– Тебе не кажется странным, что рядом со мной всё время оказываются евреи? Вот, например, в прошлые выходные, и позапрошлые.
Телефонный звонок застал меня в тщетных поисках белой футболки, на этапе понимания: они все в стирке, а разноцветные к этому пиджаку и этим штанам не подойдут, значит нужно что-то менять. Штаны или пиджак? Или надеть рубашку, или…
В другой ситуации я бы непременно сразу вникла в суть Таниного вопроса, и предположила, что на традиционном шаббате вряд ли бывают, к примеру, таджики, а записываясь на встречу, она вероятно (подсознательно, разумеется) как раз с евреями общаться и хотела. Но, поглощённая решением своей проблемы, я ответила коротко:
– Не кажется.
– Я тебя отвлекаю? Что ты делаешь? – насторожилась Таня
– Ничего особенного, думаю что поменять, – и тут в моей голове чётко выстроился комплект их голубых бриждей с лёгким свитером и жёлтой футболкой. Я с облегчением сосредоточилась на разговоре:
– Так что тебя смущает?
– Я постоянно встречаюсь с евреями, и они считают меня своей, а родители не сознаются, – Таня сделала паузу, явно ожидая моей реакции, и не дождавшись, уточнила, – вот ты как узнала?
– От мамы, – я сразу поняла, что ляпнула глупость и поспешила исправиться, – может твои родители и не знают, а тихарятся бабушки-дедушки.
– Бабушка активно отрицает, но война была, много родственников погибло, документы не сохранились. А бабушку из квартиры выгнали, она у соседей под столом пряталась…
Включив громкую связь, я одевалась и слушала о тяжёлой судьбе бабушки. К счастью моих реплик не требовалось, но тут разговор принял неожиданный оборот:
– Помнишь, Фёдор обещал сделать мой гороскоп?
– Ага.
Фёдор обещал Тане на 3 года раньше, чем мне, и я живо заинтересовалась, как продвигается работа.
– Он говорит, что я еврейка по гороскопу.
– Чё?
– Родилась под такой звездой.
И на меня вылился поток невнятных рассуждений. Тем временем мои сборы подходили к решающей стадии, и требовалась полная концентрация, чтобы выбрать зонтик или книжку – увы, сумочка вмещала только что-то одно. И я резко свернула разговор, обещав Тане перезвонить вечером.
Улица освежила холодным влажным дыханием с ароматом скошенной травы. Мои мысли устаканились и я представила как Фёдор упоминает что-то о звёздах для народов, а Таня выдумывает всё остальное. С ней всегда так. Помню, как-то с Гаити привезла друзьям сувениры. Тане досталось кольцо из большой ракушки с острыми зубцами, скорее холодное оружие, чем украшение. Она разглядывала кольцо с интересом и уважением, а потом выдала: «а какая у него история?» Ну что тут скажешь? Ракушку выловили из океана, доставили на фабрику, где за пару минут какой-нибудь низкооплачиваемый гаитянин, сделал из неё колечко и отдал на продажу в сувенирную лавку. В один из дней, когда солнечные ожоги мешали мне проводить время интересней, я пошла и купила его вместе с кучей другого барахла для себя и друзей. А теперь попробуйте посмотреть Таньке в глаза, чёрные-чёрные, с лукавыми огоньками. Она их хитро прищурит, и замрёт – не мигает, ждёт сказку. И приходится трансформировать реальность, чтобы её не разочаровать:
Карибское море такое прозрачное, а небо такое яркое, что грань между водой и воздухом теряется и, погружаясь в бесконечную голубизну, ощущаешь себя на небесах, плывущей в эфире. Но глаза, привыкшие к серому питерскому небу, не в состоянии вынести это великолепие. И к вечеру я, почти ослепнув, шла по берегу мимо уличных кафешек. Неожиданно, песок под моими ногами сменила утоптанная дорожка и, следуя по ней, я упёрлась в прилавок. Весёлый женский голос окликнул меня по-испански, я с трудом разлепила воспалённые веки и на ломанном английском попыталась объясниться с продавщицей. Я показала на глаза, уверяя, что забрела в лавку случайно и мне ничего не нужно. Она на секунду замолчала и положила мне в руку что-то теплое и колючее. Я посмотрела на блестящую пентаграмму-ракушку и глаза перестали болеть. Но это кольцо не было моим, оно лишь просило передать его настоящей хозяйке. Тане.
