пред Господом нашим.
И шапочку, эдак, им подношу.
Сунул я им шапочку, они туда по монетке бросили, я подходящую случаю молитву пробормотал, монетки убрал, шапку надел и собрался идти дальше. Тут сзади грозный окрик:
- Кто такой? Что надо?
Ну, деваться некуда, я поворачиваюсь и вижу - стоит предо мной строгий, блистающий латами господин. С чего бы это, думаю, граф так нервничает, что даже паломников сам сенешаль допрашивает? Но, как положено паломнику, кланяюсь и отвечаю:
- Я бедный паломник. Иду замаливать грехи пред Господом нашим.
Он пощупал мой балахон с лева, и говорит:
- А ну, пойдем, я тебя графу покажу. Уж больно ты мне не нравишься...
Удивил, - думаю. - Что я тебе, девка, что бы нравиться? Но про то, что я паломник, не забываю, и всем шапку по нос сую. Ну, пока шли, я полную шапку набрал. Завёл меня сенешаль к графу, смотрю - в главном зале к торжеству готовятся. Не соврал тот рассказчик - торопится граф со свадьбой... Тут меня позвали, захожу в кабинет и вижу - сидит в кресле чёрного дерева эдакий христолюбивый сеньор. Я ему с поклоном:
- Многая лета и процветания, вельможный пан, тебе и твоему роду.
Аудиенция закончилась тем, что меня в прихожей накормили и спать уложили в уютной кладовке, что б после свадьбы о вечном договорить, а снаружи, чтоб никто не украл, поставили стража. А то разговоры пойдут: мол, зажилил граф паломника-то...
Ну, а я проспал часиков, эдак, до двух ночи и чую - выйти мне позарез надо. Поднялся, хвать посох - и к двери. А там стоит воин, красавец такой, но один недостаток имеет: шея у него плохо поворачивается, а с места начальник сходить не велел. Вот и стоял, бедняга, на одном месте всё время, пока я спал.
Я высунулся за дверь. Подтянул он подбородок к плечу и спрашивает:
- Чего надо?
А я вижу, что говорить ему так не удобно - шея дальше плохо вертится. Я, как человек вежливый, решил ему помочь: взял за затылок и подбородок и не много к себе повернул, чтоб ему беседовать было удобнее. А он вдруг возьми и рухни - переутомился, наверное... Ой, думаю, плохо дело. Совсем касатик измаялся. Надо бы ему отдохнуть, а к утру, глядишь, и отоспится.
Уложил я его на свою постель, а самого нужда гонит. Я ему сказал:
- Поспи, касатик, а у меня мочи нет, спешить надо!
И побежал по нужде.
Бегу, смотрю - башня. Ну, думаю, туда мне и надо. Вынул два штырька с тросиками и стременами и, с Божьей помощью, полез наверх. К Господу поближе. Вытаскиваю штырьки и забиваю их, ну совершенно необходимым для паломника предметом - кастетом.
Залез наверх, а там решётка из толстых прутьев. А за ней, как в сказке, красна девица. Ну, думаю, вот где нужда-то моя! И давай щипцами с пилами на губах эту самую решётку пилить. Девице говорю:
- Радуйся, красавица, я к тебе! Сейчас мы графу-то первую брачную ночь обломаем.
А она, как увидела этакого молодца писаного, в начале вскрикнула тихонько - от радости, наверное, потом побелела - от нетерпения, думается, легла на пол и ждать стала. Но не закричала. Ой, думаю, понравился.
Срезал прутья, кроме крайнего, прицепил к нему верёвку, залез на башню, а лапушка моя спит, умаялась ожидаючи. Я смотрю - светать скоро будет, решил красавицу с собой взять: в дороге к святым местам всё пригодится, а она такая маленькая, что в случае чего я её под балахон спрячу, и только ноги будет видно. Ну, я скажу - Господь покарал, иду отмаливать.
