Владимир выдал затейливое труднопереводимое словосочетание, с раздражением гася окурок в переполненной пепельнице.
- Да успокойся ты. Ну не сейчас, так потом его на чем-нибудь прижмем, - повернулся к нему Иван.
- Задолбал. Рожу его видеть не могу. Катается на джипе, со свитой - «бизнесмен», мать его! – раздраженно отозвался Володя.
Разговор велся в обшарпанном, скудно обставленном кабинете, ничем не отличающающемся от сотен подобных кабинетов, от Владивостока до Калининграда. Опера уголовного розыска вели речь о местном наркоторговце – Саламбеке, которого никак не удавалось отправить за решетку. Было подозрение, что он причастен к некоторым убийствам в городе. Опера «пасли» его давно, но хитрый чеченец все время уходил от ответственности.
- То, что на нем несколько убийств – ты не докажешь. Сам он вряд ли убивал. А если и ликвиднул кого, то вместе со своими абреками. А они на него естественно показаний не дадут, никогда. И через наркоту мы его не подтянем. Ты же понимаешь, что сам он наркоту не распространяет. Только через мелких торговцев действует. Они против него показаний не дадут, а про рядовых наркош – и говорить нечего, - заметил Иван, - ну нет на него ничего, на чем прижать можно. Все, что мы о нем знаем, это – оперативная информация. Ты ж с ней в суд не пойдешь?
- Помнишь двух чеченцев молодых, которые пару лет назад на вокзале наряд под стволом держали, а потом еще заложницу захватили? – прищурился Володя.
- Еще бы. Тогда весь отдел «на ушах» стоял. Так одного при задержании грохнули, а второй – ушел.
- Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, - усмехнулся Вовка, - он не сам ушел, его наш «дорогой друг» Саламбек из города вывез. Вот и получается, что не простой он наркоторговец, а в нашем городе – что-то вроде резидента чеченского. Все дела, которые чехи в нашем городе крутят, через него проходят. И по всем делам он – в курсе.
Тут Вовчик немного ошибался. В особо важные дела Саламбека не посвящали, зная, тем не менее, что он всегда поможет любому чеченцу, да еще и с рекомендацией от серьезных людей.
- А что ж ты раньше молчал?
- Так информашка недавно прошла. Да и потом, по старому делу – что ты ему предъявишь? Что он преступника из города вывез, а преступник тю-тю. В вечном розыске.
Где он сейчас? Небось по горам с автоматом бегает. Недоказуемо все.
Опер даже не представлял, насколько он близок к истине. Молодой чеченец по имени Ваха, который шумно отметился в их городе пару лет назад, действительно записался в один из отрядов чеченской гвардии с приходом к власти дудаевцев. А погиб не особо героически – их небольшой отряд попал под артобстрел и, благодаря хорошей работе армейского корректировщика, был почти полностью уничтожен. Тело Вахи даже не нашли на месте обстрела. Хоронить было нечего. Так что опер ненароком попал в точку – Ваха действительно находился в «вечном розыске».
- Тут есть момент один, - начал размышлять Иван, - через пару дней выпускают Лимона.
- Вот блин, - ругнулся Вовчик, - и тут прокуратура обосралась, - ведь он по убийству обвиняемым шел.
- Ну, ты сам знаешь, почему, - огрызнулся Иван, - и продолжил, - у них с Саламбеком вряд ли любовь и дружба возникнет. Вот на этом можно сыграть.
Посмотрим – как их грызня проходить будет, и чем разборки закончатся. Если эту тему под контроль взять – что-нибудь интересное обязательно прорисуется. Я так понимаю, раз у тебя информашка по Саламбеку появилась – значит, свой человечек у тебя «там» есть?
- Ну не совсем напрямую, скажем так – опосредованно. Ты же знаешь – у него в окружении – все чеченцы. Их вербовать сложно. А вот жена… А у нее подружки…
В общем – информация неполная и нерегулярная. Но, на безрыбье и рыбу – раком.
Бабником был Вовка, еще тем. И преспокойно качал информашку через своих многочисленных подружек. Жена Саламбека была русской, родилась и выросла в этом городе. И подружки у нее имелись.
- Ясно, - кивнул Иван, - ну, а у меня по Лимону расклады неплохие. Вернется, будем
знать – что у него со своими «синими» друзьями творится. Хотя чую – тяжковато нам придется.
Опера синхронно задумались. Они оба прекрасно понимали, что возможные разборки в городе «синих» - старых уголовников и чеченцев – резко подбросят им работы. А работали два старших опера в отделении по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений против личности. Попросту говоря – все стреляные, битые, резаные, взорванные и так далее, клиенты, были их головной болью.
- Значит так. Попробуем рассмотреть ситуацию под другим углом. Если не получается сейчас прищучить ни Саламбека, ни Лимона – ждем, пока они власть делить начнут.
Может, немножечко подтолкнем где, раскачаем. А когда они друг другу глотки рвать будут – мы их хором и повяжем, - подытожил Володя.
- А не замирятся? - спровоцировал Иван.
- Не притворяйся. Ты не хуже меня знаешь, что Лимон чеченов терпеть не может, хоть они его озолотить пообещают или в задницу принародно поцеловать, - улыбнулся Вовка.
На том и порешили.
А в воровском коллективе все, как один готовились встретить уважаемого человека – Слепарева Петра Андреевича, известного также как «вор в законе» - Лимон. Он был весьма известным человеком в своем кругу. Количество его «ходок к хозяину», то есть сроков заключения, точно не знал никто. А, в общем-то, молодые следаки и опера, чтобы особо не утруждаться – перечисляли при необходимости в протоколах, последние шесть-восемь судимостей Лимона и никто им по этому поводу замечаний не делал.
Несколько месяцев назад гр. Слепарев отбыл свой последний срок и обосновался в городе. Особо никуда не лез, решив осмотреться, определить расклад сил в городе, собрать вокруг себя свою «гвардию». Тут-то и произошла нашумевшая в городе история, которая отправила Слепарева обратно за решетку, но закончилась через месяц весьма неожиданно – его освобождением.
