Взятка

      
               

     Замотаев Тиберий Кириллович молодой, начинающий следователь в Верхне-Тыжминской межрайонной прокуратуре.
     Возможно его редкое имя – Тиберий, служившее в детстве причиной многих насмешек со стороны сверстников, каким-то образом косвенно и привело его к тому, чем он сейчас занимается. Вполне возможно. Ведь иногда мелочи и определяют всю нашу дальнейшую жизнь.
     Представьте себе, стоит Тиберий с подносом в школьной столовой, никого не трогает, смирно ждёт, когда дойдёт его очередь до заветной чашки с кофе и тёплой булочки. Поглядывая на девчонок, вертит стриженой лопоухой головой.
     Тем временем какой-нибудь пацан,  выше ростом и шире в плечах, насмешливо кивает в его сторону и произносит издевательски важно: «Ты-Берий!» А девчонки, даже самые-самые лояльно к нему относящиеся, невольно улыбаются снисходительно. Да, снисходительно. Это его всегда убивало сразу. Убивало, но не только. «Кто ты такой, чтобы издеваться надо мной?» – мысленно вскипал он и своим гневным взглядом как копьём пытался пронзить обидчика, но тот уже отвернулся и не замечал Тиберия. Действовать кулаками было бессмысленно. Тиберия при желании мог побить любой. А может быть, так оно и должно складываться в природе? Низкорослому, лопоухому, но гневливому Тиберию бог не дал физической силы, как не дал бодливой корове рога. Со временем обидчики ушли, растворились в океане жизни, но обиды остались. Осталась и даже окрепла его неудовлетворенная жажда воздать обидчикам по заслугам.
     Стёрлись в его памяти их имена и лица, остался только один собирательный образ обидчика – человека, посмевшего взять себе право давить другого.
     И хотя сейчас, слава богу, никому и в голову не приходит смеяться над ним, Тиберий пристрастно и в тоже время холодно вгрызается в судьбу каждого подозреваемого и задолго до суда выносит свой приговор. И, казалось бы, пока у него ещё не было повода усомниться в своей правоте, в своём давнем, выпестованном ещё в юности, негодовании.
     Сейчас перед его кабинетом целая очередь свидетелей, подозреваемых и обвиняемых. Кто-то устало сидит на кушетке, погруженный в свои думы, кто-то нервно ходит без конца на улицу смолить сигареты. Это всё оступившиеся люди, люди, пошедшие на сделку с совестью, посчитавшие себя в чём-то исключительнее других или же просто оказавшиеся слабыми.
     «Брошенные люди!» –  глядя на них, вспоминал Тиберий слова своего преподавателя. «Скоро и от прокуратуры ничего не останется! Всех в бизнес гонят!» Тиберий не разделял скепсиса старого преподавателя, у которого всё лучшее в жизни уже позади, но слова эти запомнил.
     Сегодня Тиберий надеется допросить как можно больше людей. Ему надо уйти пораньше, вот он и старается вовсю. Но, естественно, допросы затягиваются, время вызова для других приглашенных смещается – так и создалась очередь перед дверями следственного кабинета.
     Сейф у молодого следователя завален уголовными делами. Нельзя сказать, что это сложные дела. Очевидные убийства на бытовой почве, развратные действия в отношении малолетних, нарушения техники безопасности на производстве,
халатность и так далее. Что-то около десятка дел. Понятно, что за каждым из них своя непростая история, история человеческого предательства, подлости, жестокости, нравственного падения.
     Тиберий видит – как легко порой человек  поддаётся своим слабостям, как быстро он сдаётся, как жизненные обстоятельства ломают его. Он смотрит на этот свой «контингент» и вздыхает, снова и снова вспоминая старого препода: «Брошенные люди! Брошенная страна!»
