Если слишком часто смотреться в зеркало, то со временем можно увидеть отражение своей души, и потерять его будет так же сложно, как и найти вновь. Только в чужом зеркале и в чужом отражении.
Что-то подобное случилось со мной в студенческие годы, беззаботные и легкие, как птичий пух.
Мы учились в одном университете, на одном факультете и выгрызали из толстых учебников одну и ту же специальность. Тогда мне казалось, что Виттория Джаннеттини специально каким-то неведомым способом разделила мои семь дней на отдельные части двух понедельников, трех пятниц и двух суббот... Она была истинной итальянкой, я коренным сербом. Сначала мы просто вспалывали знания тех наук, по которым каждый семестр сдавали одни и те же экзамены. Мы занимались со спешкой и быстротой. Так, что наши взгляды встречались тысячу раз. И это было здорово! Потом Виттория Джаннеттини подошла ко мне в перерыве между занятиями и поинтересовалась, целуя мои глаза пристальным взглядом:
- Ты любишь смотреть фильмы и представлять в них себя и свои
брюки?
Я ответил утвердительно. Она улыбнулась и пошла с подругами в буфет пить лимонад и слушать смешные истории. Чуть позже я узнал что госпожа Джаннеттини тоже любит смотреть фильмы и примерять роли героинь словно платья.
Bo-второй раз девушка подошла ко мне в конце второго курса и спосила:
- Тебе наверняка нравится античная литература и аромат жасмина?
Я сказал, что когда выдается свободная минутка, я непременно
стараюсь прочитать несколько страниц «Мифов Древней Греции». При этом я вдыхаю благоухание белых цветков жасмина. Виттория ничего не ответила, лишь подарила мне одну из самых земляничных улыбок. И удалилась.
Знаешь, её вопросы отличались точностью, как молчание в неделю поста. Я уже начал было думать, что она каждую пятую ночь каждого следующего месяца похищает мои мысли и память и читает их под бледным лунным светом, слушая клекот сизого орла (я слышал от сокурсников, что у Виттории в доме живет птица с загнутым клювом, посыпанная пеплом. Птица своим клювом выклевывает ночи в днях своей госпожи). Читая мои мысли и память, г-жа Джаннетгани выбирала себе то, что считала важным и нужным. В будущем:))) Затем она возвращалась в мое общежитие и с аккуратной нежностью возвращала мне мысли и память, закидывая их в мои сны. Я просыпался и чувствовал на своих губах женский поцелуй с привкусом ванили. И мне так хотелось думать, что именно этот поцелуй то ли забыла в спешке, то ли оставила насовсем моя сокурсница с именем легким, как снег.
Когда очередной семестр съедал свою подкладку без специй и приправ, во дворе университета ко мне вновь подошла знакомая девушка из снов. Она посмотрела мне прямо в глаза и спросила как-то по-особенному:
- Андрей, mia сага primavera! Ты желаешь отведать ванильных
поцелуев, разбавленных античной литературой и ароматом жасмина?
Я подошел к девушке ближе, обнял её и поцеловал. И мы оба: и она, и я, освободились от ненужных вопросов, как от цепей, сковывающих наши молодые души! Старые условности просто мешали нам дотянуться друг до друга. С этого короткого мгновения мы не разлучались ни на минуту. Я и Виттория пульсировали одним пульсом в одинаковом ритме. На завтрак мы обычно ели сливы с кофейным ликёром, а потом увлечённо изучали мифы Древней Греции. Мы часто гуляли по улочкам Белграда, ловили проплывающие облака двумя взглядами и наслаждались шумом нашего времени. Общего для нас двоих. Девушка всегда срезала несколько веточек ароматного жасмина, ставила в вазу.
- Лучший автор любовных романов - жизнь! - Говорила Виттория, целуя меня в губы.
Что правда, то правда. Самое интересное было то, что между нами не возникало тех вопросов, на которые мы не могли найти обратных ответов. Если мы и спорили, то наши фразы не переходили границ переменной облачности и завтрашнего обеда.
Вечерами, душными и солеными, словно оливки, мы занимались любовью. Очень красивой и, по-моему, немножко восточной. Моя любовница была умелой наездницей, а я - опытным учителем. Бывало, нам снился один сон на двоих, тогда мы включали DVD и смотрели фильмы о любви и преданности. Мы старались отыскать в выдуманном и проигранном много раз сюжете что-то такое, чего не доставало нашей реальности, нашему сновидению, увиденном на двоих. В такие минуты мы менялись ролями: я был владельцем грудей персикового цвета, мудрой птицы и ночи в волосах. Виттория Джаннеттини прятала в своем теле стальное сердцебиение, мужской меч и крепкие мысли. Так мы медленно, шаг за шагом, постигали чувственный мир новых ощущений. Затем мы опять вспоминали о любви...
Однажды, когда Аид женился на дочери Деметры Персефоне, моя любовница подошла ко мне, как когда-то во дворе университета, и сказала:
-Мы должны расстаться. Все фильмы, в которых мне хотелось жить, пересмотрены, мифы Древней Греции больше не впечатляют меня своим историческим значением, да и жасмин уже отцвел.
Мы не задавали друг другу ржавых вопросов, не устраивали сто лет назад проигранных споров. Одним словом, мы не занимались всеми теми глупостями, которыми занимается кто-то, кого мы видим каждое утро спешащим на работу, обедающим в ресторане или играющим на скрипке.
При расставании с госпожой Джаннеттини я перестал смотреть фильмы про любовь, но не перестал любить. Я перестал выращивать жасмин, но не перестал наслаждаться ароматами. Осталось только итальянское обращение: "mia cara primavera", которое она писала красной помадой на зеркале в моей квартире. Моя дорогая весна...
Вскоре я купил себе новое зеркало. Сам того не замечая, я начал выигрывать у ветра в кости. Виттория научила меня видеть сны до самого их
дна, читать книги, страницы которых пахли прощением и заниматься любовью по-восточному. Она покинула мою жизнь подобно тому, как птица покидает своих птенцов и летит дальше... вить гнезда одиночества.