Теплым летним днем, в недавно открывшемся, а поэтому вполне приличном, кафе «Анюта» сидел невысокий худощавый пожилой человек и мирно пил чай. Выглядел он весьма скромно: простенькие брючата, недорогая хлопчатобумажная рубашка, сандалеты из кожзаменителя, ни дорогих часов, ни перстней. Время близилось к обеду, поэтому кафе постепенно заполнялось посетителями. Молодые девчонки из какой-то фирмы прискакали веселой стайкой быстренько съесть свой бизнес-ланч. Несколько мамочек кормили мороженым своих отпрысков. В углу, спокойно беседуя, пили пиво несколько молодых ребят. И тут в кафе ввалились двое парней в форме частного охранного предприятия. Парни были уже навеселе и стали громко требовать официантку. Мужчина поморщился – в кафе он полюбил сидеть именно из-за того, что здесь обычно было тихо. Охранники заказали бутылку водки и стали распивать ее под «Кока-колу», не дожидаясь заказанного шашлыка. Судя по их репликам и свободно болтавшимся пустым кобурам – они отдежурили смену, и впереди у них было три свободных дня. Постепенно, по мере уменьшения жидкости в бутылке, голоса парней становились все громче и громче. Причем разговаривали они, совершенно не выбирая выражений. Не обращая внимания на окружающих. Пожилой мужчина морщился все больше и больше с каждым новым громогласным выражением охранников. Когда мат пошел сплошным потоком, он скривился, встал из-за столика и направился к разошедшимся бойцам охранного фронта.
- Ребята, а можно без мата? Тут дети, женщины кругом.
За столиком повисла напряженная тишина.
- А ты кто такой? Че лезешь? - вскинулся один из парней, поздоровее.
- А ты не знаешь – кто я? - последовал встречный вопрос, заданный спокойным тоном.
- Да насрать, пойдем, поговорим, - вскочил из-за стола и второй охранник.
Все трое вышли из кафе и последовали за угол. Мужчина был очень уверен в себе, и его не волновало, что парни уже крепко «поддавши» и каждый из них в два раза больше него. Он только открыл рот зная, что разговаривать он, умеет и «базаром посадит на задницу» кого угодно. Но не успел ничего произнести, как на него обрушился град сильных ударов. Охранники вдвоем сбили его с ног и еще добавили ногами. Потом один из них схватил мужчину за ворот рубашки и произнес:
- Ты все понял, дядя? – после чего снова толкнул его на землю.
Парни, гордо подняв головы, вернулись в кафе, где заказали еще бутылку водки – как раз к подоспевшему шашлыку.
А избитый пожилой мужчина, с кряхтением поднялся с земли, вытер с разбитого лица кровь, отряхнул брюки и медленно пошел прочь от кафе, наверное, здраво рассудив, что возвращаться туда, ему не стоит.
Милицию ни посетители, ни персонал кафе вызывать не стали. В конце-концов, не убили ж никого.
Прошло минут сорок. В кафе разошедшиеся охранники вели себя так же вольготно. Молодые мамы с детьми куда-то исчезли, но посетителей еще оставалось достаточно много. В это время на пороге снова возник избитый мужичок.
- Эй, уроды! – окликнул он охранников.
Те развернулись к выходу, не веря своим ушам. Этот мозгляк посмел вернуться и при всех их оскорбить?! Да они его сейчас в порошок сотрут! Парни уже начали подниматься из-за стола, когда мужчина быстрым движением выкинул из-за спины руку и направил ее в сторону своих обидчиков. В маленьком кафе выстрелы прозвучали оглушительно.
Охранники, как сбитые кегли – полетели на пол. Выпустив по ним всю обойму, мужчина опустил пистолет, спокойно развернулся и вышел. В кафе стояла гробовая тишина, в воздухе плавали клочья порохового дыма. Очнувшись, кто-то истерически завизжал, официантки бросились звонить – «02».
Прибывшая опергруппа обнаружила, что один из охранников еще жив и его увезла «Скорая». Вскоре было установлено, что доблестные охранники избили не кого-нибудь, а «вора в законе» по кличке «Лимон». Но все поиски его ни к чему не привели и Лимона объявили в розыск. Однако вскоре он преспокойненько появился в квартире у своей старушки-матери, просочившись туда незамеченным. А потом фланирующей походкой пошел по зеленой тенистой улице по направлению к центру города. Через несколько кварталов его и задержал милицейский патруль из двух рядовых и одного младшего сержанта, не поверивших глазам своим. Убийца, ориентировки на которого были розданы каждому сотруднику, спокойно шел по улице им навстречу!
У сержанта дрожали руки от волнения, когда он надевал наручники, спокойно стоящему на тротуаре Лимону. Его тут же отправили в камеру. Опера и прокуратура потирали руки. Однако с расследованием начались странности.
Никто, из находившихся в кафе: ни посетители, ни официанты – Лимона не опознал. Ну не опознал, и все! Стоял он в дверях, солнце светило сзади – лица не разобрать. Драку, а точнее - избиение Лимона дубиноголовыми охранниками, тоже никто не видел. Пистолет, из которого один охранник был убит, а второй стал инвалидом – не нашли. А последний удар по расследованию нанес сам, оставшийся в живых охранник, который на очной ставке в упор не опознал Лимона, как стрелявшего в него человека. Справедливости ради, надо заметить, что после выхода Лимона из-под стражи, у новоявленного инвалида появилась новая квартира. Как он ее купил – уже никого не интересовало. Дело фактически развалилось, и Лимон должен был выйти на свободу.
Что совсем не радовало некоторых представителей маленького, но гордого народа, проживающих в этом же городе.