     Осужденных по его делам пока где-то два-три десятка. Так, по мелочи, пять-восемь лет. Одному только дали пятнадцать лет – и то, не за убийство, а за наркотики. И тоже ведь не признавал свою вину. «Подбросили!» «Это не моё!» А сейчас благополучно греет нары и даже поток жалоб от него уже заглох. Смирился.
     Тиберий старается. Он почти головы не поднимает от стола, строчит в протоколе. Сегодня ему надо освободиться, край, в 18 часов и не задерживаться. Но даже самый формальный допрос предполагает не просто постановку вопроса и записывание ответа, а некоторый волевой нажим на человека. Тут надо и строго помолчать, вперив в подозреваемого суровый взгляд. И, может быть, даже встать и угрожающе нависнуть за спиной допрашиваемого, нагнетая атмосферу страха и неуверенности… Допрос – это тебе не просто беседа по душам, это целый спектакль! Он это понял сразу.
     Тиберий чувствует, что не успевает допросить всех приглашенных, начинает волноваться и вопросы  задаёт всё больше раздражённо и нервно.
     Детская молочная кухня закрывается в 19 часов, а ведь туда, в детскую кухню, к которой он, а точнее его месячный сынишка, приписан в Городе, надо было ещё доехать из Верхней Тыжмы!
     Конечно, это не дело ездить следователю на работу из Города в пригород на общественном транспорте. Но что поделаешь, если он только-только начинает свою карьеру.   
      Галя, молодая жена, сидит с их Мишуткой дома, а родственники жены принципиально им не помогают. Папа у Гали успешный банкир. Когда он узнал, что его дочка дружит с будущим следователем, просто вскипел – филеров нам еще не хватало!  И Галя, заметив обиду на лице Тиберия, со своей стороны попыталась надавить на мужа – действительно, чего хорошего в этой следственной работе? А у папы он, как юрист, имел бы денег в разы больше!
     Возможно тогда, заметив тень сомнения, мелькнувшую на лице Гали, Тиберий впервые заколебался. Действительно, может быть, не стоило идти на следственно-криминалистический факультет? Работал бы сейчас у тестя в банке  в юридической службе. До хорошей зарплаты в прокуратуре надо ещё дослужиться! Но ведь он сюда пришел не за хорошей зарплатой. Он просто не любит, когда люди, ради своих интересов, давят других!
     Вот поэтому сейчас Тиберий старался во всём потакать молодой жене. Даже от походов в молочную кухню пытался временами её освободить. Тем не менее, от его внимательного взгляда не ускользало растущее недовольство Гали. Больше половины его зарплаты уходило на аренду квартиры. На жизнь оставалось мало.
     Но вот и 18 часов! Последний допрос Тиберий уже просто скомкал – главное было предъявить обвинение, а доводы обвиняемого он почти не слышал. Не признаёшь вину? Ну и чёрт с тобой! Это раньше признание обвиняемого было царицей доказательств. А сейчас на первый план выходят всё больше экспертизы, следственные эксперименты, и даже оперативные мероприятия, обыгранные процессуально и тактически ловко – вот что сейчас решает всё дело! Что там твои оправдания!
     Тиберий оформил подписку о невыезде и отпустил обвиняемого. Смёл уголовные дела со стола в сейф, ручку спрятал в нагрудный карман, защелкнул дежурную папку с протоколами – её он берёт с собой, могут вызвать на труп – и окинул прощальным взглядом кабинет. Да, никак у него руки не доберутся навести в кабинете порядок! Закуток, что кухня в хрущёвке, и всё равно в углах свёртки с вещдоками, на подоконнике валом бумаги, бланки протоколов.
     Его взгляд упал на стопку повесток на столе – приглашённые на допрос заходили в кабинет и оставляли повестку на углу стола. Хотя бы это в урну! Уже на ходу следователь захватил пятерней повестки, намереваясь выбросить их в урну, и тут почувствовал, что один из конвертов непривычно толстый для тонкой повестки. Что это? Тиберий отложил в сторону дежурную папку и, развернув конверт, вынул содержимое. Доллары! Американские доллары!
