Остров был частью озера, на обрывистом берегу которого распологалась дача моей бабушки. И, все события связаные с ним были совершенно неправдоподобны. Начиная с легенды, которая гласила, что после того, как из этих мест ушли старатели искавшие золото, именно под этим островом остались основные залежи сакрального металла. Будто инженер управляющий раскопками оставил этот остров для того, чтобы когда по прошествии нескольких лет раскопки останутся в прошлом, выйти на пенсию. И, тогда попытать счастья на этом острове частным образом с той техникой , что была им успешно списана и припрятана на будущее. Так вот, этого инженера по какой-то причине арестовали и отправили в ссылку, где он скончался держа язык за зубами.
Про его мечту знал только мой прадед, который даже в сталинские годы умудрялся быть коммерческим директором чего-то глобального в одном из промышленных центров Урала. И, он купил для своей семьи дачу именно там, рядом с таинственным островом, где незадолго до собственной смерти захоронил припрятанные от советских опричников материальные ценности. Спустя пару поколений занятых стройкой коммунистического государства предков эта легенда дошла до моих ушей.
Детскому сознанию всякая тайна представляется чрезвычайно живописной. Тем более, если с самого детства ребёнку позволялось исследовать на резиновой лодке озёрные просторы и, тайком пробираясь в заросли того острова, представлять себя героем книг, свободолюбивым первопроходцем или индейцем выжидающим врага.
Когда я проникся духом легенды и решил, что именно мне суждено обладать сокровищами любимого острова, тогда я уже увлекался ритуалом раскуривания трубки мира, т.е. курением папирос "Беломорканал" набитых вместо табака "заветной" травой из Чуйской долины. И, всякий раз отправляясь на остров, и воскуривая сладкий дым из "трубки мира", я будто заключал с ним соглашение, по которому остров должен был мне открыть тайное место. И, я бродил по нему в поисках знаков. И, мне казалось, что я уже многого достиг, и уже знал, где копать.
Потом наступила зима, и я неожиданно для всех переехал жить в один мистический город, кратко называемый Питер. Бабушка продала сад, т.к. уже болела и не могла справляться с работой в саду в одиночку. После двух лет жизни с Санкт-Петербурге, я уехал в монастырь. И, Слава Богу, сейчас я не ищу земных сокровищ, и не участвую в индейских ритуалах. А, спустя год жизни в монастыре, оказавшийся полезным для духовного становления, служу алтарником в Спасо-Преображенском Соборе в одном из городов северного Урала.