Саламбек никогда не сталкивался с Лимоном. Но знал, что старый вор очень не любит «черных». А тех, кто поселился в его родном городе и пытается делать в нем погоду – он не любил вдвойне. За несколько месяцев пребывания Лимона на свободе – Саламбек настороженно следил за его действиями. Очень ему не нравилось то, что все авторитетные блатные сразу признали Лимона и стали группироваться вокруг него. Поэтому, когда Лимон так по-глупому снова залетел на «кичу» - Саламбек облегченно вздохнул. Хотя в глубине души признавал, что старый вор в той ситуации, с точки зрения чеченца - повел себя как мужчина, смыв кровью обидчиков, нанесенное ему оскорбление. Больше всего, Саламбека задевало то, что не все в городе, хотели его воспринимать за своего. Хотя прожил он в этих краях более тридцати лет, приехав сюда совсем мальчишкой, лет пятнадцать был женат на русской женщине и имел хорошие связи с городской верхушкой. Помогал землякам с документами и вообще мог решить массу серьезных вопросов. Главным достоинством Саламбека было то, что он всегда вел себя очень вежливо, старался ни с кем не ссориться, и открыто, не вступать в конфликт. Его дипломатические таланты позволили ему сколотить небольшую, но устойчивую группировку из родственников и земляков, которым он оказывал всемерную поддержку.
Раньше он занимался не такими уж важными делами – доставка дефицитных товаров, мошенничества, угоны, но со временем переквалифицировался на торговлю наркотиками. Появились очень серьезные деньги – но и серьезные проблемы. Однако, устранив нескольких конкурентов, Саламбек стал весьма крупным поставщиком наркотиков в своем районе. А изменившаяся политическая обстановка в родной республике позволила ему неплохо вооружиться и подтянуть к себе совершенно безбашенных земляков, которым было все равно – кому резать глотки, лишь бы за это хорошо платили. Саламбек исправно переправлял значительную часть доходов на родину. Но, в глубине души, был недоволен земляками, постоянно требовавшими денег и упрекавшими его, что он мало делает для возрождения Великой Ичкерии. Особо, его ни во что не посвящали, помогая поставлять наркоту и требуя исправно передавать деньги, а так же помогать землякам при их перемещениях через район, где проживал Саламбек. К тому же карты сильно спутала начавшаяся война. Саламбек искренне считал, что война никому не нужна, потому что сильно мешала делать бизнес. Ведь все чеченцы прекрасно себя чувствовали, занимаясь наркотой, угонами, рэкетом. Встречаясь с земляками, проживающими в Ставропольском, Краснодарском краях, Ростовской или Астраханской области, а тем более в Москве – Саламбек никогда не слышал, чтобы им жилось плохо.
А тут – такое! Ему даже пришлось на несколько недель уезжать из города, когда силовики устроили настоящий беспредел. Он до сих пор подозревал, что суд и прокуратура в те дни просто закрыли глаза на то, что творили в городе менты и фээсбэшники. Некоторые из его знакомых недоверчиво улыбались, когда Саламбек с возмущением рассказывал им о событиях, происходивших, в те дни. Его начинала бить нервная дрожь, когда он вспоминал об этом, а еще больше злился, что взрослые и солидные люди не верят, что такое на самом деле могло быть.
Однажды прекрасным солнечным днем Саламбек, катавшийся на своем шикарном черном джипе с номерами «666» по городу, с удивлением увидел начальника городского следственного отдела в бронежилете с автоматом на центральной городской улице, во главе группы других милиционеров. Прекрасно зная, что при любых ментовских «усилениях», следователи все равно спокойно сидят в кабинетах, он понял, что случилось что-то сверхчрезвычайное. Это был день захвата боевиками, находящегося в паре сотен километров от них, Буденновска. Если бы он об этом знал – уехал бы заранее.
Как в старом анекдоте – началось! Все адреса были операм прекрасно известны. Городок-то – маленький. Нужна была только команда! Чеченцев задерживали на съемных квартирах, вышибая двери и сдергивая их с веселых подружек. Вытаскивали прямо из-за столиков в кафе, совершенно не обращая внимания, что ненароком тянут «бедного» Лему или Магу прямо через стол, провозя его мордой по салатам и закускам, сметая бьющуюся с мелодичным звоном, посуду. Роняли на весьма жесткий асфальт автостанции и перрон железнодорожного вокзала. Проверяли права, исключительно в положении «лежа на животе, руки за голову», на постах ГАИ. При этом чеченцы, проявляли несвойственную им раскоординированность движений, постоянно натыкаясь на приклады автоматов собровцев, омоновцев и жесткие локти-колени оперов. На эмоциональные вопли никто внимания не обращал. А разбитые носы, треснувшие ребра и выбитые зубы лечились исключительно волшебным ментовским заклинанием – «оказал сопротивление при задержании для установления личности».
Силовики внезапно стали малограмотными, и никак не могли прочесть, что написано у чеченца, в постоянно носимом с собой паспорте. Паспорт почему-то прочитывался, только после того, как задерживаемый уже успел оказать сопротивление, и был доставлен в наручниках за решетку местного горотдела, на несколько часов. Где с ним проводилась убедительная «профилактическая беседа». Через пару дней в городе не было ни одного чеченца и Саламбеку пришлось уехать вместе со всеми.
Однако месяца через полтора эта волна сошла, и чеченцы, имеющие в городе постоянную прописку, потихоньку стали возвращаться в город. Вел себя Саламбек, как мышь под веником, ментам ему предъявить было нечего, и он уже начал подумывать о том, что все у него в порядке. Он лихорадочно восстанавливал пошатнувшиеся позиции. Но настроение испортил знакомый человечек в прокуратуре, сообщивший, что через два дня Лимон будет на свободе. А выступать против воровской общины с «вором в законе» во главе – Саламбеку очень не хотелось. После долгих размышлений он решил, что необходимо срочно подтянуть в город еще земляков, чтобы быть готовым к любой случайности. Своему племяннику – Арби и его молодым друзьям, он строго-настрого приказал не ввязываться в глупые скандалы и случайные потасовки с русаками, а тем более с блатными. Саламбек считал, что в случае откровенного противостояния с ворами – менты моментально влезут в их разборки и по любому надуманному предлогу с удовольствием постараются прикрыть всерьез и надолго всех, кто под руку попадется. А особенно его и его джигитов.