     Молодой человек медленно повернул голову к дверям. Сейчас зайдут сотрудники ФСБ, понятые и наденут на него наручники. Подставили! Подловили!
     Тиберий вышел из-за стола и, подойдя в угол кабинета, бросил доллары вместе с конвертами в урну и быстро оглянулся.  Однако никто в кабинет не входил.
     Он поднёс пальцы к глазам – наверное, они уже все запачканы невидимой краской!
     «Вот напишу на вас заявление, что вымогали у меня взятку! Узнаете, каково это –  доказывать, что ты не верблюд!» – вспомнил вдруг он слова одного из обвиняемых.
     «Подловил, гад!» –  с запоздалым сожалением подумал молодой следователь и снова посмотрел на двери.
     Если бы он сегодня не спешил так, был бы внимательнее, то не допустил такого хлама на столе, не облегчил бы жулику его гнусное дело. Мог бы подбросить под стол? Ну и валялись бы под столом, он бы не заметил, конверт не раскрывал и руки не запачкал бы.
     Надо было ему арестовать этого насильника, а не держать на подписке о невыезде! Надо было! «Будете доказывать, что вы не верблюд!» –  вот ведь, почувствовал гад надежду, уловил колебания следователя, потому и давил на психику обещанием подставы.
     Он, действительно, был в сомнении. Может быть, так и было всё, как этот насильник утверждает? По обоюдному согласию? Уж больно легко потерпевшая сама  шла на такие контакты с мужчинами. Вот поэтому-то Тиберий и не спешил его арестовывать. А он, видишь как, решил поднажать на следователя –  взятку подбросил! Устранить его задумал!
     Эти мысли мелькали в сознании начинающего следователя Тиберия Кирилловича Замотаева, пока он смотрел на двери в ожидании понятых и сотрудников ФСБ.
      И вдруг озарением в его мозгу вспыхнула картинка.  Другой обвиняемый –Кучкин, директор пилорамы, знакомился сегодня с материалами уголовного дела как-то суетливо и нервно. Исход этого дела был в пользу Кучкина. Рабочий пилорамы сам нарушил все существующие правила и поплатился за это головой. Он, Тиберий,  прекратил дело и вот бывший обвиняемый сидел и читал заключение. Но при этом, ни столько в дело смотрел, сколько ловил взгляд следователя. Наконец, посчитав минуту благоприятной, Кучкин захлопнул дело, поднял с полу свой дипломат и, положив его на колени, сказал:
     –  Может быть по рюмочке коньячка, Тиберий Кириллович? В ознаменование окончания работы?
     Он очень удивился такой развязности бывшего обвиняемого и только строго сказал:
     –  Вы свободны!
     Впрочем, этот директор уже в начальной стадии следствия что-то лепетал по поводу спонсорской помощи прокуратуре от бизнеса в виде оргтехники.
     Конечно же! Это он и подложил эти доллары! Вот и предлагал обмыть «это дело». И совсем это не подстава того насильника!
     Тиберий вздохнул облегченно и склонился над урной. Разворошил ворох скомканных повесток и достал пачку долларов. Пересчитал. Тысяча долларов. Тысяча баксов...
     Он устало опустился на стул. На тот самый, ещё тёплый, на котором совсем недавно сидел обвиняемый.
     "Лишь  неудачники способны довольствоваться только жалкой зарплатой!" – услышал он голос тестя-банкира. – "Жалкие, бездарные филера!"
      "Тиберий, – вторила отцу Галина – "Может быть, ты всё-таки  послушаешь папу? Ну, ты же видишь, сейчас только деньги решают всё!"
     Встрепенувшись, Тиберий посмотрел на часы – сегодня сынишка останется без молока!
     Молодой следователь Тиберий вернулся на своё место и сел писать докладную.