Приторочил я её себе за спину, и вниз, вниз, а то кто ни будь увидит, позор-то девке какой будет! Смотрю, а подо мной трое касатиков сели и гутарят. Я и думаю: ежели на них, шутки ради, забавы для, с саженной высоты спрыгнуть, от них не убудет. Сказано - сделано.
Один, я ему прямо на голову приземлился, а он, видать, от неожиданности, сознание потерял. Второй вскочил, а я, даром, что девка лёгкая, но всё же покачнулся и ногой зацепил его... за рёбра - он тоже упал, от возмущения должно быть. А третий - бежать. Выронил кинжал и орёт - от огорчения, что потерял, наверное. Ну, я ему кинжальчик и кинул, чтоб не расстраивался. Он вскрикнул - обрадовался, наверное, что нашёл, - и больше не шумел.
А девка от шума проснулась. Ну, я с ней бегом не конюшню. Смотрю, а конюх-то дежурный спит. Я его решил разбудить и пару раз его по голове посошком и тюкнул. А он, видать, совсем разомлел, спит и просыпаться не думает. Ну, решил я, сам справлюсь. Оседлал двух лошадей и девке дал их вести. Идём к воротам, а время уже к рассвету. Смотрю, два привратных стража в кости играют. Тут уж моё сердце просто зашлось от возмущения. Покарать я их решил - за невыполнение обязанностей. Подошёл к ним тихонечко сзади, ухватил за волосья на затылках и рванулся сам назад. Они лбами-то треснулись и сникли. Видать, решили, что это старшой посты проверяет и со страху лишились своих грубых чувств вовсе.
Ну, думаю, пропал граф-то, совсем всех распустил. Делать нечего, раскрыл калитку и вперёд с девкой к камням. Тут кто-то во дворе заорал - видать, блоха за особо чувствительное место укусила. А девка-то совсем раззадорилась, говорит:
- А я дочь герцога. Айда к моему батеньке, успеешь к святым местам.
А я гляжу - из ворот уже выезжают и говорю ей:
- Какой тут батенька, какой айда, сейчас меня поймают, задерут мой балахон и всыпят мне, как бурсаку, на старости лет, что бы к девкам не приставал. Езжай пока одна, а я пойду, попробую умиротворить их Божьим словом, да старческим посохом. А уж потом я тебя, ягодка ты моя, с Божьей помощью найду под кровом родного батеньки.
Отдал ей лошадей, а сам старческой рысью к камушкам тем, а девица моя ненаглядная, на кониках дёру даёт. Подбежал, встал промеж камней и вижу - сам граф на боевом коне за нами в погоню скачет. Ой, думаю, обеспокоил всех своей похотью старческой.
Граф подъехал и кричит:
- Что, пилигрим, в святых местах за девок отпущение грехов дают?
А я думаю - нельзя говорить, куда девка-то подалась. Соврать надо. Господь простит. Кричу ему:
- Окстись, охальник! Девка-то к родному батьке побёгла. Хочет с ним повидаться, ибо сказано в Писании: не разлучай отца и мать с чадами родными. И она выразить батеньке своё почтение хочет. Ибо сказано в заповедях Божьих: почитай отца и мать свою. А меня Господь, слабосильного, избрал орудием своим, ибо сказано: Бог не в силе, а в правде! Изыди с дороги Божией, ибо сказано: покарает вас меч Господень!
Ну, думаю, сейчас уйдёт, ибо велика сила слов святых. Граф-то, может быть, и уехал бы, ибо сердца владык в руце Божией, и с ними Господь говорит, и властен он над ними. Но его слуги, язычники поганые, ринулись на меня. И решил я их напугать. Говорю:
- Господи, дай мне в руки меч, дабы покарать врагов Твоих!
И вынул из посоха-ножен меч.
Ну, тут все так и заблажили.
- А! - говорят - Сейчас мы покажем тебе, кто слуга Божий! Пойдёшь на руках грехи замаливать!
Ну, думаю, нельзя людей в такой искус вгонять. Решил ещё раз соврать. Говорю им:
- Я свой грех уже замолил. Я стражник её отца. И по моей вине вы похитили её, окаянные. Теперь кровью своею закрою дитя Божье от вас, ироды!