Иван, слегка развинченной походкой шел по улице, смело размахивая, открытой бутылкой пива. Посторонний человек вряд ли сказал бы о нем, что это идет старший опер розыска. Грязноватые, затрепанные джинсы, дешевая серенькая курточка, китайского производства, двухдневная щетина – идет работяга, после трудового дня, к жене домой не торопится, пока полторушку «Балтики» не уговорит. Позвонив с телефона-автомата, он назначил своему агенту встречу в детском садике «Белоснежка». Да-да – в детском садике. С наступлением темноты на игровых площадках обычно кучковался молодняк. Ничего, не боясь, распивая спиртное и попыхивая косячками, парни тискали девчонок, громогласно ржали, но жители окрестных домов милицию, как правило, не вызывали, а дедки-сторожа предпочитали крепко запираться в здании и не связываться с отвязанной молодежью.
А садик «Белоснежка» опер выбрал из-за того, что не так давно его поставили на профилактический ремонт отопления, временно раскидав детишек по другим садам. Молодежь здесь естественно тоже собиралась, но за месяц мальчики и девочки так засрали игровую площадку, что даже им, стало противно там собираться. Неоднократно судимый Костя Айрапиди явился без опозданий. Судимости по серьезным статьям обеспечивали ему хороший авторитет. У своих он был вне подозрений. Однако опер знал, что был у Кости грешок – несколько лет назад, после одного из разбойных нападений на магазин, Костик бросил раненного подельника. Ранил его решительный охранник, уже на отходе. Первым на место происшествия приехал Иван, водитель оставался в машине, человек он был много повидавший и абсолютно нелюбопытный. Опер вызвал «Скорую» и, пока она ехала – успел поговорить раненым. Бандит сильно сокрушался, что подельник – падла, его бросил. Когда Иван узнал, что следователь, приехавший после него в больницу, не успел допросить раненного – тот умер, а касса не найдена – он решил подождать. Потом, среди уголовников, поползли слухи, что деньги нашли менты, при раненом и втихаря прибрали их себе. Ванька логично рассудил – на месте происшествия первым был он, денег там не было, про Костика никто, кроме него не знает. Значит, Костик ушел с кассой и бабки закрысил – в общак не сдал, семье убитого не помогает. Показания умирающего – в протокол не записаны. Для суда эти доводы естественно не годились, а вот урки легко посадили бы Костика на пику. Ванька при случае побеседовал с Костиком и после этого не было у него помощника преданнее, чем гражданин Айрапиди.
Даром его опер не дергал. Берег. Вызывал только по серьезным делам.
Разговор происходил в беседке.
- Что, Лимона дождались?
- Само-собой.
- Намечается что-нибудь по чеченцам?
- Ну, пока они на нас не прыгают. А там посмотрим. Как Лимон скажет.
- Так и будете сопли жевать? – усмехнулся опер.
Костик искоса посмотрел на опера:
- А сами че? Не можете чехов в стойло поставить?
- Ну-у, Костик – ты прям как «первоход» рассуждаешь. Нам доказательсва нужны, улики, чтоб все официально было. А чтобы были улики, нужно что? – обладать информацией.
А информации по чеченцам у нас совсем мало. Сам знаешь - меня в первую очередь интересуют убийства, а потом - все, что есть.
Костик пожал плечами:
- По убийствам – не знаю, слухи ходят, что это он двоих барыг завалил. Но конкретно никто ничего не знает. А наркота точно через него сейчас вся идет. Достали уже, еще две новые точки открыли, уже в открытую торгуют. Одна точка – на Низовке, другая – на Первомайке.
Опер улыбнулся еще шире:
- Ай-яй, как мы заботимся о здоровье подрастающего поколения…
Неприкрытая ирония толстокожего Костика не смутила:
- Не-е. Просто у них бабок будет больше. Саламбек еще бойцов себе с родины выпишет. А с ними тяжело махаться – бешеные, чуть что – за нож.
Костик даже не подозревал, насколько верными были его слова.
- Вот что. Если Лимон, что надумает по чеченцам – сразу мне маякнешь. Если разборки начнутся, или он с Саламбеком стрелку забьет – я об этом должен знать раньше всех. Ты понял?
- Да понял я, понял.
- Постарайся молодняк ваш посильнее настропалить, чтобы чеченам спуску не давали.
Не боялись их на место поставить, если что. Пускай хоть морду набьют кому-нибудь при случае. Если вдруг кто из ваших с чехами схлестнется, постарайся среди своих кипиш посильней поднять. Мол, задолбали чехи! А то может правда – скоро чехи об вас будут туфли свои длинноносые вытирать? Кто в городе хозяин? – от таких слов бедного Костика аж перекосило.
Слова его оказались пророческими, только об этом Иван узнал позже.
На этом инструктаж был закончен.
Руки друг другу жать не стали. Первым ушел агент, за ним, оглядевшись – опер.
Вовчик в это время отдыхал с очередной подружкой, в ее квартире. Пил он в этот вечер мало, ссылаясь на то, что ему завтра заступать на дежурство. Подружка была – не ах. На пять лет старше Вовчика, работавшая ранее в советской, а потом в российской торговле. Главным ее достоинством было то, что она являлась одной из подружек Светки – жены Саламбека. Из всей женской болтовни Вовчик, умело направляя беседу в нужное русло, смог узнать, что Саламбек сильно озабочен своими проблемами. Каким именно – неизвестно. «Настоящий джигит» - подумал Вовчик, - «ничего и никогда жене не скажет». Но следующая фраза заставили его встрепенуться, якобы скоро к ним должны приехать несколько родственников и Светка готовится их встретить, квартиру им подыскивает.