Второй месяц с ним таскается, как последний хоббит. «Моя прелесть» не называет, но всем рассказывает историю кольца, дополненную и адаптированную к каждому новому слушателю. И что характерно, некоторые верят.
На моё лицо плюхнулась холодная капля, ещё несколько пробежались по руке. Я огляделась по сторонам: круги на лужах, тёмные пятна на асфальте – зонтик нужно было брать, а не книжку! Дождь усилился, и я забежала в овощной магазин. Здесь уже толпилось человек 30: кто-то по случаю закупался, кто-то тоскливо поглядывал в окно. Дождь шел стеной, время от времени снаружи выныривали насквозь промокшие люди, и я пробилась вглубь, от них подальше. Впереди, едва не задев мой нос, вильнул знакомый каштановый локон. Танька! Что она тут делает, вроде только что из дома звонила. Я сделала шаг за ней и вспомнила – а ведь нет сейчас у Таньки длинных каштановых волос. Лет 5 назад обкромсала по самые уши, и теперь эксперименты ставит один другого страшней. Выходит, обозналась. Но эта девчонка не только причёской похожа – длинный сарафан в узорах, бриджи с кружавчиками – чисто Танькин стиль, и ростом похожа и фигурой, разве что стройней немного. Девушка обернулась и состроила дождю недовольную гримаску, точь-в-точь как Таня. И лицо её: нос картошкой, глаза хитрющие, только детское совсем, Танькиной копии лет 15-16 не больше. Вот бы их познакомить! А уж рассказать Тане вечером обязательно нужно.
Дождь незаметно кончился, и нам с Таниной копией оказалось не по пути. Я направилась к метро, а она в парк, что вселяло надежду: раз гуляет здесь, может и живёт недалеко - ещё увидимся. День закрутил меня суетой и о вечернем созвоне я забыла. Таня тоже не объявилась, вероятно, отложив решение национального вопроса или поглощённая сбором информации.
Она позвонила спустя неделю, в этот раз, подгадав к обеду, и радостно поинтересовалась:
– Не отвлекаю?
– Неа, – я набрала ложку каши, и приготовилась угукать при необходимости с набитым ртом. Очень полезная привычка в общении с подругами, чем-то напоминает психоанализ. Там, кажется, нужно говорить «да» с разными интонациями или повторять последнюю фразу собеседника, если он вдруг собьётся с мысли.
– Я в магазине.
– Угу…
– Вижу тебя.
– У… Меня? – я чуть не подавилась.
– Только это не ты: девочка очень на тебя похожая, только моложе, выбирает шляпу вместе с парнем, похожим на твоего бывшего. И знаешь, они выглядят счастливыми.
– Познакомься с ней!
– Они уже ушли, я в другой отдел на минутку заглянула…
– Может, ещё догонишь?
– Ну не знаю, мне как-то неловко. Что я ей скажу?
– Спроси, как ей с моим бывшим… может и не стоило от него уходить.
– Не поможет. Она живёт в твоём прошлом, и всё что знает она, и ты уже знаешь.
– Да, вот найти бы нас, но старше лет на 10… интересно, почему их нет?
– Есть, но мы их не узнаём.
– Верно, а они нас видят и не подходят. Я на днях видела тебя-школьницу и тоже не подошла.
- Где? Как она выглядела?
Мы проговорили ещё час, мой обед остыл, а загадка клонов так и осталась неразгаданной. Наконец пообещав друг другу найти наших двойников средних лет, мы распрощались. Я кинула раскалённую трубку на диван и плюхнулась рядом. В голове крутились грандиозные планы использования полученной от клонов информации. Они крутились всё медленней, медленней, пока их не остановила внезапно явившаяся мысль: «что за хрень?» Подумаешь, несколько похожих людей встретили. Вон по телевизору даже шоу двойников устраивают. А я заслушалась Таню и чёрти что нафантазировала вместе с ней. Но чтобы жить в сказке, мало выдумать, в неё нужно поверить – а как раз это мне и недоступно. Поэтому я сочиняю сказки, а Таня в них живёт. Ничего не поделаешь, ведь я еврейка по материнской линии, а она по гороскопу.