Тут они на меня и кинулись.
Подрался я с пешими, а тут гляжу - сам граф на меня с латниками едет. Ну, думаю, этот меч их не возьмёт. Вставил его на место. Вытащил свой, что в камушках-то был, и давай их сшибать. Сшиб самого графа, ну, думаю, теперь надо догонять девицу. Запрыгнул я на коня графского - знатный, я вам скажу жеребец, - ни один мужик с ним не потянет, - посыпал сзади себя дорогу чесноком, и айда оттуда с Божьей помощью, подгоняя жеребца пятками - сандалии слетели еще, когда к камням бежал.
Проехал, надо думать, километров пятнадцать. Передохнул, напился - и дальше. Еду, смотрю - замок стоит. Большой, добра много, девок, по всей видимости, тоже. Подъезжаю.
Выпархивает павлин эдакий разодетый и говорит:
- Его герцогское высочество просит вас к себе.
Я слез с коня, взял свой посошок, и в залу. А там народу - уйма. Все орут, едят, пьют. Краля моя сидит счастливая. Отец её важно так заявляет:
- Садись, добрый человек, к столу. Порадуйся вместе с нами.
Посмотрел я на столы - дворня, купцы, дворяне сидят, пьют, и говорю:
- Нет, Ваше Высочество, стола для нас, пилигримов.
Он мне отвечает:
- Садись за наш стол.
Я ему:
- Нет, Ваше Высочество. Ваши купцы и дворяне оскорбятся той честью, которую Вы мне оказываете. У меня нет ни кошелька, ни меча, - на счёт кошелька верно, а вот один меч в посохе - его не видно, а другой я под балахоном ношу.
- Всё равно - садись. Никто из них не спас мою дочь.
Сидим, жуём, пьём. Тут его высочество интересуется:
- А не хочешь ли ты, святой человек, в рыцарском турнире принять участие?
Ну, это он явно своей дочки наслушался. Ох уж мне эти девки! Вечно через них одни неприятности... На что, впрочем, я и рассчитывал.
Однако ж отвечаю:
- Нет, Ваше Высочество. У меня есть только конь, да и тот чужой. Да посох мой старческий. А на турнире и бронь надо, и оружие. Да и не гоже в Божьей одежде в таких делах участвовать. Суета всё это, а Божья одежда - для вечного.
Но герцога было уже не удержать:
- Всё дам! Иди одевайся. Через час турнир будет. Ты - в первой паре.
Делать нечего. Пошёл, переоделся, нацепил свой меч, взял копьё, посох завернул в балахон и вышел.
Меня герцог встречает.
- Что, пилигрим, боишься украдут?
- Нет, Ваше Высочество, но он мне принесёт удачу.
И лезу на коня.
Паж подал мне копьё и щит.
- Нет, любезный, - говорю, - у нас щиты не делают, и пользоваться я им не умею. Не нужен он мне...
Мой противник готов. Герольд трубит, и мы бросаемся на встречу друг другу. Я держу копьё в левой руке, противник заметил это и едет с правой стороны. И мне пришлось положить копьё по диагонали, остриём вниз.
Мы встретились на рыси, и как только его наконечник попал мне на древко, я дуговым отводом отбил его в сторону, нанёс удар в шею и добавил вдогонку. Разворот. Соперник уже развернулся и рвётся в бой - кудри так и вьются - шлем слетел, но голова, вроде бы, цела. А жаль. Ничего, сейчас поправим.
Отбив, и удар в грудь: этот умник закрыл щитом голову. Копьё с хрустом ломается, но кудрявый заваливается на лошадиный круп.
Прошло четыре поединка. Я вышел во второй тур. Нас пятеро и один по жребию будет драться сразу в финале. Повезло Гофду, начальнику гвардии герцога. У меня - вторая пара. Против меня - Трудоль, граф Пьент, племянник герцога. Везёт сегодня на герцогов и графов...