«Ну да, ну да» - подумал опер, - «родственники явно со стороны Саламбека, а может и не родственники, все равно – чего бы Светка бы так суетилась? Значит, Саламбек подтягивает в город бойцов». В ответ Володя, чтобы показать свою «осведомленность», проболтался, прекрасно знающей, где он работает - продавщице, что у них на службе точно знают, что уголовники с возвращением Лимона собираются вообще убрать из города чеченскую бригаду. Он прекрасно понимал, что дама непременно расскажет об этом Светке.
Прошло еще несколько дней. Город жил привычной жизнью. Хотя жизнь бурлила, да еще и как!
Особенно она бурлила на уровне, простым обывателям недоступном. Причем уровень этот находился не в высших сферах, скорее наоборот – мутный, грязный, зловонный поток, типа канализационного.
Саламбек почти успокоился. Приехавшие земляки были встречены и размещены им, как полагается. Оружием они пользоваться умели, правда его было маловато, но скоро обещали подвезти еще. В паспортном, за определенную мзду, Саламбеку обещали оформить землякам прописку. Открытые точки приносили хорошую прибыль. Все становилось на свои места.
Лимон собрал своих самых доверенных людей, чтобы решить, что делать дальше.
Воры понимали, что проигрывают чеченцам по количеству бойцов и по получаемым доходам. Однако мнения разделились. Часть считала, что надо просто слить всю имеющуюся информацию – ментам, и спокойно ждать, когда те прижучат чеченов.
Кое-кто возражал, что неизвестно еще – будут ли менты давить саламбековскую бригаду. А может вообще, всю полученную информацию – Саламбеку же и продадут. Другие с пеной у рта утверждали, что с ментами сотрудничать «западло» и надо самим показать – «кто в доме хозяин». Это были в основном, кто помоложе. Лимон выслушал всех и принял решение: никаких действий не предпринимать, собирать всю информацию, где чеченцы проживают, особенно недавно прибывшие, где проводят время, с кем из ментов дружат, шашлык кушают, водку пьют.
Особо наказал отследить недавно открывшиеся точки с наркотой. Оружие, ввиду его малого количества, решили срочно закупить, не теряя времени.
Опера тем временем тоже плодотворно трудились.
Иван, встретившись с самыми своими толковыми агентами, на остальных решил драгоценное личное время не тратить. И, не мудрствуя лукаво, развез повестки по домам нескольким десяткам ранее судимых, распределив их явку в отдел в течение трех дней. При этом, пустив слух, что ищет одного пакостника, изнасиловавшего девушку после танцев, возле городской «клетки». Он уже знал имя подозреваемого, знал, где тот живет. Однако родственники, прятали насильника в соседнем районе, где точно - неизвестно. Таким образом, опер убивал сразу двух зайцев: истинный насильник успокаивался, узнавая, что его розыск ведется среди ранее судимых, проживающих в городе. А параллельно опер, прогоняя несколько десятков человек через свой кабинет – встречался со своими агентами, на инструктаж которых у него не хватало времени.
Попутно надо было еще подумать и о себе. На зарплату ведь не проживешь. Да и ее опять задерживали, уже на полтора месяца.
И Ванька, не моргнув глазом, отказал в возбуждении уголовного дела по факту перелома челюсти гражданина «П», ввиду неосторожного падения вышеуказанного гражданина в состоянии алкогольного опьянения. За это он получил от лиц, организовавших данное падение – двести американских рублей. Сначала Иван, получив данный материал – кинулся раскрывать преступление. Раскрытие затруднялось тем, что потерпевший в момент получения травмы – был сильно пьян, а перелом позволял ему только мычать. Писательским талантом – потерпевший не обладал. Данная проблема Ивана не смутила. Главным было – установить место данного спектакля. Через несколько дней картинка прояснилась. Однако, найдя всех участников этого шоу, Иван призадумался. Несчастный потерпевший, после выяснения всех обстоятельств, выглядел совсем в ином свете. Сам Ванька считал, что вышеуказанный гражданин, еще легко отделался. Потому что, прежде чем упасть на землю он, накушавшись водки, шел вечером по улице и смело хватал, встречающихся ему женщин, за самые красивые и выступающие части тела.
Вот кое-кто из кавалеров этих женщин, падение ему и устроил, правда, немного не рассчитав силы – перелом челюсти был двусторонним. Бумаги пошли в архив, а о морально-этической стороне этого дела, на Ванькин взгляд, должен был задуматься
сам гражданин «П». Пока челюсть заживает.
Вовчик зарабатывал на сигареты и подружек другим способом. Он вступил в преступный сговор со своим армейским дружком, работавшим заместителем начальника службы безопасности на спиртзаводе. Иногда, в свои редкие выходные, Вовчик сопровождал КАМАЗы, груженные водкой, до границы с Калмыкией. Помогая водилам проходить «строгий» контроль на многочисленных постах ГАИ. Нюанс состоял в том, что водка была безакцизная. Ну а то, что государство не получит положенную часть прибыли от ее продажи – волновало его мало. Народ ведь они не травили. А безакцизность водки совсем не умаляла ее качества, произведена-то она была на заводе. Вовчик сам пил ее с удовольствием, тоже в свободное от работы время. И особо не парился по поводу незаконности своих доходов. Случалось это редко да и в конце концов – он же не с убийц взятки брал.
Иван и Володя отнюдь не считали себя – «Рыцарями в Сияющих Доспехах». Работа им нравилась, делали они ее с огоньком и от души, иногда поступая не по букве закона, а по совести. Ну, а если где-то и вступали в противоречие с государственными интересами – тем хуже для государства, которое не могло, или не хотело, достойно оценить их работу. Оба, за доблестную службу, имели от государства по горсти различных официальных побрякушек и по залатанной дырке в шкуре. Иван – ножевую. Вовчик – огнестрельную. Квартир – не имели оба.
Постоянно общаясь со службой безопасности спиртзавода - Вовчик периодически получал интересную информашку. По правде сказать – та еще была служба безопасности! Чего только стоил например японский сканер, тянувший примерно на десять тысяч баксов, с помощью которого СБ спокойно слушала все радиопереговоры в городе. Или пистолет Стечкина, имевшийся у начальника СБ. Пистолетик был хитрый – ни на одной из его частей не было номера, то есть в природе такого ствола практически не существовало. Опытный опер знал - как, на белый свет появляются такие пистолеты, скорее всего, собранные из вынесенных с оружейного завода – деталей. Но Вовчик закрывал на это глаза. Пока. До той поры, пока ребятки не совались в откровенный криминал. Зато Вовчик знал все, что творилось на спиртзаводе, и ногой открывал двери заводского начальства.
На этот раз информация касалась оружия. Поезда, прибывавшие с южного направления, жестоко шерстила транспортная милиция, а оружие в город продолжало приходить. Оказывается километрах в восьми от города, в районе очистных сооружений, поезда приостанавливались и дальше ползли еле-еле. В это время из тамбуров в кусты, в установленном месте, летели сумки с неким содержимым, где их подбирали заинтересованные лица. Сделав засаду, в указанном месте, через несколько дней Вовчик с двумя участковыми, действительно наблюдал полет спортивной сумки из проходящего поезда «Владикавказ-Москва». После чего им удалось задержать получателей груза – троих даргинцев в заляпанной грязью «Ниве», стоявшей на проселочной дороге, рядом с очистными. Те уже успели положить сумку в «Ниву» и залезть в машину. Один из участковых – Николай, вышел на дорогу и, попав в свет фар, поднял руку с гаишным жезлом. «Нива» послушно приняла вправо и начала притормаживать возле человека в форме. Но когда машина уже поравнялась с Николаем – взревел мотор, и машина рванула вперед. Участковый, по немыслимой траектории, кувыркнулся в кювет. Вовчик в это время стоял за кустом с автоматом. Увидев полет участкового – Вовчик решил, что машина его сбила. И с невнятным негодующим воплем выпустил вслед «Ниве» почти весь магазин. После длинной очереди – машина завиляла, снизила скорость и влетела в придорожные кусты. Николай оказался цел и невредим – везения тут не было ни капельки, очень уж ловко он среагировал, уйдя кувырком на обочину. Вовчик искренне обрадовался, когда увидел встающего из канавы Колю, а потом так же искренне перепугался, когда подбежал к машине – заднего стекла в «Ниве» уже не было. «Твою мать…» - растерянно произнес опер, - «я ж по колесам стрелял…».
К счастью трое джигитов в машине оказались живы и даже без ранений, отделавшись синяками. Видимо одна из пуль скользнула рикошетом по заднему стеклу, потому что переднее было целехоньким. Повязать ошарашенных даргинцев не составляло труда. Все они оказались из дальнего села, на окраине района, декларируемая профессия – чабаны. Однако в кабинете все трое молчали, как партизаны, отказываясь пояснить – зачем им, для выпаса овец, понадобились триста шестьдесят патронов, калибра - 5,45, сто двадцать, калибра – 7,62, две гранаты Ф-1, пять гранат - РГО, пять гранат - РГН, четыре магазина
от АК и два новеньких Стечкина с глушителями, заботливо укутанные в шерстяное одеяло. А самое главное, что интересовало Володю – кто выкинул им сумку, и для кого она предназначалась? Ни на один из своих вопросов, он ответа не получил. Что его сильно опечалило. Хотя подозревал Володя, что оружие предназначалось Саламбеку. Кошара даргинцев находилась недалеко от села, где раньше жил Саламбек, продолжая частенько наведываться туда, после переезда в город. Даже пламенное обещание начальника – поощрить его премией, как-то не очень обрадовало.
Начинался ПСС – постстрессовый синдром, как обычно, после использования оружия. А попросту говоря – «мандраж колотил». И Вовчик, махнув на все рукой, отправился к очередной подружке – «выливать испуг», прихватив пару бутылок водки и бутылку шампанского, которыми его заботливо снабжал спиртзаводовский дружок.
Пару недель в городе все было тихо, не считая мелких краж и поимки разыскиваемого насильника, которого опера взяли дома, куда он вернулся успокоенный отсутствием, как он считал, интереса к своей персоне.
А катализатором событий послужила случайная смерть одного неоднократно судимого гражданина, который на исходе своей непутевой жизни умудрился сесть на иглу. Игорек Жданов заработал на зоне туберкулез и был освобожден условно-досрочно. Решив, что жить ему осталось совсем немного, Игорек продал старенькую «Волгу» и стал колоться, чем ускорил окончание своего земного пути. Блатные, узнав о его смерти – недобрым словом опять вспомнили Саламбека, наводнившего город дешевой наркотой.
Несколько парней, татуировки которых не могли скрыть даже рубашки с длинным рукавом, вышли из подъезда обшарпанной пятиэтажки. Они приезжали проститься со своим корешем и высказать соболезнования его матери. Каждый из них считал, что со своим туберкулезом Жданов мог бы еще жить, если бы не стал колоться дешевой низкокачественной «черняшкой». Именно такой экстракт маковой соломки завозил в город Саламбек. Тут конечно всякая логика отсутствовала – насильно Игорька на иглу никто не сажал. Но раз кололся он именно той, наркотой, что привозил Саламбек – значит Саламбек в смерти Игорька и виноват.
Парни погрузились в старенькую «шестерку», которая медленно двинулась по узкой дорожке вдоль дома – на выезд. В это время, на дорожку навстречу им, на большой скорости влетела ярко-красная «Вольво». Машины чуть не столкнувшись, лоб в лоб, остановились, заскрипев тормозами. Началась нередкая в таких случаях перебранка, по поводу того, кто кому должен уступить дорогу.