Мой выход. Трибуны настроены явно не в мою пользу. Граф - красавец, совсем молод, лет двадцати, но уже успел широко прославиться. Все желают ему победы, девушки кидают ему цветы, бросают венки под ноги коня.
Линия старта. Все орут ему: Убей его, убей! Что ж, я выполню вашу просьбу.
Воцаряется тишина. Ага, это вышел герольд. Надо же, совсем ещё ребёнок, и двенадцати, наверное, нет, а тоже машет графу. Они все привыкли драться со щитом, и совсем не умеют владеть копьём по тальски, когда удары отбиваются не щитом, а древком. К тому же, я левша, и мой удар идёт со стороны, которая плохо закрыта. Он может надеяться только на то, что я сломаю копьё о его щит. И тогда пойдут в ход мечи. Ничего, пусть надеется...
Старт. Скачем на встречу друг другу. Дистанция копейного удара. Отбив его копьё, я по дуге отправляю своё копьё ему в забрало, оно трещит и ломается. Ничего, он же так этого хотел.
Выхватываю меч и, отбив его копьё с размахом и оттягом бью ему по голове. Успел закрыться. Бью рукоятью в щит и, навалившись всем телом, толкаю его. Он, наконец-то, выхватил меч. Я его скоренько отбиваю вниз. Разворачиваю коня на передних ногах, и его голова упирается графу в спину. И, последний штрих - Герол со свистом врезается ему в затылок. Ну, вы же так об этом просили!!!
Краем глаза вижу, что герцог в ярости. И что-то говорит Гофду. Похоже, ещё один поединок, и я испытаю крепость его костей.
Передо мной второй противник - сенешаль. Здоровый, откормленный и злой как чёрт. Его не проймёшь как этого мальчишку - напором. Он и сам, пожалуй, так попробует. Надо быть к этому готовым.
Старт. Дистанция удара. Я повторяю удар, который получил герцогский племянник. Но, опускаю острие в живот. Удар вышел отменный - этот идиот закрыл голову. Я добавляю ещё один удар - под правую руку.
Разворот. Прыжок, прямой удар - отбил, но и сам не ударил. Ничего себе! После такой обработки - и так дерётся. Шаг вперёд. Я ударил пяткой копья по щиту - не сильно, но на нервы действует. Бросаю копьё и выхватываю меч. Удар - успел закрыться и выхватил свой. Не зря его герцог пригрел... но это тебе не поможет.
Удар в шлем назад. Я не даю ему развернуться - это громадное преимущество. Даю ему возможность закрыться щитом и бью снизу вдоль щита ему в грудь восходящим ударом. Вытягиваю меч к себе, обношу вокруг и повторяю удар в затылок. Получай!..
Шлем не выдержал. Там ещё, конечно, кольчужный капюшон, но его мозги не так прочны, как металл. И он валится под копыта.
Гофд был силён, но быстрая расправа над графом и сенешалем его впечатлила. Опытный воин быстро оценил угрозу. Мы трижды съезжались но никто не смог нанести следующий удар. На четвертый Гофд решил атаковать коня. Я размашистым отбивом отвёл угрозу от Ротвела и попал в бедро Гофда. Наконечник пробил бедро и брюхо коня. Под общий вздох зрителей конь рухнул на землю, придавив всадника.
Ну вот, я чемпион. Слезаю с коня, иду на балкон к герцогу. И вот, только теперь замечаю, что вокруг стоит гробовая тишина. Все молчат и даже никто не шевелится.
И я их понимаю - их непобедимый воин, сокрушитель заезжих рыцарей, лежит под ногами коня смиренного пилигрима, что совсем недавно скромно входил в замок в пропылённом балахоне.
У герцога, того и гляди, глаза из орбит повылезут, будто он увидел привидение.
- Кто ты? - только и выдавил он.
- Я смиренный паломник, идущий по своим делам, и сменивший рясу на латы, а посох - на копьё.
Я забрал приз - кольцо с гранатом размером с хорошую черешню - и спустился вниз. Забрал посох с балахоном, сел на коня и уехал в трактир, где ночевал в позапрошлую ночь.
В замке стояла тишина.