Экипажи обеих машин быстро разобрались – кем являются их оппоненты. В «шестерке» сидели уголовники, в «Вольво» - чеченцы. Все вылезли из машин, и словесная перепалка быстро переросла в драку. После нескольких обидных слов, Костик Айрапиди, недолго думая, зарядил сильнейший маваши-гери в голову плотного, крепкого чеченца, который оскорбил его. Никто не ожидал от длинного, худощавого, жилистого Костика такой прыти. Да и обычно на улице, ногами - в верхний уровень, не бьют. Чеченец рухнул, как подкошенный, даже не успев среагировать на удар. Чеченцы не знали, что Айрапиди давно и серьезно занимался рукопашкой, перепробовав несколько видов единоборств. Он не останавливался на чем-то конкретном: бокс, шотокан, таэквондо, плюс большая зоновская и уличная практика – все это смешение стилей породило весьма действеный результат. Костик не курил и практически не употреблял спиртного. Он очень любил тренироваться, ну и деньги, само собой. А обидные слова просто послужили пусковым механизмом. У Костика, что называется, «упала планка» и он решил показать чеченцам – «кто в доме хозяин?».
Знал Иван, знал, кому из своих агентов, что говорить. Правда, он никак не ожидал именно такой развязки.
Чеченцы, сами умевшие и любившие драться, на секунду опешили.
Зеваки, вылезшие на шум и крики на балконы и в окна, с интересом смотрели на разворачивающуюся перед их глазами драку. Скромно одетые парни, из потрепанного «жигуленка», теснили крепких, хорошо одетых пассажиров «Вольво». Вот упал еще один чеченец, однако тут же кто-то из уголовников попался на борцовский прием и, взлетев в воздух, в падении, сбил с ног своего же товарища. Костик ужом скользнул к следующему противнику – это был главный подручный Саламбека – Руслан и, крепко зарядив ему кулаком в челюсть, схватил другого чечена за одежду, пытаясь провести подсечку. В это мгновение, Руслан привстал на колено и, не выпрямляясь во весь рост, снизу, легко махнул рукой с появившимся в ней ножом. Нож вошел Костику в бок. Тот скорчился и повалился на асфальт. Уголовники оторопели, оружия с собой у них не было. Пользуясь замешательством противника – чеченцы погрузились в машину, таща на руках так и не пришедшего в себя чеченца, первым получившего от Костика удар в голову. Ярко-красная «Вольво» задним ходом вылетела с узкой дорожки и скрылась за углом.
Костика погрузили в «шестерку» и прямым ходом повезли в больницу, благо ехать до нее было от силы минуты три-четыре.
Из приемного покоя, потерявшего сознание пациента, немедленно отправили в операционную. Его дружки, не дожидаясь приезда милиции, развернулись и уехали из больницы. О драке возле дома никто из жильцов звонить «02» не стал – ну подрались и разбежались. Удар ножом был настолько быстр, что его никто из посторонних не заметил. А капли крови, оставшиеся на асфальте, тоже никого не удивляли – дрались, морды били. Всяко бывает.
Поэтому, когда дежурный опер приехал в больницу – Костик был уже под наркозом, а друзей его и след простыл. Надо было дожидаться, когда раненый очнется и сможет дать показания. Вообще все со слов медиков выглядело так, что просто привезли человека с ножевым ранением, а что этому предшествовало – естественно никто не знал. Неизвестно даже было, где он его получил.
Вот и выходило, что давно ожидаемое и планируемое столкновение местных уголовников с чеченцами происходило спонтанно. Главный участник, который мог бы подробно все рассказать, лежал без сознания в больничной палате. Правда к вечеру и Володя и Иван уже знали, от других нужных людей, что подрезали Костика чечены. Но что будет дальше – было неизвестно. Проанализировав ситуацию, опера логично решили, что Лимон дождется, когда оклемается Костик, а, поговорив с ним, назначит чеченцам встречу. Исходя из этого, решили подождать и посмотреть – как дальше будут развиваться события.
Лимон был в бешенстве. Он очень редко повышал голос. Но сегодня рычал так, что у видавших виды уголовников мурашки бегали по коже. Расспросив обо всем участников драки, Лимон задумался. Первым драку начал Костик. Но сначала его оскорбил чеченец. Тот ответил на оскорбление ударом. Ладно. Началась драка. Количество противников равное – пятеро, против пятерых. Дрались на кулаках. Без оружия. Нехер было чеху нож доставать. Не можешь драться – виляй хвостом. «И вообще – чехи слишком много себе позволяют в моем городе - пора им давать укорот» - решил старый вор.
Все, основания для предъявы – есть.
Он позвал двоих подручных, одному приказав ехать в больницу и ждать, когда очнется Костик. После чего напомнить ему, чтобы ментам ничего не рассказывал. Если сами накопают – это их дело. Другого направил к Саламбеку, с требованием вызвать того на разговор, вместе с человеком, подрезавшим Костика. Через час его человек вернулся, принеся ответ. Сегодня вечером, ровно в девять, на углу, возле старой церкви, Саламбек с одним человеком и Лимон, с кем-либо из своих.
Лимон кинул. Непонятно только, зачем Саламбек хочет встретиться возле церкви. Улочка там ночью – безлюдная и тенистая. Вся заросла старыми деревьями. Даже свет фонарей ее толком не освещает. «Наверное, хочет возле церкви, чтобы мы там «мочилово» им не устроили», - подумал вор, - «Что ж, возле церкви, так возле церкви».
О том, что уже сегодня вечером у Лимона с Саламбеком стрелка – знали только они сами и, если можно так выразиться, – их «замы». Жене Саламбек естественно ничего не сказал, поэтому Вовчику информация не поступила. А среди ближайшего окружения Лимона, нужный Ивану человек, валялся под наркозом. Таким образом, опера, запустив механизм столкновения двух группировок, пропускали весьма важное событие – встречу.
Как планируют вести разговор наркоторговец и «вор в законе» - не знал никто.
Джип Саламбека вел Руслан. Саламбек специально взял его с собой, понимая, что претензии будут звучать именно в их адрес. Саламбек – главный, не контролирует своих людей. Руслан без причины схватился за нож. Хотя Саламбек не боялся этого старикашку. Ну и что, что «вор в законе»? Хотя по всем воровским законам придется откупное платить. Ну, может еще вор ныть начнет, что надо в общак больше денег отдавать. Саламбек еще не решил, что он скажет Лимону. Ну, парню за пропоротое брюхо отстегнуть надо – это ладно, хотя он первым драку начал. А насчет всего остального – еще посмотрим, кто кого из города уберет. Земляки – рядом, оружия - не очень много, но хватает. Можно и силой Лимону пригрозить, показать, что он – Саламбек, войны не боится.
Они встретились ровно в 21.00 на улу возле храма. Уже горели фонари, но высокие раскидистые орехи сильно затеняли их свет.
Саламбек вылез из джипа, с заднего сиденья, где он сидел, как большой начальник и направился навстречу Лимону. Впереди Саламбека шел Руслан. Лимон тоже был со своим человеком, одним из тех, кто участвовал в драке, по кличке – Хохол, но он шел сзади. Между ними оставалось метров пять, когда Хохол качнулся к уху Лимона и что-то сказал. Саламбек расслышал: «…тот самый, который Кота…».
Пуля попала Руслану прямо в сердце, второго выстрела не понадобилось – он навзничь грохнулся на асфальт. Саламбек наверное никогда в жизни так не бегал. Совершив огромный прыжок, он развернулся еще в полете и, пока Руслан падал – уже успел пробежать метров пятнадцать, когда пуля вошла ему четко, под левую лопатку.
Лимон развернулся, поставил пистолет на предохранитель и спокойным шагом пошел за угол, где их ждала машина.
- Классно стреляешь, - восхищенно заметил Хохол, - два выстрела – два жмурика.
Он ошибся. Когда племянник Саламбека - Арби, сидевший в своей машине в сотне метрах от места встречи, примчался на звуки выстрелов – Саламбек был еще жив. Пуля прошла не навылет и застряла, где-то внутри. Арби всхлипывая, затащил Саламбека в джип и погнал в больницу. В приемном покое Саламбек лежал на кушетке, а Арби истерически кричал, требуя самого главного врача. Но врача все не было, а к кушетке подошли молоденькие медсестрички, которые видимо прекрасно поняли – кого привезли в приемный покой, но ничего не предпринимали, а спокойно ждали врача. Наконец неторопливо пришел врач и, едва глянув на рану, произнес: «В операционную». Девчонки только подвезли каталку к кушетке, также неторопливо, собираясь переложить на нее Саламбека, как он захрипел, несколько раз дернулся и умер. Врач недовольно поморщился – смерть в приемном покое, портила статистику.
Двойное убийство наделало много шума. Арби был настолько растерян, что даже дал официальные показания следователю прокуратуры. В протоколе он указал, что видел, как Лимон застрелил его дядю. Хотя это была неправда, он мог только слышать хлопки и видеть вспышки выстрелов на месте встречи. Лимон пытался скрыться и на этот раз, каждые три-четыре часа меняя квартиры. Он понимал, что как прошлый раз – отмазываться ему будет трудно. Но по всему городу рыскали оперативники, проверяя все блатхаты.
Два трупа сразу – начальство верещало, как резаное, требуя найти Лимона во что бы то ни стало. Отличился «детский опер» Василий, которого все называли Васильком, и никто не воспринимал всерьез, в связи со спецификой его работы с малолетней шпаной. Он первым получил информацию о том, где был Лимон последний раз. Причем совсем недавно. И куда он собрался идти. Василек догнал Лимона с тремя сопровождающими, когда те шли в другую часть города, по подвесному пешеходному мосту, справедливо полагая, что автомобильный мост контролируется нарядами. Василек не стал проявлять чудеса героизма и кричать как в кино: «Стой! Руки вверх! Вы окружены!..». Он просто достал из-за пазухи рацию и передал всем, кто его слышит, что он наблюдает Лимона с тремя людьми, идущими по подвесному мосту на Левобережье. Это произвело определенный эффект. Ближайшая опергруппа немедленно выдвинулась к мосту. Опера предложили Лимону лечь на землю и не сопротивляться. Когда Лимон требования не выполнил, а попытался достать ствол, один из оперов, заядлый охотник, просто прострелил Лимону бедро, одиночным выстрелом из автомата. Лимон брякнулся на землю, выронив пистолет. Остальные уголовники даже не пытались сопротивляться, прекрасно понимая, что особо предъявить им - нечего. Пистолет оказался именно тот самый, из которого Лимон застрелил Саламбека с Русланом. Никто из оперов так и не смог понять, почему опытный уголовник не выбросил его сразу, на месте, после убийства. Пистолет, вкупе с выдуманными показаниями Арби, железно связывал Лимона с двумя трупами. Потом был суд, и Лимон опять уехал туда, где с его авторитетом жить легко, и проблем почти нет. Василька наградили премией, на которую можно было купить аж две бутылки хорошей водки, или блок сигарет. Арби пытался командовать вместо Саламбека. Но большая часть их людей просто разъехалась. Да и не обладал он такими дипломатическими способностями, как его родственник. Так что чеченская бригада прекратила свое существование. Арби поклялся на Коране отомстить Лимону, но почему-то своего обещания так и не выполнил.
Зато теплым словом вспомнили Лимона опера, вольготно расположившиеся в кабинете, после своих трудовых подвигов.
- Хорошее дело сделал Лимон, - искренне сказал Вовчик, разливавший водку по пластиковым стаканам, пока Иван раскладывал на газете нехитрую закусь, - Саламбека застрелил и сам сел.
И мы – вроде как ни при чем.
- Да-а, - задумчиво отозвался Иван, - в городе поспокойней стало. Пока.
..............................................
фото - из архива автора